ГЛАВА 26

Охранник встал между Беннетом и стулом — как будто проверял, осмелится ли тот сесть. Ему не стоило беспокоиться; стул казался таким же жестким и неприглядным, как и вся комната капитана.

Беннет небрежно бросил альбом с эскизами на стол. Мари не подвела его — она даже глазом не моргнула.

— Почему вы задержали нас, капитан? — спросил Беннет.

Турок улыбнулся с видом собственного превосходства:

— Думаю, мы оба знаем ответ. — Он взял альбом, но тут же с раздражением снова бросил его на стол. — Вас сюда прислали англичане, не так ли?

Беннет покачал головой:

— Нет, мы здесь зарисовываем насекомых. В этих местах встречаются очень редкие виды.

Капитан опять взял альбом и пролистал его.

— Я уверен, что вы выдумали всю эту историю. А я хотел бы узнать правду.

— Вы ее знаете.

— Понятно… — Капитан переводил взгляд с Беннета на Мари. — А почему вы взяли с собой женщину? Она ваша любовница? Или соучастница?

Беннете облегчением вздохнул. Капитан не знал, что Мари была агентом. И не знал о том, что ее искусство являлось прикрытием.

— Будьте уверены, я ни то ни другое! Я натуралист! — закричала Мари, и ее возмущение не было притворным.

Тут капитан ударил девушку по лицу, и ее голова запрокинулась. Беннет бросился вперед, но его остановил кинжал, прижатый к его горлу охранником.

— А ты не будешь говорить со мной, пока я сам не заговорю с тобой, шлюха!

Капитан с ухмылкой посмотрел на Мари.

— Она действительно натуралист, ясно, ублюдок? Она находит для меня насекомых, а я их зарисовываю, — заявил Беннет.

— А как объяснить ее одежду?

Мари вновь заговорила:

— Ну, это облегчает…

Капитан опять ее ударил.

— Я не с тобой говорю!

Беннет отшвырнул кинжал, приставленный к его горлу, но еще двое солдат, находившихся в комнате, вынули из ножен свои клинки.

— Будьте вы прокляты, — проворчал Беннет. — Британское правительство не потерпит такого обращения с нами.

— Оно не узнает, что произошло с его шпионами, потому что вы оба исчезнете. А в вашем правительстве состряпают какую-нибудь историю, чтобы скрыть вашу несвоевременную пропажу.

Острие отброшенного кинжала вернулось и уперлось ему в бок.

— Поверьте, мы действительно натуралисты. И если мы не вернемся, то возникнут вопросы. Мой двоюродный брат — британский посол в Константинополе.

Турок вновь усмехнулся:

— Если вы думаете, что я приглашу его сюда и позволю вам передать информацию, то вы ошибаетесь. Так что ваш двоюродный брат будет оплакивать ваше исчезновение, как и все остальные.

— Но мы ни в чем не виновны.

Капитан выложил на стол ножи и пистолет Беннета.

— Разве натуралисты путешествуют вооруженные?

— Да. Если направляются в опасные места.

— А я так надеялся, что все будет по-хорошему, — пробормотал капитан и вдруг рассмеялся. — Что ж, я поговорю с каждым из вас завтра утром.

Турок повернулся к Мари и расстегнул две верхние пуговицы у нее на рубашке. Затем провел пальцем от ее щеки до ложбинки меж грудей.

Беннет нахмурился. «К черту все это, — сказал он себе. — Если мерзавец не перестанет трогать ее, он умрет».

— Вот видите?.. — сказал капитан. — Страх перед насилием намного страшнее самого насилия. Хуже всего неопределенность. Ты ведь не знаешь, что я сделаю с тобой… — Он пристально посмотрел на Мари. — И не знаешь, что мои солдаты сделают с тобой. Поверь, будет больно, но боль — это скальпель для извлечения правды. И я умею пользоваться скальпелем.

Мари выдержала взгляд капитана, но Беннет видел страх в ее глазах. И он знал, что капитан тоже его видел. Этот человек буквально просиял от торжества.

Беннет протянул руку к столу, и кинжал охранника тут же уперся ему в бок. Но майор схватил со стола альбом, а не нож, и солдат не стал останавливать его.

