на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 5

Скворечник

Битва за скворечник закончилась Янкиной победой. Тарас перед тем, как уехать к себе в заповедник, перенёс туда обогреватель, стол, за которым можно делать уроки, и сумку, в которой Янка хранила все свои вещи. Янка слышала, как бабушка с мамой ругаются на кухне:

– Чего ей в доме не живётся? Тепло, уютно, телевизор под боком!

– Мама, ну ты пойми её, она же взрослая, она привыкла, что у неё есть своя территория… Понимаешь?

– Ничего я не понимаю! Зверь она, что ли? Своя территория! Глупости какие-то! Ещё парень этот! Смотри, Татьяна, не упусти дочку!

– О Боже мой, мама, ну что ты такое говоришь! Ей просто хочется устроиться комфортно, она ведь уже три месяца на полу спит, вещи из сумки не вынимает, потому что положить их некуда…

– Ну извини, не хоромы!

Дальше Янка слушать не стала. Вообще-то бабушка у них добрая, просто иногда её заносит. Вечером она сама пришла к Янке, второе одеяло принесла.

– Смотри, если замёрзнешь, в дом иди. Всё-таки летняя постройка…

– Да плюсовая температура на улице, баб…

– Всё равно, ведь ноябрь.

Она присела на кровать. Огляделась.

– Конечно, здесь у нас просторно и не мешает никто. Ты бы картинку, что ли, какую на стену повесила, а то как-то пусто… будто в гостинице.

– Ага, – растрогалась Янка. – Я у Глеба попрошу его фотографии. У него много красивых. Можно и оставить. Ну когда отдыхающие приедут, чтобы им тоже было… не как в гостинице.

– Да ладно, – махнула рукой бабушка, – чего уж, отдыхающие… Живи уж тут всегда.

Не обеднеем, поди, без одной комнаты.

– Правда?!

Янка на шею бабушке бросилась. Своя комната! Да что там! Даже лучше! Это же почти свой дом!

– Тише, тише, бешеная… Зимой сама прибежишь в дом, как замёрзнешь, – проворчала бабушка, освобождаясь от Янкиных объятий. Сделала строгое лицо. – Ты только вот что, Яна, смотри: если этот москвич к тебе полезет…

– Бабушка!

– Ну а что «бабушка»? Ну вот что вы все «бабушка» да «бабушка»! Ты девка видная, а он молодой парень, что тут «бабушка»! Видела я, как он тебя нафотографировал, это ж глаз не оторвать.

Янка захохотала.

– Ну так это я просто такая красивая, он-то здесь при чём?

– Ты ещё у нас и скромная, как я погляжу. В общем, смотри. А то быстро в дом вернёшься, а его взашей. Поняла?

– Поняла, – смешливо фыркнула Янка, а сердце билось колоколом.

Так они и стали жить: бабушка, дед, мама с Ростиком в доме, Янка и москвич Глеб в скворечнике. В скворечнике становилось холоднее с каждым днём, особенно когда налетели суровые осенние ветры. Янка спала под двумя одеялами, а обогреватель пододвигала вплотную к кровати.

Тарас уехал, о чём-то особенном договорившись с Глебом. Глеб тоже часто уезжал: в Коктебель, на Меганом, в Малореченское или Алушту. Иногда уезжал даже на несколько дней в Ялту и Симеиз. Янка скучала. Ходила мимо его двери, а когда никто не видел, прислонялась к ней всем телом, прижималась щекой. И думала:

Пусть это будет вечно!

Пусть это будет молча!

Денно и нощно,

Проверено, точно!

Пусть это будет случайно,

Пусть это будет тайно!

Пусть это будет зыбко,

Легко, с улыбкой.

Пусть это будет тяжко!

Пусть это будет сладко!

Горько пусть будет и больно!

Тесно или раздольно!

Хоть как, лишь бы было…

Майке она, конечно, все пальцы про него отстучала.

«Ой, Яныч, я так и знала, что ты в какого-нибудь такого влюбишься!»

«В какого?»

«Ну, в необычного… Что тебе наши мальчики? А Рябинин, между прочим, тут за Озарёнок ухлёстывает. Вчера на дискотеке три раза её приглашал!»

