3

После приятного злоупотребления лобстерами и лососиной под искрящееся шампанское, после сетований по поводу предыдущих неудач удача наконец улыбнулась Перри: в двух последних заездах лошади, на которых он поставил, с легкостью обошли соперников. Перри и Салли шумно праздновали победу и заметно захмелели. Джозеф, памятуя о том, что ему предстоит везти всю компанию обратно в Лондон, пил мало, как, впрочем, и Вирджиния.

Она нежилась на солнышке и снисходительно наблюдала за подругой и ее приятелем. Когда Перри пошел в шатер за очередной бутылкой шампанского, Вирджиния лениво подумала о том, что ее матери понравился бы этот наследник лорда со светлыми кудрями и гибким телом игрока в поло. Наверняка она была бы счастлива, если бы дочь привезла его погостить в Иденторп.

У шатра толпились разгоряченные молодые люди. Перри вернулся с довольным видом, держа в руке открытую бутылку шампанского. Горлышко он зажимал большим пальцем.

Салли, давясь от смеха, повалилась на газон. Вирджиния и Джозеф, улыбаясь, отошли на почтительное расстояние, чтобы не попасть под душ из шампанского.

Перри энергично взболтал бутылку и отпустил палец. Шипящий, пенистый фонтан вырвался из горлышка, окатив несколько человек, которые, спустившись с трибун, направлялись к машинам.

В поднявшейся суматохе, среди искрящихся брызг, гомона, смеха и визга Перри не сразу сообразил, что произошло. Вирджиния, еще секунду назад разделявшая беззаветное веселье своих друзей, застыла на месте. Начался переполох.

Женщина, пострадавшая больше других, побледнела как полотно, при этом лицо ее исказилось от злости. С нескрываемым ужасом она посмотрела на свое светло-серое платье: оно промокло насквозь и под ним явственно просвечивало нижнее белье.

Во внезапно наступившей тишине четверо незадачливых друзей растерянно поглядывали друг на друга. Стоявший рядом с Кристиной Рич с пугающим спокойствием взирал на ее безнадежно испорченное платье. Затем его ледяной взгляд скользнул по растерянным лицам четверки и остановился на Вирджинии.

Только теперь до Перри наконец дошло, что он натворил. Он покраснел как рак и бросился к пострадавшей.

— Простите, ради Бога! — Он извлек из кармана носовой платок и неловко протянул его женщине. — Я вас не заметил.

Женщина сердито оттолкнула его руку.

— Я так и поняла! — выпалила она. — Глупец! Как вы смеете? Посмотрите, во что вы превратили мое платье! В таком виде мне придется возвращаться в Лондон!

— Не стоит так расстраиваться, на этой жаре оно скоро высохнет, — бестактно заметил Перри.

Он хотел успокоить женщину, но лишь еще больше разозлил ее.

В надежде как-то исправить ситуацию Вирджиния глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.

— Я должна извиниться за чрезмерное веселье моего друга.

Рич пригвоздил ее взглядом.

— Вот именно — чрезмерное, — сухо заметил он. — Это распущенность и безответственность. Вести себя подобным образом позволительно разве что детям в песочнице.

Вирджиния не верила своим ушам. Горячая волна негодования захлестнула ее: неужели это тот самый человек, который еще недавно был сама воплощенная любезность?

— Сделайте одолжение — выслушайте меня, — холодно промолвила она. — Как видите, мои друзья отмечают выигрыш, и этот нелепый инцидент не более чем досадное недоразумение.

Рич усмехнулся.

— Выходит, нам повезло, что не все сегодня остались в выигрыше, иначе мы утонули бы в шампанском.

— Сэр, мне остается лишь сожалеть, что у вас не было повода выпить шампанского.

В голосе Вирджинии появились ехидные нотки.

— Сдается, что здесь и без нас достаточно выпили, — отрезал Рич.

Вирджиния, окончательно выведенная из себя откровенным нежеланием принять ее извинения, окинула его гневным взором.

