LXVI
Я решил совершить налет на виллу Поппеи, пока Крисп был там.
В идеале я самостоятельно проникну внутрь. Мой опыт осведомителя привел бы меня к гостям как раз в тот момент, когда они придут к согласию о грязных подробностях плана; потом, вооружившись вескими доказательствами, М. Дидий Фалько, наш полубожественный герой, столкнется с ними лицом к лицу, разрушит их планы и одной рукой закует их в кандалы…
Такими идеальными эпизодами будут хвастаться большинство личных осведомителей. В моем случае все было более сложно.
Первая проблема заключалась в том, что Елена, Петроний и Ларий, которые все были крайне любознательными, тоже отправились со мной. Мы прибыли туда, как барабанщики из храма, — слишком шумные — и слишком поздно. Пока мы стояли на террасе, обсуждая, как лучше попасть в дом, вся толпа гостей вывалила из дверей и прошла мимо нас. Не было никакого шанса выжать из когонибудь признание — или малейший признак сознания.
Исходом руководил сам Крисп, ногами вперед и лицом вниз; он ничего ни о чем не знал. Ко всему привыкшие рабы, которые несли его к скифу, просто подняли обеденный стол, на который он упал кверху ногами, и прямо на нем вынесли его на улицу, как недоеденный десерт. На одной из ручек висел его сегодняшний мягкий венок, а в другую были продеты ремни от обуви. Пройдет много времени, прежде чем его величество проснется, и в тот момент он будет не самым лучшим собеседником.
Гостями Криспа были капитан из Мизен, а также группа капитанов трирем. Морской флот состоял из действительно суровых людей. В течение последних гражданских войн у нас был ужасный налет пиратов в Черном море, но здесь на западном побережье все было мирно. У мизенского флота было не так много дел, кроме как разбираться с многочисленными жалобами на их общественную жизнь. Вокруг залива Неаполя каждую ночь устраивались пиры, так что в основном по вечерам моряки занимались тем, что использовали свое положение для поиска бесплатной выпивки. У них были невероятные способности, а их ловкость после этого держать курс к дому, распевая солдатские песни в ужасно неприличных вариантах, заставляло трезвых расступаться на их пути.
Когда гости только показались из дома, полдюжины капитанов трирем притворялись собаками на охоте. Они кусали друг друга, выли, тявкали, поднимали передние лапы, задыхались, вытаскивая языки, фыркали на луну и нездоровые спины тех, кто стоял перед ними. Было весело смотреть, какое удовольствие они получали от собственной глупости. Их командующий ходил на четвереньках вокруг этих потрясающих ребят, блея, как овца с гор Лактарий. Они все бродили, словно группа греческих комиков, чей хозяин не смог поставить представление на сцене. Потом события стали разворачиваться както сами по себе. Они поднялись по сходне, положив тяжелые руки друг другу на плечи, сцепившись в милую цепочку, словно родные братья, и стали танцевать, поднимая колени. Один чуть не упал за борт, но когда он дугой склонился над водой, его приятели, воспользовавшись центробежной силой, затащили его обратно, хором издав возрастающий неистовый возглас. Волоча за собой сходню, их транспорт исчез.
После их ухода вечер показался более меланхоличным. Петроний сказал, что он сразу стал в три раза сильнее уважать моряков.