Глава 6

Дэниэл, задумчивый и тихий, сидел рядом с Джимом в экипаже, который уносил их прочь из Брайтона. В нескольких милях от них вдоль пыльной дороги темнел в сумерках унылого дня какой-то город. По его настоянию Гарри вместе с Кейт ехали в наемном экипаже. Дэниэл не хотел думать о Кейт, которую сильно оскорбил прошлой ночью, и, как он теперь признавался сам себе, совершенно незаслуженно. Тогда, придя в себя после удара о мостовую, он обнаружил, что его голова, рассеченная от удара о камни, покоится на коленях у Кейт. Она не обращала никакого внимания, что из раны течет кровь и впитывается прямо в ткань ее нового платья.

— Вы что, совсем ничего не соображаете? Как вы относитесь к оказываемой милости? Кто вам позволил надевать дорогую одежду задолго до события, для которого она предназначалась?

Он набросился на нее, обезумев от гнева после унижения, которое нанес ему Рэдклифф. Ни одно из платьев Кейт не покупалось из милости, да и стоили они все умеренно, но он отыгрался на ней за весь этот злополучный вечер. Джим и Гарри помогли ему подняться и поддерживали с обеих сторон, поскольку он еще слабо держался на ногах после пережитого потрясения. Кровь стекала из раны прямо на рубашку, окрашивала в багровый цвет дорогую ткань его нового фрака. Прохожие думали, что он пьян, а поскольку пьяные люди не являлись редкостью для этого времени суток, то все проходили мимо, не останавливаясь, только посмеивались и отпускали шуточки.

Не ответив на его оскорбления, Кейт быстро и молча встала и отошла в сторону, что лишь усилило его гнев. Джим не позволил больше нападать на женщину и с помощью Гарри повел его в отель. Дэниэл увидел Кейт снова только на следующее утро, уже сидящую в экипаже. Он хотел извиниться перед ней и поблагодарить за то, что она вычистила его фрак, но она смотрела прямо перед собой полностью игнорируя его, с тем же отстраненным видом, как и в день аукциона. «Ну хорошо, пусть ведет себя как хочет», — подумал он. Тем не менее ее отношение раздражало его. Почему он должен испытывать вину? Он мог вести себя с ней, как хотел, она ведь практически была его собственностью, как золотые часы, свисающие из кармана его замшевого жилета.

Его мысли переключились на Клодину. Он чувствовал запах ее духов, изысканный, слегка мускусный аромат безумно сексуальной женщины. Его ладони помнили упругую окружность талии под тонким атласным платьем и провоцирующую игру ее пальцев в его руке. Он беспокойно заерзал на сиденье.

— Когда доберемся до Льюиса, сверни на побережье к Истхэмптону, — велел он Джиму. — Он лежит на пути к торговому городу Маррелтону.

— В этом нет никакого смысла, — резко и упрямо возразил Джим. — Мы сильно отдалимся от нужного маршрута.

Тренер прекрасно знал причину подобной смены маршрута. Заинтересовавшись рыжеволосой ведьмой, которая свела с ума его друга, он пошел после поединка в библиотеку, где обнаружил ее имя и адрес в той же самой книге посетителей. Прошлой ночью Дэниэл нечаянно проговорился, что именно юная мисс Клейтон сидела в злосчастном экипаже, а ее зять так сильно ударил его в лицо. Тогда, уложив пострадавшего в постель, Джим и Гарри, сидя в баре за пинтой пива, более-менее восстановили всю историю, произошедшую в Морском Шатре. В любом другом случае Джим настоял бы, чтобы Дэниэл провел весь следующий день в постели и восстановил силы после такого сильного удара в голову. Учитывая случившееся, они с Гарри решили побыстрее увезти Дэниэла из Брайтона, чтобы он не натворил какой-нибудь беды. А теперь Дэниэл решил свернуть в сторону Истхэмптона, без сомнения, мечтая подъехать к дому этой дерзкой девчонки. Тренер с трудом сдержался, чтобы не выразить свои гневные мысли вслух.

— Нам не придется сворачивать с пути, — ответил Дэниэл. — Из Истхэмптона вдоль всего побережья тянется тропинка, которая выведет нас обратно на главную дорогу.

— Тропинка! — фыркнул Джим. — Болотистая колея, в которой увязнут наши колеса. И проторчим мы там бог знает сколько времени.

— Делай, как я сказал. Я желаю увидеть Истхэмптон, прежде чем покину эту часть страны, — нетерпеливо бросил Дэниэл, всем своим видом демонстрируя, что озвучил достаточно аргументов.

Махнув хлыстом, Джим крикнул Гарри, что они меняют направление. Когда они выехали из Льюиса и достигли Маррелтона, пошел мелкий дождь. У Истхэмптона он превратился в жуткий ливень, барабанивший по крышам их экипажей. Колеса разбрызгивали свежую грязь. Дэниэл не обращал никакого внимания на дождь, напряженно всматриваясь в ворота больших домов, величаво стоящих посередине просторных владений, мимо которых они проезжали. Когда они поравнялись со столбами, на верхушках которых красовалась пара громадных каменных львов и значилась надпись: «Рэдклифф-Холл», Дэниэл велел остановиться. Он спрыгнул с подножки и бросился через усиливающийся ливень к кованым воротам, перед которыми остановился, разглядывая извилистую дорожку и мрачный, с башенками особняк, возвышающийся в конце.

— Что он делает? — спросила Кейт, подавшись вперед, чтобы лучше видеть Дэниэла.

Они с Гарри укрылись под кожаным верхом экипажа, который надежно защищал их от дождя. Гарри тоже наблюдал за братом.