— Вы несносны, и мне жаль, что я тратила время, пытаясь вымолить у вас прошение. — Она покосилась на стоявшую рядом с ним женщину, которая дрожала от злости. — Надеюсь, возвращение в Лондон будет не слишком обременительным для вас. Мой друг прав: день выдался необычайно теплый, так что ваше платье, вне всякого сомнения, скоро высохнет.

Рич и его спутница удалились, и все вскоре забыли о неприятном инциденте. Все, кроме Вирджинии. По пути в Лондон из их машины то и дело доносились взрывы хохота, и только она была мрачнее тучи, снова и снова со смешанным чувством стыда и гнева вспоминая свою последнюю встречу с человеком, имени которого так и не узнала.

Возможно, знай Вирджиния о том, что Рич вовсе не думал воспринимать случившееся всерьез, ее переживания были бы не такими болезненными.

Когда от привычной самонадеянности Кристины стоило только ей оказаться в комичной ситуации — не осталось и следа, Рич с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Давно его так не смешили, однако случай был не самый подходящий. Он опасался, что, разделив с юными повесами их веселье, навлечет на них еще больший гнев своей спутницы.

Однако вскоре ему стало не до смеха. В очередной раз Вирджиния удивила его, когда, извинившись, вдруг с готовностью встала на защиту своего белокурого спутника, который взирал на нее с восхищением, граничившим с благоговением. Это наблюдение натолкнуло Рича на мысль, что их отношения, должно быть, выходят за рамки чисто дружеских.

Вирджиния была не права, считая, что Рич просто неспособен понять, что можно вот так, легкомысленно, без удержу, предаваться веселью. Он отдавал себе отчет в том, что жизнь еще не научила ее приятеля сдержанности, не научила обуздывать свои эмоции. И в тот момент Рич испытал доселе неведомое ему чувство ревности. Именно поэтому незначительный эпизод приобрел скандальный оттенок, а его, Рича, поведение было постыдным, непростительным, о чем он теперь искренне сожалел.

В день, на который было назначено собеседование, Вирджиния села на поезд, следовавший в Норфолк, где ее встречала леди Кэмпбелл. Она должна была отвезти Вирджинию в Стэнфилд-холл, загородное поместье, которое во время войны приспособили под реабилитационный центр для раненых.

Владелец поместья лорд Дикерсон — хотя к нему так прилипло его воинское звание, что иначе как «полковник Дикерсон» к нему никто не обращался — теперь хотел вернуть особняку прежний облик. Ему нужна была секретарша, и он поручил своей тетке, леди Кэмпбелл, которая также жила в поместье, устроить собеседование с претенденткой.

Вирджиния, которая ожидала увидеть женщину, похожую на ее мать, была приятно удивлена, обнаружив, что леди Кэмпбелл совершенно другая. Ей было далеко за пятьдесят, но выглядела она моложаво. Стройная, подтянутая — одного взгляда на нее было достаточно, чтобы сказать, что когда-то она была настоящей красавицей. Ее отличала какая-то природная грация, обладать которой стремится большинство женщин, но далеко не всем это удается.

Некогда темные волосы теперь были обильно посеребрены сединой. На голове у нее был газовый шарф, концы которого свешивались за спину и эффектно развевались на ветру. Как и в ее одежде — кричаще-яркой, давно вышедшей из моды, — в самой леди Кэмпбелл не было ничего показного, искусственного. Всю дорогу до Стэнфилд-холла она болтала без умолку, не сбавляя скорость даже на крутых поворотах, так что временами Вирджиния начинала опасаться за свою жизнь.

Она с облегчением вздохнула, когда в конце живописной аллеи показался внушительных размеров особняк. За два столетия кирпич, из которого он был сложен, выцвел, приобретя серебристо-розоватый оттенок.