— Запереть их, — распорядился капитан, и солдаты тотчас схватили Беннета за руки. Один из них что-то спросил по-турецки, и капитан ответил: — Ну, тогда вам придется найти для них место.

Последовал еще один вопрос солдата, и капитан ответил по-английски, — без сомнения, хотел, чтобы пленники его поняли.

— А мы дадим ему всего одну ночь — пусть попытается убедить ее, что все будет в порядке. А потом, возможно, мы будем терзать ее, рыдающую, у него на глазах.

Когда солдаты вели их через лагерь, Беннет то и дело озирался. Он сразу заметил кучки камней и кирпичей рядом с отверстиями в стенах. Этими отверстиями они, наверное, могли бы воспользоваться. Но вот что делать с охраной? Черт, намного проще было бы перелезть через неохраняемую стену, чем проскользнуть по открытой местности, избегая часовых.

Солдат, шедший рядом с Мари, бросал на нее плотоядные взгляды. И вдруг дернул ее за волосы. Другой охранник засмеялся и что-то сказал приятелю. Беннету не требовалось знание турецкого, чтобы догадаться, что именно он сказал. И Мари, конечно же, прекрасно все поняла.

Беннет не удержался и прорычал:

— Если тебе дорога жизнь, прекрати это!

Он схватил за ворот ближайшего солдата и отшвырнул его.

Но другие охранники набросились на него и повалили на землю. Один из них в панике ударил рукояткой кинжала по затылку Беннета, а другой приставил кинжал к шее Мари. Беннет вздохнул и прекратил борьбу.

И в тот же миг его потащили в направлении старой византийской крепости.

Беннет не удержался от улыбки, заметив, на каком почтительном расстоянии от Мари теперь держались ее стражи. Может, услышали угрозу в его голосе? Как бы то ни было, стражи успокоились и вложили в ножны свои кинжалы.

Вскоре их ввели в старую византийскую крепость и повели вверх по крутой лестнице. Там, наверху, появился еще один солдат, который вел трех пленников, скованных одной цепью. У последнего из них лицо настолько распухло, что почти не видно было глаз. Пленники и солдат медленно спускались, и тут вдруг откуда-то снаружи громко закричали:

— Пожар! Пожар!

Слово «пожар» было одним из немногих, что Беннет знал на турецком. Раздались выстрелы из мушкетов, Мари бросилась к нему, но, к счастью, она не пострадала. Беннет хотел привлечь ее к себе, но один из стражников, усмехнувшись, стал между ними. Он вынул свой кинжал и указал, чтобы они двигались вниз по лестнице. Спустившись, они оказались в зале, освещенном двумя шипевшими факелами. По обе стороны зала находились массивные двери; судя по стонам и воплям, доносившимся из-за них, там помещались пленники.

Внезапно перед ними появился еще один стражник. Он тут же снял с пояса огромный железный ключ и отпер одну из дверей. Солдат же, который их привел, злобно усмехнулся и ударил Мари по спине. Она вскрикнула и упала на грязный пол камеры. Беннета втолкнули следом за ней, и он с трудом подполз к девушке. И в то г же миг дверь камеры со скрипом закрылась.

Беннет щурился, пытаясь привыкнуть к темноте. Единственным источником света в этой зловонной конуре была щелочка под дверью.

Майор помог Мари сесть.

— С вами все в порядке?

Она потерла локти.

— Со мной — да.

Мари поднялась на ноги и стала осматриваться.

Беннет слышал, как она в темноте ощупывала стены, но знал, что она ничего не найдет. До того как дверь закрылась, он ничего не успел разглядеть, кроме кучи гниющей соломы.

Тем не менее майор присоединился к поискам. «Ведь если не заниматься хоть чем-то, то можно сойти с ума», — сказал он себе.

Какое-то время Беннет ощупывал стену. И вдруг натолкнулся на шатавшийся камень. Он надеялся, что камень не закреплен известью, но вынуть его не удалось. И все же этот камень — уже кое-что… Размером он был всего лишь с ладонь, но и им можно было бы воспользоваться при случае…

Майор обнял Мари и опустился вместе с ней на пол.

— Ничего, мы найдем выход отсюда, — прошептал Беннет.

— Но как? — спросила она поразительно спокойным голосом.

— Мы попытаемся сбежать, когда нас будут переводить.

