ГЛАВА 15

Ужасный момент. Момент, когда все должно решиться, когда судьба стоит на перепутье, и никто не может сказать, что будет дальше. Момент, когда тонкая, невидимая грань отделяет прошлое от будущего, и все должно измениться, и ничто больше не будет таким, как раньше.

Должна ли она показать Гаю Фарру, как она ненавидит его, или, напротив, ей следует быть осторожной, чтобы спасти сына Руби? Соня задавалась этим вопросом снова и снова.

"Дипломатичной, будь дипломатичной, — решила Соня — От того, что ты скажешь, зависит будущее Дики."

Дружелюбно протянув навстречу Гаю руки, она заговорила, не переводя дыхания:

— Вы! Вы! Наконец-то! Какое облегчение! Теперь будет, кому позаботиться о ребенке, взять на себя ответственность за него.

Если это приторное приветствие не заставит его показать свои когти, ничего страшного потом не произойдет. Если она проживет сто лет, она все равно никогда не забудет, как медленно изменилось выражение глаз Гая. Из злобно торжествующих они стали недоверчиво настороженными. Даже не взглянув на Майкла, Соня знала, что он не поверил ее словам. Настала очередь Гая Фарра. Он принял протянутые ему навстречу руки.

— Ради такой встречи стоит преодолеть тысячи миль. Ты даже прелестнее, чем я тебя помнил, Соня. А ты помнишь, что я всегда считал тебя очаровательной? — его голос звучал немного нахально и двусмысленно.

Он медленно высвободил свою руку из Сониной и пожал висевшую до сих пор в воздухе руку брата. Соня подумала, что со стороны могло показаться, будто Гай встретил свою старую любовь, а не ту, которая никогда не скрывала своей ненависти к нему. И на самом деле, любезность, с которой они вели себя друг с другом, вполне могла натолкнуть на такие мысли. Стоит ли ей действительно прикрыть маской сердечности и теплоты свою ненависть к нему? Сможет ли она? У нее нет другого выхода! Она должна это сделать. Ради Дики. Но что подумает Майкл об этой перемене в ней? Он знал, что она всегда была против Гая и против его женитьбы на ее сестре. Будет ли он достаточно проницателен, чтобы понять причину такого ее поведения, или, наоборот, подумает, что она была против замужества своей сестры лишь потому, что сама хотела заполучить его бесценного братца? Это была замечательная мысль! Какой злой демон подкинул ей ее.

Соня болезненно сжала губы. Ее горящие глаза смотрели на братьев. Сможет ли она добиться победы? Объединятся ли эти двое мужчин против нее и отберут ли у нее мальчика? Кто она для них? Никто. Они связаны родством и традицией, которые смогут объединить их в единый монолит. Стоит ли начинать войну против них? Ей на мгновение показалось, что все эти годы она непрерывно боролась — за что-то или против чего-то. Без Дики она смогла бы поехать куда угодно, путешествовать по всему миру, сообразуясь лишь со своими профессиональными интересами.

"Но я не хочу уезжать без него, — уверенно сказала она себе. — Я хочу помочь ему стать хорошим человеком".

Голос Майкла заставил ее вернуться на землю.

— Ты почти опередил свое письмо, Гай. Оно пришло вчера.

— Как я уже сказал, братец, у меня был шанс обогнать его — письмо добиралось на судне. Садитесь, Соня. Не заставляйте джентльменов стоять. Я еле держусь на ногах. Я все еще чувствую последствия этой ужасной болезни.

Его голос неожиданно ослаб, лицо побелело, силы покинули его. Он покачнулся. Майкл схватил его за руку.

— Пойдем в мою машину. Я отвезу тебя домой. Тебе не стоит пешком идти через сад. Он помог Гаю забраться в машину.

— Оставить велосипед здесь, Соня?

— Да, пожалуйста.

— Вы придете? — спросил Гай Фарр.

— Немного позже. Здесь моя мастерская. Я подойду к завтраку.

