34

Феба послала к Марку и Юлии сообщить, чтобы они немедленно пришли, потому что их отец при смерти. Раба, который направлялся к Юлии, она просила передать:

— Обязательно скажи, чтобы пришла и Хадасса.

Первым к умирающему отцу пришел Марк. Когда прибыла и Юлия, Феба с облегчением увидела, что Хадасса пришла с ней. Юлия вошла в покои отца, но, направившись к постели, тут же остановилась. Прошла не одна неделя, с тех пор как она последний раз виделась с отцом, и видимые признаки тяжелых последствий болезни потрясли ее. Издав сдавленный крик, Юлия устремилась из комнаты. Феба поспешила за ней.

— Юлия!

Юлия остановилась и вернулась обратно.

— Мама, я не хочу видеть его таким. Я хочу запомнить его таким, каким он был раньше.

— Он хотел видеть тебя.

— Зачем? Чтобы сказать мне, как я разочаровала его? Чтобы проклясть меня перед смертью?

— Ты же знаешь, что он не сделает этого. Он всегда любил тебя, Юлия.

Юлия положила руки на свой заметно увеличившийся живот.

— Я чувствую, как он там шевелится. Мне не стоит туда входить. Мне же нельзя волноваться! Я подожду в перистиле. Я останусь там, пока все не кончится…

Марк вышел и увидел, что его сестра на грани истерики. Он положил руку на плечо матери.

— Я поговорю с ней, — сказал он.

Феба отвернулась и, взглянув на Хадассу, протянула к ней руку.

— Пойдем со мной, — тихо сказала Феба, и они направились к Дециму.

Хадасса испытывала огромное сострадание к своему хозяину. Искусно сшитое одеяло из белой шерсти покрывало его истощенное тело. Руки неподвижно лежали вдоль тела, и голубые вены резко выделялись на бледной коже. В комнате стоял запах смерти, а когда хозяин взглянул на Хадассу, она едва удержалась, чтобы не заплакать.

Марк привел Юлию. Она взяла себя в руки, но, едва увидела отца, заплакала. Когда отец посмотрел на нее впавшими глазами, она заплакала сильнее. Децим слабо пошевелил рукой. Юлия не решалась подойти, и Марк взял ее за плечи и помог приблизиться к отцу. Он усадил ее на стул, стоявший рядом с постелью, и тогда Юлия закрыла лицо руками, наклонилась вперед и зарыдала в голос. Децим положил руку ей на голову, но она отклонилась от его прикосновения.

— Юлия, — прохрипел Децим и снова протянул к ней руку.

— Нет, не могу, — закричала Юлия, — я этого не вынесу. — Она вскочила и попыталась проскочить мимо Марка.

— Отпусти ее, — слабо произнес Децим, и его рука снова безжизненно опустилась на одеяло. Когда Юлия вышла из комнаты, он закрыл глаза. Стоявшие в комнате еще долго слышали ее плач, когда она бежала по коридору. — Она молода, — прохрипел отец, — а уже и без того насмотрелась смертей. — Он с трудом дышал. — Хадасса здесь?

— Она вышла, чтобы быть с Юлией.

— Приведите ее ко мне.

Марк нашел Хадассу в алькове перистиля, когда она утешала его сестру.

— Хадасса, отец хочет тебя видеть.

Хадасса перестала обнимать Юлию и встала. Юлия подняла голову.

— А почему это он хочет видеть ее?

— Пойдем, — сказал Хадассе Марк, потом повернулся к Юлии. — Наверное, в первую очередь утешение сейчас нужно ему, а не тебе, и он знает, что Хадасса может его утешить, — сказал он, едва сдерживая себя.

— Меня никто не понимает, — с горечью в голосе воскликнула Юлия, — даже ты. — Она снова заплакала. Марк отвернулся и пошел за Хадассой. — Никто не знает, что мне предстоит пережить! — визгливо закричала Юлия ему вслед.

Хадасса вошла и встала возле постели, чтобы Децим мог ее видеть.

— Я здесь, мой господин.

— Сядь, посиди со мной, — прохрипел Децим. Хадасса обошла вокруг постели и опустилась на колени. Когда он поднял ослабевшую руку, Хадасса взяла ее в свои ладони. Он вздохнул: — Столько вопросов… И так мало времени…

— Для самого важного времени достаточно, — прошептала она. Она нежно сжала его руку. — Ты хочешь принадлежать Господу, мой господин?

— Я должен креститься…

У Хадассы сильно забилось сердце, но она видела столько смертей в Иерусалиме, что понимала: для того чтобы приготовить ему воду, времени действительно уже нет. О Боже, прошу Тебя, дай мне Твоей мудрости и прости меня за то, что у меня нет своей. В следующее мгновение Хадасса почувствовала, как се охватило приятное тепло, и она ощутила ту уверенность, которой ей так не хватало.

— Господь был распят между двумя разбойниками. Один злословил Его. А другой исповедался перед Ним в своих грехах и сказал Иисусу: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое», — и Господь ответил ему: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».

— У меня очень много грехов, Хадасса.

— Но если ты только поверишь и примешь Его благодать, ты будешь с Господом в раю.

Из глаз Децима исчезло тревожное выражение. Он взял дрожащей рукой руку Хадассы и прижал ее к своей груди. Она прижала руку к его сердцу.

— Марк… — Децим тяжело задышал. Марк подошел к постели с другой стороны.

— Я здесь, отец, — Марк взял отца за другую руку.

Децим взял своей слабой рукой руку Марка и положил ее на руку Хадассы. Потом он положил на их руки обе свои и посмотрел на сына.

— Я понял, отец.

Когда Марк сжал в своей руке руку Хадассы, она подняла голову.

Децим медленно, тихо вздохнул. Его лицо, искаженное и изможденное болью, теперь стало спокойным. Он умер.

Марк ослабил пальцы, и Хадасса быстро высвободила свою руку, но когда к постели подошла мать, Марк поднял голову и посмотрел в глаза Хадассе. Ее сердце заколотилось, она прижала руку к груди и отошла от постели.

— Он покинул нас, — сказала Феба. Она осторожно закрыла своему мужу глаза. Наклонившись, она поцеловала его в губы. — Теперь твоим страданиям пришел конец, моя любовь, — прошептала она, и на его умиротворенное лицо закапали ее слезы. Она легла рядом с ним и обняла его. Положив голову ему на грудь, она предалась своему горю.