Глава 26

Свидетельствует гнедая лошадка

Среда, 1 июля

Газетная фотография, обнаруженная на трупе, прибыла на следующее утро в должное время вместе с оригиналом, и Уимси, который в присутствии Глейшера и Умпелти сравнил их, пришлось признать, что специалисты проделали хорошую работу. Газетный оригинал даже оказался намного более четким, чем был прежде. Химики удалили пятна крови и следы кожи умершего, а химики, восстанавливающие утерянный цвет, чтобы смыть чернила, также отлично проделали свою работу. Цветовой фон стал четким, и таким образом, в некоторых местах буквы, которые были утрачены из-за воздействия грязи и воды, можно было прочесть при помощи лупы. Но прочесть — одно, а расшифровать — совершенно другое. Они печально смотрели на запутанный беспорядочный набор букв:

По окончании часа или двух, проведенных в напряженных размышлениях, были установлены следующие факты:

1. Письмо написано на тонкой, но прочной бумаге, не похожей ни на одну бумагу, найденную среди имущества Поля Алексиса. Таким образом, усилилась вероятность того, что письмо было им получено, а не написано самим.

2. Письмо написано от руки ярко-пурпурными чернилами, опять же непохожими на те, которыми пользовался Алексис. Вследствие этого был сделан еще один вывод, что тот, кто писал, не имел пишущей машинки, либо боялся, что пишущая машинка может быть установлена.

3. Письмо не написано круговым шифром, либо любым другим, который обычно используют, заменяя алфавит одного письма алфавитом другого.

— Во всяком случае, — бодро произнес Уимси, — у нас есть множество материала, чтобы продолжить нашу работу. Это вам не одно из тех энергичных коротких посланий типа «Оставь то, что нужно под солнечными часами», которое заставляет вас ломать голову, действительно ли «Е» самая встречающаяся буква в английском языке. Если вы спросите меня, найдется ли один из этих дьявольских шифров в какой-нибудь книге, — а в нашем случае это должна быть одна из книг, принадлежащих покойному, — то я скажу, что нам придется тщательно осмотреть их — иначе это будет шифр совсем иного рода, шифр, о котором я думал в последнюю ночь, когда мы увидели помеченные слова в словаре.

— Какого рода шифр, милорд?

— Это очень хитрый шифр, — ответил Уимси, — и довольно сложный, если вам заранее не известны ключевые слова. Его использовали во время Войны^[74]. По правде говоря, я сам пользовался таким шифром, в короткий промежуток времени, когда работал детективом под немецким псевдонимом. Но это достояние не только Военного Министерства. Фактически, я не так давно столкнулся с этим шифром в одном детективном романе. Это как раз то…

Он замолчал, и полицейские терпеливо ожидали.

— Я хотел сказать, это как раз то, чем мог воспользоваться английский заговорщик-любитель. Этот шифр необычен, но вполне постижим, и с ним очень несложно работать. Такого рода шифр молодой Алексис мог очень просто научиться закодировать и раскодировать; тут не требуется множества громоздкой аппаратуры, и в нем используется то же самое количество букв, как и в исходном послании, так что этот шифр едва ли подходит для длинных эпистол такого рода.

— Как он разрабатывается? — осведомился Глейшер.

— Весьма красиво. Вы выбираете ключевое слово из пяти или больше букв, ни одна из которых не повторяется. Вот, например, слово SQUANDER^[75]. Это слово есть в списке Алексиса. Затем вы строите квадрат из пяти клеток и записываете в него это слово следующим образом:

— Потом вы заполняете оставшиеся места в алфавитном порядке, не включая те буквы, которые у вас уже имеются.

— Вы не сможете вписать 26 букв в 25 квадратиков, — возразил Глейшер.

— Совершенно верно; поэтому вы выбираете старый романский или язык средневековых монахов, где вы трактуете I и J как одну и ту же букву. Таким образом, у вас получается следующее:

— Итак, давайте возьмем наше послание… что бы такое сказать? «Все известно, немедленно вылетайте» — этакое классическое, стойкое, вечное… Мы записываем его внизу всей этой штуки и разбиваем на группы, состоящие из двух букв, читая слева направо. Мы это делаем так, чтобы две одинаковые буквы не стояли рядом, а там, где это происходит, мы вставляем Q или Z или что-нибудь, что не собьет с толку того, что будет это читать. Поэтому сейчас наше послание выглядит гладко. Смотрите: AL QL IS KN OW NF LY AT ON СЕ

— А если допустить, что в конце появляется лишняя буква?

