ГЛАВА 15

Аватар

Выходить из дому причин не было, не считая мелких покупок и одной-единственной встречи с Алмазовым. Но ее можно было перенести. Правда, в который раз… Предложение Авдея оформить толстое, никому не нужное издание с дурацким названием «Топ лучших отечественных произведений искусства XX века» попахивало халтурой, которую я презирала. Мне не нравилось слово «топ», не нравился заказчик — владелец нефтяного холдинга, высокомерный нувориш, мелькающий на всех известных политических площадках. Не люблю политику. Для меня она попахивает так же, как халтура.

— Лучше бы вкладывал свои ресурсы в само искусство, — кипела я, — лучше бы твой богач помогал талантливым детям. Пользы было бы гораздо больше, а так… неподъемная книга… наверняка будет пылиться в высоких кабинетах, поражая дорогой обложкой и иллюстрациями придворного реализма.

— О чем ты, Ева! — ныл в ответ Авдей. — Это же бабло! Или ты собралась меня оставить без штанов?

А-ха-ха-ха, представить Авдея без штанов — все равно что напиться рвотного средства и заклеить рот пластырем. Но он был по-алмазовски настойчив, и я скрепя сердце уселась за противную обложку, ругая себя за мягкотелость.

«Мне не нравится такой реал. Не нравится! — кричало во мне. — Ищи другой мир, Ева. Все что угодно… но уходи от грязи, иначе… рано или поздно выпачкаешься сама». Другое дело — виртуал. Свобода слова и действий. О чем еще можно мечтать?

Объявив себе передышку, я отложила планшет, и тут же перед глазами возникла недовольная мина моего «благодетеля». Почему в этом мире все построено на подмене понятий, определяющих суть человека? Куда делась любовь? Что происходит с людьми? Захотелось послать все к черту — сейчас же, немедленно — и уехать подальше. «Слабость, — резюмировал бы отец. — Слабость, рождающая неуверенность, а за ней хвостом тянется вереница комплексов… Куда бежать и зачем? Какой смысл, если весь этот груз потащится за тобой?» Скинуть свои слабости нелегко, если только… по счастливой случайности вдруг станешь кому-то нужной, просто так, просто за то, что ты есть. Пусть самую малость… Это было всего лишь желание. Я ни на что не претендовала.

@

За окном второй день лил дождь, В голову лезли сюжеты скандинавских сказок о троллях и пропавших невестах. Я чувствовала себя незаслуженно брошенной близким человеком. Знакомство, которое началось так тепло и позитивно, потерпело фиаско. Что послужило причиной поспешного исчезновения моего виртуального Близнеца, так и осталось для меня тайной… А может, это нужно было ему? Или он испугался чувств? Если у меня не нашлось для них нужного оттенка, это не значит, что у него не возникла привязанность, а то и влюбленность. Но я не давала повода — не привязывала к себе! У меня и мысли не было превратить нашу дружбу в нечто иное. Ничего не получилось, и я перестала ждать.

@

Старая высотка на набережной была моим островом, понятной и любимой землей обетованной. Здесь я прожила всю свою сознательную жизнь, изредка навещая родителей, у каждого из которых было свое дело жизни. Они огорчали меня вечной занятостью, командировками и невниманием. Конечно, они любили свое единственное чадо. Конечно, при любом удобном случае забирали к себе, баловали и потакали любым желаниям. Но таких праздников было ничтожно мало — по пальцам перечесть. В этом мире всегда существуют люди, для которых выполнение долга превыше всего, пусть даже речь идет о единственном связующем звене.

Они разлетелись — отец однажды не вернулся из «горячей точки». После папы ушла бабушка. Я до сих пор не верю, что ее нет. Мама… мы сумели стать почти близкими людьми. Пусть «почти», пусть — это лучше, чем пустота. Я привыкла, и мне не хотелось что-либо менять в этой части моего прошлого.

После ухода бабушки я получила в наследство внушительную библиотеку, в которой преобладали книги по искусству, сундук красного дерева, громоздкое блеклое зеркало и монументальные напольные часы со злыми сатирами, бившими каждый час золотыми молоточками по циферблату. Часы остановились в день бабушкиной смерти. Это обстоятельство придавало мистический привкус горестному событию. Я исправно протирала с них пыль, стараясь не касаться заводного механизма. Алмазов, изредка приходивший «проконтролировать свои заказики», алчно поглядывал в сторону резного «шкапа», предлагая помощь в купле-продаже. Но я лишь пожимала плечами, стараясь не вступать в полемику.