Янка целую минуту смотрела на экран компьютера, прежде чем оценить, осмыслить и принять эту новость. Но Майке показывать этого, конечно, было нельзя. Засмеёт. И она набрала:

«Да ты что! А Листовский как же? Не убил его?»

«Да они же расстались. Ещё в начале года».

«Да? Жалко… я в них верила».

«Ну, так и что твой Глеб?»

«Если б мой…»

«Хоть фотку пришли, что ли!»

«Ага, где я возьму-то?»

«Ну, сфотографируй!»

«Чем, Май? Фотик у отца остался, а мы тут и так еле сводим концы с концами, не до фотика, знаешь ли. Даже компьютера нет, я в кафе сижу. Но я попробую. Сама хочу его фотку, а то ведь уедет навсегда…»

От мысли, что скоро уедет и навсегда в свою Москву, у Янки болело сердце.

«Ну почему же навсегда? Может, он каждый год будет приезжать к вам. Знаешь, многие так делают».

«Да, конечно, только ему, наверное, неинтересно будет каждый год. Он ведь фотохудожник, ему новые впечатления нужны. Май! А ты летом ко мне приедешь?»

«А ты к нам?»

«Обязательно!»

«Слушай, ну хоть на телефон сфоткай его, очень хочется посмотреть, кому отдала своё сердце неприступная Ярцева».

«Я что-нибудь придумаю».

Вообще-то Янка уже придумала. Глеб всегда работал под черешней, скидывал и обрабатывал фотографии, так что нужно было просто дождаться, когда он сядет работать, потом захочет, например, в туалет, или просто пройтись, технику он свою не убирает никогда, и можно тогда залезть в комп, наверняка у него свои фотографии тоже есть, ведь не всё время он по ту сторону кадра!

Всё прошло без сучка без задоринки. Он работал, потом встал, потянулся, взял в комнате полотенце и пошёл в душ. Янка дождалась, пока громыхнёт защёлка в ванной, и сбежала по лесенке к ноуту. Папка с фотографиями была открыта. Так… «Зимний Крым», «Феодосия», «Церковь-маяк», «Рыбачье»… Здесь его, конечно, не будет. Ага, вот «День рождения Калмыкова». Янка открыла папку, начала листать. Калмыков оказался рыжим и толстым, бросилась в глаза золотая печатка у него на пальце. Лес, берёзки, шашлыки… И девушки, девушки какие-то, так много, и все обнимаются с Глебом. Янка от досады губу закусила. Наконец нашла, где он один. Вполоборота, серьёзный такой. Янка едва успела скинуть фото на флешку и закрыть папку, как Глеб вышел.

– Ого! – замер он. – Это что за диверсия?

Янка покраснела так, что… В общем, ужасно стало стыдно.

– Я… просто я хотела… Глеб… я хотела скачать свои фотографии. Ну, там, в холмах, когда мы встретились.

– А попросить?

Похоже, он всерьёз разозлился. Янка с вызовом посмотрела ему в лицо. В глазах ещё стояли все эти девушки, красивые, длинноногие, а главное – взрослые и могут его обнимать.

– А я всё удивляюсь, почему ты не просишь фотографии, будто тебе не интересно, – уже совсем другим тоном сказал Глеб. – Флешку давай, скину.

– Обойдусь! – Янка бросилась по лестнице вверх. Ага, как же! Так она и дала ему флешку, чтобы он увидел ЧТО она у него скачала? Да ни за что! Уже открыв дверь в свою комнату, презрительно фыркнула:

– С лёгким паром!

И заметила его недоуменный взгляд. Грохнула дверью.


«Вау! Да он красавчик! Ну, такой весь… харизматичный! Не в моём, правда, вкусе…»

Вот за что Янка любила Майку, так это за то, что у них вкусы на парней не совпадали. Майка тоже это ценила. Говорила, что им дружить безопасно.

«Как вы там?» – Кого она имеет ввиду под «вы», Янка сама не знала. Ну не Рябинина точно. После знакомства с Глебом любить Рябинина было просто смешно.