— Хорошо, тогда мы добавляем еще одну О или Z или что-нибудь подобное, чтобы урегулировать это. Итак, берем нашу первую группу. AL. Мы видим, что они приходятся на углы прямоугольника, в котором в других углах находятся SP. Поэтому мы записываем для первых двух букв зашифрованного послания. Таким же образом становится SM, a IS становится FA.

— А! — воскликнул Глейшер. — Но вот тут KN. Эти буквы приходятся на одну и ту же вертикальную линию. Что тогда?

— Вы берете буквы, следующие под каждой из них — ТС. Следующими идут OW, которые вы можете сделать сами, взяв по углам квадрата.

— MX?

— Да. MX. Ну, продолжайте.

— SK, — произнес Глейшер, взяв диагонали из угла к углу — PV, NP, UT….

— Нет, TU. Если ваша первая диагональ вышла снизу кверху, вы должны брать ее тем же образом. ON = TU, a NO будет UT.

— Конечно, конечно! TU! Хэлло!

— Что случилось?

— СЕ идет по той же горизонтальной линии.

— В таком случае вы берете по соседней букве СПРАВА от каждой.

— Но справа от С нет буквы.

Это на какой-то миг сбило с толку суперинтенданта, однако наконец у него получилось DR.

— Правильно. Таким образом теперь ваше зашифрованное послание становится таким SPSMFATCMXSKPVNPTUDR. Чтобы сделать его интереснее и не выдать вашего метода, вы можете разбить его на любые отрезки, как захотите. Например SPSM FAT CMXS KPV NPTUDR. Или вы можете приукрасить его совершенно бессистемной пунктуацией. S.P. SMFA. TCMXS, KPVN, РТ! UDR. Это не имеет значения. Человек, получивший его, не обратит внимания. Он просто разобьет послание опять на пары букв и прочтет его при помощи кодовой схемы. Взяв диагонали как прежде, и соседние буквы ВНИЗУ, где они приходятся на одну и ту же вертикальную линию, и соседние СЛЕВА, — они придутся на одну и ту же горизонталь.

Двое полицейских сосредоточенно углубились в схему. Затем Умпелти сказал:

— Понятно, милорд. Это весьма изобретательно. Вы не можете отгадать это по наиболее часто встречающейся букве, потому что каждый раз будете получать другую букву, в соответствии с тем, как она группируется с соседней. И вы не сможете отгадать отдельные слова, поскольку вам не известно, где эти слова начинаются и где кончаются. А вообще-то возможно расшифровать это, не имея ключевого слова?

— О, да, мой друг, — ответил Уимси. — Любой шифр когда-нибудь разгадывается, если вы проявите старание и терпение, наверное, кроме некоторых так называемых книжных шифров. Я знаком с человеком, который годы и годы занимался только этим и ничем другим. Шифрованные диаграммы настолько распалили его, что когда он подхватил корь, то вместо прыщей покрылся клетками таблиц.

— И вот тогда-то он и расшифровал ее, — горячо произнес Глейшер.

— В уме. Если хотите, мы вышлем ему копию этого. Не знаю, где он сейчас, однако знаю, что надо делать. Ну как, мне посылать копию? Это, кстати, сэкономит нам массу времени.

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы это сделали, милорд.

Уимси взял копию письма, сунул ее в конверт и вложил в него короткую записку.

Он надписал конверт, адресовал его чиновнику Министерства иностранных дел и взял еще одну копню шифра.

— Если можно, я возьму это. Попытаюсь немного разобраться в отобранных Алексисом словах. Это будет приятная работенка для мисс Вэйн и полезная замена кроссвордам. Итак, какая тема У нас следующая?

— Совершенно никакой, милорд. Мы не нашли никого, кто видел Перкинса, проходящего через Дарли, однако отыскали аптекаря, который обслуживал его в Уилверкомбе. Он говорит. Что Перкинс зашел к нему в 11 часов, что дает ему достаточно времени, чтобы быть в Дарли в 1.15. У Перкинса сейчас скверное состояние и его нельзя допрашивать. Также мы виделись с Ньюкомбом, фермером, который подтверждает, что в пятницу утром лошадка скиталась по берегу. Он также говорит, что она паслась на поле и с ней было все в порядке, когда в среду туда спускался человек, и он совершенно уверен, что сама она не смогла бы пролезть в пролом в ограде. Но с другой стороны, естественно, никто не может упрекнуть его за то, что он не обратил на происходящее особого внимания.

