Письмо двадцать четвёртое
Мифы
Об успехах медицины кричит мир, а неуспехи скрывает земля! И Израиль не исключение. Но здесь чаще всего дело в недостаточной информации. А вернее, в дезинформации. И это не только в медицине. Так что не верьте до конца никому и не слушайте, развесив уши. Прислушивайтесь и проверяйте всё, по возможности, сами. Израиль более или менее, но цивилизованное государство, и кровь младенцев оле хадаш (репатриантов) здесь в мацу не замешивают. Как и в остальном мире – кровь младенцев христиан. И поэтому дезинформация вещь, ох, какая небезопасная! Особенно когда она касается вашего здоровья или чьей-то жизни. Это я испытал на своей шкуре, но, к счастью, остался жив.
А дело-то было вначале пустячное. Таскал я огромные, тяжёлые коробки с картинами по домам. И как-то согнулся, доставая очередной весьма сомнительный шедевр, а в пояснице как звезданёт россыпью. Точно сверхновая вспыхнула и погасла. Разогнулся я маленькими рывочками. Шаг… Другой… Вроде бы прошло. Но только стал я с тех пор прихрамывать. И боль в верхней части бедра появилась. Всё больше и больше. Нет, чтобы недельку дома отлежаться, так надо же семью кормить! Как картину-другую продашь, так счастье в доме. Стол продуктами завален. Тут тебе и бананы, и апельсины, и колбасы, и напитки разные. Дочь даже о туфлях новых заикается. А гости вина разные вкусные попивают и похваливают. И уж, конечно, от щедрот сердец своих советы дают добрые. То "Ипликатор Кузнецова" надо приложить, от которого хуже, то пояс американский, от которого ещё хуже, то грелку погорячей, от которой наконец-то глаза на лоб полезли. Да так полезли, что я в купат холим, то есть в поликлинику по-нашему, побежал. Впрочем, побежал – это слишком громко сказано. Если бы вы видели, как я бежал, то больше бы ходить не захотели. С одной стороны, я бегу, а с другой – жена пытается увернуться, чтобы я её не сшиб. Потому как тело моё такие вензеля выписывает, что самому страшно.
А надо вам сказать, что в ульпане (это курсы по изучению языка по-нашему) я ни одного дня не был и на иврите ни бум-бум. Ну, там «шалом», «кен», «лё» ещё пару слов – и всё. Почему? Не спрашивайте! Это особый разговор. Жена тык-мык… Что-то пытается вякать, но её не понимают. А я еле стою. Вот-вот на пол сяду. Или даже лягу…
Наконец где-то меня записали, за что-то какие-то шекели (это тутошняя денежная единица) слупили и какому-то напомаженному манекену-врачу показали. Тот, конечно, тоже ни бум-бум. Но уже по-русски. Тык-мык – ни мы, ни он ни в зуб. Пощупал он пальцы ног, икры и в левое бедро пальцем шарах!
Я – "А-а!!!".
На пол-Израиля!..
Он только довольно улыбнулся. Понял, родимый, что там и болит. Хотя я с самого начала так ему это показывал, что и папуас бы догадался.
Жестами-жестами – прошли мы на этаж ниже, и меня – на кушетку. Не успел оглядеться – медсестра рядом со шприцом стоит. Я занемел от ужаса. У меня на уколы – рефлекс отрицательный. В Союзе каждый раз как кольнут, так потом часа полтора с того света вытаскивают. Но как объяснишь, что жизнь моя нестандартная? Что я слишком травмирован советской действительностью.
Рот я всё-таки открыл, но укол мне уже всадили.
Всё! Чувствую, холод от ног пополз, и сестра куда-то поехала. За зарплатой, наверное… Это такая не очень дурная мысль мелькнула. Тут медикам при купат-холимах платят – слава Богу! Это, конечно, по сравнению с нашими смехотворными зарплатами. То есть тех, кто недавно прибыл на святую землю на ПМЖ (постоянное место жительства). Олимами нас зовут местные, но это отдельный и не менее весёлый разговор, чем моя история. Так что вернёмся к нашим бананам… то есть баранам! Конечно же – баранам!
Прошло какое-то время. Живой! Вот везуха! Мало того, боль вроде тише. Но теперь стресс с ног валит. Не жена бы – до дому бы не дошёл. Ах, какой она мне красивой и хорошенькой в тот момент показалась! И медсестра вдруг на русском заговорила. Вначале думал, – слуховая галлюцинация. Нет, обстоятельно так объяснила, что таблетки, которые манекен выписал, надо принимать после еды. Однако что они не просто ядовиты, а очень ядовиты, – об этом ни слова. Это, видимо, израильская стратегическая тайна для олимов. Потому что я сказал, что у меня язва, а она и ухом не повела.