Выстроенный согласно законам симметрии, он идеально гармонировал с окружающим ландшафтом — вересковыми пустошами и сосновыми рощами Норфолка. К востоку тянулись возделанные поля, за которыми начинались прибрежные болота. Дом со всех сторон окружали зеленые лужайки, а чуть дальше был разбит парк с лавровишнями, рододендронами и высокими темными пихтами по берегам небольших прудов, где в тени цвели водяные лилии.

— Идемте в дом, мисс Китс, — сказала леди Кэмпбелл, поднимаясь по ступенькам, которые вели к массивным дверям. — Поговорим за едой. Уверена, после столь длительного путешествия вы не откажетесь перекусить.

Едва они вошли в холл, в нос Вирджинии ударил запах карболки и краски. Она едва успела окинуть взором богатые интерьеры, как леди Кэмпбелл провела ее в небольшую комнату, по всей видимости использовавшуюся в качестве офиса. Столы и стулья были завалены стопками бумаг и скоросшивателей.

— Как видите, — извиняющимся тоном промолвила леди Кэмпбелл, — здесь ужасный беспорядок. Я не очень сильна в делопроизводстве, поэтому-то нам и требуется секретарша. — Она освободила один из стульев от бумаг. — Присаживайтесь. Я схожу на кухню — принесу что-нибудь.

За трапезой, состоявшей из холодного мяса и салата, леди Кэмпбелл расспросила Вирджинию о ее познаниях.

— Похоже, все в порядке, мисс Китс, — с улыбкой произнесла она. — Примите мои поздравления. Ваша квалификация не вызывает никаких сомнений. Насколько я понимаю, вы живете в Лондоне?

— Да. Мы с подругой снимаем квартиру.

— Так, так. А ваша семья?

— Живет в Йоркшире, неподалеку от Лидса.

— А ваш отец? Чем он занимается?

— Бизнесмен, — сказала Вирджиния, надеясь, что такой ответ удовлетворит леди Кэмпбелл.

Она не хотела распространяться о том, кто ее отец, опасаясь, что это может помешать ей. Но ее опасения оказались напрасны. Леди Кэмпбелл встала, видимо вполне удовлетворенная тем, что узнала.

— Отлично, мисс Китс. Я предлагаю вам должность секретаря в Стэнфилд-холле в надежде, что вы согласитесь. Впрочем, вы еще можете отказаться, сочтя эту работу слишком обременительной. Я хочу показать вам дом, чтобы у вас сложилось более полное представление о том, что вас ждет.

Старательно подавляя чувство эйфории — она никак не предполагала, что собеседование будет таким кратким, — Вирджиния вслед за леди Кэмпбелл вышла в холл.

— В Стэнфилд-холле шестьдесят комнат, — сказала леди Кэмпбелл. — Во время войны дом, как и многие загородные поместья, переоборудовали под санаторий для выздоравливающих солдат. Как таковой он использовался до самого последнего времени. Часть слуг, которые работали здесь до войны, переквалифицировались и остались в качестве медперсонала. Дом и парк были в полном распоряжении пациентов. Разумеется, тех из них, кто был в состоянии ходить. Им здесь нравилось, — со щемящей грустью вспоминала она. — До сих пор я получаю письма от солдат, в которых они рассказывают о том, какой стала их жизнь после войны. Ведь многие из них побывали в аду, мисс Китс, и я счастлива, что Стэнфилд-холл помог им залечить не только физические, но и душевные раны.

— Какой красивый дом!.. — сказала Вирджиния. Ей и прежде доводилось бывать в загородных поместьях, — сама выросла в одном из них, но она впервые видела, чтобы старинный особняк использовали под госпиталь. — Безусловно, вашим раненым не могло здесь не понравиться.

