Возлюбленная мавра

Ранние записные книжки Леонардо пестрят планами и проектами, поражающими своим разнообразием, – разнообразие всегда отличало Леонардо. Но все они связаны с одним – с работой при дворе Лодовико Сфорца. Военные устройства, городское планирование, летательные аппараты, архитектурные проекты, даже словесные загадки – все то, что сохранилось на бумаге, говорит нам о страстном желании Леонардо стать специалистом при дворе Мавра, настоящим «инженером» в самом широком смысле этого слова. Мы не знаем, какое впечатление проекты Леонардо производили на Лодовико. По-видимому, многогранный талант флорентийца его восхищал, но захотел ли он стать его покровителем? Скорее всего, Леонардо, как и его флорентийский друг Бенедетто Деи, время от времени получал небольшое вознаграждение от Сфорца. Возможно, ему выделяли средства на разработку военной подводной лодки и паровой пушки. Может быть, ему заплатили за перестройку «павильона» герцогини в замковом саду. Вряд ли эти суммы были значительными – вспомним хотя бы грустную пословицу, придуманную в то время миланским придворным Томмазо Тебальди: «Chi vive al corte muore al spedale» – «Тот, кто живет при дворе, умирает в богадельне».^[380] Таким образом, записные книжки больше говорят нам о надеждах и амбициях Леонардо, чем об источниках его доходов. Первое официальное вознаграждение, полученное художником от Лодовико, было выплачено не за технический и не за архитектурный проект. Сфорца заплатил за портрет своей прекрасной возлюбленной, Чечилии Галлерани.^[381]

Лодовико Сфорца не был столь распущен, как его брат-герцог, но не отказывал себе в сексуальных радостях, доступных благодаря его высокому положению. Он охотился на дам точно так же, как на оленей и косуль в своих охотничьих угодьях. Как бы молодая дама ни относилась к подобному опыту, все знали, что внимание Мавра открывает двери в мир богатства и самой даме, и всей ее семье. Чечилия Галлерани родилась в начале 1473 года. Ее отец, Фацио, был чиновником. Он служил послом во Флоренции и Лукке. Мать Чечилии, Маргерита Бусти, была дочерью известного доктора юриспруденции. Чечилия родилась в хорошей, но не самой богатой семье. Ее отец умер, когда девочке исполнилось всего семь лет. У нее было шестеро старших братьев. Чечилия была красива и хорошо образованна. Позднее она стала патронессой литераторов, в том числе и романиста Маттео Банделло. Об удивительной красоте этой девушки писали много и подробно, но, для того чтобы убедиться в этом, нам не нужны ни стихи, ни письма современников. Чечилия Галлерани живет на портрете Леонардо. Эту картину чаще всего называют «Дама с горностаем» (см. иллюстрацию 12).

Мы не знаем точно, когда Чечилия стала любовницей Мавра, но можем предположить. Документ, подписанный в июне 1487 года, формально освобождает ее от заключенного еще в детстве брачного контракта с Джованни Стефано Висконти. Судя по всему, это произошло из-за любовных интересов Лодовико. В то время Чечилии было четырнадцать лет: молода, но не слишком. К началу лета 1489 года Чечилия жила не в семейном доме, а где-то в приходе Нуово Монастерио. Не могу удержаться от соблазна, чтобы не назвать это жилище любовным гнездышком. В том же году брат Чечилии, Сиджерио, в ссоре убил человека и избежал наказания только благодаря личному вмешательству Лодовико. Отсюда можно сделать вывод о том, что в 1487 году Чечилия Галлерани уже стала возлюбленной Лодовико, хотя точных доказательств этой связи до 1490 года не сохранилось. В 1490 году Чечилия забеременела.

Хотя брачные планы девушки расстроились, Лодовико был хорошей добычей. С 1480 года Сфорца по вполне понятным политическим причинам начинает свататься к дочери герцога Феррарского, Беатриче д’Эсте. Приближалось время свадьбы. Важный династический союз должен был отмечаться пышными празднествами при миланском дворе. 8 ноября 1490 года герцог Феррарский получил весьма неприятное письмо от своего посла в Милане Якопо Тротти. Тротти писал о том, что намерения Лодовико в отношении «la madonna Duchessa nostra» (то есть Беатриче) нельзя считать честными, поскольку он по-прежнему одурманен «quella sua innamorata» (то есть Чечилией). «Он держит ее при себе в замке и берет ее с собой, куда бы он ни пошел, и хочет дать ей абсолютно все. Она беременна и прекрасна, как цветок, и он часто берет меня с собой, когда навещает ее». Чувствуя, что слишком тепло пишет о сопернице герцогини, Тротти завершает свое послание вполне дипломатично: «Но время, которое невозможно ускорить, расставит все на свои места». Даже здесь дипломат не удержался от игры слов Сфорца и sforzare, что означает принуждать сексуально.

