5. Кто предатель?
Неизвестно, сколько времени Синг пролежал в этом положении, лицом в жесткую хвою, вдыхая запах пыльного камня, отдаваясь полному полубессознательному отдыху от погони и борьбы. Прошло, может быть, пять, может быть, пятью пять минут. Факт тот, что его заставило очнуться довольно энергичное прикосновение одного из семерых спутников. Все они толпились над ним, сочувственно прищелкивая языками и потирая лица. Найдя второй переход через пропасть, они теснились плечо к плечу, с уважением глядя на человека, совершившего такой геройский подвиг.
Синг сел. Не говоря ни слова, разжал кулак и протянул Ю-Ао-Цяну измятый свернутый лист бумаги. Широкое лицо китайца сделалось еще шире от растянувшей его радостной улыбки. Ладонью одной руки он бережно разглаживал документ на ладони другой. Но тут в его поведении произошла мгновенная перемена. Он весь передернулся и неподвижно уставил на Синга свои выпуклые черные глаза.
Синг вскочил на ноги. В чем дело? Что случилось с его благородным другом? Не отвечая, тот передал измятый лист поспешно протянувшему руку Шангу. Шанг издал рыдающий стон и, так же выкатив глаза, сунул документ в самый нос Синга.
При всеобщем напряженном ожидании Синг въелся в документ глазами. Дело становилось ясным с первого же взгляда. Бумага была испорчена. В ней не хватало самого главного. Красиво сделанный текст соглашения, для прочности покрытый прозрачным лаком, криво обрывался внизу листа. Недоставало подписей и печатей! Нижний край показывал, что чья-то поспешная рука оторвала весь конец документа. Синг с недоумением держал его перед глазами, и бумага то вырастала в колоссальную простыню, то сжималась в крошечный смутный лоскуток.
— Но что же это такое? Как это могло случиться? Кто предатель?!
Он вдруг понял значение взглядов лам и китайцев. Он — последний, державший документ. На него ложится ответственность. Он продолжал молча и довольно бессмысленно смотреть на бесполезный лоскут.
Плачущим голосом заговорил Шанг:
— Братья мои, мы обмануты. Чья-то враждебная рука — рука коварного дьявола — лишила бумагу всей ее силы. Кто мог сделать это? Вот перед нами человек, в руках которого она была последние минуты. Только он или его противник могли испортить драгоценное. Брат наш Синг, не осталась ли вторая часть бумаги случайно в твоем платье?
Синг покачал головой. Китайцы начали шептаться.
— Сейчас мы пойдем искать тело упавшего в пропасть. Но трудно будет найти его. Мы должны быть уверены… Позволь нам, брат, сначала осмотреть твою одежду…
Китайцы закивали головами и сдвинулись ближе. Синг колебался. Позволить осмотреть себя, раздеться… но это может повлечь за собой большие неприятности. С другой стороны, лучше не вызывать подозрений излишней медлительностью.
Но подозрения уже зародились. Раскосые глаза и полуоткрытые бледные рты смотрели угрожающе. Синг отдал себя в распоряжение окружающих.
Цепкие руки раздвинули пушистый мех куртки, забегали по груди, по карманам. Шанг расстегнул воротник рубашки. Со слабым воплем изумления и с поднятыми вверх руками отскочил назад: под темной шеей выступала белая грудная кожа европейца. Краска, не обновляемая два месяца, исчезла с кожи Синга!
— Вы видите, — дрожащий желтый палец с длинным ногтем указывал вперед, — вы видите, братья, это — вор. Я давно уже следил за ним. Один белый шакал отнял у другого бумагу. Он проник к нам под маской соотечественника, — он оказался шпионом англичан. Отдай нам, вор, вторую часть документа!
Синг протянул руку. Он стоял на поросших зеленью камнях под свинцовым тибетским небом, сжимая в пальцах другой руки обрывок бумаги. Человек с лицом азиата и белым телом заговорил:
— Нет, я не предатель. Я не волк, забравшийся в овчарню. Знайте, братья, я — русский революционер. Моя кожа перекрашена для того, чтобы легче было попасть к вам. Там, в Китае, я достану тысячи свидетелей! Потому только не открыл я свою тайну раньше…
Ю-Ао-Цян насмешливо расхохотался, скаля черные зубы:
— Послушайте, что говорит этот человек. Он — русский, борец за свободу! Да разве не те же слова произносили губы упавшего в пропасть? Не лги, крыса! Ты знал о том, что он — тайный враг, ты был в заговоре с ним! Увидев, что ему уже не спастись, ты вздумал перехитрить нас. Отдай остаток бумаги, если не хочешь, чтобы твоя печень стала ножнами моего ножа!
Разоблаченный Синг взмахнул темной рукой в знак отчаянного протеста. Ю-Ао-Цян сжался и прыгнул вперед. Голубое лезвие скользнуло по рукаву отскочившего. Лама сзади опустился на корточки и обхватил рыжую кожу сапога Синга. На него навалились все сразу, покрыв его грудой вопящих и бьющих тел.
Но Синг все-таки вырвался. Он вскочил на ноги и бросился в сторону, тяжело прыгая с камня на камень. Не успели ошеломленные нападавшие подняться с земли, как он уже вбежал в низкую заросль подымавшегося вверх бугра и, упав на четвереньки, начал быстро карабкаться по пологому откосу.
Сзади грянули два выстрела. Две пули чиркнули о камни поблизости. Синг полз все быстрее. Ободранные руки болели. Крупные капли пота падали с лица. Вдруг почти над самым ухом послышался неровный топот и хриплое дыханье загнанной лошади.
Он выглянул. По узкой тропинке, пробегавшей двумя аршинами ниже, мчался одинокий ездок, в котором он узнал «невесту Будды», — два раза спасенную им от гибели женщину.