Она провожала машину глазами, пока та не скрылась из виду. Соня видела, что Майкл оглянулся на нее. Она увидела перед собой его ясные и чистые глаза, холодные, как лед, так четко, как будто он стоял перед ней. Неужели он подумал, что она пала жертвой смертельного обаяния его брата? Если даже так, это к лучшему. Если бы только ей как-то удалось уговорить Гая предоставить ей опекунство над Дики… Она не считала себя лучшим другом, учителем, советчиком для ребенка, но она все же была лучше, чем его отец, гораздо лучше.

Соня вошла в спортивный зал, устремив взгляд на огромное окно во всю стену. За окном лежало огромное зеркало озера, обрамленное палитрой коричневых, алых и красных тонов, которую дополняла небесно-голубая облицовка бассейна.

Какой прохладной и освежающей выглядит вода, подернутая золотыми пятнами отраженных солнечных лучей. Успеет ли она окунуться до завтрака? Соня посмотрела на часы. Времени было достаточно, чтобы проплыть бассейн туда и обратно. Это поможет ей восстановить умственное и физическое равновесие.

Каждый нерв и каждая мышца ее тела были напряжены с того самого момента, когда Майкл Фарр сказал ей, что получил письмо от брата. Она была такой радостной и окрыленной, когда он появился у ее дома. Может быть, жизнь устроена именно так? За приливами радости и вдохновения следуют разочарование и неуверенность.

Немного позже она уже натягивала на голову купальную шапочку, стоя на краю бассейна.

— Не боитесь, что вода холодная?

Соня вздрогнула и нырнула в воду. Она скользила под водой, как стрела с красно-бежевым оперением — такого цвета был ее купальник. Проплыв половину бассейна под водой, она вынырнула и медленно поплыла дальше, подставляя солнцу обнаженные плечи и руки. Быстро повернувшись у противоположной стенки бассейна, она поплыла обратно. Когда она рывком схватилась за поручни, собираясь вылезти, снова раздался громкий уверенный голос:

— Помочь?

Соня чуть не свалилась обратно в воду, увидев приближающегося к краю бассейна Дональда Брандта в костюме для верховой езды. Он напоминал Париса из "Сказания о Трое".

"Глаз пантеры и петуха манеры", — сказала она себе, улыбнувшись.

— Над чем смеетесь, Соня? — спросил Брандт.

— А разве леди не следует улыбаться при виде вас? — быстро парировала она. Бессмысленно цитировать ему Джона Мэйсфилда; наверняка он даже не слышал имени этого поэта. Зачем он появился здесь? Она смахнула капли воды со своих ресниц и выбралась на край бассейна.

— Это был чисто риторический вопрос. Вы так устроились в кресле, как будто не собираетесь никогда оттуда вылезать.

— Я не сдвинусь с места, пока у меня не будет для этого достаточных оснований, а что мне еще нужно, кроме вас, Соня? — и он пододвинул ей кресло.

Впервые в жизни Соня почувствовала стеснение из-за того, что стояла перед мужчиной в одном купальнике. Она внезапно застыдилась своих обнаженных рук и ног. Разве можно быть такой провинциальной? Все женщины носят купальники, и ничего. Чтобы прервать затянувшееся молчание, она опросила:

— Что вы здесь делаете в это время дня? Эта пара согласилась на покупку дома?

— Пока не получал таких известей. Вы по-прежнему ни о чем не думаете, кроме этих домов и Дики?

— Нет, но я привыкла заниматься делом в рабочее время. Мой рабочий день с девяти утра до пяти вечера.

— Вы просто сводите меня с ума. Мне кажется, что я никогда не смогу понять, о чем вы действительно думаете. Вы всегда так ослепительно веселы…

— "Я всего лишь показываю то, как светит солнце", — бойко процитировала Соня. — Если вы здесь не для того, чтобы сказать мне, что договор о продаже подписан, то зачем вы пришли сюда?

— Я могу сказать, что пришел повидать вас.

— Нет, я вам не верю.

— Я пришел спросить вас кое о чем.

— Спрашивайте. В моей молодой жизни нет никаких секретов.

Секреты! Она почувствовала легкий стыд, когда повторила это слово про себя. А разве настоящая причина ее пребывания в Кингскорте — не секрет, тщательно скрываемый от посторонних? Хотя после сегодняшнего дня в этом нет необходимости. Гай Фарр вернулся домой, чтобы признать своего сына и объявить его своим официальным наследником.

