23

Вестминстер, 1147 год.

Последующие два года не принесли Стефану заметного улучшения. Жоффруа Анжуйский укрепил свое господство в Нормандии, и, поскольку многие бароны владели землями по обе стороны пролива, Стефан потерял их поддержку, потому что они не хотели отказываться от нормандских владений. Среди таких баронов оказался старый друг и советник Стефана Уолерен Мулэн. Это был жестокий удар.

В Англии его до сих пор тревожили беспокойные вассалы, особенно непредсказуемый Ренальф Честерский. Воспользовавшись какой-то мелкой стычкой с графом из-за давно забытого инцидента, Стефан поспешил заключить его в тюрьму на основании нескольких сфабрикованных обвинений. И сторонники графа немедленно подняли страшный шум, обвиняя Стефана в том, что он пытается сделать с Ренальфом то же, что когда-то проделал с епископом Солсбери. Пришлось Стефану срочно выпустить Ренальфа.

Оказавшись на свободе, граф снова перешел на сторону Мод, обозвав короля предателем и свиньей. В итоге этого постыдного эпизода многие знатные особы перестали доверять Стефану и отвернулись от него.

Однажды апрельским вечером король в окружении приближенных сидел в большом зале Вестминстерского дворца за ужином. Сенешаль объявил о прибытии епископа Винчестерского.

Епископ приблизился к высокому столу, и Стефан поднялся, чтобы приветствовать его.

— Какая неожиданность, Анри! — с улыбкой сказал он. — Что привело тебя в Лондон?

— Кое-какие неприятные слухи, — ответил епископ. — Я слышал, что Генрих Анжуйский высадился на побережье в Уорхэме с отрядом в тысячу воинов, а вслед за ним, как говорят, прибудут дополнительные силы из Анжу.

Стефан побледнел и в замешательстве выронил кубок, пролив вино на свою зеленую тунику.

— Выскочка! Анжуйская свинья! — фыркнул Эвстейк.

— Помолчи, Эвстейк.

Три юных оруженосца одновременно пытались промокнуть тунику Стефана белыми платками.

— Какая нелепость! — воскликнул Стефан, жестом веля оруженосцам отойти. — Ты уверен, что прибыл именно Генрих Анжуйский, а не Жоффруа?

— Проблема в том, что эти слухи так и не проверены. Но утверждают, что все-таки Генрих. — Епископ уселся рядом с братом за высокий стол. — Сообщают также, что он захватил один город и сжег другой. Это действительно кажется невероятным, но нет сомнений, что кто-то все же высадился с армией в Уорхэме.

Робин Лестерский удивленно поднял бровь.

— Два года назад, когда этот мальчишка бежал из Англии, сколько ему было лет? Двенадцать? Сейчас ему не больше четырнадцати. Мог ли граф Анжуйский оказаться таким легкомысленным идиотом, чтобы послать своего сына в опаснейший поход? Когда, вы говорите, высадилась эта армия?

— Три дня назад, — ответил епископ. — Утверждают, что он движется на запад, чтобы соединиться в Бристоле с силами своей матери и дяди.

— Куда ему еще идти! — саркастически заметил Стефан.

— Поскольку графа Жоффруа нельзя назвать ни легкомысленным, ни идиотом, мы должны удостовериться, есть ли хоть доля правды в этих невероятных слухах, — продолжал епископ. — Я предлагаю послать отряд лазутчиков на дороги, ведущие от побережья к Бристолю.

Стефан встал и повернулся к капитану фламандцев.

— Вильгельм, собери отряд в пятьсот человек. Мы немедленно выступаем на запад. Если мы будем двигаться по ночам и разделим наши силы, послав часть людей в направлении Бристоля, а часть — к Пертону или Криклэйду, то наверняка сможем перехватить мальчишку прежде, чем он успеет добраться до цели.

— Господь не покинул нас, — сказал епископ, выходя со Стефаном из большого зала. — Если мы захватим юного Генриха Анжуйского, войне наступит конец. Без своего наследника анжуйцы погибли!

Братья вышли из замка и спустились по тропинке к реке.