— Как видите, — леди Кэмпбелл указала на строительные стремянки и мебель, накрытую огромными листами бумаги, — работы здесь непочатый край. На чердаках, в подвалах, даже в конюшне, где прежде держали чистокровных лошадей, теперь настоящие склады мебели. Маляры уже приступили к работе, а поденные рабочие должны помочь перенести мебель. Перед тем, как переоборудовать дом под санаторий, была составлена инвентарная опись. У меня она где-то есть. Наиболее ценное — столовое серебро, картины, фамильные драгоценности — отвезли в Лондон. Не сомневаюсь, мой племянник — пока он в Лондоне — организует отправку.

— Леди Кэмпбелл, не могли бы вы уточнить, в чем будет заключаться моя работа? — спросила Вирджиния.

— Вот что, — сказала та, смерив ее пристальным взглядом. — Для начала вы прекратите называть меня леди Кэмпбелл. Мне всегда казалось, что это чересчур длинно. Можно просто Нэнси. Так ко мне все обращаются, даже племянник. Не вижу, почему вы должны быть исключением. А я буду звать вас Джин — разумеется, если вы не против.

— Разумеется, нет, — улыбнулась Вирджиния.

— Теперь с чего мы с вами начнем? Это вопрос. Пожалуй, с библиотеки. — Они зашли в просторную комнату с высокими потолками, все стены в которой были заняты пустыми книжными полками. — В Стэнфилде прекрасная библиотека. Книги сейчас на чердаке. После того, как слуги протрут и высушат их, вам предстоит составить каталог и прочее. — Она вздохнула. — Тоже проблема. Придется нанять дополнительный персонал, хотя после войны найти прислугу не так-то легко. Большинство работников, которые побывали на фронте, не хотят возвращаться к прежним хозяевам. Наверное, они нашли городскую жизнь гораздо более привлекательной, чем деревенскую.

Вирджиния знала, что с подобной проблемой столкнулся едва ли не каждый владелец крупного загородного поместья. Она помнила, как мать говорила, что после войны найти прислугу стало крайне сложно.

— А также, — продолжала леди Кэмпбелл, — в отсутствие экономки придется проверить и составить опись всего постельного белья. Впрочем, пусть вас это не очень беспокоит, — она рассмеялась, заметив испуганно-удивленный взгляд Вирджинии, — многое я возьму на себя, когда руки дойдут, как и до вагона других дел. Разумеется, полковник Дикерсон… Его мать была моей сестрой, она умерла незадолго до войны, именно тогда я и переехала в Стэнфилд, тогда я уже осталась без мужа… Ну так вот, полковник Дикерсон хочет все устроить на свой лад. Он называет это модернизацией. Что ж, молодым свойственна тяга к переменам. Ему не нравятся темные тона и заставленные мебелью комнаты, которые предпочитали прежние поколения семьи. Поскольку в доме был санаторий, в нем имеется несколько ванных комнат — вы скоро сами увидите. И еще… Мой племянник считает, что было бы неплохо сменить освещение. Довольно дорогое удовольствие, учитывая огромные налоги, введенные во время войны. Но ничего не поделаешь. Боюсь, по возвращении из Лондона Ричу придется вплотную заняться управлением.

— Разве в Стэнфилд-холле нет управляющего? — спросила Вирджиния, подумав об управляющем отца, который занимался делами поместья, предоставив последнему посвящать время другим проблемам.

— Нет. До войны был, но потом, как и многие другие, отправился на фронт. Не сомневаюсь, когда-нибудь мой племянник наймет и управляющего, но, пока этого не произошло, нам придется обходиться своими силами.

— А кто будет моим работодателем?

— Мой племянник, разумеется.

— Скажите, а полковник Дикерсон женат?

На чело леди Кэмпбелл набежала тень.

— Был женат. Оливия погибла в Лондоне во время бомбежки.

— Ах, прошу прощения! Я не должна была спрашивать об этом.

— Ничего страшного. — Леди Кэмпбелл улыбнулась. — Теперь вам все известно. В конце концов, помимо того, что вы будете помогать мне вести хозяйство, вам еще придется исполнять обязанности личного секретаря моего племянника. Кстати, вы разбираетесь в искусстве?