Три дня попринимал я таблетки – опять глаза на лоб лезут. Но уже от гастрита. Боль в ноге они заглушают, но гастрит им не по зубам, потому как от них он и рождённый. И, похоже, запланированный ещё в секретных лабораториях разведцентра на предмет выявления чистоты еврейской крови.
Ну не выдержал я экзамен! Что теперь? Пришлось опять бежать в купат холим, но уже только к русскоговорящему врачу.
Та встретила меня, как привет с Родины.
– Ну как там? – спрашивает.
– Плохо! – говорю. – Домарксовский первичный бандитизм! О-ох!..
– Это хорошо, – говорит врач.
– Что хорошо?
– То, что мы вовремя смылись.
– Ты-то вовремя, – думаю. – А я-то – убеженец!
Она как услышала.
– Бедный ты наш! – говорит.
– Не только бедный, – отвечаю. – Теперь ещё и несчастный!
– Сейчас, сейчас… Я вам оптимальнейший вариант назначу… – успокаивает она и первым делом ещё один укол всаживает…
Не буду подвергать сомнению методику соотечественницы. Думаю, она правильная. Но только в тот момент не для меня. Я, видимо, слишком большая околоеврейская аномалия. Что подтверждается дальнейшими событиями.
Назавтра я упал на четвереньки и явиться к врачу в этом состоянии не решился. Боль свалила безжалостная. А кто-то из доброхотов-мифотворцев предупредил меня, что на дом врачи не ходят. А если и ходят, то за очень большие деньги. А какие у меня деньги? (Нет чтобы позвонить и проверить. Но мифы, мифы! Как мы к ним привыкли!) Закусил я губу и говорю жене:
– Делай обезболивающий укол!
Она плачет:
– Боюсь! Ни разу не делала!
– Господи! – стону я. – Вот подушка! Тренируйся! Да не вздумай тратиться на одноразовые шприцы! У нас есть отечественный "Рекорд"!
Вскипятили шприц с иголками, а всё белое от осадка. Вода тут такая.
Кое-как промыли…
Набрал я лекарство, а в нём всё равно туман молочный колышется.
– Эх, доля ты моя русская! – кричу жене. – Не пропадать же добру! Всаживай!
Та слезами заливается:
– Боюсь!..
– Всаживай! – ору благим матом.
– Хлоп!
Всадила!
Поршень кое-как жмёт, шприц ходуном ходит… А я вспоминаю цвет лекарства и шепчу:
– Пронеси, Господи!..
Пронесло!
Но боль всё равно через четыре часа вернулась как миленькая.
Неделю я метался. Макал в свежевыписанную мочу тряпочки и оборачивал ими больные места, медитировал с вытаращенными глазами (хотя какая тут медитация при такой острой боли?), голодал всухую сутки с половиной, остервенело массировал точки на ногах, руках, полусумасшедшем лице и ушах и молился в классической мусульманской позе истово и с ожесточением.
Не помогло!
Кричу жене:
– Давай телефон этого частника-пирата! Который вылечил от астмы знакомую твоей знакомой! Он вроде меньше берёт, чем в купат холимах (миф!). Что важнее, в конце концов, – кошелёк или жизнь?
Сразу оговорюсь – я человек нежадный. Но чего мне это стоило, отцу семейства, могут понять только оле хадаш (это те же олимы, но на иврите), которые приехали, как и я, практически без копейки. И которые ринулись вкалывать где попало и за любую, даже самую издевательскую, оплату. Лишь бы не оказаться через полгода без крыши и куска хлеба. Полгода здесь выплачивают кое-что. Так называемую "корзину абсорбции". Чтобы олимы ноги не протянули и было кого, при случае, в армию брать, и чтоб покупали что-то, дабы оборот товаров, а значит бизнес, был. В общем, позвонил.
– Доктор, – стону в трубку. – Больно! В пору верёвку мылить!
– Мужайтесь! – отвечает мне бодрый мужской баритон. – Я выхожу!
Ах, какой это оказался врач! Сказка! Умница! Настоящий санкт-петербургский интеллигент! И вообще человек во всех отношениях мне симпатичный. Первое, что он мне сказал:
– Не волнуйтесь! Я много с вас не возьму!
– Я, конечно же понял, что это психотерапевтический приём, но всё равно стало вроде как легче.
Отменил он тут же, ввиду моего гастрита и тонкого склада души, все обезболивающие таблетки и уколы, вытащил из кейса ультразвуковые и лазерные коробочки, ещё какие-то электростимуляторы и здоровенный американский электромассажёр, который я сразу же интуитивно переименовал в "Ледоруб Троцкого". Потом перекрестился… Нет, это мне от боли показалось. «Ледоруб» он спрятал обратно, а решил предварительно промассажировать меня ручным дедовским способом. Поплевал он на руки… Да нет! Опять видения… Посыпал он руки тальком – вот что! Посыпал он, значит, руки и меня этой белой землицей и начал…
Плакал я после его процедур всю ночь. Причём уполз в зал на матрац, чтобы дети и жена этого не видели и не слышали.