— Самое главное сейчас — скорость, — продолжал епископ. — Симпатия к этому мальчишке заставит многих встать на его сторону. Нельзя допустить, чтобы такое произошло.

— Не бойся. Мы поймаем его, а потом… — Стефан зловеще улыбнулся.

Спускаясь к Темзе и глядя на проплывающие мимо лодки и баржи, Стефан раздумывал, каков же окажется юный наследник Анжу — сын Мод. Вопреки ненависти к этому юнцу, стремящемуся захватить английский престол, Стефан не мог заглушить в себе искреннего восхищения отвагой Генриха, осмелившегося пересечь пролив и открыто выступить против своего дяди.

Усталый и покрытый дорожной пылью, Генрих Анжуйский стоял со своими людьми у ворот Криклэйдского замка, дрожа от холода апрельской ночи.

— Прошу прощения, милорд, — твердо произнес офицер. — Пытаться захватить этот замок при соотношении сил один к десяти — настоящее самоубийство. Вы помните, что было в Пертоне?

Генрих сморщился, предпочитая не вспоминать о своем постыдном поражении в Пертоне неделю назад. Он с жалким отрядом в пятнадцать человек совершил нерешительную атаку на замок — и едва спасся, преследуемый по пятам королевским гарнизоном. Когда Генрих с энтузиазмом отправлялся на поиски приключений, не обращая внимания на все протесты отца, он не имел ни малейшего представления о том, что ждет его в Англии. До него дошли слухи, что между графом Честером и Стефаном произошла жестокая стычка и в итоге Ренальф опять перешел на сторону Мод. После этого Генрих счел, что ему пора снова появиться в Англии и вдохнуть новые силы в союзников матери. Люди, которых он убедил отправиться вместе с ним, согласились довольствоваться вместо платы будущими грабежами и трофеями.

Воображению Генриха рисовалась грандиозная картина: он во главе многочисленных отрядов наносит поражение Стефану и покрывает свое имя бессмертной славой. Но ни один из сторонников матери не поспешил к нему на помощь. Чтобы увеличить шансы на успех, Генрих разослал по стране нескольких лазутчиков, поручив им распространять слухи о том, что он высадился на побережье с огромной армией, а следом за ним вскоре прибудет подкрепление. Но до сих пор это не принесло результатов. Должно быть, уже стало известно, что он прибыл с крошечным отрядом и не получил никакой поддержки — даже от собственных родителей.

— Милорд, уже поздно, — сказал офицер, поглядывая на темнеющее небо. — Лучше отступить в лес, переночевать там, а завтра с утра решить, что делать дальше.

Генрих метнул на него яростный взгляд.

— Когда совсем стемнеет и стражники уснут, мы сможем неожиданно атаковать замок.

— Люди не станут рисковать жизнью, милорд. Им не заплатили, и они уже понимают, что могут не получить и трофеев. Если бы они не обожали вас, милорд, то уже давно бы дезертировали. — Офицер немного помолчал. — Или сдали бы вас врагу, чтобы получить выкуп.

Генрих ответил, бесстрашно глядя ему в лицо:

— Ты мне угрожаешь? Я ничего и никого не боюсь!

Офицер слегка улыбнулся.

— Никто не сомневается в вашей отваге, милорд, но только глупец дерзнет выступить без помощи против такого мощно укрепленного замка, как Криклэйд.

Генрих и его раздосадованные спутники направились к близлежащему лесу. Им предстояло провести не самую приятную ночь на твердой, сырой земле. Генрих молился про себя, чтобы его матушка и дядя Роберт прислали ему денег и людей. Он находился всего лишь в одном дне пути от Бристоля и прошлым утром отправил в город гонца. Посланник должен вернуться не позже, чем завтра. Унижение от того, что Генрих опрометчиво пообещал своим людям богатую добычу, разъедало его гордость, как ржавчина — железо.

Вечером следующего дня Генрих получил послание от матери и дяди. В письме говорилось, что он рискует своей жизнью в этом легкомысленном, бездумном предприятии; что нельзя тратить деньги на такую глупость и что он немедленно должен явиться в Бристоль. Если же Генрих откажется подчиниться, то солдаты Роберта выследят его, поймают, посадят на корабль и с позором отправят обратно в Нормандию.