— Это дом мисс Клейтон, о которой я вам рассказывал. Именно по ее вине произошла вчерашняя беда. Как он внимательно рассматривает особняк. Лишь Господь Бог знает зачем! Даже если он раньше воображал, что у него появятся шансы на какие-либо отношения с ней после того как он унаследует поместье, то оскорбительное поведение Рэдклиффа прошлой ночью создало непреодолимые препятствия к этому. Гордость Дэниэла никогда не позволит ему переступить порог Рэдклифф-Холла, да и его самого там никогда не примут. Все подошло к логическому концу, и мы сейчас просто теряем тут время, а Дэниэл рискует подхватить лихорадку, стоя под дождем.

— Он возвращается обратно в экипаж, — прокомментировала Кейт.

— Слава богу! Остается надеяться, что мы сможем быстро выехать из Истхэмптона.

Стегнув лошадь кнутом, Гарри сел на свое место и направил экипаж следом за экипажем Дэниэла и Джима. Он радовался, что благодаря дождю мог насладиться уютной и интимной атмосферой, сидя рядом с Кейт под навесом, чего никогда не произошло бы в солнечную погоду при откинутом верхе. Сначала говорил лишь он один, но постепенно, благодаря очаровательной улыбке и открытой манере держать себя, в которой чувствовался дружеский, исполненный сочувствия интерес, он добился ее доверия и втянул в беседу. Он спросил, родилась ли она в Хитфилде.

— Нет, я родилась в Лондоне, а города не помню, потому что родители уехали оттуда, когда мне было два года. Тетка отца завещала ему дом в Хитфилде, а поскольку нам всегда не хватало денег, он решил сэкономить на ренте, и мы переехали в более дешевое по сравнению с Лондоном место. Мама так и не смогла почувствовать себя счастливой в новом доме.

— А каким ремеслом занимался ваш отец?

— Не ремеслом. Искусством. Он был художником, очень хорошим художником. Отсутствие коммерческого успеха не означает отсутствие таланта, — рассказывала она с гордостью и даже с каким-то вызовом. — Он превратил одну из комнат в студию, я там просиживала с ним часами. Иногда я позировала ему, порой мыла кисточки, смешивала краски и готовила холсты. К сожалению, моя мать ревновала его ко мне, как ревновала ко всему, что отнимало у нее его внимание. В конце концов ее ревность уничтожила его способность работать, разрушила их отношения, он больше не мог этого выносить.

Унылый пейзаж за окнами экипажа гармонировал с ее взглядом.

— Он покончил жизнь самоубийством, — едва слышным голосом договорила она.

— Какая трагедия, — с глубокой симпатией в голосе проговорил Гарри, внимательно слушая ее рассказ, он мог только догадываться о горе, страданиях и муке этого одаренного человека. — Мне бы хотелось посмотреть работы вашего отца…

— Моя мать все сожгла, — коротко ответила Кейт.

Женщина резко отвернулась, прикрывшись полями своей шляпки. Он тактично воздержался от дальнейших расспросов. Его воображение отчетливо рисовало обезумевшую женщину, из дикого чувства собственности бросающую в костер все самое дорогое сердцу ее мужа. Гарри страстно хотел обнять Кейт, положить ее голову себе на плечо и пообещать ей любовь, которая унесет прочь все ее тягостные воспоминания. Однако из страха потерять ее навсегда он сдержал свой порыв и промолчал, веря, что еще наступит его время. К тому же ему еще столько хотелось узнать о ее жизни после смерти отца. Почему она вышла замуж за человека гораздо старше ее? При каких обстоятельствах он решил выставить ее на продажу? Он решил резко сменить тему разговора.

— Вы любите животных, Кейт? В поместье Уорвик всегда было много кошек и собак. Помню, как мы с Жасси выхаживали месячного ягненка. Белла, так мы ее назвали, доставляла нам бесконечные проблемы, поскольку ходила за нами повсюду как хвостик, и в доме и на улице, — уголком глаза Гарри заметил, что Кейт повернулась к нему. — По ночам Белла спала в конюшне вместе с дикими кошками, им нравилась ее густая шерсть, а она наслаждалась их компанией. Однажды она проникла в сад с розами и съела все бутоны — выглядело это, как будто их срезали большими ножницами. После этого дядя Уильям решил, что ей пора в стадо. В наказание. На следующий год у нее родились ягнята, — солгал он. Сумев отвлечь Кейт от грустных воспоминаний, он не хотел снова ее расстраивать, ведь дядя Уильям велел забить Беллу.

Женщина, ничего не подозревая, беззаботно подхватила тему о животных и начала рассказывать какую-то другую историю. Весело улыбаясь друг другу, они въехали в Истхэмптон и снова остановились по знаку Джима на небольшой тропинке, тянущейся вдоль зеленого луга, вокруг которого сгрудились скромные домики местной деревушки.

Дэниэл опять вышел из экипажа и, заметив улыбки, которыми обменивались Гарри и Кейт, принял решение разделить эту парочку. Он купил Кейт прежде всего для того, чтобы помешать Гарри совершить большую глупость, и было бы очень обидно допустить это теперь. Дэниэл надел на плечи накидку, которая хранилась под сиденьем экипажа специально для подобной погоды, приподнял воротник и подошел к экипажу парочки.

— Я хочу осмотреть это место, — проинформировал он брата, опуская широкие поля шляпы, чтобы защитить глаза от дождя.

— Ты сума сошел? — воскликнул Гарри, оглядываясь вокруг. — В этой паршивой дыре не на что смотреть.

— Именно поэтому, — загадочно ответил Дэниэл, — вам совершенно незачем ждать меня в экипажах. Джим заприметил таверну на берегу. Прошло уже много времени после завтрака, и если вы голодны, отправляйтесь туда. Я найду вас там, как только увижу все, что хочу.

Он отошел, а они снова тронулись в путь, обмениваясь замечаниями по поводу его странного поведения, которое на этот раз никак не могли объяснить. Громко стуча копытами по каменной плитке, лошади въехали во двор покрытой шифером таверны под названием «Бегущий заяц». Поручив заботу о лошадях молодому конюху, Гарри обхватил Кейт за талию и помог выбраться из экипажа. Затем они побежали к низкому входу, подгоняемые дождем. Внутри их уже ждал Джим, заказавший обед на троих.