— Утром? Когда нас поведут к капитану?

— Да, утром. Мы нападем на стражей, отберем у них оружие и побежим к стене.

До которой они, вероятно, никогда не доберутся. Ведь даже если бы им удалось отобрать оружие у стражей, это позволило бы им сделать только два выстрела. А стену охраняло множество солдат…

— Думаете, мы сможем?

Беннет невольно вздохнул.

— Я сделаю все, что сумею, Мари.

Он сжимал ее в объятиях, тщетно пытаясь не думать о самом страшном. Но если их попытка к бегству окажется неудачной — что тогда? Хватит ли у него душевных сил сделать то, что спасло бы ее от мучений? Убийство из милосердия было обычным делом на поле битвы, и он мог бы одним почти безболезненным ударом…

— А что произойдет, если побег не удастся? — спросила Мари, словно прочитав его мысли.

Он еще крепче обнял ее и прошептал ей в ухо:

— Тогда они будут пытать нас до тех пор, пока мы не признаемся, что мы — британские шпионы.

— Спасибо, что вы честны со мной, Беннет.

— А вы бы поверили, если бы я солгал?

Она усмехнулась:

— Нет, конечно.

— Я признаюсь, что я шпион, а вы… А вы будете моей любовницей, договорились? Этому они должны поверить.

Он не сказал про остальную часть своего плана. Беннет решил, что как-то спровоцирует капитана — так, чтобы тот стал первым пытать именно его. И если капитан насытится его, Беннета, болью, то, возможно, избавит Мари от насилия и мучений перед тем, как их обоих казнят.

— Нет, вы этого не скажете, — прошептала она.

— Но ведь я заставил вас участвовать во всем этом…

— Беннет, я не ребенок! У меня был выбор, и я могла бы…

— Но я — ваш защитник, — перебил майор.

— Ох, снова эти ваши приказы?..

— Нет, не приказы, а мой долг, Мари.

Ведь именно он впутал ее в эту историю, не так ли? И вообще ему следовало еще там, в Остенде, отказать Кэратерсу. Следовало найти другой способ защитить своих солдат. Теперь же он не оправдал их доверия — ни доверия Мари, ни Софии, ни своих солдат…

За дверью один из стражников что-то крикнул, и Мари вздрогнула.

— Что он сказал? — спросил Беннет, приподнявшись.

Девушка в ответ тихо прошептала:

— Пожалуйста, не заставляйте меня переводить его слова.

Майор снова опустился на холодный каменный пол и усадил Мари себе на колени. Затем обнял ее и тихо сказал:

— Что ж, давайте поговорим… о чем-нибудь еще.

Но он не нашел тему повеселее, и она спросила:

— Почему вы так спешите вернуться в Англию? Неужели здесь так ужасно? Я, конечно, имею в виду Константинополь, а не эту камеру.

Он поцеловал ее в висок.

— Все дело в моей сестре Софии.

Мари замерла на мгновение.

— А что с ней случилось?

— Видите ли, она… — Беннет помолчал, пытаясь найти нужные слова. — После того как Наполеон сбежал с Эльбы, я собирался вернуться в Европу вместе со своим полком. И моя семья устроила небольшой вечер по поводу моего отъезда. Но сестра попросила передать мне, что не сможет присутствовать на торжестве. — Он вдохнул и вновь заговорил: — Потом оказалось, что она была сильно избита и даже не могла встать с постели. Очевидно, муж Софии, когда напивался, получал большое удовольствие, избивая ее.

Мари погладила его заросший щетиной подбородок и спросила:

— Вы убили его?

Голос ее прозвучал совершенно спокойно, как будто она говорила о чем-то само собой разумеющемся.

Беннет поцеловал ее ладонь.

— Нет, к сожалению. Негодяй уехал из Лондона, а я получил приказ срочно вернуться в свой полк.

Мари провела ладонью по его щеке.

— Значит, вы не знали, что он принадлежал… именно к такому типу людей?

— Нет, черт побери! Она от нас все скрыла!

— И что же вы тогда сделали?

— Забрал сестру прямо из постели и увез в деревню, в наше фамильное поместье. Остальные мои родственники находились в Лондоне, и она перед отъездом сказала им, что ударилась об экипаж. И я не стал опровергать ее слова.

