«Хотите ли вы, чтобы все было хорошо?»
Даже если вы духовный человек, дает ли духовность защиту от ужасных преступлений, совершаемых против человечества? Я думаю, не стоит начинать столь острую тему с вопросов о космическом зле и такой темной сущности, как Сатана-искуситель. Есть и более щадящий способ подойти к вопросу о зле. Начните с того, что спросите себя: «Смог бы я принять мир, в котором нет ничего плохого? Хочу ли я, чтобы все было только хорошим?»
Не сомневаюсь, что вы без промедления ответили бы «да». Например, для тела зло – это боль, и мир без физической боли выглядит весьма и весьма желанным. Но несколько человек во всем мире имеют очень редкое отклонение в своем физическом генотипе (сводящееся до двух мутаций в гене SCN9A), благодаря чему они не чувствуют боли. Журналист Джастин Хеккерт, поведавший о 13-летней девочке с подобной аномалией, пишет, что «она практически не испытывает боли и не относится к своему телу так, как другие девочки ее возраста или кто-либо другой в ее возрасте, да и, собственно говоря, вообще никто. Она играла со своей сестрой в аэрохоккей с таким исступлением, что, казалось мне, вот-вот причинит боль себе или своей сестре. Она практически лежала на столе всем телом, истово, изо всех сил стараясь забить диск-шайбу в узкие воротца. Ее родители стояли рядом словно парализованные».
Но Хеккерт быстро сменил гнев на милость и проникся сочувствием к ребенку, не чувствующему боли, когда врач, лечивший девочку, сказал ему: «Боль – это дар, которого она, к сожалению, лишена». В школе к ней приставлен воспитатель, который постоянно сопровождает ее, куда бы она ни шла, чтобы убедиться, что она не нанесет себе травму и не поранится; после каждой большой перемены врач тщательно обследует ее глаза на тот случай, если вдруг туда попала соринка. Дома ее родители «избавились от всей мебели с острыми углами и расстелили на полу самый пушистый и мягкий ковер, какой только удалось найти. Они запрещают [дочери] кататься на роликовых коньках и на велосипеде. Кисти ее рук они оборачивают несколькими слоями марли, чтобы не дать ей возможность тереть ладони друг о друга. А в ее спальне они поставили монитор, чтобы, едва она начнет скрипеть ночью зубами, услышать этот скрип и поспешить к ней на помощь».
Боль – это дар в том случае, если вы понимаете, каковы последствия жизни без боли. Огонь обжигает кожу, но на нем также готовят пищу. Ну, а как быть с насилием? Мир без преступлений и войн кажется несказанно желанным, но как тогда обойтись без хирургии, одной из форм контролируемого насилия? Тело (осторожно) разрезают, обнажая внутренние органы и подвергая его многим опасностям. Здоровая экосистема зиждется на том, что один вид живых существ пожирает другой, что влечет за собой насилие. Сделайте всех животных вегетарианцами, и в отсутствие хищников ничто не остановит насекомых, которые завоюют весь мир; даже сейчас их численность в сотни раз превышает численность млекопитающих.
А как быть с психическим страданием, которое смешано с чувством стыда, вины, страха и гнева? Две разгневанные группировки сталкиваются в ходе гражданской войны, убивая друг друга и великое множество ни в чем не повинных граждан. Чисто внешне гнев вызывает к жизни великое зло. Но сражающиеся стороны это не останавливает, ибо владеющая ими жажда мести заставляет их рассматривать гнев как вполне оправданный и даже справедливый. Движитель гражданских войн – желания, ибо стремление защитить свой дом, ненависть к «другим», расовая и религиозная нетерпимость так же завязаны на гневе, как и месть. Война прославляет гнев, маскируя причиняемые им страдания. Движимый идеей борьбы за правое дело, солдат может пренебречь собственными страданиями, но как только война кончается, возникают новые формы психического страдания, такие как чувство вины и комплекс симптомов посттравматических стрессовых расстройств.
Психические страдания невозможно суммировать в нескольких абзацах. Поэтому давайте лучше вернемся к изначальным вопросам: «Хотите ли вы, чтобы все было только хорошим? И насколько желанен мир без боли?» Если определять психическую боль как депрессию, тревогу, шизофрению и другие психические расстройства, то, естественно, никому не хочется, чтобы они были. Но ментальный мир тоже не может обойтись без боли. Страх боли не позволяет нам дважды совать руку в огонь. Чувство вины мешает детям стащить из банки печенье, даже когда мать не видит. Ментальная боль полезна во всех отношениях, если только она не в переизбытке.
Зло – это то, чего мы не хотим, но без чего часто не можем обойтись. Вся человеческая жизнь строится на контрастах. Нет боли – нет и наслаждения, только нейтральное состояние отсутствия стимуляции. (Отсюда естественное подозрение, которое возникает у детей, когда им рассказывают басни о рае: ведь это так скучно – вечно сидеть на облаках и играть на арфе!) Действительно ли мы созданы, чтобы быть добрыми и хорошими? Несомненно. Ученые, изучающие поведение детей, установили, что уже в четырехмесячном возрасте младенцы пытаются подобрать вещь, которую уронила мать, и вернуть ее ей.
Но импульс к добру смешивается с противоположными импульсами. Другие ученые установили, что дети сызмальства стремятся поступать так, как их учат родители; они знают: «быть хорошими» – значит поступать так, чтобы твои поступки одобряли дома. Но оставшись без надзора взрослых, например в подготовительной школе, тот же ребенок может вдруг обратиться из Джекилла в Хайда, вырывая игрушки из рук других детей и не выказывая ни капли жалости, когда те плачут. И все же эти интригующие открытия не решают проблему самого зла. Для этого мы должны опуститься еще глубже.
В мире двойственности любое явление неизбежно связано со своей противоположностью. Добро неотделимо от зла, как свет неотделим от тьмы. Они нерасторжимы – такова одна из доктрин буддизма. Согласно мифологии, каждый золотой век (век взлета) неизбежно приводит к упадку. Рай тоже не без изъянов (не говоря уже о змее в райском саду), ибо этого требует наша раздвоенная натура. Должен ли Бог нести ответственность за наши, мягко говоря, затруднения? Или зло – неизбежный продукт человеческой природы?