Оставшись в одиночестве, Дэниэл внимательно изучал округу. Деревушка подходила под описания Клодины, только помимо церкви, таверны и домиков он заметил несколько небольших коммерческих учреждений и дома более высокого класса. Все это не интересовало его так, как само расположение деревушки. Несмотря на плохую погоду, его глазам открывался захватывающий вид на плоскогорье, со всех сторон окруженное зеленым густым лесом. За ним начинались волнистые изгибы песчаных дюн Суссекса. По южную сторону от деревушки плескалось море.

Он так долго и напряженно всматривался в простирающийся перед ним вид, что в его воображении возникла заманчивая картина того, что тут могло бы быть. Когда он на несколько минут отвернулся, а потом снова взглянул на холм, то очень удивился, увидев там траву и деревья.

Прикрываясь накидкой, он пошел по тропинке к берегу, обогнав на своем пути мужчину, ведущего нагруженного корзинами осла, и двух маленьких девочек, спешащих домой под плащом, который они дружески поделили на двоих. Отодвинув в сторону ветки тамарисковой изгороди, он ступил на натуральный бастион, который образовали скалы и валуны. Перед ним простирались бескрайние просторы белого, покрытого рябью песка, который омывали подгоняемые ветром волны. У Дэниэла перехватило дыхание. Ему открылся волшебный вид на грациозно изгибающуюся бухту, посередине которой, как спящий в море кит, лежал остров Уайт.

Он развернулся и пошел обратно. Какое же сокровище Истхэмптон! И этом месте сочеталась нетронутая красота морского берега и сельской местности. Вдруг он увидел для себя шанс, которого ждал с самого начала своей независимой жизни. Он мог вступить в рискованное предприятие, которое даст ему возможность построить собственную империю на камнях и песке. Он наконец сможет прославить имя Уорвик.

Не замечая струящегося по лицу дождя, Дэниэл широко улыбался зеленому холму, расположенному в самом центре деревушки. Уютная тишина долины, леса и нежный бриз не для него, он построит свой дом здесь, на просторе. Могучие стены будут противостоять стихии и ударам ветра. Яркий огонь больших каминов защитит просторные комнаты от зимней стужи, а огромные окна пропустят летом свежий морской воздух.

Когда он уладит все свои имущественные дела в Девоншире, то вернется в Истхэмптон. Потом обязательно достанет деньги и приобретет этот холм с видом на море, даже если ему придется участвовать в боях семь дней в неделю. На склоне он построит однажды самый великолепный дом на сотни миль вокруг, которому он уже придумал имя. Истхэмптон- Холл.

Он не знал, когда у него и голове впервые зародилась идея завладеть Истхэмптоном, но суть этой идеи медленно формировалась вот уже несколько дней. Возможно, большую роль сыграло очарование Брайтоном, открывшим ему все удовольствия жизни на побережье. Но подсознательно решение осесть в Истхэмптоне родилось, когда он прочел в книге мастера церемоний адрес Клодины, как будто уже тогда знал, что станет преследовать ее, чтобы осуществить ту месть, которую вынашивал. Эта месть обрела еще более четкие очертания с тех пор, как к ней прибавилось желание свести счеты с Александром Редклифффом.

Подставив лицо ветру и хлеставшему изо всех сил ливню, Дэниэл быстро дошел до «Бегущего зайца». В холле он снял с себя мокрую накидку, повесил ее на крючок и вошел в гостиную. Хозяин зажег камин, около которого уютно устроились Гарри и Кейт. Она внимательно слушала, что он рассказывал ей тихим голосом. В ее взгляде не проявлялось ни малейшего намека на кокетство, но лицо Гарри явно демонстрировало, насколько он поглощен женщиной. Ни один из них не повернул головы, когда вошел Дэниэл. Он недовольно задержал свой взгляд на парочке, не замечавшей никого вокруг, и пошел прямо к барной стойке. Здесь, широко расставив локти, сидел Джим и разговаривал с хозяином. Они оба повернулись в его сторону, когда он подошел.

— Добрый день, сэр, — подобострастно поклонился гостю хозяин и протер тряпкой старую поверхность стойки, на которой виднелись мокрые следы от пивных кружек. — Чем могу служить вам?

Дэниэл ответил на приветствие, но прежде чем сделать заказ, взглянул на Джима.

— Ты ел что-нибудь?

Тренер кивнул.

— Могу порекомендовать тебе горячие мясные пирожки. Миссис Уорвик съела один, а мы с Гарри по два.

— В таком случае я закажу то же, что и они, и кружку эля.

Хозяин принес из кухни дымящиеся мясные пирожки и хотел перенести нож и вилку на стол, но Дэниэл остановил его, дав понять, что останется в баре. Он без церемоний взял пирожок рукой и откусил. Нежное мясо, обильно политое соусом, в золотом хрустящем тесте просто таяло во рту.

— День как раз подходящий для чего-нибудь вкусно го и горячего, — ответил хозяин на похвалу Дэниэла. — Ваш слуга сказал, что вы держите путь и Девоншир.

Очень часто Джима называли слугой Дэниэла, на что тот никогда не обижался. Дэниэл всегда вел себя как дворянин, которому принадлежит все вокруг, а вид Джима явно демонстрировал, что у него за душой ничего нет.

— Я тут навел кое-какие справки об Истхэмптоне, — вставил Джим, поглядывая на Дэниэла. Он не мог понять, почему Дэниэл потерял целый час времени, болтаясь по округе. Внутреннее чутье подсказывало ему, что не помешает собрать некоторую основную информацию и передать ее потом другу.

