Берлин, 28 сентября, 06: 11

На голову Габриэля льется холодная вода, затекает за шиворот. Он запрокидывает голову, чувствует, как ручейки сменяют направление и теперь заливают его закрытые глаза. И все же ему не удается смыть усталость.

Он проснулся полчаса назад и еще некоторое время лежал на диване, укутавшись одеялом до подбородка и слушая дыхание Дэвида, беспокойное, но мерное. И на мгновение у него возникло чувство, что он дома, лежит под косым потолком детской, укрытый таким же одеялом, как у Дэвида. Люк и Люк, два Скайуокера.

А потом он понял, что на самом деле он на диване в квартире Дэвида, а его младший брат устроился на соседнем диване, а не в спальне, будто решил присмотреть за ним этой ночью. Стоило Габриэлю пошевелиться, как Дэвид вскинулся ото сна. Он тоже не сразу пришел в себя, но затем поднялся и сварил кофе. Габриэль пил черный, а, поскольку молока в доме не было, Дэвиду пришлось к нему присоединиться.

– Тебя до сих пор разыскивает полиция, верно? – Дэвид протянул брату дымящуюся чашку.

Кивнув, Габриэль осторожно отхлебнул кофе, чтобы не обжечься.

– По подозрению в убийстве, захвате заложника и бегстве из-под ареста, так?

Габриэль опять кивнул.

– Но все это чушь, – ответил он.

– Что чушь?

– Убийство.

– А Дресслер? Ты действительно бросил старика голым в центре города?

Габриэль довольно усмехнулся. Но и Дэвид не смог сдержать улыбку.

– Так этому ублюдку и надо. Есть что-то еще, о чем мне следует знать? – спросил он, выходя в кухню и наливая себе виноградный сок.

Габриэль покачал головой.

Затем он отправился в душ. И до сих пор стоит здесь, дрожа, и чувствует, как пальцы немеют от холодной воды. Он тянется к термостату и проворачивает вентиль. Вода сразу становится теплее.

Контрастный душ улучшает кровообращение, и Габриэлю кажется, словно его тело пронзают тысячи мелких иголок. Затем он покрывается гусиной кожей. Боль в плече и руке постепенно отступает, будто их смывает потоками воды. Вот если бы можно было обойтись точно так же с сознанием! Все перемыть, вновь стать чистым. Слив под ногами издает мерзкий всхлип, будто не может больше выносить столько грязи.

Габриэль опять поворачивает регулятор, не открывая глаз. Он не хочет

Ему кажется, словно он пробурил дыры в своем мозге, проделал проем в свои воспоминания, и теперь эти глубокие раны болят и кровоточат. Тем не менее он не продвинулся ни на шаг – Лиз все еще во власти Вала. А Вал молчит, почему – непонятно. Он просто больше не звонит.

Габриэль опять включает горячую воду, и тысячи иголочек возвращаются. В этот момент раздается телефонный звонок.

Габриэль распахивает глаза. Вал! Он поспешно выбирается из душевой кабинки и хватает мобильный, лежащий на полочке. Мокрым пальцем он нажимает на зеленую кнопку.

– Алло?

– Лиз? – Голос женский. – Это я. Прости, я знаю, что еще очень рано, но хорошо, что я тебя застала. Слушай, насчет вчерашнего разговора. Тот номер телефона, я…

– Я не знаю, кто вы, – сухо прерывает ее Габриэль. – Но по этому номеру вы больше не можете дозвониться Лиз.

– Но… Вы не могли бы ей кое-что передать от Пьерры, это…

– Забудьте, – осаждает ее Габриэль.

Под его ногами уже образовалась лужа. Ему хочется выбросить мобильный в унитаз.

– Вот черт! А вы не знаете, как с ней связаться? Понимаете, Лиз мне вчера сказала, что ей обязательно нужно…

– Вчера? – У Габриэля замирает сердце.

Слышится тихий шум душа.

– Вы всегда перебиваете других людей, или я вас сегодня в плохом настроении застала? – язвительно осведомляется женщина.

– Я вас правильно понял? – Наконец-то Габриэлю удается проснуться. – Вы вчера говорили с Лиз?

– Ну конечно. Я была так рада, что она наконец-то мне позвонила. Понимаете, не в ее привычках часто напоминать о себе. Это не говоря уже о том, что она постоянно пытается использовать меня как справочное бюро.

У Габриэля кружится голова, и он опускается на унитаз.

– Вы уверены, что это была Лиз?

– О господи, да! Да что с вами такое? Вы ее парень? Может, бывший? И она с вами порвала?

– Нет-нет, все совсем не так, – поспешно отвечает Габриэль. – Послушайте, Лиз угрожает страшная опасность. Пожалуйста, поверьте мне. Скажите, о чем она вчера с вами говорила?

В трубке – молчание.

– А что у вас там так шумит?

Габриэль закатывает глаза, бросается к душу и чуть не поскальзывается на мокром полу.

– Вода. Погодите, сейчас я выключу. – Он поспешно закручивает кран. – Ну вот.

– А откуда мне знать, что вы не какой-нибудь безумный преследователь, который украл телефон Лиз и теперь ей всячески докучает? – недоверчиво осведомляется женщина.

