на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава тридцать вторая

После прекрасного, волшебного объятия Нэпала у меня откуда-то берутся силы на то, чтобы встать и встретить утро. Прошло четыре дня после моей выписки, и мы снова приступаем к тренировкам в зале. Конечно, ампутация означает, что нас ждет куча новых проблем.

Обычно я ездил в гоночной коляске, подогнув ноги, как бы сидя на коленях. Теперь Мелисса должна придумать, как мне ездить, подогнув одну ногу, если другая — культя — будет торчать впереди. Нам приходится привязать культю, чтобы она не билась о край коляски. Кроме того, теперь я хуже держу равновесие, ведь одна половина тела оказывается выше, чем другая. Но при помощи Мелиссы у меня с горем пополам что-то получается. Мы начинаем с отрезка пути в три мили, и я неплохо справляюсь. Если возобновить занятия сейчас, то нет причин отказываться от запланированного участия в Марафоне морской пехоты.

Тренировка заканчивается, и я везу Нэпала к ветеринару. Теперь его хромота еще заметнее. Кажется, мой пес повредил лапу. По мнению ветеринара, собака выглядит крепкой и здоровой, как всегда, но он все равно берет немного крови на анализ. Результат меня просто оглушает. Оказывается, на правой лапе у Нэпала раковая опухоль. Лапу придется ампутировать.

Слава богу, не всю лапу целиком. Опухоль удалось распознать на очень ранней стадии, и ветеринар считает, что вряд ли она перекинется дальше. Вырезать придется лишь крошечный пораженный участок. Но мой пес потеряет частичку своего тела, отражая, как в зеркале, мою потерю. Это происходит с нами почти одновременно.

Меня убивает мысль о том, что у Нэпала рак, что я могу его потерять. Ветеринар утешает меня, говоря, что опухоль обнаружена как раз вовремя и волноваться не о чем. Операцию делают почти сразу. Необходимость отрезать Нэпалу часть лапы причиняет мне почти такую же боль, как моя собственная операция. У меня уже давно такое ощущение, будто мы с моим псом живем одну жизнь на двоих. Вот и доказательство.

Мне звонит Джон Либонати. Он слышал об обеих операциях. Разговор очень грустный. Я делюсь с ним своими страхами: что, если Нэпалу придется потерять половину конечности, как и мне? Я говорю Джону, что даже в этом случае я не откажусь от своей собаки. Пусть она не сможет служить мне, как раньше, но мне и не нужна собака-помощник, мне нужен Нэпал. Только Нэпал.

И все же меня терзает один и тот же вопрос: «Что, если я потеряю его?» Джон — прекрасный слушатель. Он умеет поддерживать. Он говорит, что я переживаю о собаке больше, чем о себе, и это доказывает, как сильно мы любим друг друга. Джон просит меня не волноваться. Основа нашей связи — любовь, и эту связь так просто не разорвать.

Жить с ампутированной голенью оказывается намного тяжелее, чем я думал. Когда я под душем вижу эту культю, к горлу подкатывает тошнота. Ощущение почти такое же, как тогда, когда я впервые столкнулся с параличом. Но теперь у меня есть Нэпал. Он помогает мне пройти через это.

Это становится основной мыслью, которую я вкладываю в свои выступления для СПНВ. Хотя мы оба — я и мой пес — лишились части своего тела, мы не потеряли ни капли веры в свою миссию. В этом бою не имеет значения, большая собака или маленькая. Большое ли у нее сердце — вот что важно.

Вместе с Нэпалом мы набираемся сил после операции и усиленно тренируемся. В спортзале мы знакомимся с женщиной по имени Кэрол Лонг. Она только что ушла на пенсию с высокой должности в компании «Кока-Кола». Завязывается разговор, и Нэпал производит на Кэрол такое впечатление, что она решает стать волонтером-воспитателем щенков. Накануне нашего марафона она как раз получает на воспитание своего первого щенка от СПНВ.

Теперь я езжу на своей коляске так быстро, что продолжать тренировки на оживленных улицах больше нельзя. Это рискованно, ведь Мелисса на своем велосипеде может не успеть вписаться в поворот. Мы отправляемся на техасский гоночный трек. Там можно проехать двадцать миль — четыре круга по пять миль.