— Мне понравилось то, что я увидел, — ответил Дэниэл, пробуя эль; одобрительно кивнув, он поставил кружку на стойку. — Эль в «Бегущем Зайце» так же хорош, как и пирожки. У вас, наверное, удачно идет торговля, хозяин.

Широкое добродушное лицо хозяина обвисло, как у собаки, когда он печально покачал головой:

— Сюда в основном заходят местные люди, а они бедны, поэтому не тратят много денег. Раз в месяц недалеко отсюда проходит базар, и тогда мы заняты целыми днями. В остальное время очень мало путешественников проезжает через Истхэмптон, поскольку он расположен в стороне от основных дорог.

— А есть у вас клиентура среди тex людей, которые живут в особняках рядом с деревней? — спросил Дэниэл.

Хозяин снова грустно покачал головой:

— Я думаю, вы уже успели заметить, что тут нет никаких условий, привлекающих внимание знати. Они не заходят в Истхэмптон. Неподалеку отсюда располагается город Маррелтон, вот он является центром на много миль вокруг.

— А как насчет транспортной торговли? — спросил Дэниэл, приступая ко второму пирогу.

— Ее нет. Все экипажи стекаются в Маррелтон и оттуда разъезжаются во все части страны. Этот город процветает. Мистер Браун, который содержит два магазина в Истхэмптоне, раз в неделю отправляет в Маррелтон фургон с теми, кто хочет продать свой товар, но не имеет личного транспорта. Это дорого, поэтому многие рыбаки предпочитают добираться со своими ослами и корзинами самостоятельно, преодолевая расстояние в пятнадцать миль.

— Я тут на берегу заметил несколько купальных машин с именем Томаса Брауна. Кто ими пользуется?

— Знать из больших домов, о которых вы упоминали. В хорошую погоду они устраивают пикники на берегу со слугами. В остальные дни здесь никого нельзя увидеть, кроме обычного люда.

— Очень жаль, — заявил Дэниэл, доел последний кусочек и сделал глоток из кружки. — Обычно приезжающие обеспечивают занятость населения, а тут их нет, насколько я могу судить.

— Вы зрите в самый корень, сэр. Я порой думаю, что ситуация могла бы измениться, если бы старый мистер Гамильтон Бартон или кто-нибудь из его родных вернулись сюда и поселились тут, как в прежние времена. Только мы никого из них уже давно не видели.

— Я знаю одного члена парламента в Лондоне по фамилии Бартон, — заметил Дэниэл, чрезвычайно заинтересованный.

— Это внук старого джентльмена. Иногда мы читаем новости о семье в газетах.

— Семья Бартон покровительствовала этой деревушке? — продолжал расспросы Дэниэл

Именно так, сэр, только давно. Старый Гамильтон был очень больным ребенком. Родители, не надеясь, что он выживет, привезли его к морю в Истхэмптон. Он дожил до девяноста лет и все еще в силе, — довольно рассмеялся хозяин и хлопнул широкой ладонью по стойке. — Вот доказательство, насколько целителен здешний воздух!

Дэниэл улыбнулся.

— Как же случилось, что они перестали проявлять какой-либо интерес к этому месту? — задал Джим вопрос, который уже вертелся в голове Дэниэла.

Хозяин пожал плечами:

— Спросите что-нибудь полегче. Они владеют приличной частью Истхэмптона, по крайней мере сэр Гамильтон точно. Только он и большинство членов семьи живут на севере страны, у них земли в Йоркшире и Ланкашире, а также в Шотландии, поэтому им тут нечего делать. Агенты Бартонов прилежно собирают ренту, хотя тут всегда проблемы с платежеспособными арендаторами. Судебный пристав регулярно выселяет их, а преподобный отец Синглтон и его добрейшая супруга устраивают постели в церкви для рыдающих матерей и их детей. — Он глубоко вздохнул и покачал головой. — Не знаю, заметили ли вы кусок заросшей земли около луга? Там раньше стояли дома, но агенты Бартонов вели такие бои с жителями, что старый сэр Гамильтон велел снести все строения. Стояло жуткое для всех время: зима, многие жители голодали. Неудивительно, что большинство домов в Истхэмптоне выставлены на продажу, только никто не хочет покупать жилье в нищей деревушке. Повторить, сэр? — спросил он, заметив, что Дэниэл допил спой эль и поставил кружку на стойку.

— Нет, хозяин, спасибо. Желаю вам хорошего дня. Нам пора в путь, мы и так надолго задержались здесь, наслаждаясь элем и пирожками.

— И вам хорошего дня, сэр. Надеюсь, я еще увижу вас. Господь да благословит ваш путь.

Джим быстро допил свой эль, торопясь за Дэниэлом. Заметив их, Гарри и Кейт поднялись со своего места у камина, все еще увлеченные разговором. Дэниэл задержался у двери и посмотрел на них через плечо.

— Кейт! — грубый оклик его пролетел по гостиной.

Резко оглянувшись, женщина затравленно посмотрела на него, ее руки, застегивающие пуговицы плаща, застыли.

— Да, Дэниэл?

— Вы поедете в экипаже со мной, а Джим — вместе с Гарри.

Услышав его жесткий тон, она не осмелилась протестовать и покорно кивнула. На выходе из таверны он услышал, как она успокаивает Гарри, обещая завершить их спор в другое время. Дверь захлопнулась, когда брат что-то недовольно бормотал в ответ.

Дэниэл уже сидел в экипаже, сжимая в руках поводья, когда Кейт с помощью Гарри села с ним рядом. Она укрыла свои колени сначала дорожным пледом, а потом кожаной накидкой, защищающей от непогоды и грязи. Он взмахнул хлыстом, и они тронулись в путь.

Пока они не выехали из Истхэмптона, Дэниэл молчал, разглядывая окружающую местность, потом обратил к Кейт каменное лицо.

— Вы окажете мне огромное одолжение, если перестанете поощрять ухаживания моего брата. В противном случае это вызовет дополнительные сложности.