Мари немного помолчала, потом спросила:

— И она вернулась к нему, не так ли?

— Да. — Беннет тяжко вздохнул. — Мать прислала мне письмо, в котором сообщила, что София вернулась к мужу.

— А они не пытались остановить ее?

— Они же до сих пор ничего не знают! Чтобы сестра ушла со мной, мне пришлось дать клятву, что я никому не расскажу об этом.

— И вы сдержали свое обещание?

Он снова вздохнул.

— Да, конечно. Я же поклялся…

— Что ж, обещания действительно надо выполнять.

Однако не все, Беннет.

— Мари, но я же… Офицер должен держать свое слово, понимаете?

— Мне кажется, вы должны решить: или ваш долг перед сестрой — или слова, которые вы сказали.

Ей не понравилась тишина, наступившая в камере после ее внушительного заявления. А из-за двери по-прежнему слышались голоса стражников.

Не удержавшись, Мари спросила:

— Почему же вы приехали в Константинополь, а не вернулись домой?

— Приказы, — буркнул в ответ Беннет.

Мари задумалась, потом сказала:

— Они наверняка нашли бы кого-то другого.

— Только у меня имелся убедительный повод для визита в эти места.

— А… ваш кузен?

Мари поморщилась.

— Почему вы его не любите? — спросил Беннет.

Господи, как он мог задать такой вопрос?! Он же не раз встречал этого человека… хотя, с другой стороны, Даллер умел прятать свои недостатки от людей, на которых хотел произвести благоприятное впечатление.

— Его интересуют только те, кто, по его мнению, мог бы быть ему полезен, — ответила Мари. — Так и было, когда он узнал о наследстве Исада.

— О наследстве?

— Я еще вчера хотела рассказать вам об этом. Думаю, Исад боится, что никогда не выдаст меня замуж. Возможно — так уверяет Фатима, — он хочет купить мне мужа, потому что сама я его не найду.

— Не могу и представить, что вы останетесь незамужней из-за отсутствия предложений, — заметил Беннет.

Мари улыбнулась:

— Видите ли, здесь все не так, как в Англии. Тут нет ярмарки невест, и большинство оттоманских мужчин ищут себе жен совсем по-другому…

Дверь заскрипела и медленно открылась.

— Вода! — Стражник бросил им помятую оловянную кружку. Половина драгоценной влаги разлилась по трещинам в камне. Стражник же посмотрел на Мари с широкой улыбкой и сказал по-английски: — Не хотите ли заработать еще?

Беннет зарычал и начал подниматься.

— Все! До утра больше ничего не получите!

Дверь захлопнулась.

Мари наклонилась и стала искать кружку, ощупывая мокрый пол. Наконец нашла ее, сделала глоток и протянула кружку Беннету.

Он покачал головой:

— Нет, выпейте еще.

— Не думаю, что смогу.

— Попытайтесь.

Она вздохнула и сделала еще глоточек. Вода по-прежнему имела отвратительный вкус, но Мари вдруг обнаружила, что чувствует сильнейшую жажду. Она с жадностью сделала два больших глотка, потом передала кружку Беннету.

— Вот, возьмите.

На сей раз он взял кружку и поднес ее к губам. Вода помогла ему собраться с мыслями, и он спросил себя: «Так как же теперь? На что решиться?» Было несколько вариантов действий, но ни один из них не позволял надеяться на успешный побег.

Тут Мари вдруг подняла голову и, поцеловав его в щеку, прошептала:

— Возьми меня.

Беннет поперхнулся водой. Кружка выпала из его руки и со стуком упала на пол.

— Я не намерен заниматься с вами любовью в этой грязной тюрьме, — пробурчал он.

— Значит, вы возражаете против места, а не против близости?

Он пошевелился, и Мари почувствовала ответ на своем бедре. Набравшись смелости, она с улыбкой сказала:

— Может быть, я не смогу повлиять на то, что произойдет завтра, но я могу повлиять на то, что сделаю сегодня ночью. Кроме того… Если капитан хотел, чтобы мы страдали, я попытаюсь сделать как раз наоборот.

Она прижалась бедром к его возбудившейся плоти.

Беннет глубоко вздохнул и запустил пальцы в ее волосы.