Свадьба Лодовико и Беатриче приближалась. Пышное празднество состоялось 16 января 1491 года, но Чечилия не утратила любви своего возлюбленного. Через месяц после свадьбы посол Тротти пишет о том, что Мавр «прошептал ему на ухо», что ему «хотелось бы пойти в Ла Рокка (личные апартаменты Лодовико во дворце), заняться любовью с Чечилией и быть с ней в покое и что его жена хотела того же, потому что она не хочет покориться ему». Судя по всему, Беатриче отказалась делить ложе с Лодовико, и он сохранил свои отношения с Чечилией. Однако 21 марта Тротти пишет о том, что Лодовико отослал Чечилию из замка: «Он больше не хочет прикасаться к ней или иметь с ней отношения, потому что она так велика, и не будет делать этого, пока она не родит ему сына». В апреле Чечилия жила в городском доме, купленном ей Мавром, возможно, в том же самом, в приходе Нуово Монастерио.

3 мая Чечилия родила сына. Его окрестили Чезаре Сфорца Висконти. Поэт Беллинчьони по случаю рождения мальчика написал три сонета, в которых называл даму Изолой («Остров»: игра слов Чечилия – Сицилия) и поздравлял ее с тем, что она стала кораблем, который привел «семя Мавра к воплощению». Поэт явно находился в дружеских отношениях с Чечилией, о чем говорит его письмо, написанное в феврале 1492 года. Беллинчьони пишет Лодовико:

Этому не суждено было случиться: к концу лета ребенок умер.

Беллинчьони оставил нам и одно из первых упоминаний о портрете, написанном Леонардо. Он описал его в сонете, адресованном, как обычно, к Природе:

Насколько я знаю, это самое раннее литературное описание картины Леонардо. В этом же сонете мы находим довольно точное наблюдение, которое я использовал в качестве эпиграфа «Con sua pictura / La fa che ascolti e non favella» – «Своим искусством он заставил ее казаться слушающей, а не говорящей». Беллинчьони очень точно уловил атмосферу портрета. Девушка действительно словно прислушивается к чему-то, что происходит за пространством картины. А может быть, поэт подчеркнул черту, действительно свойственную Чечилии, – ее неразговорчивость?

Вот в такой обстановке создавалась «Дама с горностаем». Секс, сплетни и поэзия – все переплелось при дворе Сфорца. Подобно портрету Джиневры де Бенчи, Леонардо снова работает по заказу любовника дамы. Но в Милане все гораздо откровеннее. Ни о какой платонической любви, какую испытывал Бембо к Джиневре, не идет и речи. Портрет Чечилии проникнут эротизмом и мало напоминает чистое, лунатическое изображение Джиневры. Рука, ласкающая пушистого зверька, – чисто сексуальная аллюзия. Модные аксессуары – золотая налобная повязка, черный шнурок, повязанная вуаль, ожерелье – подчеркивают ограничения, налагаемые статусом любовницы. Я вспоминаю фразу из «Суждений о живописи», в которой Леонардо спорит с поэтом, утверждая, что живописец обладает той же силой «зажигать людей к любви». Он может заставить их «любить и влюбляться в картину». Леонардо рассказывает такую историю:

Разумеется, речь не идет о портрете Чечилии, но идея о том, что картина может быть объектом любви, предметом эротического возбуждения, выражена совершенно недвусмысленно.

Горностай, которого держит дама, вызывает символические и фольклорные ассоциации. Горностай, Mustela erminea, – это северная разновидность хорька, мех которого зимой меняет цвет на белый (на картине мех потерял цвет из-за старения лака, и теперь он выглядит желтовато-коричневым). Этот зверек традиционно ассоциируется с чистотой и непорочностью. В своем «Бестиарии», составленном в начале 90-х годов XV века, Леонардо пишет: «Горностай, из-за своей сдержанности… скорее предпочтет быть захваченным охотниками, чем укроется в грязной канаве, чтобы не запятнать свою чистоту».^[385] Это замечание придумал не сам Леонардо. В «Бестиарии» он широко пользовался принадлежавшей ему копией книги Fiore di virt`u («Цветок добродетели»). Горностай, как символ чистоты, появляется и на портрете рыцаря работы Витторе Карпаччо (1510). На картуше над зверьком мы читаем: «Malo mori quam foedari» – «Лучше умереть, чем быть запятнанным». Символ чистоты придает портрету иронический смысл – он полностью противоположен пронизывающему картину эротизму. Использован горностай художником и для игры слов. В греческом языке ласка или горностай называется gal'e. А ведь это фамилия Чечилии Галлерани. Аналогичный прием был использован в портрете Джиневры, где Леонардо изобразил можжевельник, ginepro. Леонардо любил подобную игру – или знал, что она понравится заказчикам. Впрочем, маловероятно, что в то время художник мог так хорошо быть знаком с греческим языком. Скорее всего, ему на помощь пришел секретарь Лодовико, знаток греческого, Бартоломео Калько.