— Он только друг, — дрожащим голосом ответила она, как будто это высказывание сильно обидело ее.

— Он больше, чем друг. Он романтичный и влюбчивый. Он увидел на базарной площади девицу, попавшую в беду, и полагаю, эта его иллюзия до сих пор не рассеялась. Вы старше его и мудрее. Не могу поверить, что у такой хорошенькой молодой женщины нет опыта, чтобы отклонять неприятные ей ухаживания.

Дэниэл почувствовал, что ее трясет.

— Гарри не делает и не говорит ничего, что могло бы смутить меня и в чем вы могли бы заподозрить что-то нехорошее. Я должна отвергать дружбу?

— Я ничего не говорил о дружбе. Ради бога, дружите с ним, как с Джимом или со мной.

— С вами?!

Реплика Кейт прозвучала настолько яростно, что он взглянул на нее с изумлением. Глаза ее сверкали, обнажая такие глубины страсти, о существовании которых он даже не подозревал из-за ее обычной тихой покорности.

— Вы смеетесь надо мной? Я ношу одежду, купленную мне из милости, вы потратили на меня деньги, как на обычную шлюху! Джим и Гарри относятся ко мне дружески, но не вы! Для вас я обуза, досадная необходимость для осуществления вашего плана с наследством! Мне очень жаль, что вы не позволили купить меня Гарри или тому французу! По крайней мере, они бы уважали мои права!

Мужчина резко остановил лошадь, повернулся к ней, крепко, как тисками, сжав ее руки и привлекая к себе.

— Вы думаете, я горжусь тем, что сказал вам прошлой ночью? Я был зол, просто вне себя. Вы делаете мне одолжение, что носите одежду, которую мы вместе выбирали, и милость тут ни при чем. Кроме того, я у вас в долгу за то, что вы согласились выйти за меня замуж и принять участие в той игре, которую я затеял! И не надо говорить о Гарри или французе. Мой брат утомил бы вас своей детской любовью, а француз жестоко воспользовался вами. Я, по крайней мере, не пытаюсь овладеть вами, на что имею полное право. И никто другой никогда не посмеет этого сделать, пока вы носите им Кейт Уорвик, которое делает вас моей, и только моей.

Лицо женщины пылало, грудь бурно вздымалась, но, прежде чем она успела произнести что-нибудь в ответ, из пелены дождя возник Джим.

— Что произошло, Дэн? — спросил он, разглядывая их. — Почему вы остановились?

С глухим всхлипом Кейт вскочила на ноги, оперлась на плечо Джима и выпрыгнула из экипажа. Хлюпая по жидкой грязи дороги, она побежала к Гарри и влезла внутрь экипажа. Тренер посмотрел ей вслед.

— Оставь ее в покое, — спокойно сказал он, влезая в экипаж и тяжело усаживаясь рядом с Дэниэлом. — Хочешь, я возьму поводья?

— Нет, — вздохнул Дэниэл и стегнул лошадей. — Расскажи лучше, что тебе удалось узнать об Истхэмптоне.

Джим рассказал о людях, известных в деревушке, в том числе и о Томасе Брауне, который построил свой дом на клочке земли, приобретенном у Рэдклиффов. Джим узнал, что именно Александр профинансировал строительство купален, прежде всего для удобства своих собственных гостей.

Идею подала его юная золовка Клодина, которая в то лето вернулась из Франции, где училась в монастырской школе. С досадой девушка обнаружила полное отсутствие каких-либо развлечений в деревушке.

— Из Франции? — уточнил Дэниэл.

— Я и тут прощупал почву, — ответил Джим, — подумал, что ты заинтересуешься. Оказалось, что ее мать француженка и богатая наследница виноградников, которые после ее замужества с англичанином перешли к мужу. Так что рыжеволосая мисс Клейтон имеет кучу денег и является лакомым кусочком для любого, кому понравится ее цвет волос. Ее сестра тоже не обижена судьбой. Я же говорил, что хозяин таверны знает абсолютно все о живущих в этих краях людях.

— Что еще ты выяснил о местности? — спросил Дэниэл, получив полную информацию о Клодине и ее родственниках.

Других сведений было совсем немного. Несколько небольших ферм принадлежали тем, кто сам возделывал землю. Несколько акров, прилегающих к церкви, являлись церковной собственностью и за незначительную ренту сдавались в аренду беднякам прихода.

— Вот и все, что представляет собой Истхэмптон, — заключил Джим таким тоном, как будто наблюдал последние дни существования деревушки. Однако Дэниэл знал, что это только начало.

Оставшуюся часть дня Кейт ехала с Гарри. Когда они останавливались поменять лошадей и немного освежиться в придорожных гостиницах, она ничем не показывала, что держит зло на Дэниэла за недавнее столкновение, но практически не разговаривала с ним. Лишь время от времени вежливость вынуждала ее обращаться к нему, а он отвечал ей предельно учтиво.

Огонь и лед, подумал Дэниэл, наблюдая, как она желает всем троим спокойной ночи в гостинице, в которой они остановились на ночь. В изящном голубом платье, выгодно подчеркивающем ее высокий рост, с серебристыми волосами, блестящими при свете фонаря, она напоминала скандинавскую богиню. Впечатление усиливала ее грациозная походка, когда она пересекала гостиную, в которой они обедали, чтобы отправиться в спальню. Из-под полуопущенных ресниц Дэниэл внимательно следил за женщиной и пожалел, что отказался от своих прав на нее. Она бы не смогла ему отказать. Тут со своего места вскочил Гарри, чтобы открыть перед ней дверь, и Дэниэл увидел, какой улыбкой она его отблагодарила. Ему бы она не улыбнулась так, если бы он вторгся в ее спальню, а он не имел привычки овладевать женщиной без взаимного желания. Лучше оставить все так, как есть.