Сев на велосипед, Мелисса обнаруживает, что теперь проблемы начались у нее. Она старается изо всех сил, но велосипед практически стоит на месте. После первого круга она полностью измотана. Мы останавливаемся, чтобы осмотреть ее велосипед, и выясняется, что заклинило тормоза. Мелисса проехала пять миль с зажатыми тормозами!

— Я с самого начала это заметил, — дразню я ее. — Я видел, как ты из сил выбиваешься, просто говорить не хотел.

— Какое облегчение! — хохочет Мелисса. — В самом деле, не могла же я до такой степени потерять форму!

Мы разводим колодки и проезжаем вместе остальные три круга. Мелисса объявляет, что мы готовы. Техасский гоночный трек, конечно, лишь проба сил. Марафон морской пехоты — совсем другое дело. Но мы в наилучшей форме, насколько это возможно.

Прямо перед марафоном мы летим в Вашингтон. В мою команду входят Мелисса, Билл Стендер — бывший моряк, хозяин спортзала, — и его жена Триша. Накануне пробега мы изучаем карту и ландшафт. Билл, Триша и Мелисса берут напрокат велосипеды и выезжают на разведку перед марафоном. Все проходит так хорошо, что они решают придержать велосипеды до дня гонок. Вообще-то я езжу быстрее, чем большинство людей бегают, особенно если дорога идет под гору. Велосипеды помогут им не отставать и поддерживать меня. Но кажется, что судьба все больше и больше ополчается на нас.

Начинается ураган «Сэнди». Прогнозы обещают тропический шторм и дожди. Двадцать шесть миль толкать коляску в таких условиях — это сущий ад. Но я все равно настроен участвовать. Мелисса берет с собой паек энергетических батончиков и напитков, непромокаемую одежду, запасные перчатки и шины — если вдруг мои спустит. Она упаковывает все это в огромный рюкзак, который будет тащить на себе, сопровождая меня.

Утро марафона серое и мрачное. Нэпала приходится оставить в номере отеля — бежать со мной ему нельзя. Джон Либонати согласился привести его на финишную прямую, чтобы пес мог меня встретить, когда (если) я доберусь. Я ласково прощаюсь с Нэпалом и еду к лифту в своей городской коляске. Мелисса, Билл и Триша идут следом, толкая гоночную коляску. После моего старта они заберут в отеле велосипеды и догонят меня.

Я перебираюсь в гоночную коляску, и Мелисса подвязывает мне правую ногу, закрепив ее в найденном нами оптимальном положении: точно впереди. Я готов к пробегу настолько, насколько это возможно.

С самого старта начинается сущий ад. В лицо хлещет мокрый холодный ветер. Первый отрезок пути, идущий в гору, кажется бесконечным, зато под гору я пролетаю мигом, и от трения рвутся перчатки. Мне нужны запасные, иначе я не смогу прокручивать обручи и поддерживать скорость. Я высматриваю Мелиссу и остальных на нашем первом условленном месте, но там никого нет.

Проехав первые пять миль, я отправляю СМС: «Люди, где вы? Мне срочно нужны перчатки».

Я проезжаю еще две мили и отправляю еще одно СМС, уже нервничая: «Люди, вы где? Мне нужна помощь!»

Проехав в общей сложности десять миль, я чувствую отчаяние. Дождь хлещет сплошной серой завесой. Вода смыла смазку с перчаток и обручей. На одном из подъемов обручи меня уже не слушаются. Еще немного — и я встану намертво.

Я въезжаю на еще более крутой склон. Мышцы на руках и плечах горят огнем. Я почти буксую. Меня обгоняет какой-то бегун. Он предлагает подтолкнуть меня вверх по склону. Я отказываюсь. Либо я все сделаю как положено, либо вообще не буду делать. Если бы только знать, где Мелисса и остальные! Я настроен ехать дальше, один, без помощи. Перчатки снова и снова соскальзывают с мокрых ободов.