Сидя на опушке леса и ужиная кроликом, зажаренным на костре, Генрих рассказал офицеру о письме. Он понимал, что о возвращении в Нормандию не может быть и речи, прежде чем он не выполнит свои обязательства. Но к кому же обратиться за помощью?

Внезапно один из солдат, запыхавшись, подбежал к нему.

— Милорд, — произнес он, — мы в большой опасности. Надо немедленно уходить.

— Опасность? Откуда? — Генрих вскочил на ноги.

— Идя по следам оленя, милорд, я заметил в темноте свет костров. Заинтересовавшись, я углубился в лес и наткнулся на королевскую армию. Они разбивают лагерь примерно в часе ходьбы отсюда.

— Ты уверен, что это силы короля? — с недоверием спросил Генрих.

— Я узнал королевское знамя, милорд, и лазурный шатер, который король возит за собой в военных походах. Не сомневайтесь, это — враги, и с ними — сам король!

— Иисусе! Нам нельзя терять времени! — воскликнул офицер. — Нас слишком мало, мы не сможем тягаться с королевской армией. Надо идти прямиком в Бристоль.

Генрих закусил губу.

— Дай подумать.

Офицер нетерпеливо покачал головой.

— Нет времени, милорд! Все анжуйское дело под угрозой. Если мы попадемся на глаза людям Стефана, они захватят вас в плен и потребуют выкуп. Ваш отец убьет меня собственными руками… и я умру самой медленной смертью, какую только он сможет выдумать. — Офицер осенил себя крестным знамением.

— Думаешь, я этого не понимаю? — Поразмышляв несколько секунд, Генрих улыбнулся. — Я хочу отправить гонца.

Стефан, его брат Анри и Вильгельм из Ипра разбили лагерь и расположились вокруг костра, попивая вино. Наконец вернулся отряд разведчиков.

— Сир, мальчишка со своими людьми расположился лагерем в часе ходьбы отсюда, — сказал один разведчик. — За всю жизнь я еще не встречал настолько отчаявшихся и потрепанных типов. Я насчитал всего пятнадцать человек. Мы можем без труда взять их прямо сейчас, как кроличий садок.

Вильгельм из Ипра рассмеялся.

— Да, вот так тысяча воинов!

Стефан нахмурил брови.

— Пятнадцать человек? Не могу поверить! Не исключено, что это ловушка. Они хотят заманить нас, заставив поверить, что их совсем мало. Мальчишка с ними?

— Да, сир. Он сидел у костра и ел. Едва ли это ловушка.

— Откуда ты узнал, что это и есть анжуйский наследник? — спросил епископ Винчестерский.

Разведчик озадаченно взглянул на Анри.

— Я… я не уверен, милорд епископ, но в мальчишке было что-то необычное. Вы бы сами его узнали.

Стефан переглянулся с братом. Значит, этот юнец производит на людей впечатление.

— Что ж, хорошо. Я возьму с собой пятьдесят человек, а ты, Вильгельм, придержи здесь остальных на тот случай, если нас атакуют с другой стороны. Я хочу сам взглянуть на эту армию оборванцев. Брат, ты пойдешь со мной?

— Нет, я подожду, пока ты вернешься в лагерь с добычей.

Стефан и епископ только успели войти в шатер, как у входа появился стражник.

— Вам послание, сир. Говорят, срочное.

Епископ взял восковую дощечку и передал ее Стефану.

— Кто его доставил? — спросил он.

— Какой-то незнакомец отдал дощечку стражникам, стоящим в карауле на краю лагеря, и сразу исчез.

Стефан нахмурился. Он зажег свечу в железном подсвечнике и, поднеся дощечку ближе к неровному пламени, вчитался в послание. Внезапно он расхохотался.

— Клянусь Господом и всеми его святыми, никогда не видел ничего подобного! — От смеха слезы потекли по щекам короля. — Ох, вот так спесивец, вот так негодяй! Господом клянусь, что за бесстыдник!