На другой день то же самое, но по восходящей. То есть если в прошлый раз Бог мягко намекнул на кое-что, не дав использовать «ледоруб» (переходника какого-то в кейсе не оказалось), то теперь уже тот заплясал по моей спине и ноге, как цыган на свадьбе.
– О бедный я! О несчастный! – завыл я уже каким-то совершенно утробным голосом.
– Бывает… Это реакция на физиопроцедуры… – попробовал успокоить меня мой милый доктор, но видя, что эффекта нет, добавил: – Ваш папа был бы доволен…
Удалось! Последняя фраза вернула мне часть мужества. Дело в том, что мой покойный, но на всю мою жизнь горячо любимый и почитаемый мною родитель был врачом-физиотерапевтом.
И я терпел! Во имя здорового и светлого будущего. Как все мы семьдесят лет при псевдосоциализме. А куда было деваться? Что толку орать? Впрочем, толк какой-то иногда есть. Дитя не плачет – мать не разумеет! Когда из меня, несмотря на стиснутые зубы, начали вырываться совсем уже какие-то потусторонние звуки, целитель остановился.
– Что-то не то… – начал он недоумённо и добавил: – Назначу-ка я вам антибиотики…
Гений!
Мало того. Безусловно, ещё и герой. Потому как сомневающийся частнопрактикующий врач – банкрот. У них у всех здесь (да и там с некоторого времени) такой вид, как будто они ещё с мединститута как Бога за бороду схватили, так теперь чёрта с два отпустят.
Ну ладно! От боли какую только правду не скажешь. А если учесть, что я, как-никак, ещё и большая околоеврейская аномалия, то вообще – какие могут быть претензии?
Однако боль начала очень медленно уменьшаться. Тем более, что я по своей обострённой от неё интуиции, стал ещё и аспирин принимать. И хотя этими жуткими ночами я всё так же колыхался в полузабытьи, стоя на четвереньках, но о верёвке с петлёй уже не помышлял. И ни хроническое недосыпание, ни аккумуляция боли, ни действительность, похожая на бред, меня не трогали. Потому как надежда забрезжила. И голос Бога зазвучал всё громче и настойчивее.
Во-первых, луна пошла на ущерб. И врач куда-то пропал. Правда, через четыре дня он, сильно извиняясь, явился, но было уже поздно. Я почувствовал, что без его целительного пыточного набора мне лучше. И чтобы окончательно убедиться в этом, а также в присутствии Всевышнего, всё таки разрешил доступ к своему телу. В последний раз! А как иначе приобрести истинную веру? Только через собственный опыт и знания!
И я не ошибся. Уже через час после ухода «благодетеля» божественное присутствие подтвердилось. Да ещё как! Скрежеща зубами и подвывая, я набрал номер телефона и вдруг неожиданно рассмеялся. Вы бы слышали этот смех!..
– Доктор! – прогромыхал я, плача уже от счастья. – Чек мы вам выпишем на ту сумму, какую скажете. Но у меня есть одна просьба. Только одна! Пожалуйста, не откажите мне в ней!
– Да! Конечно! – очень приятно и интеллигентно прозвучало в трубке.
– Не приходите больше, доктор! Пожалуйста!..
Он не обиделся.
Гений!
P. S. Я ещё с трудом хожу. Но уже довольно уверенно стою. Правда, пока не сижу. Поэтому эти строчки пишу всё в той же звериной позе Маугли. Но я пишу, а не плачу. И даже – наоборот! Незадолго до этого я вызвал своего очаровательного семейного врача из купат холима, заплатил за вызов вполне приемлемую сумму и… свершилось чудо! Она поглядела на меня, бегающего по полу, как таракан, с тапочками на ногах и руках, и очень удивилась.
– Никогда ещё, – сказала она, – я не видела, чтобы при выпавших дисках так шустро скакали. А ну встань и иди!
И я встал и… пошёл! Как Лазарь! Тихо посмеиваясь от счастья и со слезами умиления вспоминая Христа, я, как безногий Мересьев, делал первые свои шаги и, словно молитву, шептал любимый каламбур моего незабвенного родителя: "Несмотря на лечение, больные выздоравливали… как мухи!".
Правда, теперь сказали, что печатать меня не будут до тех пор, пока я не сниму штаны и не покажу свой обрезанный "документ".
Посмотрим!
Если напечатают, то, значит, и это миф!