В холле за дверью, которую Гарри оставил открытой, стоял стол с фонарями для гостей, чтобы они могли осветить себе путь наверх. Сидя за столом, Дэниэл и Джим прекрасно слышали диалог Гарри и Кейт, хоть и не видели их.

— Позвольте мне зажечь для вас фонарь! Вот у этого хороший фитиль. Я возьму его и провожу вас до двери вашей комнаты. Лестница старая и ступеньки ненадежны.

— Я отлично справлюсь сама, Гарри. Спокойной ночи.

Ступеньки заскрипели, когда она ступила на них.

— Кейт, — снова раздался голос Гарри.

Скрип на мгновение прекратился, поскольку женщина остановилась, чтобы посмотреть на него.

— Да, Гарри!

— Хороших снов, — пожелал юноша полным нежности голосом.

— И вам, добрый друг.

Она продолжила подниматься по лестнице. Поскольку Гарри сразу же не появился в гостиной, Джим и Дэниэл сделали вывод, что он смотрел ей вслед, пока она не скрылась в комнате. Тренер поднялся и подошел к камину выбить табак из своей длинной трубки.

— Гарри страстно влюблен, — важно заметил он, доставая из кармана свежий табак и снова набивая им трубку.

— Это пройдет, — ответил Дэниэл, вытягиваясь в кресле и положив одну ногу на другую.

Джим покачал своей большой головой:

— Поубавь уверенности. В его возрасте я встретил свою будущую жену, которая была обычной девчонкой, и влюбился без памяти. Я никогда никого больше не любил, даже после ее смерти, Господь да хранит ее душу.

— Не думаю, что с Гарри произойдет нечто подобное.

Джим перестал набивать трубку табаком и, опустив голову, посмотрел на Дэниэла из-под густых бровей предостерегающе ткнув в него черенком.

— Я говорю тебе, все признаки совпадают. Обрати на это внимание.

— Все под моим контролем, не сомневайся, — твердо и решительно отрезал Уорвик.

— О, о, о! — Джим поднял насмех его повышенную самоуверенность. — Как ты можешь управлять чувствами своего брата?

— Найду способ, — в голосе Дэниэла появились стальные непоколебимые нотки. — Обещаю тебе, Гарри с Кейт никогда не поженятся.

Но Джима он не убедил. Тот очень боялся, что в отношениях братьев могут возникнуть серьезные разногласия. Более того, в поведении Дэниэла появилось нечто такое, что внушало сильное беспокойство. Разговор пришлось прекратить, потому что в комнату вошел Гарри.

Когда на следующее утро они заканчивали завтракать, то экипажи уже ожидали их у входа в гостиницу.

— Не окажите ли вы мне честь составить компанию, миссис Уорвик? — обратился Джим к Кейт.

Он не посоветовался с Дэниэлом, но был уверен, что тот настроился разделить женщину с Гарри и заставить Кейт ехать вместе с ним. Она уже закончила трапезу и сидела напряженная, не зная, чего ожидать от предстоящей поездки. Услышав предложение Джима, она взглянула на него с облегчением.

— Я с удовольствием поеду с вами.

Пробыв с ней наедине в течение всего дня пути, не считая обычных необходимых остановок, Джим понял, что Кейт относилась к нему с полным доверием. Возможно, эта подсознательная уверенность в нем основывалась на отношении к нему обоих братьев, которых он опекал с отеческой добротой. Все трое часто посмеивались друг над другом, часто ругались, причем без взаимной злобы. Она долгое время молча разглядывала проплывающий за окном экипажа залитый солнцем пейзаж, прежде чем заговорить.

— Эта поездка такое приключение для меня, Джим. Я всегда страстно мечтала посмотреть Англию, но никогда не думала, что мои мечты сбудутся. Вы столько говорите о Лондоне между собой. Думаете, у меня будет возможность посетить место, где я родилась?

— Вы хотите увидеть большой город, миссис Уорвик?

— Это заветное желание, на исполнение которого до настоящего момента я даже надеяться не могла.

Джим и рад бы был пообещать ей, но ничего не слышал от Дэниэла относительно его планов на Кейт. И он постарался ответить ей как можно мягче.

— Я считаю, прежде чем мечтать о Лондоне, нужно сначала доехать до Девоншира. Я запомню то, что вы мне сказали, миссис Уорвик. Можете быть уверены.

Он дал ей понять, что отныне станет ее адвокатом во всех делах, касающихся Дэниэла, и сделает все, что в его силах. Кейт сменила тему разговора.

— Расскажите мне о поместье Уорвик, — попросила она. — Я так мало слышала о нем. Это большая усадьба? Какая там природа?

— Я не мастер рисовать картины, — запротестовал Джим. — Вот Гарри и Дэниэл сильны в описаниях.

— Я хочу услышать о поместье от вас, Джим. У них остались детские воспоминания. Вы же пришли туда со стороны. Точно так же приду туда и я завтра утром.

Джим, который любил поговорить и в хорошем настроении мог собрать целую комнату слушателей, не заставил просить себя дважды. Как и любой малообразованный человек, он не умел рассказывать кратко, но Кейт оказалась терпеливым и заинтересованным слушателем. Она не возражала, что он начал ответ на ее вопрос с повествования о том несчастье, которое положило несвоевременный конец его карьере боксера.

Его чувство потери оказалось настолько сильным, а боль настолько мучительной, что он уехал из Лондона и снова занялся ремеслом кочующего плотника, стараясь забыть все, что связывало его с прежней жизнью на ринге. Через два года он попал к Уорвикам, которым требовался работник. Устроившись в двух комнатах на чердаке дровяного склада, он приступил к своим обязанностям. И сразу же познакомился с Дэниэлом, которому в то время исполнилось девять лет. Он шел по доске, опасно перекинутой через две высокие балки плотницкой мастерской. Доска свалилась, мальчик тоже упал, а Джим получил сильнейший косой удар по голове, который нокаутировал и чуть не убил его, но ребенок не пострадал.