Брандт, казалось, был полностью поглощен изучением рисунка каменных плит у них под ногами.

— Я заходил вчера в офис к Майклу Фарру. И выбрал, наверное, неудачное время для этого. Миссис Д'Арци поспешно скрылась через вторую дверь, когда я вошел.

Филлис Д'Арци "скрылась" — какое ужасное слово — из офиса Майкла! Неужели Серена была права? Пыталась ли она окрутить его снова? Майкл бывал дома так редко, что Соня не могла ничего сказать об этом. Хотя он стал таким веселым, явно почувствовал облегчение в ту ночь, когда с Биллом Д'Арци произошло несчастье. Он тогда засмеялся и сказал ей: "Вы не могли бы сказать мне "Спокойной ночи, дорогой"? Соня вспомнила свое неожиданное желание прижать его голову к своей груди, настолько усталость, написанная на его лице, была неожиданна, непохожа на него.

— Что вы замолчали, неужели тот факт, что Филлис Д'Арци была в офисе Фарра, заставил вас поглупеть? Вас как параличом разбило.

Неужели она выглядит остекленевшей, удивилась Соня и резко возразила:

— Не смейте со мной так разговаривать! Мне не нравится это. Вы так театральны! Сцена потеряла в вашем лице великого артиста, когда вы решили заняться строительством. Вы бы смогли заставить тысячи женщин, увидевших вас на экране, позабыть своих прозаичных, вечно занятых мужей. Вот это был бы триумф! Меня возмущает, что вы пытаетесь говорить о Майкле унизительно и так, как будто произошло какое-то эпохальное событие — что-то вроде вызова в Белый Дом. Я действительно задумалась, но вовсе не об обаятельной Д'Арци. Вы бывали в его офисе до этого, когда договаривались о покупке земли?

— На этот раз я пришел поговорить с ним о политике.

Всем своим тоном он ясно дал понять, что намекает на что-то. И это "что-то" явно касалось Сони.

— О политике! — Сонины изумленные брови взметнулись вверх, как будто она никогда не слышала этого слова раньше. — А что, политические противники часто встречаются, чтобы обсудить ситуацию?

— Это была не совсем обычная ситуация. Я пришел посоветовать Фарру отказаться от борьбы на выборах и снять свою кандидатуру.

— Отказаться! Но чего ради вы ему это посоветовали?

Постукивая хлыстом по лакированному голенищу сапога, он продолжил:

— Помните, в ту ночь, когда мы с вами катались по озеру, я говорил вам о бомбе? Это и есть причина такого совета. Если бомба сработает, это принесет большие неприятности и вам лично.

— Мне? — Она внимательно всмотрелась в его спокойное лицо и встретила его холодные, оценивающие глаза, неожиданно темные для человека с такими седыми волосами.

— Каким образом его участие в выборах может быть, связано со мной? — спросила Соня, искренне недоумевая.

Он улыбнулся. Соню просто передернуло от этой улыбки. Неужели человек, который когда-то был ей симпатичен, теперь навсегда исчезнет, уступив место этому слащаво — учтивому мужчине, который вызывал у нее чувство ужаса и отвращения.

— Отвечайте! — нетерпеливо потребовала она. — Что вы сидите и ухмыляетесь, как чеширский кот?

По искрам, проскользнувшим в его глазах, Соня поняла, что ей не следовало говорить этого. Научится ли она когда-нибудь быть тактичной, в конце концов?

— Я вам все расскажу, если вы уверены, что вам хочется это услышать. Глава моей избирательной команды провел изыскания касательно ребенка, появившегося в Кингскорте. Забавно, но он не смог найти никаких записей о том, чтобы дочь Фарров когда-либо выходила замуж за человека по фамилии Карсон.

Соню как громом поразило. Значит, ее предчувствия оправдались; она была права, когда предположила, что эта "бомба".как-то связана с Руби и Дики. Неужели ее сердце никогда не успокоится. Оно билось так сильно, что она слышала только его удары. Нет никаких сомнений, что имеет в виду Дональд Брандт! Таким образом, он и его подручные хотят вовлечь Майкла в грязный скандал. Она будет виновата в этом. Если бы она сдержала обещание, данное Руби, Майкл никогда даже не узнал бы о существовании мальчика. Гай…

Гай! Гай был здесь. Он же приехал, чтобы признать своего сына. Спасение! Неожиданное спасение! Нет больше необходимости хранить все в секрете. Майклу теперь не придется отдуваться за своего брата. Должна ли она сразу сказать Брандту правду? Это не так просто решить. Нет! Эти слова должны исходить от самих Фарров. Радость и жажда жизни вновь нахлынули на нее и накрыли с головой.

