Январь 1928 года

После отхода от митрополита Сергия протоиерею Василию сразу же пришлось выдержать борьбу за храм, так как часть "двадцатки" и духовенства не поддержали его. Из состава прежнего клира в храме остались только протоиерей Никифор Стрельников и диакон Иоанн Быстря-ков, четверых других священников ушли из храма. При поддержке епископа Димитрия, который ввел в "двадцатку" преобладающее число своих сторонников, 20 января 1928 года удалось зарегистрировать храм в районном административном отделе «за группой, последовавшей за митрополитом Иосифом». 24 января в секретном донесении ленинградских чекистов в Москву сообщалось: «Церковная оппозиция в Ленинграде растет, причем с ее стороны был допущен захват Тихоновского кафедрального собора в свои руки — церковь Воскресения на крови»; «Это торжество оппозиция отпраздновала торжественным богослужением при двух оппозиционных епископах и 9-ти священниках. После этого колебавшиеся церкви в Лесном, Полюстрове и на станции Володарская всецело примкнули к оппозиции»¹⁷⁹.

25 января 1928 года митрополит Сергий на внеочередной сессии своего Синода принял постановление № 17 об увольнении с кафедры епископа Димитрия (Любимова) и запрете его в священнослужении и предании каноническому суду; то же самое было принято в отношении епископа Сергия (Дружинина). От епископов Григория (Лебедева) и Серафима (Протопопова), не поминавших имя митрополита Сергия, потребовали незамедлительно ввести его поминовение и всенародно объявить об осуждении епископов Димитрия и Сергия¹⁸⁰. А к митрополиту Иосифу (Петровых) в Ростов было решено в срочном порядке направить членов Синода: архиепископов Сильвестра (Братановского), Севастьяна (Вести) и Анатолия (Грисюка) — для выяснения его отношения к отделившимся викариям. «В постановлениях Синода были указаны два вопроса:

1) С его ли ведома, согласия и благословения Преос-вящ<енный> Гдовский Димитрий и б<ывший> Копор-ский Сергий распространяют обращение и воззвание к пастырям и пасомым с призывом порвать молитвенноканоническое общение с заместителем Патриаршего Местоблюстителя?

2) Признает ли он резолюцию от 25 декабря 1927 года на рапорте Ленинградских викариев (его письмо от 25 декабря/7 января)?

Вот эти два вопроса несомненно были поставлены митр<ополиту> Иосифу. Вполне возможно, что ему задавались и другие вопросы, но о них нам ничего не известно. Что ответил митр<ополит> Иосиф членам комиссии на поставленные ими вопросы, остается тайной. Но одно является непреложным: той цели, ради которой совершалась поездка в Ростов, комиссия не достигла. И даже больше того, она в какой-то степени ускорила в нем (митр<ополите> Иосифе) решимость порвать

молитвенно-каноническое общение с митр<ополитом> Сергием»¹⁸¹.

Как явствует из Постановления митрополита Сергия от 29 марта (11 апреля) 1928 года, в Ростов к владыке Иосифу прибыли 2 февраля два архиепископа: Сильвестр (Братановский) и Анатолий (Грисюк). Их "братское увещание" не подействовало, и владыка Иосиф заявил, что «он решительно отходит и отмежевывается от митрополита Сергия, игнорирует его распо-ряжения»¹⁸². Через несколько дней митрополит Иосиф вместе с группой архиереев Ярославской епархии официально подписал декларацию об отделении от митрополита Сергия. Об этом митрополит Иосиф дал подробные показания на следствии 1930 года:

«Мне известны следующие обстоятельства, сопровождающие отложение Ярославля от Сергия. Вызвав однажды меня в Ярославль, митрополит Агафангел сообщил мне, что деяния митрополита Сергия и его произвол в управлении вызывают серьезное против него возбуждение, что он (Агафангел) завален и телеграфными, и письменными просьбами и требованиями взять бразды правления в свои руки и избавить их, таким образом, от всякой зависимости от Сергия, который каждому, начавшему возражать, угрожал запрещениями и другими репрессиями. Далее митрополит Агафангел сообщил, что у него имеется также проект собственной декларации, в которой он предлагает выступить против Сергия, что эта декларация одобряется всеми Ярославскими архиереями, что я приглашаюсь присоединиться к ней, как проживающий в пределах Ярославской епархии и обязанный этим самым к единомыслию с местными иерархами, среди коих я нашел свое убежище в своем изгнании. Я попросил разрешения ознакомиться с текстом этой декларации, митрополит Агафангел обещал мне прислать ее с нарочным сразу, как только ее подпишет

230

231

архиепископ Варлаам, который был в отлучке и к которому она была послана для подписи с нарочным.

Вернувшись в Ростов после этой беседы, я через несколько дней получил эту декларацию, уже подписанную тремя архиереями, и, найдя ее соответствующей требованию момента, также подписал ее. Затем подписал ее и Ростовский епископ Евгений. Всего было пять подписей — проживающих в епархии архиереев. Кем составлена эта декларация, с кем она обсуждалась у митрополита Агафангела, были ли у него какие собрания, я не знаю — в составлении ее я не принимал ни малейшего участия.

Прежде чем эта декларация получила широкую огласку, митрополит Агафангел и я были неожиданно вызваны в Ярославское ГПУ, где нас принял приехавший из Москвы товарищ Тучков (пославший также и за митрополитом Агафангелом).

Тучков задал Агафангелу вопрос, что такое затевается в Ярославле против Сергия, митрополит Агафангел сообщил сущность своей декларации и при этом спросил: как вы посмотрите на это выступление, не находите ли его контрреволюционным, долженствующим вызвать с вашей стороны какие-либо неприятности (репрессии) для нас, или нет. Товарищ Тучков заявил, что он этого не думает, и никакого вмешательства в ваши дела со стороны ГПУ не предполагается. Затем после некоторых разговоров о делах церковных оба мы были отпущены с

232

миром» .

