Рассказ публиковался в 1959 году в журнале „Изобретатель-Рационализатор“ и в 1960 году в сборниках „Альфа Эридана“ (межавторский) и „Шесть спичек“. В названии и тексте рассказа варьировалось наименование кибернетической системы: „СКР“, скйбр, „СКИБР“, а в рукописи еще и „СРР“. Когда использовалось слово „скибр“, то оно даже склонялось: скибра, скибров… Переиздания рассказа печатались по двум изданиям в сборниках, тексты которых отличаются друг от друга. Также отличаются друг от друга и отрывки черновиков, сохранившиеся в архиве. В одном варианте Нина, вспоминая взгляд Быкова на нее при знакомстве, думает: „…словно приценивался“, в другом — „словно прицеливался“. Оба варианта хороши. Отличается часть разговора Акимова и Нины. Вариант „Альфы Эридана“ (позднее переиздавался в 1986 году в сборнике „Жук в муравейнике“ и в 1991 году журнале „Полиграфия“): — Быков будет лететь долгие годы. День за днем, месяц за месяцем. Вокруг ледяная пропасть. — Она поежилась. — Далеко впереди сверкает крохотная звездочка… Интересно, какая у него жена? И кто она? Ты не знаешь? — Не знаю, не видел, — сказал Акимов. — Я и Быкова никогда не видел. — А на аэродроме? Ты ведь встречал нас на аэродроме. — Я видел только тебя, — признался он. Вариант „Шести спичек“ (собрания сочинений „Текста“ и „Терра-Fantastica“): — Быков будет лететь долгие годы. День за днем, месяц за месяцем. Далеко впереди сверкает звездочка… — Она заглянула ему в глаза. — А ты бы полетел? — Еще бы! — сказал он. Он даже усмехнулся. — Только меня не возьмут. — Почему? — Потому что я слишком узкий специалист. А в такие экспедиции отбирают людей с двумя, с тремя специальностями. Мне не чета. — Все равно, — сказала она. — Ты лучше всех. В варианте „Альфы“ упоминается, что Сермус приехал несколько лет назад из Дортмунта, присутствует большой эпизод об „Оранге“ и минах, отсутствующий в варианте „Шести спичек“, отличается название университета, где планирует работать Акимов (Новоенисейский, а не Новосибирский), но главное отличие, конечно, в окончании рассказа. Вариант „Альфы Эридана“: — Дело, собственно, в том, что… Да. Видите ли, две недели назад наш кибернетист сломал позвоночник. Спортивные игры, несчастный случай. Да. Он лежит в госпитале… Говорят, он уже никогда не сможет летать. „Турболет улетает через полтора часа“, — подумал Акимов. И вдруг он понял, о чем говорит Быков. — Сломал позвоночник? — спросил он. — И никогда уже не сможет летать? Быков кивнул, не поднимая глаз. — Никогда. А мы стартуем через неделю. Тогда Акимов вспомнил ночь, многие ночи, яркий спутник „Цифэй“ над бледными тенями далекого хребта. И маленькую хрупкую Нину, которая так счастлива, что они будут вместе и навсегда. — Я понимаю, — сказал Акимов. Быков молчал, глядя себе в колени. — Я понимаю, — сказал Акимов. — Я тоже кибернетист. Вы хотите, чтобы я… — Да, да, — сказал Быков. — Мы стартуем через неделю. У нас совсем нет времени… Да, конечно. Я тоже понимаю, это тяжело. Шесть лет туда и шесть обратно… И большой риск, конечно… Только… — Он растерянно взглянул на Акимова. — Вы понимаете, экспедиция немыслима без кибернетиста. Акимов медленно поднялся. — Что касается работы, — поспешно заговорил Быков, — пожалуйста. Вы можете работать во время рейса. Книги, микрофильмы, консультации… У нас есть отличные математики. Я понимаю, это слабое утешение, но… Не год, не два, а двенадцать. Это будет двенадцать лет без Нины. Акимов не знал, как он скажет ей. Он знал только, что в его глазах сейчас то же выражение мучительного напряжения, какое он видел