Епископ удивленно уставился на брата.

— Это — от мальчишки, Анри! Представляешь? У него хватило наглости попросить у меня денег! Его дядя и мать не захотели помочь ему, и он обещает немедленно покинуть Англию, если я пришлю ему денег, чтобы он заплатил своим людям. И напоследок напоминает мне о нашем близком родстве.

На лице епископа вспыхнула улыбка.

— У этого самонадеянного петушка есть, по меньшей мере, голова на плечах!

— Быть может, Роберт устроил нам ловушку, использовав мальчишку в качестве приманки? — уже более серьезно предположил Стефан.

Епископ поджал губы, взял у Стефана восковую дощечку и изучил содержание письма.

— Нет, выглядит вполне правдоподобно.

Стефан надел кольчугу и пристегнул к поясу меч.

— Чтобы не рисковать, я потребую, чтобы мальчишка вышел ко мне без сопровождающих, а наших людей спрячу за деревьями. Удостоверившись, что он действительно один, я протрублю в рог, люди выскочат из укрытия и схватят его.

— На твоем месте я не стал бы встречаться с юным Генрихом под своим именем, — посоветовал епископ. — Если ты назовешься королем, он может что-то заподозрить. Представься как один из лордов короля, уполномоченный вести с ним переговоры. Мальчишка ни о чем не догадается, ведь он тебя никогда не видел. Ну, ладно. Удачной охоты. — Епископ поднялся и вышел из шатра.

Вскоре в двери шатра показалась голова оруженосца.

— Ваша лошадь уже оседлана, сир. Люди ждут.

— Хорошо, через минуту я буду.

Стефан увидел в кожаной седельной сумке, лежавшей на земле, рог из слоновой кости, и наклонился, чтобы достать его. Запустив руку в сумку, он нащупал маленький кожаный кошелек, набитый серебряными монетами. Какое-то мгновение он колебался, затем медленно вытащил кошелек из сумки, взвесил на ладони, и сам не понимая, зачем, положил его в сумку, висевшую на поясе. Затем повесил себе на шею рог, задул свечу и вышел из шатра.

Было еще темно, когда Генрих почувствовал, что кто-то трясет его за плечо, стараясь разбудить.

— Посланец от короля Стефана, — взволнованно прошептал офицер.

Генрих отбросил плащ, служивший ему одеялом, и резко сел, протирая глаза.

— Он привез деньги?

— Думаю, да, — ответил офицер. — Он потряс кожаным кошельком, в котором что-то звенело.

— Он один?

— Кроме него, я больше никого не видел и не слышал, однако мне это не по душе. Похоже на ловушку. Я предпочел бы унести ноги, пока еще не поздно.

— Ты труслив, как старуха! Если он приехал с деньгами, то все в порядке. — Генрих ухмыльнулся. — Бояться нечего.

Он торопливо оделся, огорченно отметив, что одежда его грязновата и дурно пахнет. Розоватый отсвет неба между деревьями возвещал близкую зарю. Генрих последовал за офицером туда, где его ожидал высокий незнакомец, державший коня за уздечку. Хотя было еще слишком темно, чтобы отчетливо разглядеть лицо посланника, Генрих заметил в его осанке что-то необычное. Перед ним наверняка был не простолюдин, а какой-то знатный лорд. Стараясь скрыть возбуждение, Генрих распрямил плечи и гордо поднял голову.

— Генрих Анжуйский? — тихо спросил незнакомец. Генрих кивнул, и тот приблизился к нему на несколько шагов. — Король Стефан оказывает честь своему племяннику. Он желает узнать, с какими намерениями вы прибыли в Англию.

Генрих почувствовал, что лицо его заливает краска смущения. Он прочистил горло.

— Ну, по правде говоря, я рассчитывал помочь матери, но обстоятельства сложились не в нашу пользу.

— Я вижу. Сперва пошли слухи, что вы высадились с тысячей человек. Вы получили помощь от графа Жоффруа или от вашей матери?