— Конечно. Я думаю сходить и повидаться с фермером Ньюкомбом. Тем временем мисс Вэйн займется этим проклятущим шифром и проверит все помеченные слова. Не так ли?

— Если хотите.

— Благородная женщина! Вот будет забавно, если мы продвинемся вперед официального расследования. Надеюсь, Велдоны не готовятся к переезду?

— Нет ни малейших признаков. Но я совсем не видел их с похорон. Генри, похоже, несколько неприветлив. Наверное, он не может оправиться после эпизода со змеей. А его мать…

— И что?

— О, пустяки. Кажется, она пытается выведать свежие новости от Антуана.

— Неужели?

— Да. Антуан переполнен сочувствием.

— Удачи ему в этом. Ну, всего хорошего!

Уимси съездил в Дарли, побеседовал с фермером и попросил одолжить ему гнедую кобылку и уздечку. Мистер Ньюкомб не только очень сердечно позволил взять лошадку, но и выразил желание сопровождать Уимси, чтобы понаблюдать за экспериментом. Сначала Уимси не очень это понравилось; наверное, проще проехать четыре с лишним мили на лошади другого человека, если ее владелец не наблюдает за тобой. Однако, поразмыслив, он решил поглядеть, какую пользу он сможет получить от Ньюкомба. Он попросил этого джентльмена оказать ему любезность поехать впереди него к Утюгу и отметил время его передвижения, а также спросил, видно ли было его самого во время поездки. Фермер, подмигнув, высказал предположение, что сбежавшая лошадка и трагедия на Утюге некоторым образом взаимосвязаны, и охотно согласился помочь, Взобравшись на упрямую белую лошадь, и отправился вдоль берега, а тем временем Уимси, взглянув на часы, намеревался немедленно выехать за фермером следом на гнедой кобылке.

Лошадка приблизилась к Уимси с удивительной быстротой, несомненно, связывая Уимси в своем простеньком лошадином уме с овсом, и была немедленно пойманной. Пролом в ограде с разрешения фермера проделали снова, и Уимси, взнуздав лошадку, проехал через него и пустил ее легким галопом.

Лошадка, хотя и поскакала с достаточной готовностью, как он и ожидал, но не с исключительной скоростью, и с этого момента ее продвижение было направлено к воде и к тому же сопровождалось шумом. Когда Уимси ехал, он все время смотрел вверх на скалы. Никого и ничего не наблюдалось в поле его зрения, если не считать нескольких пасущихся животных. Дорога была скрыта от постороннего взора. Уимси быстро доехал до коттеджей, и после начал всматриваться в поисках расщелины, обнаруженной Ормондом. Он увидел ее, когда подъезжал к ней через упавшие камни и обломки ограды наверху, и тут лорд Питер посмотрел на часы. У него еще оставалось немного времени. Осматривая берег, он увидел, что Утюг хорошо наблюдается, как, впрочем, и фермер Ньюкомб, расположившийся на нем; он сидел на темной глыбе в расстоянии мили от Уимси. Лорд Питер покинул расщелину, чтобы осмотреть ее повнимательнее на обратном пути, и подстегнул лошадку, чтобы она двигалась побыстрее. Та энергично отреагировала, и они проделали последнюю милю аллюром. Возле них плескалась вода. Теперь Уимси мог четче разглядеть фермера; тот привязал свою белую лошадь к знаменитому рым-болту и стоял на скале, добросовестно глядя на часы, подсчитывая время.

Все это произошло перед тем, как они приблизились к скале.

Казалось, гнедая кобылка внезапно осознала что-то. Она поскакала так, словно в нее выстрелили, задрав кверху голову и развернувшись с такой силой, что Уимси от толчка резко пригнулся к ее шее, чтобы уберечься от падения, на волоске от которого он оказался. Уимси вонзил колени в бока лошадки и с силой натянул поводья, но как и у большинства фермерских лошадей, у нее был очень крепкий рот и уздечка произвела на лошадку слабое впечатление. Она отбивалась, рвалась обратно, стоя на месте, словно позади нее находился сам дьявол. Уимси, цинично сказал себе, что недооценил ее скоростные возможности, жестоко вцепился ей в холку и с силой натягивал поводья левой рукой так, чтобы повернуть ее голову к морю. Вскоре, поняв, что довольно трудно сопротивляться такому решительному натиску, лошадка медленно побрела вперед, косясь по сторонам.

