Кто убил Боба Тила?

– Вчера вечером убили Тила.

Старик – шеф отделения Детективного агентства «Континенталь» в Сан-Франциско – сказал это глядя мимо меня. Его речь была столь же мягкой, как и его улыбка, и не давала никакого представления о том что кипело у него в котелке.

Если я и сохранял спокойствие, ожидая пока Старик продолжит, это не говорило, что новость ничего не значила для меня. Мне нравился Боб Тил, да и всем в отделении тоже. Он поступил в Агентство сразу после окончания колледжа, года два назад, и если кто-то и был создан, чтоб стать первоклассным детективом, то этот стройный, широкоплечий парень и был создан для этого. Два года – едва достаточный срок чтоб освоить начатки искусства слежки, но Боб с его острыми глазами, крепкими нервами, холодной головой и искренним интересом к работе, был уже на пути к высшим достижениям мастерства. У меня сложилось почти отеческое отношение к нему, ведь я дал ему большую часть начальных уроков.

Старик на меня не смотрел, он говорил, глядя в окно, опершись головой на руку.

– Его застрелили из пистолета тридцать второго калибра, две пули, прямо в сердце. Это случилось позади ряда рекламных щитов о сдаче участка на северо-западном углу пересечения Хайд-стрит и Эдди-стрит, приблизительно в десять часов вечера, вчера. Его тело нашел патрульный в начале двенадцатого. Пистолет лежал примерно в пятидесяти футах от него. Я был там, и прошелся по округе самостоятельно. Вчерашний дождь смыл все следы, но, судя по состоянию одежды Тила и позе, в которой он лежал, когда был найден, я сказал бы, что не было никакой борьбы, и застрелен он был там где и найден, а не перенесен из другого места позже. Он лежал за щитами примерно в тридцати футах от тротуара и у него ничего не было в руках. Стреляли из пистолета с близкого расстояния, достаточного чтоб оставить подпалины у него на пальто, на груди. Очевидно, что никто ничего не видел и не слышал выстрелов. Дождь и ветер прогнали пешеходов с улиц, и ослабили звуки выстрелов тридцать второго калибра, которые и без того не очень громкие.

Старик начал барабанить карандашом по столу, этот тихий стук взвел мои нервы до предела. Затем Старик прекратил стучать и продолжил:

– Тил был занят слежкой за Гербертом Витэйкром – он следил за ним в течении трех дней. Витэйкр – один из партнеров фирмы «Огборн и Витэйкр», инженеры по строительству сельскохозяйственных ферм. У них есть опционы на большие участки земли в нескольких районах с новой ирригационной системой. Огборн занимался продажами, в то время как Витэйкр вел все остальные дела, включая бухгалтерию.

На прошлой неделе Огборн обнаружил, что его партнер подделывал документы. Учетные книги показывали ряд платежей за землю, которые, как узнал Огборн, не были сделаны. Он оценивает ущерб от воровства Витэйкра в сумму от ста пятидесяти до двухсот пятидесяти тысяч долларов. Он пришел ко мне три дня назад и рассказал мне об этом. Он хотел проследить за Витэйкром, чтоб узнать, куда тот дел украденные деньги. Их фирма по условиям договора – товарищество, и, разумеется, партнер не может преследоваться по суду за изъятие денег из предприятия. Таким образом Огборн не мог добиться ареста своего партнера, но он надеялся обнаружить деньги, а затем вернуть их посредством гражданского иска. Также он опасался что Витэйкр может исчезнуть.

Я направил Тила походить за Витэкром, который, как мы считали, не знал, что партнер подозревает его. Теперь я посылаю вас, чтоб вы нашли Витэйкра. Я намерен найти его и привлечь к ответственности, даже если мне придется приостановить всю обычную деятельность конторы и на год отвлечь на это дело каждого, кого я имею в распоряжении. Отчеты Тила в секретарском отделе, возьмите их. Держите меня в курсе.

Слова Старика стоили больше чем клятва на крови обычного человека.

Я забрал оба отчета Боба в секретарской. Разумеется, за последний день отчета не было, он не успел вернуться с задания и написать его. Первый был уже скопирован, и копия была послана Огборну. Над вторым машинистка все еще работала.

В своих рапортах Боб описывал Витэйкра как мужчину лет тридцати семи, с каштановыми волосами и карими глазами, нервного, гладко выбритого, цвет кожи не темный и не слишком светлый, обычный, с довольно маленькими ступнями. Он имел рост примерно пять футов восемь дюймов, вес около ста пятидесяти фунтов, одевался модно, но сдержанно. Проживал на Гоу-стрит вместе с женой. Детей у них не было. Огборн описал Бобу миссис Витэйкр: маленькая, пухленькая, белокурая дамочка чуть моложе тридцати лет.