— Немного, — ответила Вирджиния, которой, как до нее ее сестрам, гувернантки и учителя старались привить вкус к живописи, английской литературе и математике.

— Вот и отлично! Мой племянник большой ценитель прекрасного. Хотя на первом месте у него лошади. Он любит верховую охоту и скачки. Так что, уверена, как только он вернется, сразу встанет вопрос о приобретении лошадей для конюшни.

— Полковник Дикерсон рассчитывает, что к его появлению я уже буду здесь? — спросила Вирджиния.

— Ну да, конечно.

— Он не будет разочарован тем обстоятельством, что я женщина?

— Боже правый, я даже не думала об этом. Разве это важно?

— Как вам сказать? Еще встречаются люди, которые осуждают работающих женщин.

— Возможно, но женщинам нельзя отказывать в возможности проявить себя в какой-либо профессии только на том основании, что они женщины. Не вижу в этом ничего предосудительного. Я сама ухаживала за ранеными во время войны. Даже водила санитарную машину. Многие женщины вступали в ряды вспомогательного женского корпуса и отправлялись во Францию, чтобы работать там в госпиталях. Они многое повидали. Женщины уже не те невинные создания, какими были прежде, так почему же они должны отказываться от службы? Джин, вы, наверное, слышали о суфражистках?

— Разумеется.

— Теперь у нас наконец тоже есть право голоса. Благодаря таким женщинам, как миссис Гриффитс. И пути назад нет. Хотя мы не можем пока считать наши требования удовлетворенными. Это произойдет лишь после того, как нас окончательно уравняют в правах с мужчинами, когда избирательный возраст женщин понизят с тридцати до двадцати одного года.

— А полковник Дикерсон разделяет вашу точку зрения?

На губах Нэнси заиграла лукавая улыбка.

— Нет, что вы. По правде сказать, он придерживается прямо противоположного мнения.

У Вирджинии екнуло сердце: она живо представила себе, что ее ждет, когда хозяин вернется из Лондона.

— Выходит, когда полковник Дикерсон приедет в Стэнфилд-холл, он может меня и уволить?

— Предоставьте это мне. Мой племянник человек армейский и привык к субординации, но к моему мнению он прислушивается, потому что знает: я не терплю, когда мной командуют.

Вирджиния в этом нисколько не сомневалась.

— И когда же полковник возвращается? — спросила она.

— Кажется, через две недели. Он отдыхал во Франции, и теперь у него масса дел в Лондоне. — Леди Кэмпбелл устремила оценивающий взгляд на Вирджинию. Она хорошо разбиралась в людях, и Джин Китс уже успела произвести на нее благоприятное впечатление. — Итак, скажите, вы согласны занять место личного секретаря при моем племяннике?

Вирджиния смущенно улыбнулась.

— О да, мне бы очень хотелось.

Нэнси вздохнула с облегчением. Наконец-то у нее появился помощник.

— Отлично, значит, решено. Я отведу вас наверх и покажу вашу комнату. Если она не придется вам по вкусу, всегда можно подобрать что-нибудь другое — вот только закончат ремонт. Когда можете приступить к работе?

— Когда бы вам хотелось?

— Как насчет понедельника?

Вирджиния кивнула.

— Хорошо.

— Чем скорее, тем лучше. Вам нужно время, чтобы освоиться до возвращения моего племянника. Если он увидит, что вы уже вошли в курс дела, у него не будет повода поднять шум. Столкнувшись с двумя женщинами вместо одной, он, может быть, бросится искать спасения в армии. — Нэнси прыснула со смеху. — Бедный Рич, он даже не подозревает, что его ждет!..

Не подозревала и Вирджиния. В противном случае это был бы ее первый и последний визит в Стэнфилд-холл.