— Благослови и сохрани тебя, моя девочка, — ласково произнес Уимси. — Что же с тобой случилось?

Лошадка тяжело вздыхала и вздрагивала.

— Ну, ничего не поделаешь, — сказал Уимси и успокаивающе похлопал лошадку по потному загривку. — Ты же знаешь, никто не собирается причинить тебе зло.

Лошадка встала довольно спокойно, однако дрожала.

— Ну, ну, полно тебе! — проговорил Уимси.

Она еще раз повернула голову в направлении Утюга и тут узнала приближающегося на белой лошади мистера Ньюкомба.

— Боже милосердный! — воскликнул мистер Ньюкомб. — Что с ней случилось? Мне показалось, что она пыталась скинуть вас. Ничего себе проехались, верно?

— Должно быть, что-то напугало ее, — сказал Уимси. — Она когда-нибудь бывала здесь прежде?

— Нет, как мне известно, — ответил фермер.

— Вы не махали ей руками или что-нибудь в этом роде?

— Нет, я смотрел на часы, и вот! Черт меня побери, если я совсем не забыл, когда я это сделал. Я даже растерялся от ее испуга. Все так внезапно…

— Ее когда-нибудь пугали?

— Прежде с ней такого ни разу не было.

— Странно, — заметил Уимси. — Попробуем еще раз. Держитесь позади нас, и мы узнаем, не вы ли напугали ее.

Уимси заставил лошадку бежать мягкой рысью по направлению к скале. Лошадка двигалась вперед беспокойно, мотая головой по сторонам. Затем, как и прежде, она внезапно остановилась и так и встала на месте, дрожа.

Они несколько раз попытались ее сдвинуть, льстиво уговаривая и подбодряя, но тщетно. Она не собиралась идти рядом с Уимси даже когда он слез с нее и мягко направлял ее. Она наотрез отказывалась сдвинуться с места, стоя на трясущихся ногах, словно прикованных к песку вращая белыми и полными ужаса глазами. Из чистого милосердия к ней, Уимси с фермером отказались от своей попытки.

— Черт меня побери! — сказал мистер Ньюкомб.

— И меня тоже, — откликнулся Уимси.

— Что могло так на нее подействовать… — начал мистер Ньюкомб.

— Мне кажется, я прекрасно знаю, что нашло на нее, — сказал Уимси, — однако все равно нам лучше отправиться обратно.

Они медленно поехали по направлению к дому. Уимси не остался осматривать трещину в скале. В этом не было необходимости. Теперь он точно знал, что произошло между Дарли и Скалой Утюг. Когда он воедино объединил тщательно разработанную структуру своих теорий, штрих за штрихом, и подобно Евклиду вывел на их основе следующее:

Тем временем констебль Ормонд немного приуныл. Он внезапно вспомнил об одном человеке из Дарли, который, вероятно, мог видеть мистера Перкинса. Это был дедушка Гэндер (соломенный вдовец), который ежедневно при любой погоде сидел на скамейке, стоящей под прикрытием дуба в центре лужайки. В предыдущий день Ормонд каким-то необъяснимым образом позабыл о дедушке Гэндере еще из-за того обстоятельства, что случайно дедушки Гэндера не было на его привычном месте, когда Ормонд опрашивал население. Случилось так, что мистер Гэндер находился в Уилверкомбе на свадьбе своего младшего внука, который женился на молодой женщине из этого же городка. Однако теперь мистер Гэндер вернулся и был готов побеседовать с Ормондом. Старый джентльмен находился в приподнятом настроении. Это был здоровый энергичный старик, которому на Мартынов день (11 ноября) исполнялось 85 лет, и он хвастался, что, хотя, возможно, у него есть затруднения со слухом, но его глаза, слава Богу, такие же хорошие, как и раньше.