Те, кто помнит этот случай, пусть знают, название города, детективного агентства и имена людей, оказавшихся замешанными в эти события намеренно изменены автором. Но пусть они знают и то, что автор будет строго придерживаться истины в своем повествовании. Некоторые имена существенно важны для ясности, но их использование могло бы вызвать у кого-то смущение или даже боль, поэтому псевдонимы в таких случаях – самая подходящая замена.

Занимаясь слежкой за Витэйкром Боб не выяснил ничего, что могло бы дать хоть какой-то намек на то, где находятся украденные деньги. Витэйкр, очевидно, ходил по своим обычным делам, и Боб не заметил в его поступках ничего подозрительного. Однако Витэйкр казался взволнованным, часто останавливался, озирался по сторонам, можно было предположить, что он подозревает, что за ним следят, хотя он и не уверен в этом. Несколько раз Бобу пришлось упустить Витэйкра, чтоб не быть обнаруженным. В одном из этих случаев, Боб ожидал появления Витэйкра и заметил миссис Витэйкр, или женщину, соответствующую описанию Огборна, выходящую из дома и садящуюся в таксомотор. Боб не пытался следовать за ней, но отметил в своем рапорте номер лицензии такси.

Прочитав эти два отчета и заучив их практически наизусть, я покинул Агентство и направился в фирму «Огборн и Витэйкр», располагавшуюся в Паккард-билдинге. Стенографистка проводила меня в со вкусом меблированный офис, где Огборн сидел за столом и подписывал письмо. Он предложил мне стул. Я представился ему. Огборн был мужчиной средней комплекции, лет так тридцати-пяти, с прилизанными каштановыми волосами и ямкой на подбородке, которая у меня всегда ассоциировалась с ораторами, адвокатами и продавцами.

– О, да! – сказал он, сдвигая в сторону письмо, его подвижное, интеллигентное лицо озарилось. – Мистер Тил что-то нашел?

– Мистер Тил вчера вечером был убит.

Его глаза широко распахнулись, и он беспомощно посмотрел на меня, и повторил:

– Убит?

– Да, – ответил я и рассказа ему то немногое, что знал.

– Вы не думаете... – начал он, когда я закончил рассказ, и затем остановился. – Вы ведь не думаете, что Герб сделал это?

– А вы что думаете по этому поводу?

– Нет, Герб не совершал это преступление! Он нервничал последние несколько дней, и мне начало казаться, будто он подозревает, что его кража обнаружена, но я не думаю, что он зашел бы так далеко. Даже если он бы и знал, что Тил следит за ним. Честное слово, я так не думаю !

– Давайте предположим, – предложил я, – что вчера Тил нашел, где спрятаны украденные деньги. Затем Витэйкр выяснил, что Тил знает это. Разве вы не станете думать, что при подобных обстоятельствах , возможно, Витэйкр и мог убить его?

– Возможно, – проговорил он медленно, – но мне бы не хотелось так думать. В момент паники Герб может и смог бы, но я, действительно, не думаю, что это был он.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Вчера. Мы были вместе в офисе большую часть дня. Он уехал домой в без нескольких минут шесть. Но я позже разговаривал с ним по телефону. Он позвонил мне домой в начале восьмого, и сказал, что придет ко мне, так как должен сказать что-то важное. Я думал, что он собирается признаться в своем проступке, и что, возможно, нам удастся совместными усилиями устранить этот ущерб. Его жена позвонила примерно в десять. Она хотела, чтоб он привез ей что-то из центар города, когда отправится домой, но, его тут не было. Я прождал дома весь вечер, но он так и не пришел... – он заикался, иногда замолкал, его лицо побледнело.

– Мой Бог, я уничтожен! – сказал он слабым голосом, как будто мысль, о том, в какое он теперь попал положение только сейчас пришла ему в голову. – Герб, деньги, три года работы, всё впустую! И я юридически несу ответственность за каждый цент, что он украл. Господи!

Он смотрел на меня глазами, которые умоляли меня сказать что-либо против, ноя не мег ничего, кроме как уверить его, что мы сделаем все возможное, чтоб найти и Витэйкра и деньги. Я оставил его отчаянно пытающегося дозвониться до адвоката.

Из кабинета Огборна я отправился на квартиру Витэйкра. Когда я свернул на Гоу-стрит, я увидел как крупный, неповоротливый человек поднялся по ступеням жилого дома, я опознал в нем Джорджа Дина. Спеша присоединиться к нему, я пожалел, что именно этому парню поручили это задание вместо кого-либо иного из бригады по расследованию убийств. Дин не то, чтобы плох, просто вместе с ним тяжело работать; ты никогда с ним не уверен, что он не прибережет какую-либо важную деталь расследования, чтоб в конце блеснуть как ловкий сыщик. Работая в паре с таким человеком вам придется приобрести привычки, которые не содействуют командной работе.

