В камине жарко потрескивали березовые поленья. На медвежьей шкуре, расстеленной у камина, лежали двое любовников. Она – стройная, гибкая, с длинными, разметавшимися по плечам платиновыми волосами, он – широкоплечий и мускулистый, как борец, с могучей, жилистой шеей и открытым, улыбчивым лицом. Тонкая женская рука взлохматила густые каштановые волосы мужчины, а голос с нежностью произнес: – Миша, если бы ты только знал, как я тебя люблю. Люблю больше всего на свете. Боже, я так счастлива! – Кто ты? – с улыбкой спросил он, глядя на пляшущее отражение огня в ее расширенных зрачках. – Где ты была всю мою жизнь? – Кто я? – Она улыбнулась. – Я твоя добрая фея! – Ты права, – с улыбкой сказал Чигорин и ласково погладил Анну по щеке. – Если бы не ты, я бы проиграл сегодняший матч со Стейницем. Этот бородатый космополит играл как бог! – Но ты победил бога. – Да, победил. – Михаил Иванович поцеловал Анну в губы. – Знаешь, что он мне шепнул, когда мы выходили на улицу? – Что? – Он сказал, что его мысль сильнее его рук. Потом посмотрел на сосульку, свисающую с козырька, и сосулька рухнула на землю. Представь себе! Анна засмеялась. – Какие же вы славные, шахматисты! Такими славными люди бывают только в детстве! – Детство… В детстве я часто мечтал о том, чтобы поесть досыта. Юношей я глядел на прекрасных девушек в каретах и мечтал, что когда-нибудь одна из них станет моей. Когда я стал взрослым, я мечтал стать лучшим шахматистом, я думал, что только так смогу быть счастлив! Михаил Иванович сделал паузу, чтобы поцеловать Анну в голое, нежное плечо. – Было время, когда из-за преследовавших меня неудач я хотел застрелиться. Но я слишком люблю жизнь, чтобы расстаться с ней добровольно. Раньше я только мечтал – о том, о сем… А теперь мне не о чем больше мечтать. Не о чем, потому что самая прекрасная девушка на земле – в моих объятиях! И она – лучшее, что могло со мной случиться! На глазах Анны заблестели слезы. Она обхватила щеки Чигорина теплыми ладонями и нежно поцеловала его в глаза и лоб. – Господи, Миша, я так тебя люблю. Ты не думай, я еще никому не говорила таких слов. Ты первый. И ты лучший шахматист! Этот мальчик Пильсбери – он с такой завистью смотрел на тебя. Похоже, ты для него идеал. Чигорин вдруг нахмурился. – Что случилось? – быстро спросила Анна. – Гарри меня немного тревожит, – ответил Михаил Иванович. – Ты его боишься? – удивленно вскинула брови Анна. Чигорин покачал головой: – Нет, я не об этом. Этот мальчик – гениальный шахматист. Но в последние дни с ним явно что-то происходит. Он ходит сам не свой и проигрывает партию за партией. – Главное, чтобы ты выигрывал, – мягко сказала Анна. – Да, конечно… Но в этом американце есть божья искра. Обидно видеть, как эта искра затухает. – Да, мне тоже его жаль. Может, у него что-нибудь случилось? – Может быть. Но он так неразговорчив. – Знаешь что… Забудь о нем. Забудь обо всем. Ведь мы вместе. – Да, ты права. Анна попыталась его обнять, но вдруг Чигорин ее остановил. – Ты должна уйти от Бостанжогло, – твердо сказал он. На лице Анны отобразилась душевная боль, щеки ее словно бы осунулись, скулы обозначились четче. – Я уйду. Обязательно уйду. Но не сейчас. Сейчас я… не могу. Чигорин выслушал признание Анны молча, хмуро глядя на ее бледное, взволнованное лицо. – Значит, Бостанжогло удерживает тебя силой? – спросил он после того, как Анна закончила говорить. – Не в этом дело, – тихо ответила Анна. – Тогда в чем? – Ни в чем. Просто ты должен немного потерпеть. – Я решу эту проблему, – сказал Чигорин твердым голосом. – Останься сегодня у меня. Анна покачала головой: – Нет, не могу. Я должна вернуться. Но я приду к тебе снова. – Когда? – Как только появится возможность. Но… ты никому не должен рассказывать о нашей связи. Если Бостанжогло узнает, он натравит на нас своих людей. Он страшный человек, Миша, и у него в друзьях настоящие чудовища. Я знаю это наверняка. Чигорин презрительно улыбнулся. – Милая, неужели ты думаешь, что я боюсь его? Или этих его людишек? Да я один справлюсь с десятком Бостанжогло! – Если бы речь шла о честной драке, я бы ни секунды в тебе не сомневалась. Но такие, как Бостанжогло, действуют исподтишка. Чужими руками. – Да, но я… Анна положила пальчик ему на губы. – У нас еще есть немного времени, – сказала она глубоким, хрипловатым голосом. – Давай не будем тратить его на разговоры. Иди ко мне! Шахматист сжал девушку в объятиях.1