К работе, как и договорились, Вирджиния приступила в понедельник и в самый короткий срок успела стать незаменимой помощницей для Нэнси. Последнюю поражала компетентность этой молодой женщины. Вирджиния обладала прекрасным вкусом и энергично взялась руководить реставрационными работами. Нэнси уже начинала подозревать, что она сама родилась и выросла в шикарном загородном поместье, подобном Стэнфилду.

Каждый рабочий день Вирджинии начинался с того, что она, вооружившись инвентарной описью, обходила владения. Первым делом забиралась на самый верх, на чердак, заваленный мебелью, сундуками со старой одеждой, книгами и картинами, которые предстояло почистить и заново повесить там, где они висели до тех пор, пока дом не переоборудовали под санаторий.

Работа была совсем не такой, на которую Вирджиния рассчитывала и к которой готовила себя в колледже. Впрочем, она полагала, что чисто секретарские обязанности появятся у нее позже, когда приедет полковник Стэнфилд. Тем не менее ей нравилось работать в обществе Нэнси.

В конце первой недели, когда Вирджиния на уикэнд приехала в Лондон, она была совершенно без сил, но уже вечером в воскресенье поймала себя на том, что ей не терпится вернуться в поместье. Она села в машину и поехала в Норфолк.

Когда Вирджиния подъезжала к Стэнфилд-холлу, начинало темнеть, закат алой лентой растекался по горизонту. Деревья и живые изгороди по обе стороны узкой дороги проплывали мимо, подернутые туманной дымкой.

Шоссе внезапно повернуло, Вирджиния резко крутанула рулевое колесо, чтобы вписаться в поворот, как вдруг увидела, что мчится прямо на неподвижно стоящую посреди дороги лошадь. Вирджиния нажала на тормоза, автомобиль занесло, и он вылетел в кювет. Со стороны это могло показаться эффектным трюком.

Вирджиния, которая, к счастью, осталась целой и невредимой, с минуту сидела в оцепенении, продолжая сжимать ладонями руль. Наконец она выключила зажигание и оглянулась. Любознательная лошадь подошла к машине и, моргая темными большими глазами, склонила голову к окну, влажно ткнулась бархатными ноздрями ей в плечо.

Вирджиния невольно залюбовалась грациозным вороным, с белой звездочкой на лбу, жеребцом. На нем не было ни седла, ни уздечки, поэтому она решила, что он пасся где-нибудь неподалеку, на лугу, и случайно забрел на дорогу. Вытянув руку в окно, Вирджиния нежно погладила его по гладкой, лоснящейся шее.

— Какой ты, право, красавец, — сказала она. — Однако надо бы выяснить, откуда ты здесь взялся.

Вирджиния вышла из машины, не представляя, как вытащить ее из кювета. Оставалось надеяться, что ее авто не пострадало. По крайней мере, все, что было доступно обозрению, выглядело вполне нормально. Что же до скрытого от глаз, то об этом можно было судить лишь после того, как машина будет извлечена из кювета.

Вирджиния уже повела жеребца по дороге, как вдруг ее внимание привлек шум автомобиля, приближающегося с той стороны, откуда только что прибыла она сама. Вирджиния отошла к обочине, уступая дорогу, и, когда машина показалась из-за злополучного поворота, увидела, что это знакомый черно-желтый «даймлер».

От удивления у Вирджинии глаза полезли на лоб. Машина сбавила скорость, съехала на поросшую изумрудной травой обочину и остановилась. Водитель заглушил мотор и вышел на дорогу. Вирджинии захотелось провалиться сквозь землю.

Рич, как и Вирджиния возвращавшийся из Лондона, притормозил, увидев скатившуюся в кювет «моррис-оксфорд», а затем, заметив бредущих впереди женщину и лошадь, остановился, вышел из машины и решительной походкой направился к ним. Его хромота была едва заметна.

Он был в белой рубашке с небрежно расстегнутым воротом и черных брюках. Луч догоравшего солнца пробился сквозь крону одного из деревьев, росших вдоль обочины, и осветил блестящие черные волосы, зачесанные назад, а потому не закрывавшие высокого гладкого лба, придававшего облику его владельца особое очарование.