Обложка выходила напыщенной и скучной. Настроение портилось в унисон с погодой. За окном в предсмертной судороге пылал закат, наливаясь синюшными тучами. Город готовился ко сну, хотя Москва уже давно и безнадежно страдает бессонницей, и все в этом городе относительно. Стоило оторваться от дурацкой картинки, немым укором висевшей перед носом, как по откосу ударила первая капля, а следом мощными аккордами забарабанил дождь.

Неожиданно мои раздумья прервал протяжный бой оживших часов. Не успев испугаться, я потянулась к карандашу. Не знаю, что на меня нашло, но через несколько минут на куске картона, невесть как попавшего под руку, появился тонкий женский силуэт. Детали лоскутков, изображающих драпировку, едва прикрывали гладкое женское тело. Миндалевидные глаза со смешинкой в уголках, большой рот и водопад густых волос. Говорят, рисуя, художник изображает себя или, на худой конец, свой внутренний мир. На секунду оторвавшись от наброска, я поймала свое отражение в мониторе… Экран наполовину стер лицо, придав отражению некоторую таинственность. Может быть, я действительно рисовала себя? Но я никогда не ставила перед собой задачу создать автопортрет, хотя схожесть моих черт и нарисованной модели была очевидна. Удваивать свое одиночество совсем не хотелось, и я решительно перестроилась на другой лад. Добавила два штриха, и во взгляде незримой натурщицы появился вызов. Стерва? Пусть будет стерва, живущая в потустороннем мире. Пусть это будет та женщина, которая приходит всегда неожиданно и так же неожиданно исчезает.

Готовый рисунок лежал на столе, будоража воображение. Я растерянно оглянулась по сторонам. На глаза попался золотистый корешок Элифаса Леви, алхимика и мага, бог знает как попавшего в компанию Питера Брейгеля и Ортелиуса.

Совсем перестала следить за библиотекой, пожурила я себя и, пообещав завтра же привести в порядок каталог, открыла фолиант знаменитого чернокнижника. Из книги выпала школьная тетрадка — по всему, вольный пересказ нескольких глав, сделанный бабушкиной рукой. Я принялась читать, едва разбирая мелкий, почти бисерный почерк. И вот оно — описание инициации неофита. Конечно, как я не сообразила сразу — моей героине нужен обряд, направленный на осознание своих функций в другом мире, невидимом и оттого притягательном. Теперь я знала, что делать и как, — с этого момента все мои действия будут сосредоточены на виртуальности, единственно приемлемом пространстве для теперешнего моего существования. Там не может быть фальши… и незачем лгать…

Сориентировавшись в сложных хитросплетениях эзотерических изысков, я перенесла рисунок от руки в графический редактор, лихорадочно залила цветовые плашки и, подбирая новые оттенки в цифровой палитре, щедро одарила свою героиню качествами, которых была лишена начисто, — обостренная интуиция, капризная, загадочная, надменная, ветреная. Одним словом, стерва. «Она спасет меня… — кусала я губы, — спасет от бесконечных пересчетов ошибок и полезных дел, она будет стократ лучше, красивее… и…»

Я не успела додумать — с экрана на меня взирала бесшабашная красотка, нисколько не смущаясь своей наготы. Ведьма? Я захлопала в ладоши — собственной персоной Ведьма. Меня заполнила новая волна возбуждения, подобная той, что испытываешь перед чем-то значимым или решающе важным. Незнакомка парила в невидимом пространстве на экране монитора, совершенная и отрешенная. Осталось сохранить изображение и перенести на свою страницу в Сети. Медленно прочитав свой ник, я с улыбкой выдохнула ее имя:

— Маргарита…

Она тут же отреагировала, показав глазами на зеркало. В блеклой мути старого стекла бесновалась Ведьма.

— Ты действительно Ведьма. Самая настоящая! Маргарита продолжала улыбаться, чуть склонив голову набок.

@

— Пора! — крикнули во дворе.

— Пора! — сыграли свою партию сатиры.

@

Чудо не приходит само, его нельзя положить в конверт и отправить по почте, но его можно создать, стоит только захотеть. Что-то должно было произойти — что-то, чего я ждала стоически и долго. Очень долго.

В прихожей послышался шорох. Выбежав из комнаты, я оторопела. На моих глазах происходило нечто невообразимое. Звякнула защелка сундука, и резная горбатая крышка бесшумно открылась. Я задохнулась от страха, смешанного с любопытством. Последнее, конечно, взяло вверх, и я… заглянула внутрь.