«Ой! У нас такая физручка пришла!» «КТО?»

«Ну, физру ведёт, вместо Олега Петровича. Закачаешься! Красотка, ну вот я прямо не знаю! И такая прикольная, всё время хохочет с нами, будто не урок, а вечеринка. Мальчики у нас вообще теперь с начала года ни одного урока не пропустили. Да и девчонки тоже».

«И ты?» – Майка физкультуру терпеть не могла.

«Ага! Прикинь! Ну ты бы её видела, она такая клёвая! Просто супер! Она обещает нас летом в поход повести. Пойдёшь?»

«Само собой! Если приеду, конечно».


По поводу поездки Янка как-то попыталась поговорить с мамой.

– Маааам… я… поехать хочу. Домой. На Новый год.

– Яна, наш дом теперь здесь.

– Это твой здесь, а мой там. У меня там все друзья, у меня там всё, я соскучилась!

Она вообще-то не хотела скандалить, спокойно хотела поговорить, сама не ожидала, что так быстро начнёт кричать. И мама, конечно, тут же закричала в ответ:

– Прекрати истерику! Поедет она! Туда ехать трое суток, сколько денег надо! А кто там тебя ждёт? Ты обо мне подумала? Как я тебя туда отпущу? Я изведусь вся, у меня и так сил уже нет, а ты только о себе, только о себе!

– Меня бабушка ждёт, она приедет за мной, она написала!

– Да? Ну и что же она не едет? А я тебе скажу: у неё там новая внучка! А много она с тех пор тебе писем прислала? Она же ни разу больше не написала! Не выдумывай, даже речи быть не может, никуда ты не поедешь!

Янка прикусила губу, чтобы опасные слова не сорвались с языка. На глазах закипали слёзы, и она поскорее выскочила из дома, нарочно громко стукнув калиткой.

Бабушка писала. Писала часто. Примерно раз в две недели от неё приходили пухлые письма. Но Янка их воровала. Потому что бабушка писала, как им плохо без них и как «Андрюша мучается от вины, скучает по детям, так и жизнь не в радость». И чтобы они не держали на него зла и простили. Янка не хотела, чтобы мама читала эти письма. Надо было раньше, до отъезда говорить все эти слова. А теперь – поздно. Они уехали, гордые и независимые, а если теперь вернуться, это то ещё будет унижение. Она не собиралась его прощать, но мама… Мама совсем другое дело. Она добренькая, она его простит. А уже поздно! Поздно, они уже уехали, раньше надо было думать!

И Янка отвечала бабушке сама. Аккуратно, на каждое письмо, без задержек. И каждый раз она писала, что мама много работает и устаёт, и что она поручила Янке ответить. Иногда (чтобы уж совсем отвести подозрения) она просила Ростика обвести свою ладошку на чистом листе и внутри неё написать «Всем привет!», а для чего – не говорила. Листок с ладошкой прикладывала к своему письму. Типа всё хорошо у нас, только некогда маме, некогда. Янка очень боялась, что бабушка начнёт маме звонить и обман вскроется. Письма она прятала на дне сумки, зная, что мама никогда не полезет в её вещи. Бабушка, конечно, воспринимала это по-своему. Она сделала вывод, что «Танечка не хочет общаться теперь». И правильно. Пусть так и думает. Раз воспитала такого сына. Так ей и надо! «Жизнь не в радость»! Бедненький! А у них тут радости целый вагон!