Узнав в приближавшемся человеке того самого знакомого незнакомца, Вирджиния опешила и на какое-то мгновение словно лишилась дара речи. Чего она никак не ожидала, так это внезапного замирания сердца, которое испытала, когда он остановился перед ней и в глазах его мелькнуло узнавание, разбавленное несколько циничным любопытством. Вирджинии было неприятно оттого, что он застал ее в столь плачевном положении.

— Я узнал вашу машину, мисс Китс, — сказал он. — У вас интересная привычка — появляться в самых неожиданных местах.

Вирджиния расправила плечи. При воспоминании об обстоятельствах, сопутствовавших их предыдущей встрече в Эскоте, ей стало не по себе. Она закрыла глаза и поджала губы.

— И встречать именно вас, — с вызовом бросила она.

— И главное, вовремя, — сказал Рич, поглядывая на ее машину. — Похоже, у вас неприятности.

— Не беспокойтесь, я как-нибудь справлюсь, — с надменным видом изрекла Вирджиния.

— Не сомневаюсь в вашей способности преодолевать трудности, — сказал Рич, — однако, сдается мне, даже вам не удастся самостоятельно вытащить машину из кювета. С вами все в порядке? Вы не ранены?

— Нет, — ответила Вирджиния, тронутая этим внезапным проявлением участия. — Отделалась легким испугом.

Рич посмотрел на лошадь, невозмутимо щипавшую траву на обочине.

— Это из-за нее вам пришлось свернуть?

— Да. Когда я его заметила, было слишком поздно. Наверное, пасся где-то на чьем-нибудь пастбище и случайно забрел на дорогу. Я как раз собиралась узнать, кто его хозяин.

— Неподалеку отсюда есть пастбище, — сказал Рич. — Мой сосед обычно пасет там лошадей. Вы подождите здесь, а я отведу жеребца хозяину. Идем, приятель.

С этими словами Рич шлепнул коня по загривку и пошел по дороге.

Вирджиния провожала его недоумевающим взглядом. Он сказал, что конь, возможно, принадлежит его соседу. Если так, значит, он живет где-то неподалеку, и она снова увидит его. Когда он вернулся, Вирджиния стояла возле своей машины, ломая голову, как вытащить ее из кювета.

— Вы оказались правы — ворота были открыты, — сказал Рич. — Я их закрыл, так что второй раз ему не выбраться так просто. Думаю, вам лучше поехать со мной. Я отправлю кого-нибудь с соответствующим снаряжением, чтобы вытащили вашу машину.

— Нет, это невозможно, — сухо промолвила Вирджиния.

Она боялась даже подумать о том, чтобы остаться с ним наедине.

— И все-таки я настаиваю, — сказал Рич, своим тоном давая понять, что он не приемлет глупых отговорок. — Будучи джентльменом — в чем вы вправе сомневаться, — я не могу оставить вас здесь одну. Предлагаю заключить перемирие до того момента, когда машину извлекут из кювета и вы сможете продолжить ваш путь. Идемте, не можете же вы отказать мне в праве быть галантным…

Невзирая на раздражение, которое она испытывала всякий раз, когда вспоминала свои предыдущие встречи с этим человеком, Вирджиния поймала себя на том, что улыбается.

— Ну вот, вы уже улыбаетесь. Советую делать это почаще. Сердитая мина вам не к лицу.

— Я бы изменила самой себе, если бы отказала вам в праве быть галантным, — сказала Вирджиния. — Придется принять ваше предложение.

— Слава Богу!.. Тогда вперед. Если мы хотим извлечь вашу машину до наступления темноты, надо поторапливаться.

