***пропущено в скане***

…новском. Знаешь, что большинство советских военнопленных духовно не сломлены, и в невыносимо тяжелых лагерных условиях они проводят патриотическую работу.

Ковалдин тяжело вздохнул. Не хотелось ему отправлять на это необычное задание юного разведчика. Петя же всеми мыслями был уже там, в Любани. В этом небольшом городке ему пришлось побывать дважды до войны: на пионерском слете и с мамой у ее подруги, тети Веры. Он уже обдумывал, откуда начнет свой путь, но мысли его были прерваны указанием Никиты Федоровича:

— Колонну военнопленных ты встретишь у бывшего городского овощехранилища, в котором фашисты устроили проклятый лагерь. Это у шоссейной дороги, всего в полутора километрах восточнее станции. Дальше действуй по обстановке.

Петя согласно кивнул головой. Так действительно ему будет проще подойти к военнопленным.

Рассвет еще только-только занимался, когда Петя подходил к Любани. Ночью был небольшой мороз, и вот на глазах темная октябрьская ночь быстро сдавала свои полномочия надвигавшемуся, на радость всему живому, солнечному дню, что было так необычно для глубокой уже осенней поры. Бесконечные черные, так всем надоевшие тучи под силой ветра уплыли наконец куда-то на восток, и взору разведчика предстала редкая красота: восходящие лучи утреннего солнца медленно поднимались по белым, заиндевелым верхушкам деревьев, и вот они опустились на окраине города на крыши, покрытые инеем. Яркие солнечные лучи заставили мальчика закрыть даже глаза. И он, сняв с плеч котомку, в которой были полтора каравая крестьянского хлеба и два десятка печеных клубней картошки, стоял и думал: «Очень скоро солнце растопит эту красоту. Побегут, потекут по крышам ручейки, застучат по земле капли с деревьев. Никто не может нарушить законы природы. Даже фашисты с их проклятой войной».

Вскоре Петя был у бывшего городского овощехранилища, опутанного колючей проволокой. «Вот он, этот проклятый лагерь», — подумал разведчик. Мальчик медленно двинулся вдоль лагерных ворот, откуда сразу раздалось злое рычание сторожевых собак. Тут же из небольшого бревенчатого дома вышел толстый краснощекий гитлеровец с автоматом в руках и, погрозив Петя кулаком, стал ходить у ворот. Мальчик скрылся за высокий густой кустарник на другой стороне шоссейной дороги. Он уселся на широкий пень от недавно спиленной сосны и стал наблюдать за лагерем. Здесь он решил ждать военнопленных.

Вдруг за спиной разведчика раздался шорох листьев, и туг же он услышал приглушенные голоса. Петя оглянулся. Из-за кустов на него смотрели две пары настороженных ребячьих глаз. Один из них, в старой телогрейке, размер которой был явно ему не по плечу, выглядел лет на двенадцать. Другой, в рваном тоненьком пальтишке, был ровесником Пети. В руках они держали по узелку из чистого белого полотна. «В узелках еда для военнопленных», — решил Петя. И ему стало совсем спокойно на душе: с этими ребятами он дождется военнопленных. А они стояли и настороженно смотрели на разведчика и его котомку. Вот мальчик, который был в телогрейке, кивнул головой в сторону лагеря и тихо спросил:

— Не выходили еще?

Петя отрицательно помотал головой. А мальчик в пальто возбужденно сказал:

— Я уверен, там что-то случилось! Они уже почти два часа должны работать… Мы со станции, не дождались их там и решили подойти сюда. Нет, что-то случилось!