15. Первый период Афганской войны (1979-1982) и ее последствия

14 декабря 1979 г. на заседании Политбюро ЦК под председательством Л.И. Брежнева было принято решение о вводе на территорию Афганистана ограниченного контингента советских войск, костяк которого должны были составить части и соединения 40-й общевойсковой армии Туркестанского военного округа, которым командовал генерал-полковник Ю.П. Максимов. Во исполнение принятого решения уже в конце декабря 1979 г. в Афганистан прибыл 154-й («мусульманский») батальон 15-й ОБР спецназа ГРУ, руководимый майором Х.Т. Халбаевым, а затем осуществлен ввод первого эшелона войск 40-й армии под командованием генерал-лейтенанта Ю.В. Тухаринова.

27 декабря 1979 г. бойцы спецназа КГБ СССР (группа «Альфа») под руководством полковника Г.И. Бояринова в ходе молниеносной операции «Шторм» штурмом взяли президентский дворец, уничтожили президента X. Амина и привезли с собой нового руководителя страны Бабрака Кармаля, который стал новым генеральным секретарем ЦК НДПА и президентом ДРА.

В январе-марте 1980 г. части 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии под командованием генерал-майора И.Ф. Рябченко подавили антиправительственные мятежи регулярных афганских войск в Кабуле, Нахрине и Асмаре. В результате этих событий в апреле 1980 г. Конгресс США санкционировал «прямую и открытую помощь» афганской антикабульской оппозиции, которая начала активно создавать собственные базы боевиков во всех уголках страны.

В апреле - августе 1980 г. части 201-й мотострелковой дивизии под командованием полковника В.А. Степанова провели три крупных войсковых операций в провинции Кунар, Панджшерском и Машхадском ущельях, где нанесли ряд крупных поражений отрядам лидера «северного альянса» Ахмад Шаха Масуда, однако полностью взять под контроль ситуацию на севере Афганистана им не удалось. В этой ситуации в сентябре 1980 г. новым командующим 40-й армии был назначен генерал-лейтенант Б.И. Ткач, на долю которого пришлись и разработка первых крупных общевойсковых операций, и полноценное обустройство наших войск на всей территории сопредельной страны.

В апреле - июне 1981 г. части и соединения 201-й мотострелковой дивизии полковника В.А. Дрюнова и 66-й мотострелковой дивизии полковника О.Е. Смирнова успешно провели новую Панджшерскую операцию в провинции Парван и Джелалабадскую операцию в провинции Нангархар, где в труднодоступном районе афгано-пакистанской границы взяли штурмом крупный укрепленный район моджахедов Тора-Бора. В декабре 1981 г. советские и афганские войска под руководством начальника штаба 40-й армии генерал-майора Н.Г. Тер-Григоряна разгромили базовый лагерь оппозиции в ущелье Дарзаб в провинции Джаузджан. Однако общая ситуация в Афганистане продолжала стремительно ухудшаться.

Весь 1982 г. на территории страны шли тяжелые бои с отрядами афганских моджахедов в провинциях Кандагар, Парван и Каписа. Советские войска вынуждены были вновь проводить две крупных операции в Панджшерском ущелье, однако реального улучшения ситуации не произошло. Центральное афганское правительство по-прежнему контролировало только Кабул и еще ряд крупных городов страны, в частности, Герат, Кандагар и Джелалабад, но большая часть Афганистана находилась под контролем отрядов антикабульских моджахедов. В создавшейся ситуации в ноябре 1982 г. в Москве прошли первые переговоры нового Генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова с президентом Пакистана М. Зия-уль-Хаком, от исхода которых во многом зависел вопрос афганского урегулирования. Как и ожидалось, они завершились полным провалом.

Вмешательство СССР в афганский конфликт вызвало всеобщее осуждение со стороны руководства США, Китая и государств Западной Европы. С резким осуждением Москвы выступили и руководители всех ведущих западноевропейских коммунистических партий. Самым серьезным последствием афганских событий стало резкое обострение всей международной обстановки. Вашингтон стал подозревать, что Советский Союз готовится к прорыву в район Персидского залива, чтобы установить полный контроль над его богатейшими нефтяными ресурсами. Поэтому в начале января 1980 г. президент Дж. Картер направил обращение в Сенат США с просьбой снять с ратификации подписанный в Вене советско-американский договор ОСВ-2, который так никогда и не был ратифицирован. Одновременно американская администрация официально заявила, что будет оставаться в пределах ограничений, согласованных в Вене, если Советский Союз будет следовать ее примеру. В результате этого острота конфликта была немного сглажена, однако прежней «политике разрядки» пришел конец, и напряженность в советско-американских отношениях стала нарастать как снежный ком.

В конце января 1980 г. Дж. Картер выступил с ежегодным посланием «О положении страны», в котором провозгласил новую внешнеполитическую доктрину США, в которой регион Персидского залива был объявлен зоной особых интересов США, ради защиты которых Вашингтон был готов пойти на применение вооруженной силы. Поэтому в соответствии с «доктриной Картера» попытки любой державы установить свой контроль над этим регионом были заранее объявлены посягательством на стратегические интересы США. Идеологом этой доктрины вновь стал З. Бжезинский, который сумел убедить президента Дж. Картера в том, что советское руководство формирует в Центральной Азии «антиамериканскую ось» в составе СССР — Индия — Афганистан, и предлагал создать «антисоветскую ось» в составе США — Пакистан — Китай — Саудовская Аравия. Принятие этой внешнеполитической доктрины привело к резкому размежеванию между З. Бжезинским и С. Вэнсом, который по-прежнему считал основным приоритетом США сохранение конструктивных отношений с СССР, что, в конце концов, привело к его отставке, которая произошла в апреле 1980 г.

Реагируя на афганские события, Вашингтон произвел изменения и в своем подходе к основным военно-политическим вопросам мировой политики. В частности, в июле 1980 г. в секретной президентской директиве №59 были изложены основные положения «новой ядерной стратегии» США, смысл которой состоял в возвращении к старому представлению о возможности одержать победу в ядерной войне. В этой директиве акцентировалась старая идея превентивного удара, которая в новой упаковке должна была стать ключевым элементом доктрины «гибкого реагирования».

Руководства СССР и США искаженно представляли себе намерения противоположной стороны. Американская администрация считала, что вторжение в Афганистан означало выбор Москвы в пользу глобальной конфронтации. А советское руководство было абсолютно уверено в том, что афганские события, имевшие сугубо второстепенное, региональное значение, служили для Вашингтона лишь удобным предлогом для возобновления глобальной гонки вооружений, к которой он всегда тайно стремился.

Среди ведущих стран-участниц НАТО отсутствовало единство оценок в данном вопросе. В частности, руководства Франции и Италии не считали вмешательство Москвы в Афганистан событием мирового порядка и считали продолжение «политики разрядки» куда более важным направлением международного сотрудничества, чем конфронтация между СССР и США. Однако Дж. Картер постоянно предостерегал своих европейских союзников против «ошибочной веры в разрядку» и попыток сохранить с Москвой конструктивные отношения.