Я подползаю к отметке в тринадцать миль. Это почти половина, а моей команды все еще не видно. Понятия не имею, что с ними произошло. Я уже не знаю, могу ли двигаться дальше, но напоминаю себе о собственном обещании: «Полный марафон». Я не даю себе останавливаться, хотя мне отчаянно нужны новые перчатки, спрей для ободов и энергетический напиток. Как ехать дальше, если я не могу удержать обручи? Как заставить мышцы работать, если силы на исходе? Я ведь думал, что моя группа поддержки постоянно будет рядом.

«Приближаюсь к тринадцатой миле. Где вы? Какого х…?» — пишу я.

По-настоящему сильные ругательства — это не мое. Меня ведь называли Чертом, помните? Это сообщение лишь показывает, в каком я отчаянном положении.

Я и не подозреваю, что у моей группы поддержки большие проблемы. Проводив меня на старт, они возвращались в отель за велосипедами, и тут оказалось, что дорога перекрыта из-за сообщения о бомбе. Им пришлось сделать огромный крюк. В итоге они бежали вдоль восьмиполосного шоссе, чтобы попасть в отель. Наконец они добрались и прыгнули на велосипеды, но тут началось самое худшее.

Из-за перекрытых дорог они поехали через болото. Может быть, изначально там был сквер, но в данный момент его по колено залило грязной водой. Ураган «Сэнди» вступил в свои права, и ветер с дождем бушевали вовсю. Ехать на велосипеде через этот потоп было невозможно, поэтому Билл, Триша и Мелисса пошли пешком, таща за собой велосипеды. Они увидели мост, а на нем толпу бегунов. Где-то в хвосте они надеялись найти меня — скрюченного в коляске, измученного, вымокшего до нитки, но продолжающего ехать. Вопрос заключался в том, как подняться с полузатопленного поля на этот мост.

Они увидели дорожку, ведущую к каким-то ступенькам. Но ступеньки почему-то обрывались посреди склона. Последнюю дюжину футов Билл вынужден был ползти на четвереньках. Трише с Мелиссой каким-то образом удалось протолкнуть велосипеды вверх, к Биллу. Он сгрузил их на тротуаре, а потом девочки вскарабкались вверх по склону.

Они оказались на двадцатой миле марафона. В последнем моем сообщении говорилось о том, что я на тринадцатой миле.

Мелисса думала, что я позади них. И она скомандовала Биллу с Тришей ехать к финишу, а сама побежала в противоположном направлении. Теперь кто-то из них точно должен был встретиться со мной.

— Не может быть, чтобы он уехал далеко! — крикнула она. — Мы нужны ему! Ему нужны наши рюкзаки!

В тот момент я как раз приближаюсь к шестнадцатимильной отметке. Ветер хлещет в лицо, пытаясь отбросить меня назад, ледяные струи дождя лупят по обнаженной коже. Я сижу, скорчившись в своей коляске, уже добрых три часа. Боль пронзает спину, как молния. Теперь я понимаю, как далеко назад отбросила меня ампутация. Я никогда не смогу наверстать потерянное время тренировок. Перчатки превратились в лохмотья. Руки и плечи горят, и в то же время я продрог до костей.

Переломный момент. Я уже почти не надеюсь на свою группу поддержки и не знаю, смогу ли ехать дальше. Я смотрю вперед, в серую пелену обжигающего ледяного ветра. Капли дождя барабанят по дороге, как пулеметная очередь. Дорога поднимается к мостику. Еще один чертов холм, а я уже почти не могу удерживать обручи. В водостоке на обочине бурлит грязная вода и с чавканьем исчезает под решеткой канализации, словно насмехаясь надо мной.

«Проехать марафон! Кого я обманывал?»

И тут я вижу! Вижу впереди нечто странное. Какой-то безумец проталкивается через толпу бегунов, в противоположном направлении. Он бежит не туда!

Это женщина. У нее насквозь промокшие светлые волосы и отчаянное выражение лица. Мы одновременно замечаем друг друга.

Редко я чувствовал такую радость от встречи с кем бы то ни было. Мелисса рассыпается в извинениях. Она вынимает из рюкзака ветровку и накидывает на меня. Дает мне новые перчатки. Выливает на ободки уйму спрея. Кормит меня сладким энергетическим гелем. Я жадно глотаю. Мелисса напоминает, что на финише меня ждет мой пес.