Встреча Тучкова с митрополитами Агафангелом и Иосифом накануне выпуска декларации — факт весьма примечательный. ОГПУ не препятствует выступлению против митрополита Сергия?! Однако здесь нет ничего удивительного. Создание разделений в церковной среде было одной из важнейших задач чекистов; та же линия проводилась ими и в Ленинграде. В этом плане очень

ЦА ФСБ РФ. Дело «Всесоюзной организации ИПЦ». Т. 11. Л.332-333.

показательны сводки донесений начальника Секретного отдела Ленинградского ГПУ в Москву. Так, докладывая 26 ноября 1927 года о положении дел в Петроградской епархии и развитии оппозиционного митрополиту Сергию движения, он сообщал об освобождении из заключения ряда клириков, оппозиционные настроения которых были известны и которые, по расчетам чекистов, должны были бы примкнуть к оппозиции:

«Ибо при отсутствии этого мероприятия можно было бы столкнуться с нежелательным для нас фактом — отсутствием вообще оппозиции. Со стороны епископа Ярушевича против оппозиции принимаются меры — подчинить себе, но меры эти слишком слабые, и все они сводятся к тому, чтобы количественно ослабить оппозицию»; «С нашей стороны указывается Ярушевичу, что только твердость и более решительные меры, как-то — перевод с доходных в бездоходные церкви, перевод в провинцию, длительное запрещение служения — парализует оппозицию. В действительности же такая твердость скорее оппозицию подтолкнет к непримиримости».

15 декабря Тучков на данном донесении в своей резолюции среди прочего написал: «Сообщите, что мы повлияем на Сергия, чтобы он запретил в служении некоторых оппозиционных епископов, а Ерушевич¹⁸³ после этого пусть запретит некоторых попов». Спустя две недели, как уже указывалось, это и было исполнено! В январе 1928 года ленинградские чекисты констатируют торжество оппозиции в городе и внимательно следят за ее успехами. В феврале, уже обеспокоенные слишком большим размахом оппозиции и особенно расширением ее связей с другими епархиями, принимают "ограничительные" меры и производят первые аресты.

Так, в очередном, секретном донесении в Москву от 17 марта 1928 года, сообщая об «энергичной агитационной и организационной деятельности оппозиционных церковников» в городе и области и установлении «письменной и путем разъездов связи церковной оппозиции в Ленинграде с духовенством других епархий», отмечают: «Вся эта работа оппозиционных церковников приблизительно к половине февраля приняла настолько интенсивный характер и внушительные размеры, что среди "сергиевцев" стало наблюдаться состояние некоторой неуверенности и растерянности. К этому времени от митрополита Сергия и его управляющего Ленинградской епархией епископа Николая Ярушевича официально отошли 8 церквей. Количество же хотя и признавших Сергия, но не упоминающих его имя в богослужениях, было значительно больше»^гъ\

«Чтобы несколько парализовать дальнейшее развитие и усиление оппозиции, нами был арестован ее наиболее ярый и фанатичный представитель, допускавший в своих речах антисоветские выражения — священник Измаил Рождественский и с ним вместе иподиакон и слушатель богословских курсов, ездивший с поручением от оппозиции к сосланным церковникам — Сергий Апланов». Далее ленинградские чекисты отмечают растерянность и даже панические настроения в оппозиции после арестов и удовлетворительно оценивают деятельность назначенного на Петроградскую кафедру митрополита Серафима (Чичагова). Заканчивается донесение весьма примечательно:

«В личном свидании с нашим уполномоченным митрополит Серафим заверил в своей лояльности

В это время много клириков епархии, в том числе и епископы Григорий (Лебедев) и Серафим (Протопопов), несмотря на то, что официально не отделялись от митрополита Сергия, тем не менее не возносили его имени за богослужением и поминали только митрополита Петра.

к Соввласти, выразил уверенность, что он "сумеет установить единство в Церкви" и обещал все предпринимаемые им меры осуществлять лишь с согласия "власти", которую он будет обо всем своевременно информировать. В этом же свидании Серафим заявил, что он понимает, конечно, что для Компартии — чем хуже в церкви — тем лучше, намекнул, что он понимает проводимую властью политику разделения и сомневается, что без "поддержки” оппозиционеры сумели бы удержать собор Воскресенья. Однако, "хотя он не согласен и расходится с Компартией", — принятые на себя обязанности будет лояльно выпол-нять»²³\

«На примере Ленинграда, таким образом, хорошо видно, в чем состояла политика ОГПУ по отношению к Церкви: спровоцировать в церковной среде разделение по принципу готовности идти на большие или меньшие компромиссы с властью; всячески способствовать росту взаимной неприязни двух сторон; после того, как оппозиция компромиссной линии оформится достаточно отчетливо, перейти к ее разгрому, потребовав при этом от более лояльной по отношению к власти стороны осуществления своеобразного церковного прикрытия этого разгрома. Следующим очевидным этапом был разгром той самой более лояльной стороны»^{184 185}.

В этой связи понятно, почему Тучков не возражал против Ярославской декларации и развития антисер-гианской оппозиции в Ярославской епархии. О важности для него происходящих здесь событий говорит сам факт его приезда из Москвы в Ярославль специально для выяснения того, что «такое затевается в Ярославле против Сергия». И здесь, так же как и в Петроградской епархии, ОГПУ не препятствовало выступлению против политики Сергия, позволяя оппозиции и ее самым ярким представителям проявиться с тем, чтобы в самом скором времени с ними расправиться.

233