Этот инцидент, который Джим забыл, а Дэниэл не заметил, не положил начало их дружбе. Джим, вдовец, любивший свою жену настолько, что больше никогда не женился, стал относиться к мальчику как к сыну, которого никогда не имел. По натуре любивший детей, он привязался ко всем троим юным Уорвикам, но особую симпатию испытывал к Дэниэлу, хотя при первом взгляде в Дэниэле сложно было найти качества, достойные любви. Он рос диким, непослушным ребенком, превратившим жизнь дворовых и домашних слуг в нескончаемое несчастье своими выходками, проказами и злобой.

Первые нерешительные попытки Джима подружиться, которые маленький Гарри и только научившаяся ходить Жасси приняли с радостью, Дэниэл резко отклонил с недоверием и враждебностью. Даже когда Джим, рискуя собственной шеей, снял мальчика с крыши поместья, куда тот залез, бросая вызов всему миру, даже когда утонул самодельный плот и Джим достал из воды почти захлебнувшихся братьев, отношение Дэниэла не изменилось. Начало их долгим крепким отношениям положил племянник сквайра, который разбил Дэниэлу нос и поставил синяк под глазом и оставил его лежать в конском навозе и соломе, выброшенных из конюшни. Джим, поставив сапог на булыжник и засунув большие пальцы за ремень, с высоты своего роста смотрел на это плачевное зрелище. Он тщательно скрывал свое восхищение мальчиком, который сидел с дрожащим ртом и разбитыми губами, явно страдал от боли, но не плакал.

— Ну, хорошо, — решительно произнес Джим, склонив свою большую голову набок. — Полагаю, ты недостаточно быстро махал кулаками и не крепко сжимал рот, а это является основным правилом. Как ты стоял? Правая нога отставлена в сторону, и на ней сконцентрирован весь вес тела, левая ступня выступает вперед?

Мальчик смотрел на плотника в полном изумлении.

— Была ли твоя правая рука вытянута, а левая согнута в локте? Сгибал ли ты слегка колени? — продолжал Джим. — Ну, что? Отвечай!

— Я не знаю. — Дэниэл судорожно глотнул и вытер рукавом кровоточащий нос. — Я ничего этого не знаю.

— Ты не знаешь? Встань-ка и дай посмотреть на твое разбитое лицо.

Ребенок послушно встал и позволил осмотреть свои раны. Огромными руками, которые могли быть очень нежными и мягкими, Джим убрал в сторону светлые волосы со лба мальчика и слегка присел, внимательно рассматривая повреждения.

— Гм-м, — фыркнул он через свои расплющенные ноздри, как дружелюбная ломовая лошадь, — Кусок мясной вырезки на твой синяк, немного ваты в нос, и скоро ты станешь как новенький.

Ребенок осторожно улыбнулся своими распухшими губами:

— Это боксерский жаргон, мистер Пирс? Вы научите меня…

— Нашему жаргону?

— Да! И как работать кулаками!

— Кулаками или сжатой пятерней? — спросил Джим и улыбнулся от уха до уха, продемонстрировав свои выбитые зубы. — Я научу тебя, сынок. — Он выпрямился и нежным отеческим жестом взъерошил мальчику волосы. — Ты еще воробышек, но это и хорошо. Я научу тебя самозащите, ты превзойдешь всех!

Он учил мальчика, и в нем снова проснулись мечты. Он решил сделать Дэниэла чемпионом ринга. С годами мальчик превратился в высокого, атлетически сложенного мужчину, чье мастерское владение кулаками и движениями обещало ему большую славу на ринге. Постепенно дикость Дэниэла прошла, но мудрый Джим понимал, что горячий жеребец позволил себя обуздать и оседлать, сохранив внутри свободное сердце и буйный нрав.

Предавшись воспоминаниям, Джим заметил, что его мысли постепенно перешли к предмету, не предназначенному для ушей Кейт. Когда Дэниэл повзрослел, ему потребовались советы иного рода. Хоть Джим и не знал, как часто его воспитанник залезал женщинам под юбки, но видел, что все проблемы прошли стороной, и был доволен, что парень принял во внимание его наставления.

— В тайне от помещика Уорвика, — продолжал Джим, — я приобщил Дэна к карьере боксера, когда ему исполнилось семнадцать. Первая схватка состоялась с парнем двумя годами старше и гораздо сильнее Дэна во время развлекательных боев, организованных в военном лагере около Плимута — мы все еще воевали с Наполеоном в те дни, и солдаты ожидали отправления.

Джим очень красочно обрисовал Кейт то приключение. Прикрытие для них невольно организовал наставник мальчика, который хотел, чтобы Дэниэл изучил несколько древних строений в районе, интересном с архитектурной точки зрения. Джим не любил мистера Эллиса, с которым они постоянно боролись за внимание Дэниэла, и решил, что ринг не должен потерять такого боксера. Дэниэл никогда не увидел древних строений. Благодаря подстрекательствам Джима наставник пал жертвой бутылки, дав возможность Джиму и Дэниэлу свободно реализовать свои планы.

На ринге Дэниэл демонстрировал неопытность, излишнюю порывистость и импульсивность, но отважно и дерзко гонял своего противника по всему рингу, яростно атакуя. Его голова и тело, казалось, не чувствовали ударов. Он обыграл соперника, опытного боксера, за двенадцать раундов и выиграл полгинеи. Шесть месяцев спустя Дэниэл выступал против местной знаменитости на деревенской ярмарке. После семнадцати раундов он победил соперника и получил приз в три гинеи, причем, прежде чем закончился бой, новости достигли ушей помещика Уорвика. Впервые старый дядя осознал, что его племянник вовсе не получал от Джима уроки боевого искусства для джентльменов, а серьезно готовился к настоящему боксу, который он считал самым отвратительным и жестоким видом спорта, изобретением самого дьявола.