— Мари, но неужели вы…

Он умолк и снова вздохнул.

А она расстегнула верхнюю пуговицу у него на рубашке и провела кончиками пальцев по его груди.

— Беннет, может, не будем терять время?

Она поцеловала его в шею, и он, судорожно сглотнув, пробормотал:

— Мари, а вы уверены, что это наши последние часы? Поверьте, я намерен сделать все возможное, чтобы оказаться на свободе.

Мари закрыла глаза и с едва заметной улыбкой спросила:

— А ваш план осуществим?

— Есть шанс по крайней мере.

— Насколько он велик?

Молчание было тем ответом, которого Мари и ожидала. Она снова поцеловала его, потом тихо сказала:

— Наше пребывание в тюрьме сейчас почти ничего не означает. Я хочу этого совсем по другой причине…

— Ах, да… ваше увлечение «Камасутрой»?

— Да, именно так. И я хотела бы сейчас кое-что испробовать.

Беннет провел пальцем под ее грудью, и соски Мари тотчас отвердели. Она застонала, но тут же сказала:

— Нет, я хочу большего.

Он приблизил губы к ее соску и сквозь рубашку лизнул его.

— Мари, вы хотите этого из любопытства? Если так, то очень хорошо, что с вами рядом сейчас нет Абингтона.

Она ударила его в плечо и пробурчала:

— Я бы не стала это делать с кем-то другим — только с тобой. И я не просто хочу получить удовольствие. Я хочу тебя.

Беннет впился в ее губы страстным поцелуем и крепко прижал к груди. Жар желания растекался по его телу, и он почти забыл об омерзительных людях за дверью.

— Гм… — Он чуть отстранился. — Так сколько же в вашем списке поцелуев? Одиннадцать?

Мари с улыбкой кивнула:

— В «Камасутре» — да. Но мы и сами можем кое-что придумать, верно?

Губы их снова слились в поцелуе. Когда же поцелуй прервался, Беннет расстегнул все пуговки на ее сорочке и пробормотал:

— А грудью надо заняться обязательно, так ведь?

Он принялся ласкать ее груди, и Мари со стоном прошептала:

— Да-да, конечно… — снова застонав, она откинула назад голову, упиваясь теми чудесными ощущениями, что дарил ей Беннет.

— О, Мари… — Он уткнулся лицом в ее шею. — Чего бы ты ни захотела от меня, я весь принадлежу тебе.

Отстранившись, Беннет снял мундир и положил его на пол. Затем осторожно уложил Мари и, распахнув на ней сорочку, стал покрывать поцелуями ее груди.

Она закрыла глаза и, обнимая его за шею, прошептала:

— О, Беннет, я хочу тебя всего, всего…

— Всего? Что ж, постараюсь.

И он снова принялся целовать ее и ласкать.

Из горла девушки вырывались хриплые стоны, и вскоре бедра ее задвигались.

— О, Беннет, быстрее… Пожалуйста… — простонала она.

Он снова отстранился и осторожно подул на ее отвердевший сосок.

— Дорогая, еще рано. Разве твоя книга не рассказала тебе, что это может длиться часами?

Он снял с нее рубашку, и холодный воздух пробежал по ее коже. Плечи и руки Мари тотчас покрылись мурашками.

Но холод исчез, как только Беннет вновь к ней прикоснулся, и каждое его прикосновение все сильнее разжигало ее желание. Впрочем, было не только желание, но и жажда его любви. Да-да, она жаждала именно любви.

Тут Беннет ощупал ее талию, затем спустил с ее ног шаровары — и вдруг в очередной раз отстранился. «Что же он?» — подумала Мари и замерла, затаила дыхание, опасаясь, что если пошевелится, то необыкновенные ощущения исчезнут.

И тут Беннет медленно склонился над ней, а затем губы его коснулись ее нежной чувствительной плоти между ног.

Тело Мари содрогнулось, и она невольно вскрикнула.

— Ты моя, русалка, — прошептал он.

— Русалка?..

Но Мари тотчас забыла о своем вопросе — наслаждение достигло предела, и она со стоном выгнулась навстречу губам Беннета. Почувствовав, что не сможет более сдерживаться, она вытащила из-за пояса рубаху Беннета и пробормотала:

— А еще в «Камасутре» говорится, что в некоторых случаях медлить нельзя.