Горностай, изображенный на картине, вполне мог иметь именно то значение, о котором мы с вами только что говорили. Но было и совершенно иное значение. Горностай напоминает нам о самом Лодовико, который в 1488 году получил прозвище Эрмеллино, то есть Горностай. Так назвал его Ферранте ди Арагона, король Неаполя, дед Изабеллы Арагонской, которая вскоре должна была выйти замуж за юного герцога Джан Галеаццо. Беллинчьони написал такой сонет к Лодовико: «l’italico morel, bianco ermellino» («итальянский мавр, белоснежный горностай»).^[386] Зверек, уютно устроившийся на коленях Чечилии, символизирует мужчину, с которым она связана сексуально и социально. Присмотритесь повнимательнее, и вы заметите сильную, мускулистую переднюю лапу горностая и коготки, цепко вцепившиеся в красный рукав платья девушки. Не мог Леонардо и не использовать еще одного символического значения горностая. Этот зверек – хищник, и такова же природа самого Лодовико. Вполне возможно, что Леонардо писал горностая с натуры – меховщики завозили в Милан множество таких зверьков. Сохранилось письмо путешественника, отправившегося в Москву, в котором тот обещал прислать брату Лодовико «прекрасных соболей, медведей и белых зайцев, живых или мертвых».^[387] Хорьки и их родичи (ласки, куницы, горностаи) часто становились домашними зверьками, так что в портрете кисти Леонардо нет ничего необычного. Художнику удалось создать почти фотографический портрет, особенно прекрасный на темном фоне.

Хотя Чечилия была удалена из дворца, приязни Лодовико она не утратила. Будучи матерью его сына, она оставалась в фаворе. Мавр пожаловал ей земли в Саранно, к северу от Милана. В 1492 году она вышла замуж за кремонского графа Лодовико Бергамини. Чечилия устроила небольшой салон во дворце Карманьола в Милане. Среди тех, кто захаживал к ней, был и писатель Маттео Банделло, посвятивший ей две свои новеллы и восхищавшийся ее остроумием, образованностью и ее латинскими стихами.

Портрет остался у Чечилии. 26 апреля 1498 года Изабелла д’Эсте, коллекционировавшая предметы искусства, обратилась к ней с весьма недвусмысленно высказанной просьбой (впрочем, тон этого письма нельзя считать невежливым, поскольку Изабелла была сестрой Беатриче).

29 апреля Чечилия ответила, что она отправляет портрет:

Это было последнее путешествие картины. В 1536 году Чечилия умерла. Картина осталась в Милане. Библиотекарь Амвросианской библиотеки Карло Аморетти пишет о том, что в XVIII веке «картину видели в Милане, в коллекции маркизов Бонасана». Он также добавляет, что были и другие картины, созданные на ее основе: святая Цецилия, играющая на цитре, и еще одна, на которой «эта достойная дама написана так, как на первом портрете, написанном Леонардо, то есть в расцвете своей юности, но вместо цитры она держит в ладони складку своего платья».^[389] Затем, примерно в 1800 году, портрет был приобретен польским князем Адамом Ежи Чарторыйским в подарок своей матери, Изабелле. Она поместила ее в своей картинной галерее, Готическом доме, в фамильном поместье в Пулавах неподалеку от Кракова. Именно тогда в верхнем левом углу картины появилась ошибочная надпись:

Изабелла Чарторыйская ошибочно предположила, что это портрет любовницы французского короля Франциска I. Она назвала картину «Прекрасная торговка», считая, что изображенная на ней женщина была женой торговца скобяным товаром. (Идея о том, что Леонардо написал портрет этой полулегендарной француженки, оказалась очень живуча. Сегодня точно так же – и тоже ошибочно – называют другой миланский портрет Леонардо.)

В 1842 году семейство Чарторыйских оказалось в изгнании в Париже. Картину они взяли с собой. «Дама с горностаем» тридцать лет провела в Париже, в апартаментах Чарторыйских в отеле Ламбер, но французское общество ничего не знало о ней. В каталоге, составленном Арсеном Юссе в 1869 году, она значится как утраченная. После Франко-прусской войны Чарторыйские вернулись в Польшу. В 1876 году «Дама с горностаем» была впервые показана публике. Картину выставили в музее Чарторыйских в Кракове. К началу XX века было окончательно установлено, что она принадлежит кисти Леонардо и что на ней изображена Чечилия Галлерани, что подтверждалось письмами Беллинчьони и других.

Последние приключения выпали на долю картины во время Второй мировой войны. Незадолго до вторжения нацистов в Польшу в 1939 году сокровища коллекции Чарторыйских были спрятаны в Сеняве, но тайник был обнаружен. «Даму с горностаем» на недолгое время выставили в музее кайзера Фридриха в Берлине, а затем должны были отправить в личную коллекцию Гитлера в Линц. Но вместо этого картина оказалась в личной коллекции немецкого гауляйтера Польши Ганса Франка. На его вилле в Баварии «Дама с горностаем» и была обнаружена в 1945 году польско-американским комитетом. Вот такая непростая судьба ожидала небольшую расписную панель орехового дерева, вышедшую из студии Леонардо да Винчи в 1489 году.