Она весело рассмеялась.

— И вы пришли сюда только для того, чтобы рассказать мне это? Зачем нам с вами ломать сейчас голову над тем, что решат сами избиратели через день-два? Слышите, гонг! Правда, чудесный звук? Это значит — пора на завтрак. Мне надо переодеться.

Дональд Брандт преградил ей дорогу, когда она двинулась к спортивному залу.

— Вы маленькая притворщица, но вы не уйдете отсюда, пока не выслушаете все, что я собирался вам сказать.

— Действительно. А кто мне помешает?

— Я.

Он сделал еще шаг, приблизившись к ней. Соня посмотрела на спортивный зал через его плечо. Ее не ждет ничего хорошего, если она не попадет туда как можно скорее. Но Брандт не даст ей пройти. У нее остается только один путь.

Соня быстро шагнула назад, повернувшись к бассейну. Сложив руки над головой, она нырнула в воду и сильными гребками уверенно пересекла бассейн. Побежит ли он на другой конец бассейна, чтобы помешать ей уйти? Он не посмеет. Уже вылезая на край бассейна, она оглянулась назад. Дональд Брандт стоял на прежнем месте, сжимая в руке ее красную купальную шапочку. Соня откинула мокрые волосы со лба и прокричала ему:

— Мне очень жаль, что я не могу предложить вам остаться на завтрак!

Со смехом она повернулась обратно — и чуть не попала в объятия Майкла Фарра.

— Вы убегаете от Брандта? — спросил он.

Соня перешла на мягкую траву лужайки, которая не так холодила ее ноги.

— Это было не совсем бегство. Эту сцену можно было бы назвать "Плывущая девушка" или как-то в этом роде! — поспешила добавить она.

— Ну, я совсем другое имел в виду. Что он вам сказал?

Лучше не говорить ему, подумала Соня. Отношения между Брандтом и Майклом и без того достаточно напряжены. Ей нужно сказать Гаю, что он должен признать сына хотя бы ради своего брата — и тогда…

— Вы что, собираетесь держать меня здесь на холоде, пока не выясните все о моей работе? — сказала она беззаботно. — Не забывайте, сейчас уже конец октября.

Дрожь была настоящей, отметила про себя Соня. Возможно, она неправильно выбрала себе профессию, может быть, она была бы лучшей актрисой, чем архитектором.

— Накиньте это, быстро!

— Мне не нужен ваш пиджак. Оденьте его обратно. Я через секунду буду в доме.

Она быстро побежала к дому, через ажурные железные ворота, по дорожке, вокруг которой еще цвели осенние хризантемы, астры, георгины. Соня вступила на террасу и остановилась. Гай Фарр улыбался ей из шезлонга.

— Что горит? Где пожар?

— Здесь, — Соня коснулась ладонью своего лба и подошла к нему поближе. — Вы знаете, наверняка знаете, что ваш брат сейчас избирается в Конгресс?

— Зачем об этом говорить так тихо? Конечно, знаю. Садитесь. Иначе, как настоящий джентльмен, я должен буду встать, а я сомневаюсь, что у меня получится.

— Сейчас не время говорить об этом. Брандт, его противник на выборах, собирается втянуть Майкла в скандал.

— Майкла! В скандал!

Неподдельное изумление отразилось на лице Гая. Он нервно закрыл глаза и откинулся назад в шезлонге. Соня сочувственно дотронулась до его руки.

— Вы в порядке?

Гай встряхнулся, как бы приходя в себя.

— Да. Да. Нужно быть поосторожнее и не двигаться слишком быстро. Кто вам подкинул эту глупую мысль о Майкле и скандале? Я скорее поверю в то, что объявят всеамериканский розыск архангела Гавриила.