Ссора между дядей и племянником достигла таких масштабов, что только почтенный возраст джентльмена помешал Дэниэлу схватить его за горло и встряхнуть, как дохлую крысу, за наносимые оскорбления. Под угрозы и проклятия помещика Дэниэл покинул Уорвик и уехал в столицу. Сидя в экипаже рядом с Дэниэлом, Джим с трудом скрывал ликование. Появление Дэна на ринге на деревенской ярмарке произвело эффект, на который и рассчитывал старый боксер, убежденный, что везет в Лондон будущего чемпиона Англии.

В Лондоне Джим нашел старых друзей из среды боксеров, которые не забыли его. В Боевом союзе на улице Хеймаркет, владельцем которого являлся бывший чемпион Том Крибб, в маленьком кабинете за гостиной открыли шампанское и отметили веселую встречу с другими боксерами. Дэниэл впервые понял, что у боксеров, выступающих противниками на ринге, могут быть прекрасные отношения. На улице Олд Бонд, тринадцать где располагались комнаты джентльмена Джексона, мастер, выслушав рассказы о боевых способностях Дэниэла, решил сам испытать его в деле и вынести свой вердикт. Его мнение совпало с мнением Джима: мальчик еще сырой, упрямый и неопытный, но в нем горит искра.

— Тренируй его хорошенько, Джим, и он станет настоящим рыцарем кулачных боев, лучше нас с тобой, — заключил мистер Джексон, поощрительно похлопав тренера по спине.

Вскоре после этого Дэниэл принял участие в боевом показе в Пяти Дворах, самом большом в Лондоне месте для встреч фэнси. Он выиграл, и это событие вызвало бурные отклики в боксерских кругах, а также репортаж в ежемесячном издании «Анналы спорта». Популярность протеже Джима росла. Люди, которые раньше игнорировали его, больше не прекословили и не грубили ему. Хоть успех и не венчал всех его усилий, с ним стали считаться как с человеком, постепенно завоевывающим славу на ринге. За ним числились победы над такими знаменитыми боксерами, как Нед Пеинтер, Боб Бёрн и Том Оливер, который всего лишь два года назад был чемпионом Англии. И вот в Брайтоне Дэниэл одержал победу над непобедимым ранее Слэшем Хиггинсом.

— Именно поэтому меня так сильно огорчает его возвращение в Девоншир, даже в вашей очаровательной компании, миссис Уорвик, — опрометчиво добавил Джим и тут же пояснил, что, если Дэниэл задержится, придется отложить несколько поединков, предваряющих бой на звание чемпиона.

Кейт дала понять, что поняла ситуацию и ее значение для Джима.

— Если я смогу помочь Дэниэлу в его делах в поместье, то сделаю все, что он мне позволит. У меня приличный опыт в решении некоторых вопросов, я выполняла для мистера Фаррингтона всю конторскую работу.

Она с большим трудом произнесла имя бывшего мужа, которое никогда больше решила не вспоминать.

— Вы сможете? — заинтересовался Джим.

Юная Жасси едва могла отличить молочный бидон от плужного лемеха, а вот такая женщина, как Кейт, взяв в свои руки большую часть работы, сможет быстро вернуть Дэниэла на ринг. Неудивительно, почему у нее необветренное лицо и нерабочие руки, как у обычной фермерской жены. Старый фермер Фаррингтон загрузил супругу другой работой, и Джим благодарил небо за это. Да, Кейт настоящее сокровище. Он молил бога, чтобы Дэниэл наконец понял, что лучшей женщины ему не найти. У самого Джима не было никаких сомнений на этот счет. Порой она напоминала ему покойную жену. Такая женщина заслуживала счастливого брака и детей. А вместо этого она приобретала разрушительный опыт, который, несомненно, оставит на ней свой отпечаток. Теперь она привязана к Дэниэлу, который о ней не заботится и никому не позволяет этого делать, даже своему брату.

Джим целиком погрузился в свои мысли. Кейт могла бы выйти замуж за Гарри, который младше ее всего на четыре года, и этот барьер легко преодолеть, если она захочет. Захочет ли она? Слишком рано делать выводы, но как бы судьба ни повернулась, Джим видел во всей этой истории лишь страдание и горе.

На ночь они остановились в гостинице маленького торгового городка на границе Дорсета и Гемпшира. После обеда Гарри пригласил Кейт сыграть с ним в триктрак, что они и сделали, пока Джим дремал в кресле.

Дэниэл, пролистав газету, вышел размять мышцы после долгой дороги. Когда он вернулся, усталая Кейт уже собиралась идти спать.

— Завтра вы поедете со мной, Кейт, — без всяких предисловий сказал он. — Нужно, чтобы моя жена, — он сделал ударение на последнем слове, — приехала в Уорвик в моем экипаже.

— Как пожелаете, — ответила она, никаких эмоций не отразилось на ее лице, и ее замкнутость раздражала Дэниэла все сильнее и сильнее. — Спокойной ночи, джентльмены.

Джим и Гарри ответили ей, а Дэниэл взял ее под локоть и довел до лестницы, чтобы брат не вздумал провожать девушку.

— Спокойной ночи.

Он смотрел вслед, пока женщина поднималась по лестнице, чтобы не допустить больше нежных прощаний между ними в случае, если Гарри вдруг неожиданно появится. Кейт ни разу не оглянулась на Дэниэла, как, по его предположению, оглянулась бы на Гарри, быстро, с достоинством поднялась по лестнице и исчезла в комнате.

Дэниэл вернулся в столовую и увидел лицо брата, прежде чем тот резко отвернулся, собирая триктрак. Волна облегчения сменила на его лице выражение глубочайшей муки. Казалось, что в течение этих нескольких минут отсутствия Дэниэла Гарри пережил все муки ада при мысли, что эту ночь Кейт уже не позволят провести в одиночестве. Его руки, складывающие триктрак, заметно дрожали.