– Пожалуйста! – настаивает Габриэль. – Я ее друг. Она беременна, и ей угрожает опасность. Я не могу вам сейчас…

– Беременна? Лиз? О господи!

– Да, так и есть. Поэтому так важно, чтобы вы сказали мне все, что знаете. Я обязательно должен ее найти.

Женщина умолкает. Габриэлю кажется, что он слышит, как она раздумывает.

– Лиз звонила мне. Вчера, – наконец произносит Пьерра. – Это был короткий разговор. Она вообще по телефону говорить не любит. И голос у нее был какой-то напряженный.

– С ней кто-то был? Вам не показалось, что ей угрожают?

– Нет, вообще-то нет.

«Слава богу! Может быть, ей удалось освободиться!»

– Что она сказала?

– Хотела узнать номера телефонов. Я удивилась, но, похоже, это потому, что ее мобильный у вас.

– Чьи номера?

– Дэвида Науманна. И Виктора фон Браунсфельда. Поэтому-то я и звоню. В смысле, она хотела срочно поговорить с Виктором фон Браунсфельдом. Ну, знаете, типичная Лиз. Уж если что вобьет себе в голову, то не отступится. Она расстроилась, что я смогла дать ей только номер его приемной. Но сегодня я поговорила с коллегой, и она дала мне его городской номер, ну, который на вилле…

– А она сказала, почему хочет поговорить с этим фон Браунсфельдом?

– К сожалению, нет. Что-то темнила. Если хотите знать мое мнение, то она напала на след сенсации. Что-то связанное с телевидением.

– Кто такой этот фон Браунсфельд?

– Вы не знаете фон Браунсфельда? Серьезно? – огорошенно переспрашивает женщина.

– Я не люблю телевизор.

– Вовсе не нужен телевизор, чтобы знать о фон Браунсфельде. Прогуглите это имя и поймете, что я имею в виду.

– Что она еще сказала?

– Ничего. На этом разговор закончился, и она повесила трубку. Но я готова биться об заклад, что вчера она поехала к фон Браунсфельду.

– Вспомните что-нибудь еще? Откуда она звонила? Может, вы заметили какие-то необычные звуки во время разговора?

– Нет, в общем-то… Хотя, погодите. Был какой-то шум, дождь, что ли. Ну, почти как у вас сегодня. Мне кажется, она звонила с улицы, из телефонной будки или что-то в этом роде.

«С улицы из телефонной будки!» Это звучало великолепно.

– Знаете, вы мне очень помогли! Спасибо, – хрипло говорит Габриэль. Ему едва удается держать себя в руках.

Его охватывает чувство надежды и облегчения. Габриэль сбрасывает звонок и смотрит на мобильный. Затем срывает полотенце с крючка, оборачивает вокруг бедер и выскакивает из ванной.

Дэвид сидит на диванчике в гостиной. Он опять уснул. В правой руке – чашка кофе. Габриэль трясет его за плечо.

– Ой, черт! – Дэвид вскидывается, проливая кофе на ковер. – Слушай, ну надо же осторожнее, чувак. Больно же! Может, ты забыл, но у меня тут вообще-то нога прострелена. – Качая головой, он ставит чашку на журнальный столик рядом с несколькими упаковками обезболивающего и откидывается на спинку дивана.

– Ладно, проехали. Я тут только что по телефону поговорил.

– С Валом? – Сонливость Дэвида как рукой снимает.

– Нет, – хрипло отвечает Габриэль. – Но мне кажется, я знаю, где нам найти Лиз.

– Где?

– Что ты знаешь о Викторе фон Браунсфельде?

Дэвид потрясенно смотрит на него.

– Ну, это зависит от того, – протягивает он, – какую историю ты хочешь послушать. О том, как он уволил меня с TV2? Или одну из тысяч других?

– Давай начнем с того, где он живет. Остальное можешь рассказать, когда поедем туда.

– Не знаю, что ты задумал, но я… – Дэвид бледнеет. – Я не такой, как ты. Я так не могу.

– Я просто хочу найти Лиз.

Дэвид колеблется.

– А почему ты думаешь, что она у фон Браунсфельда?

– По дороге объясню, поехали уже.

Дэвид кивает, сует пластинку новалгина в карман джинсов и встает.

– Кстати, знаешь, что странно?

Габриэль качает головой.

– Может, это, конечно, совпадение, – задумчиво произносит Дэвид, – но ты рассказывал о том особняке в Лихтерфельде… Ты ведь сказал, что владелицу особняка звали Эштон, так?

– Да, а что?

– Джилл Эштон?

– Да, точно. Джилл Эштон. Так было на табличке у двери написано.

Дэвид морщит лоб.

– Эштон – это девичья фамилия жены фон Браунсфельда. Джилл Эштон. Она умерла около тридцати лет назад, погибла в автокатастрофе, вскоре после того как они с фон Браунсфельдом разъехались. Они как раз собирались разводиться.

Габриэль потрясенно смотрит на него.

– Говорю же, все это может быть совпадением, но…

– Не бывает таких совпадений. У тебя машина есть? Или ее ты тоже продал?