— Мне намекнули об этом. Понимаете? Вы понимаете? — Соня обернулась и посмотрела через плечо. Майкл Фарр приближается к террасе и через мгновение будет рядом с ними.

Она сжала руки, чтобы не начать трясти Гая Фарра за плечи от нетерпения.

— Я не понимаю.

— Это связано с Дики!

— Дики! А кто это такой?

— Ваш ребенок, ваш сын! Они собираются рассказать всем, что он — сын вашего брата и что Майкл скрывал от всех…

— Вы набираетесь здоровья с каждой минутой — здесь такой замечательный воздух. Но не вставайте, я больше не буду болтать и сейчас ухожу, Гай, — Соня сделала свой голос нарочито беззаботным и резко сменила тему разговора, чтобы Майкл ничего не заподозрил. Но ее глаза предупреждающе смотрели на Гая. Догадается ли он, что его брат не должен знать то, что Соня рассказала ему? Конечно, он был довольно глуп, но не настолько, чтобы не догадаться об этом.

— Я лучше попрошу Элкинеа накрыть завтрак для тебя здесь, на веранде, — предложил Майкл, подойдя к ним. — Вот идет Серена с твоим сыном.

Из двери, ведущей в библиотеку, весело выбежала, помахивая хвостом, мокрая собака с остатками зеленой краски на белой шерсти. За ней шла Серена Фарр, сжимавшая за руку скачущего и прыгающего Дики. Волосы Дики были аккуратно расчесаны и блестели на солнце ярче меди, загорелая кожа была покрыта ссадинами и царапинами, большие голубые глаза весело и счастливо смотрели на окружающий мир.

— Гай! Когда ты приехал? — спросила Серена, крепче сжав руку Дики.

— Час, а сейчас уже кажется, что год назад, Серена. Вы выглядите еще моложе, чем были. Фу! Иди прочь! — он отшвырнул ногой собаку, которая попыталась вытереться о его брюки. Собака взвизгнула и отскочила.

— Итак, вот мальчик! Здравствуй, Дики, — он протянул ему свою руку. — Иди сюда, поздоровайся со своим…

Волнение заставило Соню сдержать дыхание. Если он признает ребенка своим, это сразу решит одну из проблем Майкла.

— …со своим кузеном Гаем.

Кузен! Неужели он сказал именно так или ей только послышалось. Теперь, когда он увидел ребенка, мог ли он сомневаться в том, что это его сын?

Дики водил носком ботинка по полу.

— Майкл мой кузен. Я не хочу другого.

Он отпустил руку Серены и, подбежав к Майклу схватился за него.

— Отвези меня на завтрак, Майки! Отвези меня на завтрак!

Майкл взял его за плечи.

— Сначала поздоровайся со своим новым кузеном, Дики, — сердито сказал он мальчику. Тот посмотрел на него.

— Но мне он не нравится, кузен Майкл. Он ударил Мяку. Мяка плакал.

— Оставьте ребенка в покое, — сказал Гай, снова откидываясь в шезлонг. — Он правильно капризничает. Сразу видно, что его воспитывает женщина. Пришлите сюда Элкинса с моим завтраком.

Глаза Сони встретили взгляд Майкла. Он посадил мальчика на плечи и, как бы отвечая на немой вопрос ее глаз, сказал:

— Если вы не собираетесь завтракать в этом купальнике, Соня, вам лучше побыстрее переодеться.

Даже уши Сони были красными, когда она вошла в полутемную холодную библиотеку. Как она могла забыть, что была одета лишь в купальный костюм! Странно, что из всех трех мужчин, с которыми она разговаривала за последние минуты, только Дональд Брандт заставил ее стесняться своего тела.

Она чувствовала себя, как напроказившая маленькая девочка, которую отослали в ее комнату. Что же она может сделать, чтобы Майкл Фарр не сердился на нее?

Гай Фарр представился "кузеном Гаем" своему собственному сыну. Неужели он хотел, чтобы и в дальнейшем все считали так, неужели он собирался позволить, чтобы кандидатура его брата провалилась на выборах из-за него? Совсем рядом она услышала голос Майкла:

— После вас, Серена. Наклони голову, Дики. Ты с каждым днем становишься все тяжелее… и все смышленее, малыш, все умнее.