Вынужденная признать поражение и не горевшая желанием в одиночестве идти в Стэнфилд пешком за помощью, Вирджиния села в машину Рича, которая тут же тронулась. Некоторое время оба молчали. Наконец Вирджиния подняла на него взгляд, набрала в грудь побольше воздуха и на одном дыхании произнесла:

— Спасибо, что удержались от саркастических комментариев, когда увидели мою машину в яме!..

Тень улыбки пробежала по его губам.

— Должен признаться, что, если бы вовремя не заметил лошадь и не сделал собственного заключения относительно произошедшего, искушение было бы велико. Но я же не такой бесчувственный чурбан. — Потом, не спуская глаз с дороги, тихо добавил: — Похоже, извинения сегодня в качестве дежурного блюда…

Вирджиния в замешательстве посмотрела на него.

— О чем вы?

— О моем непростительном поведении в Эскоте. — Рич досадливо покачал головой. — В тот день я был сам не свой.

— Видимо, так.

— Я совсем не такой страшный, если меня узнать получше.

— Очевидно, то же самое можно сказать о гремучих змеях и им подобных — только люди все же предпочитают держаться от них подальше. Впрочем, — она улыбнулась, — ваша вспыльчивость была не совсем уж беспричинной. Если бы меня окатили шампанским, я бы повела себя точно так же, как ваша… — Она вопросительно посмотрела на Рича. — Как, кстати, имя вашей спутницы?

— Мисс Кингсли.

— Что ж, у нее был повод, чтобы рассердиться на нас.

Рич улыбнулся, и Вирджиния была застигнута врасплох и тронута этой неожиданной, но от того ничуть не менее привлекательной улыбкой.

— Я признателен вам за эти слова, мисс Китс. Скажите, что привело вас в Норфолк? Приехали к кому-нибудь в гости?

— Нет, я здесь работаю.

— Здесь?

— Ну да… — Вирджиния вопросительно покосилась на него. — А что в этом особенного?

— Да нет, ничего, разумеется. Просто вы не похожи на работающую женщину.

Вирджиния вскинула брови.

— Вот как? А на кого же я, по-вашему, похожа?

— Только не на ту, которая вынуждена зарабатывать себе на жизнь. Во-первых, вы водите машину, а во-вторых, я обратил внимание, что вы носите дорогую одежду. Только очень состоятельная особа может позволить себе такое.

— Хоть это вас и не касается, но я все же скажу — машину я купила на деньги, полученные мной в наследство от моей бабушки.

Рич понимающе кивнул.

— Что ж, тогда все понятно. У вас дом в Лондоне?

— Нет, мой дом на севере. А в Лондоне мы с подругой снимаем квартиру. В Блумсбери.

Рич усмехнулся.

— Можете не говорить, если не хотите, — но вы оплачиваете квартиру на бабушкины деньги?

— Да, вроде того…

— Ваша бабка, видно, была весьма богата.

— Да… она была… состоятельная женщина.

— А какая она была… ваша бабушка?

— Ну… маленькая, сухонькая, вся в морщинках. Седая. По-моему, все бабушки одинаковы.

— Ну, нет. Моя была совсем другая.

Рич ностальгически улыбнулся.

— Вы, кажется, живете здесь неподалеку, — сказала Вирджиния, которая сгорала от нетерпения узнать о нем побольше.

— Да, недалеко.

В тот самый момент Вирджиния заметила, что они подъезжают к Стэнфилд-холлу. Не успела она попросить его притормозить — Вирджиния и сама могла попросить кого-нибудь помочь ей вытащить застрявшую машину, — как Рич направил «даймлер» к чугунным воротам, и они въехали на территорию поместья.

— Вот мы и дома, — сказал он, не подозревая о том шоке, в который повергли Вирджинию его слова. — Я отправлю кого-нибудь вытащить вашу машину.

Она в ужасе воззрилась на него. Нет, этого не может быть! Абсурд какой-то… У нее вдруг пересохло во рту.

— Так, значит, вы и есть… — пролепетала она.

— Ричард Дикерсон, владелец Стэнфилд-холла.