Там из-под старого хлама торчат кончики крыльев — похоже, настоящих. Я тут же кидаюсь спасать их, швыряя на пол все, что попадается под руки. Как же много может хранить любая полость, начиная с дамской сумочки и заканчивая вот таким вот сундучищем, — шляпки, перчатки, поеденные молью вязаные салопы, парочка соломенных сумок без ручек и дна, пустые флаконы от духов, свечи и многое другое — необъяснимое, кокетливое прошлое, ушедшее в небытие вместе со своей хозяйкой.

Горка тряпья выросла до угрожающих размеров, а у меня в руках пара самых настоящих крыльев, жестких и тяжелых, перетянутых новенькими шелковыми стропами. Я глажу теплые серые перья, торжественно улыбаясь, — вот она, сказка! Никому такое и в голову не придет.

С трудом волочу свою бесценную ношу к зеркалу. За спиной парит Ведьма в прозрачном балетном одеянии. Ее силуэт, похожий на птицу, переливается в едва заметном газовом облачке, растворяясь и возникая вновь. Я понимаю ее и послушно примеряю обновку. Стоило просунуть руки в стропы, как мои крылья теряют вес и тусклая зеркальная поверхность отражает серебристого ангела. А вот и L'Ange cin'etique — Кинетический Ангел. Я визжу от удовольствия. Ах, как хочется взмахнуть теперь уже точно моими крылами, взмыть в густую небесную высь, позабыв обо всем на свете. Но, увы, ничего не получается. Размах крыльев слишком велик для моей квартирки. Беспомощно оглядываюсь — ведьма Маргарита в Pas de chat — «кошачьем па» — завершает свой балет и устремляется в прихожую. Я едва поспеваю за ней. Идем мы довольно-таки долго. Кто бы мог подумать, что моя прихожая сродни беговой дорожке. Наконец Ведьма останавливается на пороге, дверь тренькает замком и бесшумно отворяется. Мы выходим в полутемное парадное. Становится немного не по себе — воздух наполняется острыми ароматами кориандра и мяты. Со дня своего рождения не помню ничего подобного в нашем доме. И тем не менее дышать становится трудно.

А Маргарита уже свешивается с перил верхнего этажа.

— Не погулять ли нам на крыше? — беззастенчиво предлагает она.

Наконец-то заговорила! С готовностью киваю, но… внутри рождается сомнение, похожее на страх. Тот самый, смрадный и серый.

— Стоит лишь сделать шаг. Один-единственный.

Кажется, она чувствует меня, как хороший психолог. К чему это я про психолога? Никаких врачей. Только собственного приготовления чудо, и никаких поползновений извне.

Но ведь шагнуть в неизвестность не так-то легко — оставить позади прошлое, счастливые минуты и часы боли, ринуться в будущее с головой… Я привыкла к своей боли и даже порой умею ее забыть. Да-да, так уже было не раз! Я хочу сказать об этом ей, но она, кажется, не слышит меня. Вздыхая, неуверенно ставлю ногу на первую ступеньку, затем на вторую. На секунду останавливаюсь и оборачиваюсь — лестница исчезает на моих глазах, превращаясь в мучнистую пыль. Вот тебе, Ева, и чудо — решившись сделать хотя бы один шаг вперед, ты порываешь со своим прошлым. Ну и ну! У меня захватывает дух, и я бегу вверх по мраморной винтовой лестнице. Правда, в этом доме никогда не было винтовых лестниц, но какая теперь разница? С каждым поворотом творится странное — по стенам плывут кадры каких-то событий моей жизни… или не моей? Теперь уж не разобраться. Фильм смазывается в сплошную пеструю полосу, совсем как тогда…

— Правда, красиво? — Парадное эхо вздрагивает знакомым голосом, троясь и диссонируя.

Воспоминание обрывается, и я теряю плоть. Меня захлестывают азарт и возбуждение.

Быть может, я сама превратилась в Ведьму?

@

Ну вот и последний этаж. И опять дверь, только гораздо уже моей. «Чердак» — гласит пластиковая табличка, прибитая вверх ногами.

Улыбаясь, толкаю хлипкую фанеру. Заходить в чужое помещение без стука — верх неприличия. Но тут не до реверансов. «Переживут», — успокаиваю себя, протискиваясь в длиннющее узкое помещение (сегодня день длинных неудобных интерьеров). Однако я ошибаюсь — сегодня день странных комнат, рассчитанных на людей с воображением. Если не брать в расчет забавные сюжетцы любителей сюра, видеть перевернутую реальность мне еще не приходилось: на потолке странного чердака выросла колченогая табуретка, там же, в углу, под набросанной ветошью мирно спит обыкновенная чердачная кошка. Ну, и по закону жанра из бетонного пола торчит разбитый плафон, заключенный в надежную металлическую сетку.