Был уже вечер, холодно и темно, хоть глаз выколи. Ноги несли Янку к морю, скользя на мокрой дороге – сегодня весь день шёл дождь и сейчас ещё накрапывал. Она бежала, и ей хотелось кричать, орать и визжать! Сегодня опять от бабушки письмо пришло. Янка вытащила его из почтового ящика после работы и сразу спрятала в сумку. Она представляла, как бабушка сидит за круглым столом, а на столе вязанная крючком скатерть, белоснежная, кружевная. Чтобы написать письмо, бабушка откидывает край скатерти, берёт свою любимую ручку, старую, тяжёлую, с настоящими чернилами – бабушка пишет только ей. Говорит, что это её маленькая слабость. Перо в ручке поскрипывает тихонько. Дед в кресле читает газету. Тикает будильник, а на кухне еле слышно бормочет радио. Самому себе бормочет. Письмо бабушка закончит утром, она всегда так делает, Янка это тысячу раз наблюдала, пока жила дома: бабушка переписывалась со своими институтскими подругами. По дороге на работу она бросит конверт в ярко-синий почтовый ящик, а перед этим кивнёт ему, как старому знакомому Янку всегда удивляло, через сколько рук должно пройти письмо, чтобы она могла прочитать все эти дурацкие слова в папину защиту. Уж лучше бы позвонила. Может быть, по телефону Янка смогла бы ей объяснить. Хотя… папа вот два раза звонил, но разговор не клеился, и они быстро прощались. Не о чем говорить.

Янка вылетела на берег моря, остановилась у кромки воды, закричала в пугающую бесконечную темноту:

– Ааааааааааааааааааааа!

И тут же услышала за спиной:

– Тс-ссс… не надо… так вот…

Она резко обернулась. Пьяный мужик с почти пустой бутылкой водки в руках сидел прямо на песке и грозил Янке пальцем. Он был в одной кофте, распахнутой почти до пупа. Янка видела его могучую грудь, всю в завитушках золотых с проседью волос.

– Не шуми…

Янка вгляделась и узнала в нём отца Таля.

– Дядя Паша, – сказала она хриплым голосом, – вы чего тут?… Простынете…

– А! – безнадёжно махнул он рукой. Потом сказал: – Помру быстрее, им же лучше будет. Дадут там всякую пенсию…

Янка не поняла, о ком он говорит, да и слушать его не хотелось. У взрослых всегда так: детям они чуть что – «прекрати истерику», а сами при первой же трудности напиваются или рыдают.

– Идите домой, – сказала она резко.

Но он её, кажется, не услышал. Сделал длинный глоток, уткнулся носом в рукав.

– Вот ты молодая. Красивая. А потом? Ну, выйдешь замуж. А может, не выйдешь. Вы сейчас все какие-то дурные… Либо миллионера вам надо, либо независимость такую прямо… – он выругался. – Ну, сделаешь карьеру. Например, супермодели. Думаешь, счастья от этого прибавится?

«Ну чего он меня лечит? – с тоской подумала Янка. – Талю своему пусть идёт, нотации читает». Талиного отца Янка знала плохо, но никогда не слышала, чтобы он пил.

Может, случилось чего? Может, Таль его ищет? Ведь уже почти ночь.

– Идите домой, – опять сказала она и сама, развернувшись, пошла с берега.

– Я могу заработать! Поняла? Я всё могу! И нечего меня этим попрекать! – закричал он ей вслед, будто она его в чём-то упрекала.

«Пьяный он, чего тут…» – угрюмо думала Янка, но было ей беспокойно.


Дом стоял притихший, тёмный.

«Делают вид, что спят и не ждут меня, – поняла Янка. – Ну и подумаешь!». Она сняла обувь и на цыпочках поднялась к себе в комнату на втором этаже скворечника. И снова подумала: какое это счастье, что у неё теперь есть своя комната! Не надо красться в потёмках по дому, слышать дыхание бабушки, похрапывание деда, укоризненное мамино молчание, а главное – спать можно не на полу, а на кровати, как человек. Или не спать вовсе, хоть до утра! И не в темноте сидеть, а при свете!

Надо всё-таки помириться с мамой, это ведь она выбила у бабушки комнату для неё. Янка включила свет, села на кровать.

Голова была ясная и чуть-чуть гудела. Наверное, от ветра, который хлестал её на берегу. Янка достала телефон, посмотрела на часы. Первый час… Конечно, неудобно звонить в такое время, но всё-таки он там один, с водкой, какой-то совершенно несчастный. И она набрала Талю.

– Янка? Ты чего? Так поздно… Случилось чего?

– Таль… я отца твоего видела…

– Где он?

– На пляже, напротив «Бригантины» сидит.

– Спасибо, – сказал Таль и положил трубку.


Глава 4 Пришедший | Когда мы остаемся одни | Глава 6 Дурацкие игры