Я снова отправляюсь в путь. Мелисса бежит позади, впопыхах рассказывая о приключениях моей команды: ложное сообщение о бомбе, окольные пути, буря, перетаскивание велосипедов вброд через затопленный парк, подъем по склону. Несмотря на все это, я не могу удержаться от смеха. Но и сам я рассказываю, что мне было очень тяжело. Местность оказалась более холмистой, чем мы думали, а уж из-за погоды и вовсе начался сущий ад. Последние несколько миль я еду против ветра, а ехать в коляске против ветра намного тяжелее, чем бежать, потому что коляска — это дополнительный вес.

Последние шесть миль Мелисса пробегает со мной. На двадцать третьей миле к нам присоединяются Билл и Триша. Они очень мне помогают. Ветер и дождь усиливаются до предела, но Билл неустанно выкрикивает слова поддержки. Толпа бегунов выстраивается вдоль дороги, и слова Билла побуждают их приветствовать меня:

— Ветеран-инвалид приближается к финишу! Ветеран-инвалид приближается к финишу!

Крики и аплодисменты придают мне сил. Последняя миля — сущий ад. Это подъем в гору. Дорога неровная, ехать тяжело, но толпа неистовствует, видя, как я ползу к финишу.

Это помогает мне держаться, и откуда-то берутся силы, чтобы преодолеть последние ярды. Пересекая финишную прямую, я расправляю плечи. Все! Мне на шею вешают медаль. Кто-то набрасывает на меня фирменный водонепроницаемый плащ Марафона морской пехоты, потому что меня бьет озноб от холода и усталости. Я едва не отключаюсь.

Боль накатывает волной. Мелисса понимает, как мне тяжело. Редко мне бывало настолько плохо. Я больше пяти часов просидел скрючившись в коляске, и спина болит просто неимоверно. Чтобы не потерять сознание, мне приходится выползти из коляски и распластаться на животе. На финише есть палатка для оказания медицинской помощи, но у меня нет сил перелезть на койку. Кажется, медики не понимают, что со мной делать.

— Положите его на носилки! — кричит Мелисса. — На носилки!

Я оказываюсь на носилках, потом на койке, и Мелисса прикладывает к моей спине лед. Медленно, мучительно медленно волны боли начинают отступать, и в голове у меня немного проясняется. Я лежу и думаю: «Я сделал это. Проехал марафон». Я не пробежал его, как говорил когда-то. Но был настолько близок к выполнению обещания, насколько это в принципе возможно. «Вы никогда не сможете снова ходить. Вам никогда не видать марафона». А я это сделал.

Я просматриваю свои занесенные в компьютер результаты по каждой миле. Некоторые мили я проехал меньше чем за четыре минуты. Когда ветер дул в спину, можно было не напрягать руки, меня и так подталкивало. Но на самых трудных участках, вверх по склону и навстречу ветру, я проезжал милю за тринадцать минут. Обычная ходьба и то быстрее.

Меня находит Джон Либонати и сообщает хорошую новость: я прибыл пятым из всех колясочников. Учитывая обстоятельства, это почти чудо. Мы празднуем. Радуемся простому факту, что мне удалось обуть скептиков. Почти все говорили, что с ампутированной ногой невозможно проехать марафон, но мои родители всегда в меня верили, и сыновья, конечно, тоже. Джон с Мелиссой поддерживали меня на сто процентов. Без их помощи мне бы это ни за что не удалось.

Но главное, мне не удалось бы это без моего Нэпала — так я им говорю. Милая морда оказывается у моего лица. Я лежу на койке, изнуренный и терзаемый болью, у меня на спине мешочки со льдом, а мой пес говорит мне: «Я знал, что ты сможешь. Знал. Мы сделали это вместе. У нас все получилось».

Я оглядываюсь на все, чего добился с тех пор, как получил травмы, и понимаю, что он прав: у нас все получилось. Я снова ходил. Я прошел целых двести пятьдесят шагов. Ездил на лошади. Научился плавать с аквалангом. Участвовал в Играх воинов и, по правде говоря, кое-что сделал для своей команды. А теперь я проехал марафон. Кажется, в списке моих желаний осталось только одно, самое волнующее: прыгнуть с парашютом.

Но думаю, что кое-что все же невозможно и останется таким навсегда.


Глава тридцать первая | Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду | Глава тридцать третья