Беннет замер на мгновение, потом, приподнявшись над ней, спросил:

— Ты уверена?..

Сам он не был уверен в том, что у него хватит сил остановиться, если Мари скажет «нет».

Но она тут же хрипловатым голосом ответила:

— Да, разумеется. Я хочу доставить тебе удовольствие.

Беннет рывком сбросил брюки. И вдруг подумал о том, что многое сейчас отдал бы за лучик света — ему очень хотелось видеть лицо Мари.

— Можно мне потрогать тебя? — спросила она.

— Да, пожалуйста, — прохрипел Беннет; сейчас он осознал, что только Мари имела такую власть над ним.

Тут она коснулась его возбужденной плоти, и Беннет со стоном закрыл глаза. «Русалка покорила тебя, Прествуд», — промелькнуло у него.

Но он смог выдержать этот «осмотр» только несколько секунд, а затем уложил Мари под себя. Беннет не знал, что произойдет завтра, но неизвестность делала его ощущения еще острее. «И что бы завтра ни случилось, я буду с улыбкой смотреть на проклятых турок», — говорил он себе.

И конечно же, он хотел дать Мари все, чего она желала. А она сейчас по какой-то непостижимой причине желала его. Так могли он владеть собой? Нет, разумеется. К тому же он теперь не сомневался, что полностью принадлежал Мари.

Беннет осторожно положил руку на ее мягкую и влажную плоть, и по телу девушки пробежала дрожь — она была готова принять его. И все же он еще раз спросил:

— Так ты уверена?

— Я ведь уже сказала, что да.

Она выгнулась ему навстречу, а затем, когда он вошел в нее, задохнулась от боли.

Беннет замер и поцелуем снял слезу с ее щеки.

— Ты никогда не выбираешь легкую дорогу, не так ли?

Он принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею.

Она снова подалась ему навстречу и прошептала:

— Ну что же ты?

Беннет в темноте улыбнулся, а Мари добавила:

— Думаю, у нас с тобой появятся новые страницы, которые можно добавить к твоей книге, когда мы вернемся.

Мари испугалась, когда ей показалось, что Беннет хочет подняться с нее. Она обхватила его ногами и прошептала:

— Не смей вставать.

Беннет тихо рассмеялся и сказал ей прямо в ухо:

— Не беспокойся, доверься мне.

Он снова вошел в нее, и Мари приподняла бедра, все еще опасаясь, что он оставит ее. На мгновение она прикусила губу, но тут же расслабилась — блаженство превосходило некоторое ощущение дискомфорта.

Да, она доверилась ему. Почти.

Однако Беннет действовал слишком осторожно. Конечно, его тело излучало страсть — но он при этом сдерживал себя. А она не хотела, чтобы он сдерживался.

— Не бойся за меня, Беннет, — прошептала Мари. — Люби меня…

Она ухватила его за ягодицы, заставляя двигаться быстрее.

Прижимаясь к ней, он простонал:

— Боже, помоги мне… Что же я делаю?..

Но, несмотря на это свое заявление, Беннет уже через несколько секунд стал двигаться все энергичнее. Сливаясь с Мари в единое целое, он то и дело шептал ей прекрасные слова. И вскоре все исчезло для них обоих. Не было никаких приказов, никаких миссий и никаких тюрем, существовали только они двое.

— Мари, доверься мне, доверься… — шептал Беннет.

— Да, да, да… — шептала она в ответ.

Несколько секунд спустя Мари содрогнулась, застонала и затихла в объятиях Беннета. А он вошел в нее в последний раз и тоже замер, напряженно дыша. Теперь Мари вдруг сделалось тяжело под весом его тела, но она все равно не хотела отпускать его.

Однако спустя минуту он повернулся на бок, крепко прижал ее к себе и прошептал:

— Постарайся заснуть.

Мари закрыла глаза, но теперь она снова чувствовала запах плесени и грязи, пропитавший камеру. И чувствовала бугристый пол под собой. А если бы она открыла глаза, то смогла бы рассмотреть тени, мелькавшие в луче света под дверью.

Она в отчаянии потянулась к Беннету и, поцеловав его в грудь, тихо сказала:

— Похоже, в нашей версии не хватает нескольких глав.