Ну да, он отлично помнит четверг, восемнадцатое. День, когда на Утюге обнаружили мертвым этого несчастного молодого человека. Стоял прекрасный день, только к вечеру было холодновато, и ветрено. Он всегда обращает внимание на всех чужаков, проходящих мимо. Он вспомнил, что видел большой открытый автомобиль, который проехал мимо в 10 часов. Автомобиль был красного цвета, и он даже запомнил его номер, поскольку его старший внук, малыш Джонни… о! Он очень смышленый малый, заметил, какой странный номер у этой машины: 01-01-01. Прямо можно сказать Ой-Ой-Ой. Мистер Гэндер смог воскресить в памяти дни, когда все бездействовали. Нельзя сказать, что мистер Гэндер стареет. В свои молодые годы он всегда голосовал за радикалов, а вот эти социалисты, как он считает, зашли слишком далеко. Слишком свободно распоряжаются народными деньгами, вот что они делают! Вот был мистер Ллойд Джордж, когда он назначил ему пенсию по возрасту, и которая была всего лишь по праву; мистер Ллойд Джордж понимал, что мистер Гэндер слишком много работал за свою жизнь; однако он не одобряет пособия по безработице для восемнадцатилетних мальчишек. Когда мистеру Гэндеру было 18, он ежедневно вставал в 4 часа утра и работал на земле не покладая рук до заката солнца, получая всего пять шиллингов в неделю, и как он может заметить, это ничуть не повредило ему. Женился он в 19 лет, и у него 10 детей, и семеро из них по-прежнему живы и здоровы. Ну да, эта машина приехала обратно в 4 часа дня. Мистер Гэндер как раз выходил из «Перьев» после того, как выпил пинту пива за обедом, и увидел, как эта машина остановилась, и из нее вылез тот самый джентльмен, который разбил палатку у тропинки. В машине сидела элегантная леди, правда, по мнению дедушки Гэндера, одетая как молодящаяся старуха. В их время женщины не стыдились своего возраста. Не то, чтобы он хотел сказать, что эта особа выставляла себя в самом худшем свете, ведь он всецело за прогресс, но считает, что в наши дни все заходят слишком далеко. Мистер Мартин, так звали этого джентльмена, поздоровался с ним и вошел в «Перья», а машина уехала по Хэмборской дороге. Ну да, он видел, как мистер Мартин уходил. На церковных часах было половина второго. Хорошие часы. Викарий привел их в порядок на свои деньги два года назад, и когда включают радио, вы можете услышать, что Биг-Бен^[76] и церковные часы бьют очень красиво одновременно. Во времена мистера Гэндера радио не было, но он считает, что это — великолепная штука и очень прогрессивная. Его внук Вилли, тот, который женат на женщине из-под Торнтона, подарил ему прекрасный радиоприемник. Он такой громкий, что мистер Гэндер превосходно его слышит, даже несмотря на то, что со слухом у него плоховато. Он слышал разговор, что скоро по радио собираются показывать изображение, и надеется, что Бог поможет ему избавиться от этого зрелища. Он не имеет ничего против радио, хотя кое-кто считает, что если повсеместно провести радио как газ, то это отдалит людей от воскресных служб. Хотя, это, возможно, и хорошая штука, когда ты болен, но она сделает молодежь ленивой и непочтительной. Сам он за двадцать лет не пропускал воскресной мессы ни разу, если не считать того времени, когда он сломал лодыжку, упав со стога сена; и пока у него есть силы, слава Господу, он будет слушать проповеди викария. Ну да, он помнил молодого иностранца, проходящего тем днем через поселок. Конечно, он может описать его — слава Богу, у него все в порядке с глазами и памятью! Он только не очень хорошо слышит, но как может заметить мистер Ормонд, вам всего лишь надо говорить повнятнее, а не бормотать как делает нынешняя молодежь, и мистер Гэндер отлично вас расслышит. Вот был один из этих рахитично выглядевших городских парней в толстых очках, с рюкзачком и с толстой палкой для ходьбы. Их еще называют туристами. У всех них толстые палки, как у бойскаутов, хотя любой, у кого есть жизненный опыт, мог бы сказать им, что нет ничего лучше доброго костыля из молодого ясеня, чтобы опираться на него, когда вы идете пешком. Потому что, спору нет, с ним намного удобнее управляться, чем с этими толстенными дубинами. Но ведь молодежь никогда не прислушивается к голосу рассудка и никогда не дает убедить себя. Особенно девушки, и он считает, что они заходят слишком далеко с их голыми ногами и короткими, как у футболистов, штанишками. Хотя мистер Гэндер не такой уж старый, как кажется, и ему приятно поглядеть на красивые женские ножки. В его время женщины не показывали своих ног.