Я вошел в вестибюль как раз когда Дин нажимал звонок квартиры Витэйкра.

– Привет, – сказал я, – вы в деле?

– Угу. Что знаете об этом?

– Ничего. Я только что получил это задание.

Входная дверь со щелчком открылась, и мы вместе поднялись на третий этаж к квартире Витэйкра. Дверь квартиры нам открыла пухленькая, белокурая женщина в голубом домашнем платье. Она была довольно симпатичной своей полнотой и некоторой бесстрастностью.

– Миссис Витэйкр? – задал вопрос Дин.

– Да.

– Мистер Витэйкр дома?

– Нет. Этим утром он отправился в Лос-Анджелес , – сказала она. Ее лицо показывало, что она говорит правду.

– Знаете ли, каким образом мы можем с ним там встретиться?

Возможно в отеле «Амбассадор», но я думаю, что он вернется завтра или послезавтра.

Дин показал ей свой значок.

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, – сказал он ей, и та, не выразив никакого удивления, широко открыла нам дверь. Она провела нас в кремово-голубую гостиную, где каждому нашлось по стулу. Она устроилась лицом к нам на большой голубой скамейке.

– Где ваш муж был вчера вечером? – спросил Дин.

– Дома. А что? – в ее голубых глазах мелькнуло слабое любопытство.

– Дома всю ночь?

– Да, ночь была промозглая и дождливая. А что? – она перевела взгляд с Дина на меня.

Глаза Дина встретились с моими, я кивнул в ответ на вопрос, что прочел в них.

– Миссис Витэйкр, – сказал он прямо, – у меня есть ордер на арест вашего мужа.

– Ордер? А что?

– Убийство.

– Убийство? – она подавленно вскрикнула.

– Точно так. Вчера вечером.

– Но, но я же сказала вам что он был...

– А Огборн сказал мне, – прервал я ее, наклоняясь вперед, – что вы звонили ему домой вчера вечером, спрашивали, у него ли ваш муж.

Она беспомощно смотрела на меня пару секунд, а потом звонко рассмеялась смехом того, кто стал жертвой небольшой дружеской шутки.

– Вы победили, – сказала она, и ни в ее лице, ни в голове не было и тени смущения или обиды. – Теперь слушайте, – веселость оставила ее. – Я не знаю, что сделал Герб, или что будет со мной, но я не должна говорить пока не увижусь с адвокатом. Но я предпочитаю избегать трудностей, если смогу. Если вы поручитесь мне своим честным словом, я, может быть, скажу вам все, что я знаю. Но вы должны убедить меня, что те вещи, которые я, возможно, смогу вам рассказать, облегчат мое положение. При этих условия я и буду говорить, если я что-то знаю.

Это казалось вполне справедливым, хотя и несколько неожиданным. Было очевидно, что эта пухлая женщина которая умела лгать с самым искренним видом, и смеяться когда была сбита с толку, не интересовалась ничем, кроме собственного комфорта.

– Говорите вы, – сказал мне Дин.

Я вывалил на нее всю кучу.

– Ваш муж намутил в бухгалтерских книгах и выдоил своего партнера на сумму около двухсот тысяч долларов прежде, чем Огборн просек это. Затем тот заказал слежку за вашим мужем, пытаясь найти деньги. Прошлой ночью ваш муж застукал человека, который его пас, и застрелил его.

Она задумалась нахмурившись. Механически достала пачку сигарет популярной марки, что лежали на столике позади скамьи, и предложила их Дину и мне. Мы отказались. Она сунула сигарету в рот, чиркнула спичкой о подошву туфли и зажгла сигарету. Она смотрела на ее горящий кончик. Наконец она пожала плечами, ее лицо прояснилось и она поискала глазами нас.

– Я собираюсь говорить, – сказала она. – Я ничего не получала с этих денег, я буду дурой, если стану козой отпущения ради Герба. Он был парень что надо, но если он сбежал и оставил меня с пустым карманом, то нет смысла создавать самой себе трудности. Итак: я не миссис Витэйкр, разве что по записи в книге жильцов. Мое имя Мэй Лэндис. Возможно на свете существует настоящая миссис Витэйкр, а может и нет. Я не знаю этого. Мы с Гербом прожили здесь вместе больше года.

Примерно с месяц назад он вдруг стал каким-то нервным, даже больше чем обычно. Он сказал, что это из-за бизнеса. Затем, это было несколько дней тому назад, я обнаружила, что его пистолета нет в ящике стола, где он хранился с тех пор, как мы переехали сюда, и что он носит теперь пистолет с собой. Я спросила его: «В чем причина?» Он ответил, мол ему кажется, что кто-то следит за ним, и спросил, не замечала ли я кого-нибудь, кто бы бродил вокруг, присматривая за нашим домом. Я сказала, что нет; я подумала, что он свихнулся.

Позапрошлым вечером он сказал мне, что оказался в беде, и ему, возможно, придется уйти, и что он не сможет взять меня с собой, но оставит мне достаточно денег, которых хватит на некоторое время. Он казался обеспокоенным, упаковал чемоданы, на случай если ему придется спешить, сжег все свои фотографии и множество писем и бумаг. Его чемоданы до сих пор стоят в спальне, если хотите осмотреть их. Когда он не пришел домой прошлым вечером, у меня возникло подозрение, что он сбежал, не взяв свои чемоданы и не сказав мне ни слова, и тем более не дав мне никаких денег – мне остались только двадцать долларов в банке на мое имя, ничего, что я могла бы заложить и арендной платой за квартиру через четыре дня.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Около восьми часов вчера вечером. Он сказал мне, что пойдет домой к мистеру Огборну, чтоб обсудить с ним кое-что по бизнесу, но он туда не пошел. Я знаю это. У меня кончились сигареты – мне нравится марка «Русский Эликсир», но их невозможно достать в этой части города – и потому я позвонила мистеру Огборну, чтоб он попросил Герба купить их по дороге домой, но мистер Огборн ответил, что Герб к нему не приходил.

– Как долго вы знаете Витэйкра? – спросил я.

– Несколько лет, я полагаю. Мне кажется, мы с ним встретились впервые на одном из морских курортов.

– У него есть семья?

– Насколько я знаю – нет. Я не многое знаю о нем. О, конечно! Я точно знаю, что он три года провел в тюрьме в Орегоне за подделку. Это он мне рассказал однажды ночью, когда был в стельку пьян. Он отбывал там срок под именем то ли Барбер, то ли Барбье, или что-то похожее. Он сказал что теперь будет ходить прямо и осторожно.

Дин достал маленький автоматический пистолет, выглядевший довольно новым, несмотря на налипшую грязь, и передал его женщине.

– Видели его когда-либо?

Она кивнула свой светлой головой, – Да! Это пистолет Герба, или его близнец.

Дин спрятал пистолет обратно в карман, и мы встали.

– Что будет со мной? – спросила она. – Вы ведь не собираетесь запереть меня как свидетеля или еще по какой причине, не так ли?

– Не сейчас, – уверил ее Дин. – Оставайтесь в пределах досягаемости, чтоб мы могли найти вас, как только понадобитесь, и вас не будут беспокоить. Есть идея, куда бы мог направиться Витэйкр, задумай он сбежать?

– Нет.

– Мы хотели бы бегло осмотреть квартиру. Не возражаете?

– Прошу, – пригласила она нас. – Можете разобрать все на части, если хотите. Я на вашей стороне.

Мы практически воспользовались ее советом, но не нашли ни одной вещи, имеющей хоть какую-то ценность. Витэйкр, когда жег барахло, которое могло бы выдать его, все проделал очень тщательно.

– Его когда-нибудь фотографировал профессиональный фотограф? – спросил я перед тем как мы ушли.

– Нет, насколько я знаю.

– Вы сообщите нам, если услышите или вспомните что-либо, что могло бы помочь?

– Конечно, – сказала она от чистого сердца, – конечно.

Мы с Дином спустились молча на лифте и вышли на Гоу-стрит.

– Что думаете обо всем этом? – спросил я, когда мы покинули здание.

– Эта лилия, ха? – усмехнулся он. – Мне интересно, как много она знает. Она опознала пистолет и рассказала о приговоре за подделку на севере, но мы бы сами узнали об это так или иначе. Если бы она была умна, она бы сказала бы нам все, что она знает, и что мы могли бы узнать самостоятельно, и тем бы сделал остальной мусор, что она нам выдала, более правдоподобным. Вот и гадаю: она дура или умница?

– Мы не будем гадать, – сказал я. – Мы повесим на нее шпика, и будем следить за ее письмами. Еще у меня есть номер такси, которым она пользовалась пару дней назад. Мы поищем и его.

Из аптеки на углу я позвонил Старику, и попросил выделить несколько ребят, чтоб держали Мэй Лэндис и ее квартиру под присмотром днем и ночью, также чтоб он договорился с Почтовой службой, чтоб они дали нам знать, если она получит какое либо послание, которое могло бы быть от Витэйкра. Я сказал Старику, что зайду к Огборну и возьму несколько образцов почерка беглеца, чтоб сравнить с почерках в письмах к Мэй Лэндис.

Затем я и Дин занялись выяснением маршрута такси, которое Боб Тил видел увозящим женщину. Полчаса в офисе таксомоторной компании, и мы получили информацию, что такси возило пассажирку на Гринвич-стрит. Мы отправились по данному нам адресу.

Это было ветхое здание, разделенное на квартиры самого мрачного и темного вида. Хозяйку дома мы отыскали в подвале: изможденная женщина в грязно-сером, с крепко сжатым тонкогубым ртом и бледными, недоверчивыми глазами. Она энергично качалась в скрипящем кресле, и подшивала пару рабочих штанов, в то время как трое грязных ребятишек носились со щенком-полукровкой по всей комнате.

Дин показал ей свой значок и сказал, что мы хотим поговорить с ней без лишних ушей. Она встала, выгнала из комнаты детей и собаку, а потом, уперев руки в бедра, встала перед нами.

– Ну, и что вам надо? – спросила она мрачно.

– Хочу получить сведения о ваших жильцах, – сказал Дин. – Расскажите нам о них.

– Рассказать вам о них? – ее голос был резким и без того, что она была в дурном настроении. – И что, как вы думаете, я должна вам о них рассказать? Кто я по вашему? Я женщина, которая занята своим собственным бизнесом! Никто не может сказать, что я не заслуживаю уважения...

Это не привело бы нас ни к чему.

– Кто живет в номере один? – спросил я.

– Одсы – двое стариков с внучкой. Если вы можете сказать о них что-то дурное, значит вы лучше знаете их, чем я, которая прожила с ними рядом десять лет!

– Кто живет в номере два?

– Миссис Кодмэн с сыновьями, Фрэнком и Фредом. Они здесь уже три года, и...

Я переходил от номера к номеру, пока мы не добрались до второго этажа, который не позволил домохозяйке окончательно уверится в моей глупости, из-за того, что я подозревал ее жильцов всех подряд.

– Там живут Квирки, – теперь она выглядела просто несколько недовольной, хотя раньше была откровенно груба. – И они приличные люди, если вас это интересует!

– Сколько они живут здесь?

– Шесть месяцев или чуть больше.

– Чем занимается глава семейства?

– Я не знаю, – сказала она хмуро. – Возможно, путешествует.

– Сколько человек в семье?

– Только он и она, и они хорошие, тихие люди.

– Как он выглядит?

– Как любой мужчина. Я не детектив, чтоб совать свой нос в лица людей, чтоб выяснить, как они выглядят. И я также не сую нос в их дела. Я не...

– Сколько ему лет?

– Возможно, между тридцатью пятью и сорока. Хотя может быть немного моложе или старше.

– Высокий, низкий?

– Не такой коротышка как вы, но и не столь высок как этот лесоруб с вами. – Она презрительно окинула взглядом и мою невысокую, но крепкую фигуру, и громадную тушу Дина, – и он не такой толстый как вы оба.

– Усы?

– Нет.

– Волосы светлые?

– Нет, – торжествуя, – темные.

– Глаза тоже темные?

– Может быть.

– Дин держась на расстоянии, посмотрел на меня через плечо женщины. Его губы беззвучно складывались в слово «Витэйкр».

– Теперь перейдем к миссис Квирк, как она выглядит? – продолжал я.

– У нее светлые волосы, она невысокая и коренастая, может чуть моложе тридцати.

Мы с Дином довольно кивнули друг другу; по описанию достаточно похоже на Мэй Лэндис.

– Они много времени проводят дома? – продолжил я.

– Я не знаю, – буркнула усталая женщина, но я видел, что на самом деле она знает, поэтому я в ожидании смотрел на нее. Она продолжила неохотно. – Мне кажется они часто отсутствуют, но я не уверена.

– Знаю, – рискнул я, – дома они бывают редко, и только днем, и вы тоже это знаете.

Она не стала отрицать, и я спросил:

– Они сейчас дома?

– Я так не думаю, но, возможно, дома.

– Давайте посмотрим на супружескую пару, – предложил я Дину.

Он кивнул мне головой и сказал женщине:

– Проводите нас к их квартире и откроете нам дверь.

– Я не буду! – взвизгнула она. – У вас нет права входить к людям в квартиры без ордера на обыск. Он у вас есть?

– У нас нет ничего, – усмехнулся Дин. – Но мы можем получить сколько угодно ордеров, если вы хотите усложнить нам работу. Вы управляете этим домом, и вы можете входить в любую из квартир в любое время, когда захотите, и вы проводите нас туда. Вы проведете нас, и можете уходить. Но если вы будете мешать нам, у вас есть шанс пойти заодно с Квирками и, может быть, разделить с ними камеру. Подумайте над этим хорошенько.

Она подумала, и затем, ворча на каждом шагу, повела нас к квартире Квирков. Она удостоверилась, что их нет дома, потом позволила нам войти.

Квартира состояла из трех комнат, ванны и кухни, все обставлены в потертом стиле, к котору нас уже подготовил обветшалый фасад здания. В комнатах мы нашли предметы женской и мужской одежды, туалетные принадлежности и все такое прочее. Но квартира не имела признаков постоянного жилища: не было никаких картин, подушечек, всякой ненужной личной мелочевки, что обычно есть в жилищах людей. Кухней не пользовались: коробки для кофе, чая, специй, муки были пусты.

Мы нашли две вещи, что имели значение: горсть сигарет «Русский Элексир»; и новая упаковка патронов 32 калибра – десять патронов отсутствовало – лежащая в ящике комода.

Все время пока мы проводили обыск, домовладелица стояла над нами, в ее бледных острых глазах сверкало любопытство. Но теперь мы выгнали ее, заявив, что по закону или без закона, но мы берем на себя ответственность за квартиру.

– Это место было, или есть, убежищем для Витэйкра и его женщины, никаких сомнений, – сказал Дин, когда мы остались одни. – Остался лишь один вопрос: он намеревался прятаться здесь или это место предназначалось для подготовки к бегству. Я полагаю, что самым лучшим выходом будет, если капитан поставит здесь человека, чтоб приглядывал днем и ночью, пока мы не встретим Братца Витэйра.

– Это наименее рискованно, – согласился я, и он пошел к телефону в гостиной все уладить.

Когда Дин положил трубку, я позвонил Старику, чтобы выяснить: появилась ли новая информация.

– Ничего нового, – сказал он мне. – А вы, как, продвигаетесь?

– Неплохо. Возможно вечером у меня будут новости для вас.

– Вы получили образцы почерка Витэйкра у Огборна? Или мне распорядиться, чтоб кто-то другой позаботился о них?

– Они будут у меня этим вечером, – пообещал я.

Я впустую потратил десять минут, пытаясь дозвониться до офиса Огборна, прежде, чем я глянул на часы и увидел, что уже больше шести. Я нашел его домашний номер в телефонном справочнике и позвонил туда.

– У вас есть дома какие-либо бумаги, написанные Витэйкром собственноручно? – спросил я. – Я хочу взять несколько образцов, лучше всего этим вечером, но если это сложно, то могу подождать до завтра.

– Я думаю, у меня найдется здесь несколько его писем. Если вы придете сейчас, я их вам отдам.

– Буду у вас через пятнадцать минут, – сказал я ему.

– Я отправляюсь в центр города к Огборну, – предупредил я Дина, – за образцами почерка Витэйкра, а вы пока ждете здесь вашего человека из полицейского департамента, который будет охранять квартиру. Встретимся в «Штатах», как только вы сможете уйти. Там мы перекусим и составим план действий на ночь.

– Угу, – буркнул он, поудобнее устраиваясь на одном стуле, и закидывая ноги на другой, и я позволил себе удалиться.

Огборн одевался, когда я пришел. Он открыл мне дверь, держа в руке воротничок и галстук.

– Я нашел довольно много писем Герба, – сказал он, когда мы прошли в его спальню.

Я просмотрел штук пятнадцать из лежавших на столе, отбирая те, что хотел, в то время как Огборн продолжал приводить себя в порядок.

– Как продвигаются дела? – спросил он.

– Так себе. Услышали что-нибудь, что могло бы помочь?

– Нет, но буквально несколько минут назад я вспомнил, что Герб имел обыкновение довольно часто посещать Миллз-билдинг. Я видел как он входил и выходил оттуда, но никогда не задумывался об этом. Я не знаю, имеет это какое-либо значение или...

Я вскочил со стула.

– Это решает дело! – закричал я. – Я могу воспользоваться вашим телефоном?

– Конечно. Он в прихожей, у двери. – он удивленно посмотрел на меня. – Это платный телефон, у вас есть пятицентовик?

– Да, – и я вышел в дверь спальни.

– Выключатель рядом с дверью, – крикнул он мне вдогонку, – если будет нужен свет. Вы думаете...

Но я не стал задерживаться, чтоб дослушать его вопрос до конца. Я спешил к телефону, ища по карманам монету. И возясь с пятицентовиком, я уронил его – не совсем случайно, у меня была одна догадка, и я хотел ее проверить. Монета укатилась в покрытую коврами прихожую. Я включил свет, отыскал монету и набрал номер «Квирков». Я был рад, что последовал за своей интуицией.

Дин был все еще там.

– Этот дом – пустышка, – напевал я. – Заберите домохозяйку в управление и схватите эту женщину, Лэндис, заодно. Я встречу вас там.

– Вы серьезно? – прогрохотал он.

– Почти, – ответил я и повесил трубку.

Я выключил свет в зале, и, насвистывая мелодию себе под нос, пошел обратно в комнату, где оставался Огборн. Дверь была прикрыта не плотно. Я подошел прямо к двери, ударом ноги распахнул ее и, отпрыгнув назад, прижался к стене.

Прогремели два выстрела – настолько близко друг к другу, что они почти слились в один.

Распластавшись по стене, я постучал ногой по полу и по настенной панели, чем вызвал взрыв воплей и стонов, сделавших бы честь ярмарочному дикарю.

Мгновение спустя в дверном проеме возник Огборн, с револьвером в руке и волчьим оскалом на лице. Он был настроен покончить со мной. Или я – или он, так обстояли дела...

Я опустил свой пистолет на его прилизанную, каштановую голову.

Когда он открыл глаза, двое полицейских затаскивали его в заднюю часть патрульного фургона.

Я нашел Дина в комнате собраний детективов в Зале Правосудия.

– Домовладелица опознала Мэй Лэндис как миссис Квирк, – сказал он. – И что теперь?

– Где она сейчас?

Одна из женщин-полицейских стережет обоих в офисе капитана.

– Огборн остался в офисе группы по работе с ломбардами, – сказал я ему. – Давайте возьмем и покажем его домовладелице.

Огборн сидел наклонившись, обхватив голову руками, и угрюмо рассматривал ботинки человека в форме, который охранял его. Мы дали изможденной домовладелице глянуть на него.

– Вы когда-либо видели его? – спросил я ее.

– Да, – неохотно ответила она, – это мистер Квирк.

Огборн не поднимал глаза и не уделял никому из нас ни малейшего внимания.

После того, как мы отпустили домовладелицу домой, Дин уволок меня обратно в дальний угол комнаты для собраний, где мы смогли поговорить без помех.

– Теперь колись, – воскликнул он. – Откуда взялись все эти «потрясающие результаты», как газетчики любят называть их?

– Ну, во-первых я знал, что вопрос «Кто убил Боба Тила?» может иметь только один ответ. Боб не был болваном! Он, возможно, позволил бы мужчине, за которым следил, заманить его темной ночью за стену из рекламных щитов, но он бы пошел туда приготовившись к неприятностям. Он не был бы убит выстрелом из пистолета практически в упор, его пальто было опалено , в то время как в его руках ничего не было. Убийца должен был быть кем-то, кому Боб доверял. Таким образом, это не мог быть Витэйкр. Далее, Боб был добросовестным детективом, он не стал бы прерывать тайную слежку, чтоб отойти и поболтать с кем-либо из приятелей. Был только один человек, который, возможно, убедил его прервать наблюдение за Витэйкром на некоторое время, и этим человеком был тот, на кого он работал — Огборн.

Если бы я не знал Боба, я мог бы подумать, что он спрятался за рекламными щитами, чтоб наблюдать за Витэйкром, но Боб не был любителем. Он знал дело лучше чем это изображают в каком-нибудь театральном детективе. Таким образом, это не мог быть никто иной, кроме Огборна!

С этим можно было работать, остальное было легким делом. Весь мусор, что Мэй Лэндис вывалила нам: опознание пистолета, как принадлежащего Витэйкру, предоставление Огборну алиби, она ведь сказала, что говорила с ним по телефону в десять часов – все только убедило меня, что она и Огборн соучастники. Когда домовладелица описала нам «Квирков», я был полностью уверен в этом. Ее описание одинаково подходило и Витэкру и Огборну, но Витэйкру не имело смысла содержать квартиру на Гринвич-стрит, с другой же стороны если между Огборном и Лэндис было кое-что, они как раз нуждались бы в месте для встреч понятного рода. Остатки от коробки с патронами тоже кое в чем немного помогли.

Затем вечером я дал небольшое представление в квартире Огборна, разыскивая на полу пятицентовик я обнаружил следы высохшей грязи, что избежала чистки, которую Огборн без сомнения устроил ковру и одежде после того, как вернулся домой после прогулки под дождем по сдаваемому в наем участку. Пусть эксперты проверяют, могла ли быть эта грязь с того места, где был убит Боб, а присяжные вынесут решение об этом.

Есть еще много всякой всячины – типа пистолета. Лэндис сказала, что он был у Витэйкра больше года, но несмотря на то, что он был заляпан грязью, он выглядел совершенно новым, на мой взгляд. Мы отправим серийный номер на фабрику, и узнаем, когда он был изготовлен.

Что касается мотива, сейчас все, в чем я уверен, это то, что тут замешана женщина, этого может быть достаточно. Но я думаю когда бухгалтерские книги фирмы «Огборн и Витэйкр» подвергнутся аудиту, и их финансовые дела будут тщательно рассмотрены, мы найдем там еще что-нибудь. И еще я крепко полагаюсь на то, что теперь объявится и сам Витэйкр, он ведь избавлен от обвинения в убийстве.

Так и случилось.

На следующий день Герберт Витэйкр пришел в Департамент полиции Сакраменто и сдался.

Ни Огборн, ни Мэй Лэндис так и не заговорили, но со свидетельствами Витэйкра, подтверждаемыми тем, что нам удалось раскопать, мы, когда пришло время, пошли в суд и убедили присяжных в том, что дело обстояло так:

Огборн и Витэйкр основали свое дело как чистой воды мошенничество. У них были опционы на обширные земельные участки, и они планировали продать акций так много, как будет возможно, прежде, чем наступит время исполнения опционов и земли надо будет выкупать. В этот момент они планировали собрать свои чемоданы и исчезнуть. Витэйкр нервничал, у него была хорошая память и он отчетливо помнил те три года, которые ему пришлось отсидеть за подделки, тогда Огборн сказал ему, что имеет приятеля в Почтовой Службе^[12] в Вашингтоне, который сообщит ему, если будет начато официальное расследование.

Двое партнеров соорудили из своего предприятия аккуратную маленькую кучку, в которой постороннему нелегко было разобраться, Огборн взял на себя ответственность за деньги, пока не придет время все поделить и разбежаться. Тем временем Огборн и Мэй Лэндис – мнимая жена Витэйкра – стали близки, и арендовали квартиру на Гринвич-стрит, встречаясь там днем, когда Витэйкр был занят в офисе, и когда Огборн, как предполагалось, был в отъезде для охоты на новые жертвы. В этой квартире Огборн и женщина подготовили свой маленький заговор, посредством которого они должны были избавиться от Витэйкра, сохранить всю добычу, и очистить Огборна от подозрения в соучастии в махинации Огборна и Витэйкра.

Огборн пришел в офис «Континенталь» и, рассказав свою маленькую сказку о бесчестном партнере, нанял Боба для слежки за Витэйкром. Затем он сообщил Витэйкру, что получил сигнал от своего приятеля в Вашингтоне, что намечается расследование. Партнеры запланировали покинуть город и разойтись каждый своей дорогой на следующей неделе. Следующим вечером Мэй Лэндис сказала Витэйкру, что видела некоего мужчину, который околачивался около дома, где они жили, явно наблюдая за ним. Витэйкр, полагая что Боб – инспектор Почтового Службы, впал в панику, а объединенные усилия женщины и его партнера, очевидно, действовашие раздельно, не позволили ему прийти в себя. Они убедили его потерпеть еще несколько дней.

Вечером в день убийства Огборн, изображая, будто он мало верит рассказу Витэйкра о преследовании, встретил Витэйкра для того, чтоб проверить, действительно ли за ним следят. Они ходили по улице под дождем в течении часа. Затем Огборн, как бы убедившись в наличии слежки, заявил о своем намерении вернуться и поговорить с мнимым инспектором Почтовой Службы, вдруг тот согласится на взятку. Витэйкр отказался сопровождать партнера, но согласился подождать его в темной дверной нише.

Огборн, воспользовавшись каким-то предлогом, завел Боба Тила за рекламные щиты и там застрелил его. Затем он поспешил обратно к своему партнеру крича: «Мой Бог! Он схватил меня, и я стрелял в него. Мы должны бежать!»

Витэйкр в слепой панике покинул Сан-Франциско, даже не захватив своих чемоданов и не предупредив Мэй Лэндис. Предполагалось, что Огборн покинет город иным путем. Через десять дней они должны были встретиться в Оклахома-Сити, где Огборн, изъяв общую добычу из банков Лос-Анджелеса, куда он поместил ее под разными именами, должен был отдать Витэйкру его долю, и затем они должны были расстаться навсегда.

На следующий день в Сакраменто Витэйкр прочитал газеты и понял, как с ним поступили. Он вел всю бухгалтерию; все фальшивые записи в книгах товарищества были сделаны его почерком. Мэй Лэндис вытащила на свет его криминальное прошлое и сказал, что он владелец пистолета, который, на самом деле, принадлежал Огборну. Он был обложен со всех сторон! У него не было ни малейшего шанса оправдаться.

Он понимал, что его история будет выглядеть как неправдоподобная и безосновательная ложь; он ранее уже был осужден. Для него сдаться и рассказать правду означало лишь выставить себя на смех.

Поскольку все обернулось иначе, Огборн отправился на виселицу, Мэй Лэндис сейчас отбывает пятнадцатилетнее заключение, а Витэйкр, в обмен на свои признания и возврат наворованного, избежал преследования по суду за соучастие в мошенничество с земельными участками.