сегодня в глазах Быкова. Он повернулся и пошел к двери. На пороге он обернулся и сказал с горьким удовлетворением: — Вы, оказывается, совершенно обыкновенный человек. Быков стоял лицом к прозрачной стене, глядел на серое небо и думал. Да, он, Быков, совершенно обыкновенный человек. Такой же, как и остальные восемь миллиардов обыкновенных людей, которые работают, учатся, любят на нашей планете… и вдали от нашей планеты. И любому из них было бы так же тяжело на его месте. Просто невыносимо тяжело. Вариант „Шести спичек“: — Дело, собственно, в том, что… Да. Видите ли, две недели назад наш кибернетист сломал позвоночник. Спортивные игры, несчастный случай. Да. Он лежит в госпитале… Говорят, он уже никогда не сможет летать. „Турболет улетает, через полтора часа“, — подумал Акимов. И вдруг он понял, о чем говорит Быков. — Сломал позвоночник? — спросил он. — И никогда уже не сможет летать? Быков кивнул, не поднимая глаз: — Никогда. А мы стартуем через неделю. Акимов встал, не спуская глаз с Быкова, и снова сел. — Мы обратились в Институт экспериментальной кибернетики, — сказал Быков, — и нам порекомендовали вас. Вы абсолютно здоровы, вы отлично знаете свою систему, вы… Разумеется, если вы откажетесь, мы найдем кого-либо другого. Я понимаю, принять такое решение трудно… очень трудно… — Нет, — поспешно сказал Акимов. — Я согласен: Разумеется, я согласен. Никто лучше меня не знает систему. Лучше меня и Сермуса. Но у Сермуса слабое здоровье… — Я знаю. Акимов почувствовал себя спокойнее и вдруг понял, почему Быков вел себя так странно. Звездолетчик Быков опасался, что кибернетист Акимов откажется от участия в полете. И звездолетчик Быков приехал сюда специально для того, чтобы уговаривать кибернетиста Акимова. Акимову стало смешно. Да, Быков — пожилой человек, и он уже забыл, что значит быть молодым и всей душой стремиться к неведомому. Акимов торопливо перебрал в памяти своих друзей и знакомых. Любой из них не стал бы колебаться и минуты. — Кроме того, — продолжал Быков, — у Сермуса большая семья. Тогда Акимов вспомнил ночь, многие ночи, яркий спутник. „Цифэй“ над горизонтом. И маленькую, хрупкую Нину, которая так счастлива, что они будут вместе и навсегда. — Но мне понадобится помощник, — сказал он возможно спокойнее. — Сервомеханик. Быков поднял на него бледные глаза и поджал губы. — Сколько она весит? — спросил он резко. — Кто? — не понял Акимов. — Ваша жена, конечно. Акимов вытер ладонью испарину на лбу. — Не знаю точно. Кажется, сорок пять килограммов. — Звездный перелет, — сказал Быков, — это не прогулка. Это опасно… Акимов промолчал. — Хорошо! — сказал Быков. — В экспедиции есть две женщины. Пусть будет и третья. Акимов встал, кивнул и пошел к двери. На пороге он обернулся и сказал насмешливо: — Не советую вам мерить людей на килограммы, товарищ Быков. С вашего разрешения, я сейчас попрошу Нину Акимову зайти к вам. Быков отвернулся к прозрачной стене. Дождь прекратился, серые тучи разошлись, открывая синее небо, в каплях на стекле загорелись крошечные радуги. „Старый дурак! — подумал. Быков. — Старый брюзгливый дурак! Интересно, сколько поколений еще потребуется, чтобы старые брюзгливые дураки перестали повторять: „Вот были люди в наше время…“?“ Он сказал, не оборачиваясь: — Да, пожалуйста, попросите, товарищ Акимов. Когда готовилось собрание сочинений в „Сталкере“, Б. Н. Стругацкому было предложено третье окончание рассказа, обнаруженное в рукописях. Он согласился, но эксперимент провалился: широкий читатель так и не заметил этого изменения.[83]„ИСПЫТАНИЕ СКИБР“