— Автора! Автора! — смеюсь я.

Мой смех будит несчастную кошку. Она встревоженно косится в мою сторону, удивляясь невоспитанности вполне приличного с виду ангела. Наши взгляды встречаются — кажется, я узнаю ее.

— Ну и что дальше, дорогая? Где выход? — все еще улыбаясь, спрашиваю ее.

Она все понимает и… неслышно уходит. В висках колошматит пульс, похожий на взбесившийся часовой механизм. Чувствуя себя в ловушке, человек совершает сразу две ошибки — начинает паниковать и метаться. В голову приходит здравая мысль — если уж прошла половину пути, возвращаться не имеет смысла.

Однако воздух становится совсем уж спертым, и кажется, скоро нечем будет дышать. Крылья мои начинают тяжелеть.

— Ты должна идти, — уговариваю себя, — это испытание лабиринтом, и кто знает, сколько еще будет впереди. Наконец вижу окно. Самое обычное московское окно. Недолго думая, разбиваю кулаком стекло и вылезаю наружу, порезав пальцы. Удивительно — ни боли, ни царапин, только порванное в двух местах платье.

— Не мелочись, — укоряю себя, — тебе это не к лицу.

— Не слишком ли много суеты ради сумасбродного желания погулять по крыше в дождь? — кричу я, но голос тонет в громовых раскатах.

Наверху ветрено и скользко. Дождь, не жалея сил, хлещет по жестяному покрытию парапета, будто доказывает что-то ветру… Я забираюсь на ограждение и бесстрашно смотрю вниз. Там вспыхивают и гаснут миллиарды осколков, их много, невообразимо много. Мне столько не собрать. Вот если бы они принадлежали мне, я бы сложила из них мозаику, сюжетом которой станет история без лжи и предательства.

Ветер рвет крылья, приглашая полетать. Но летать я не умею. Просто мне нравится стоять на краю. Да и кому не понравится балансировать на краю бездны, зная, что не упадешь? Можно куражиться сколько хочешь… Оправданный риск? Самообман — ты просто уверена, что не упадешь… Это как во сне — в минуты подъема теряешь землю под ногами, зная, что фатальное не случится… А оно возьми и случись! Я развожу руки и начинаю танцевать, совсем как моя Ведьма. Танцующая на острие виртуальной ночи в реальном времени… Ни с чем не сравнимый драйв.

Ко мне присоединяются дождь и ветер. Вакханалия со стихией продолжается еще некоторое время, напоминая своей страстью прощальную сальсу.

Действительно пора прощаться! Прощай, жалкий лицемерный реал, прощай, никчемная лилипутская жизнь. Вива всем победам и счастью. Черт возьми, я буду счастлива, чего бы это ни стоило! Галантный Дождь и страстный Ветер яростно спорят из-за меня! Их ссора зашла настолько далеко, что эти двое толкают меня. И кажется, не нарочно. Но я тут же прощаю их, захлебываясь потоком воздуха. Из глаз брызжут слезы, смешиваясь с водой. Костистым кулачком в солнечное сплетение стукнул страх, и сердце включает бешеную скорость. Теперь я знаю, что такое притяжение. Город, только что переливающийся огнями, стремительно приближается и широко раскрывает свою хищную пасть. Ах, какая жалость… я совсем не умею пользоваться крыльями — не успела научиться. Меня несет вниз со скоростью чему-то там пропорциональной. Я не помню этот закон физики. Ну и бог с ним, мне простительно… Я так и не сумела преодолеть гравитацию своего одиночества, не сумела стать любимой и желанной… хотя бы чуть-чуть, самую малость. Ну и пусть. Никогда не нужно жалеть того, что ушло. А я получила по заслугам. Думая об этом, я волновалась, переживая свое падение…

Вдруг невидимая воздушная волна подхватила меня, крылья расправились, и я… полетела. Все получалось само собой. Мне не пришлось прилагать никаких усилий. Я летела ровно, будто чья-то незримая рука бережно несла меня в объятиях влажной ночи.

Я летела навстречу своей мечте, не чувствуя себя ни ангелом, ни птицей… лишь единым целым с новым миром, и мне было что ему сказать.