Констебль Ормонд, задавая свой последний вопрос, вложил в него всю свою энергию.

— Сколько было времени, когда через поселок проходит этот молодой человек?

— Сколько времени? Не надо кричать, юноша, я, может быть, и плохо слышу, но совсем не глухой. Еще в прошлый понедельник говорю я нашему викарию: «Какую хорошую проповедь прочитали вы нам вчера». А он спрашивает: «Вам хорошо слышно там, где вы сидите?» А я отвечаю: «Возможно, я и не так хорошо слышу как в молодости, — говорю, — однако, ваши наставления слышу по-прежнему, хорошо». И он говорит: «Вы удивительный человек для вашего возраста, Гэндер». Разумеется, таков я и есть.

— Действительно, вы такой и есть, — сказал Ормонд. — Я просто спросил, в какое время вы видели проходящим через поселок этого парня в очках и с толстой палкой?

— Примерно, это было в два часа, — отвечал старый джентльмен с победоносным видом. — Почти в два часа. А почему? Я говорю себе тогда: «Надо бы тебе, дружище, промочить горло, — говорю я, — а „Перья“ закрываются в два, поэтому лучше будет поторопиться». А он шел прямо со стороны Уилверкомба по направлению к Хинкс-Лэйн. Так что я говорю: «Ба! Это, наверное, один из сторонников сухого закона, стоит на него только посмотреть! Один из тех, кто глотают жиденькую кашку для больных, а потом выглядят так, словно тебя вырвало на них газированным лимонадом, повсюду одна отрыжка и ничего более… простите меня!..» Вот так я и сказал сам себе. И еще говорю: «Гэндер, это пришло тебе как напоминание, что нужно взять еще одну пинту пива». Так что выпил я вторую пинту, а когда шел к стойке, то увидел, что на часах в баре два часа — они, как всегда, спешили на пять минут. Это они делают для того, чтобы пораньше выставить людей.

Констебль принял этот удар спокойно. Уимси ошибался, ошибался как на зло! Двухчасовое алиби подтверждалось полностью. Велдон был невиновен! Брайт был невиновен! Перкинс был невиновен — это ясно как день. Оставалось только доказать, что была невиновна и лошадка, и тогда вся линия рушилась как карточный домик.

Он встретился с Уимси на лужайке в поселке и сообщил ему эти унылые сведения.

Уимси пристально посмотрел на него.

— У вас случайно нет железнодорожного расписания? — наконец спросил он.

— Расписания? Нет, милорд. Но я могу достать его. Или, возможно, я могу сказать Вашей Светлости…

— Не беспокойтесь, — проговорил Уимси. — Мне всего лишь хочется найти следующий поезд до Колни Хатч.

Констебль в свою очередь посмотрел на него.

— Виновата во всем лошадка, — произнес Уимси. — Она была на Утюге и видела как происходило убийство.

— Но я подумал, милорд, вы доказали, что это было невозможно.

— Именно так. Но это — правда.

Уимси вернулся, чтобы сообщить о своих выводах суперинтенданту Глейшеру, которого нашел в крайне нервном и раздраженном состоянии.

— Эти парни из Лондона потеряли Брайта, — заметил он резко. — Они следили за ним до офиса «Морнинг Пост», где он получил свое вознаграждение в виде чека на предъявителя. Он сразу взял наличные и потом скрылся в большом скоплении людей — в одном из тех мест, где повсюду всякие лифты и выходы. Короче говоря, надул он их там и исчез. Я думал, что на этих людей из Лондона можно положиться, но, очевидно, ошибался. Мне бы очень хотелось никогда не сталкиваться с делом, где требуется высокая квалификация, — с горечью добавил суперинтендант. — А теперь еще вы говорите, что эта лошадка была там, а ее там не было, как, впрочем, и никого из тех, кто должен был на ней ехать. Не собираетесь ли вы сказать, что она перерезала этому малому горло своим копытом, а потом сама превратилась в морского конька?

Опечаленный, Уимси отправился домой в Беллевью и обнаружил ожидавшую его телеграмму. Она была отослана этим днем из уэст-эндского оффиса и гласила следующее: