Джим Уэддерберн был англичанином по матери (он взял ее фамилию) и польдевцем по отцу, которого, по его уверению, он не помнил. Он жил в Лондоне, в полуподвале «мьюз», расположенной в дальнем конце Королевского Предместья Кенсингтон и Челси. Там он писал романы, а кормился, продавая польдевские ценные бумаги, завещанные отцом и позволявшие ему вести скромную, но сносную жизнь. Я сказал, что он писал романы: английские романы. Не романы на английском языке, а именно английские романы: бывают английские романы, написанные на другом языке, и бывают совершенно не-английские романы, написанные по-английски. Джим Уэддерберн писал по-английски английские романы. (Как распознать английский роман? По особому, не поддающемуся определению истинно английскому аромату, который никогда не обманет.) Самый первый назывался «Finite corpse»^[10]. Пять его романов преспокойно канули в забвение, а шестой, к величайшему изумлению автора и издателя, стал бестселлером. Следует признать, что этот роман несколько отличался от остальных пяти, быть может, он был менее английским. Назывался он «Lady Bovary’s Lover».

Джим Уэддерберн уже видел себя на пороге благополучия, которое позволило бы ему долгие годы заниматься сочинением преспокойно забытых романов и не заботиться о завтрашнем дне. А главное, он приближался к осуществлению мечты своей жизни: объехать весь свет и посетить все на свете книжные магазины. Книжные магазины были его единственной, ненасытной страстью. Но тут разразилась катастрофа. Представьте себе, в Техасе жила одна дама по фамилии Бовари, вдова скромного нефтяника, который оставил ей скромные средства; слишком скромные, с ее точки зрения. Как только «Любовник леди Бовари» перестал фигурировать в списке американских бестселлеров (он продержался в нем тридцать семь недель), к издателю Джима Уэддерберна пожаловали господа Смоллбоун и Петтигрю, адвокаты из Бостона. Они прилетели на «Конкорде». Они сообщили издателю, что от имени своей клиентки миссис Бовари, Париж, Техас, собираются взыскать с него 1 миллион 178 тысяч долларов за «вторжение в частную жизнь».

Издатель Джима Уэддерберна вежливо улыбнулся.

— Джентльмены, — сказал он с изысканной любезностью, — роман мистера Уэддерберна — своего рода литературная мистификация, под которой вполне бы могла стоять подпись Ди. Эйч Флоуберт. Леди Бовари, — сказал он, — персонаж вымышленный, и ее сходство с какой бы то ни было реальной Бовари в прошлом, настоящем или, возможно, будущем времени абсолютно исключается.

— This we know very well (Это мы и сами знаем), — ответили господа Смоллбоун и Петтигрю, получившие образование в Гарварде. — We dont think you get the point (Как нам кажется, вы не совсем поняли, в чем дело).

Разумеется, миссис Бовари из Парижа, Техас, готова была признать (их устами), что леди Бовари (героиня романа) не имела с ней ничего общего. Но именно в этом и заключалась ее претензия: две Бовари были так непохожи, что это могло нанести серьезный ущерб клиентке, которая оказалась в незавидном положении (вызывающем бессонницу). Ей приходится объяснять подругам и знакомым по Клубу вдов в Париже, Техас, что она не является точной копией героини романа, рекомендованного журналом «Ковбойское обозрение» и продержавшегося тридцать семь недель в списке бестселлеров.

Тут издатель взял истинно британский ледяной тон. Он отказался от переговоров, выступил в качестве ответчика в окружном суде штата Массачусетс и —

проиграл процесс.

Потому что американское законодательство и правоведение недвусмысленно говорят: всякая вымышленная история есть чья-то биография. Это первая аксиома. Вторая состоит в том, что всякая биография есть «вторжение в частную жизнь». Как объяснил в своем решении судья Никсон, если в вымышленной истории имеются несовпадения с явными или скрытыми фактами биографии истицы, это наносит тяжелый урон ее частной жизни: показывая ее не такой, какая она на самом деле, книга вызывает у друзей и знакомых сомнения в ее прямоте, чистосердечии, и правильности жизненного пути. То, что автор поступил так совершенно неумышленно, является отягчающим обстоятельством: незнание реальной жизни персонажей не освобождает от ответственности. Надо было навести справки.

Издатель тут же вчинил иск Джиму Уэддерберну и разорил его.

Теперь Джиму надо было зарабатывать на жизнь. Но как? Однажды, когда он уныло тратил последние фунты стерлингов в парижских книжных магазинах, он познакомился с Лори.

Они только что купили одну и ту же книгу, альбом фотографий Жана-Ива Куссо. Лори положила свой альбом в пластиковую сумочку, которую привезла с острова Ре, Джим Уэддерберн положил свой в сумочку, которую ему дали в книжном магазине на острове Мэн. Каждый посмотрел на сумку другого. Лори подумала, что хорошо было бы иметь дома пластиковую сумку с острова Мэн, где говорят на особом диалекте и живет особая, нигде больше не встречающаяся порода кошек. А Джим Уэддерберн подумал: «Ах, если бы у меня была пластиковая сумка из книжного магазина на острове Ре, где португальские иммигранты добывают соль и поют такие чудесные фадо». И тут у них возникла потрясающая идея: они обменялись сумками и пошли к Лори, чтобы отпраздновать удачную сделку бутылочкой сен-жозефа и устрицами. Так родилось их малое предприятие: они ездили по свету, посещали все книжные магазины и привозили оттуда пластиковые сумки, которые затем продавали за баснословную цену либо отдавали заказчикам. Это давало им возможность:

заработать на жизнь;

путешествовать;

проводить массу времени в книжных магазинах.

Джим Уэддерберн вышел победителем из схватки с судьбой.

Но Лори находила, что успех предприятия превзошел все ее ожидания. Их завалили заказами. Зачем заниматься продажей и обменом пластиковых сумок из книжных магазинов, если у тебя не остается времени ходить по книжным магазинам? Малое предприятие постепенно превратилось в транснациональную компанию. Пришла пора нанимать посредников и оставить себе только самые трудные случаи, добывание самых редких экземпляров.