— О нет, милорд. Никто из них ничего не знал о моем предприятии, пока я не покинул Нормандию. На самом деле они очень недовольны мною. Мне велено немедленно ехать в Бристоль и возвращаться домой. — Он немного помолчал. — Я сам распустил слухи об армии в тысячу человек.

Посланник негромко хихикнул.

— Вот это да! Но скажите, зачем вам понадобились деньги, если вы собираетесь домой?

Генрих заколебался.

— Ну, честно говоря, я пообещал моим людям… их совсем немного… пообещал им добычу и… ну… моя мать и дядя не захотели прислать мне денег… — Генриху было так стыдно, что он не смог закончить фразу и только ковырял носком ботинка сырую лесную траву.

— Не надо больше ничего объяснять, — произнес посланник. — Я все понял. Держать слово, данное своим солдатам, — первый признак хорошего командира.

Похвала бальзамом пролилась на душевные раны Генриха. Он гордо выпятил грудь, чувствуя, что этот учтивый рыцарь вызывает у него симпатию. И тут посланник неожиданно бросил ему кожаный кошелек. Генрих поймал его одной рукой.

— Король Стефан передает вам эти деньги и просит вас немедленно отправиться в Уорхэм и оттуда возвратиться в Нормандию.

Генрих взвесил на руке кошелек. Здесь хватит денег, чтобы расплатиться с людьми, оплатить дорогу в Нормандию, и даже еще кое-что останется. Он с трудом мог в это поверить, глубоко тронутый этим поистине царственным жестом человека, которого считал своим заклятым врагом.

— Я весьма признателен королю Стефану, — запинаясь, пробормотал он и взглянул в глаза высокому незнакомцу. — Я никогда не забуду его доброты.

Повисло долгое молчание. Собеседники с любопытством разглядывали друг друга. В рассветном свете Генрих уже мог явственно рассмотреть лицо рыцаря. Под капюшоном плаща виднелись золотистые волосы с несколькими седыми прядями. На лице с крупными, красивыми чертами, высокими скулами и подвижными губами сияли зеленые глаза с золотыми искорками. Незнакомец протянул руку и бережно повернул к свету лицо Генриха.

— У вас глаза матери, — завороженно прошептал он.

— Вы знаете мою мать? — с удивлением спросил Генрих.

— Когда-то знал. — Незнакомец опустил руку, но Генрих успел заметить на его пальце блеснувший в утреннем свете массивный золотой перстень, усыпанный драгоценными камнями. — Король велел передать, что если к полудню застанет в этих краях вас или кого-либо из ваших людей, то захватит всех в плен. Берегитесь! Советую немедленно отправляться в путь.

— Да-да, я сейчас же отправлюсь, клянусь честью. — Генрих немного помолчал и нерешительно добавил: — Могу ли я узнать ваше имя, милорд?

— Мое имя вам ни о чем не скажет. Я лишь хочу пожелать вам счастливого пути. — С этими словами незнакомец уселся в седло. — Прощайте, юный Генрих Анжуйский. — Повернув лошадь, он поскакал на восток и вскоре пропал из виду.

Генрих в задумчивости побрел между деревьями к лагерю. Увидев солдат, он поднял руку, в которой держал кошелек с монетами, и его приветствовали радостными возгласами. После того как он рассказал им о встрече с королевским посланником, офицер попросил его еще раз описать перстень.

— Я видел Стефана из Блуа много раз, когда он бывал в Нормандии до того, как стал королем, но в темноте не узнал его. Точно такой же перстень был у него на руке уже тогда. Вы говорите, зеленые глаза, высокий рост, волосы — словно мед в сотах? Клянусь Господом, это был сам король!

— Учтивый человек, — задумчиво и удивленно произнес Генрих. — Я не раз об этом слышал, а теперь убедился сам. Но на месте короля я не стал бы помогать Генриху Анжуйскому, а захватил бы его в плен и потребовал выкуп.

Он запрокинул голову и громко расхохотался. Радостный, беспечный смех нарушил тишину леса.

— Вот потому-то я и выйду победителем из этой борьбы! — воскликнул он с безграничной самоуверенностью молодости. — Да, я буду победителем! А он проиграет!