Глава 13

Медовый месяц плохо отпечатался в моей памяти. Пожалуй, это был самый беззаботный отрезок жизни, не считая детских лет. Мне не требовалось бежать ни в школу, ни на работу, ни в институт. Саид старался оградить меня от всех проблем и исполнял любые желания. Он только смеялся, когда я пыталась выяснить что-то про его бизнес или узнать цену той или иной вещи. Даже стоимость квартиры оставалась для меня загадкой. «Это не твоя проблема, хабиби», – говорил муж в таких случаях, и настаивать было бесполезно. Я чувствовала себя беззаботным котенком, но это скорее нравилось, чем раздражало.

Впервые в жизни кто-то кроме мамы действительно взял за меня ответственность и любил меня, не требуя ничего взамен. Единственное ограничение касалось одежды: почти каждый раз, когда мы собирались куда-то выйти из дома, он просил меня переодеться. Саид не одобрял ничего короткого, открытого, прозрачного или обтягивающего. Он не требовал носить платок, не возражал против макияжа и соглашался, что одежда должна быть красивой, лишь бы она скрывала, а не подчеркивала фигуру. Я смирилась, поняв, что это единственная и неизбежная ложка дёгтя в безбрежном океане счастья. К тому же, соблюдая этот дресс-код, я ничем не выделялась из толпы – почти все окружающие меня девушки одевались так же и даже ещё строже, а Саид всегда просил меня в очень мягких выражениях, объясняя, что он «ревнивый, как все египтяне» и не хочет, чтобы другие мужчины обращали внимание на мое тело.

Проводив маму, мы приехали в отель, и я сразу заснула. На следующий день расставание уже не казалось мне таким трагичным. Светило солнце, и Саид был в хорошем настроении, которое скоро передалось мне. Напевая, я разложила вещи и отправилась с мужем осматривать город.

В Каире мы провели три дня, и я увидела не только пирамиды, но и вечернее шоу около них. В первый день мы присоединились к русскоговорящему гиду – знакомому Саида, проводящему экскурсию для небольшой группы туристов. В основном он водил и возил нас по музеям и дорогим районам вдоль реки, но однажды мы каким-то образом оказались в бедном квартале, и я поразилась царившей там нищете. Район напоминал большую помойку. По улицам бегало множество детей, которые явно недоедали, и у них не было тёплой одежды. Они роились около нас, словно пчёлы, и выпрашивали милостыню. Еле сдерживая слёзы, я выпотрошила весь свой кошелек (муж оставил мне деньги, хотя обычно покупал всё сам). Дети не отставали, тогда Саид что-то резко сказал им по-арабски и утащил меня за руку вслед за гидом и остальной группой. Местное население проводило нас удивленными взглядами.

– Тебе что, совсем их не жалко? – спросила я.

– Жалко. Хабиби, мы помогаем бедным, платим закят.

– Это милостыня?

– Да. В Рамадан мы покупаем мясо и раздаем бедным. Но для многих просить деньги – это бизнес.

– Они же совсем маленькие!

– Значит, это бизнес их родителей, – пожал плечами Саид. – Так нельзя. Не нужно это поддерживать.

– Поощрять, – механически поправила я. – В Москве тоже говорят, что нельзя давать деньги попрошайкам. Но этих детей ужасно жалко. Они не заслужили такую судьбу.

– Всё от Бога. Есть богатые, есть бедные. Так было и будет всегда. Если человек не хочет быть бедным, он должен работать, а не просить денег.

Мы пошли дальше, но мысли об этих детях не шли у меня из головы. Я часто читала и слышала от разных людей, что Египет – очень неблагополучная страна, но в тот день впервые столкнулась с нищетой лицом к лицу. Я вспоминала худенькие лица маленьких оборванцев, их грязную и потрепанную одежду, разбросанный вокруг мусор и убогие хибарки, где они жили. Впечатления оказались такими яркими, что даже знаменитые пирамиды Гизы не могли их затмить.

На корабле, как и предсказывал Саид, оказалось совсем немного отдыхающих. Несколько состоятельных египетских пар с шумными детьми, ещё несколько молодоженов – жена одного араба оказалась англичанкой, и всю дорогу я общалась только с ней. Других иностранцев не было. Мы плыли по Нилу, каждый день останавливаясь в новом городе. Вечерами собирались в ресторане: мужчины обычно курили кальян и разговаривали между собой, а женщины с детьми сидели в другой части зала. Не будь среди туристок этой англичанки, я бы свихнулась со скуки.

Луксор стоил того, чтобы его посетить. Я почувствовала, что нахожусь в центре могущественной и древней цивилизации. Карнакский храм и храм Хатшепсут, колоссы Мемнона и Долина царей – я бесконечно щёлкала фотоаппаратом и жалела, что у нас так мало времени.

Люди на юге казались совершенно другими, чем в Александрии. Более чернокожие (почти как негры), мужчины поголовно носили галабеи, а женщины – чёрные платья и паранджу. Мне показалась, что жизнь тут текла более размеренно и традиционно. Саид напугал меня, сообщив, что у них до сих пор распространена кровная месть – я не поняла, шутка это или нет. Ещё он шепнул мне по секрету, что жителей юга Египта называют «эс-саиди», и остальные египтяне относятся к ним примерно так, как русские к чукчам.

Асуан – оказалось, что и он когда-то был столицей Египта, – произвел на меня странное впечатление. С одной стороны пески Ливийской пустыни, с другой – зелёные сады, а посередине Нил. Мы посетили Асуанскую плотину, на этом экскурсия закончилась. Пообедав, мы отправились в аэропорт на обратный рейс в Александрию.

С мамой я переписывалась ежедневно. Она начала осваивать компьютер и не без труда, но всё же писала мне электронные письма. Я, в свою очередь, подробно рассказывала о каждом дне нашего путешествия.

Медовая неделя закончилась, и прекрасным мартовским днем мы вернулись в Александрию. Саид переоделся, принял душ и сразу уехал на работу, предупредив, что будет поздно. Я осталась одна в своей новой квартире. Долго бродила по комнатам, выходила на балкон и пыталась почувствовать себя хозяйкой. Получалось с трудом. Распаковав чемоданы и сделав уборку, я решила сходить в магазин. Мне смутно помнилось, что в квартале отсюда есть большой супермаркет. На выходе из дома я поздоровалась с консьержем, который ответил удивленным взглядом. «Ничего, пусть привыкает», – усмехнулась я про себя. Память не подвела: магазин «Фатхалла» действительно оказался совсем рядом. Я взяла у входа тележку и отправилась бродить по почти пустому залу. На всех товарах были этикетки на английском, так что никаких сложностей у меня не возникло. Я набрала столько продуктов, что сомневалась, смогу ли донести все это до дома и хватит ли мне денег. Кассир пробивал мои покупки очень медленно и при каждой возможности поднимал на меня глаза. Я улыбнулась ему, но тут же пожалела об этом: похоже, он принял мою улыбку за желание пообщаться и начал о чём-то спрашивать. Я разводила руками и быстро складывала свои покупки в сумку, мечтая поскорее отделаться от навязчивого кассира. Наконец он пробил последний товар – путаясь в незнакомых купюрах, я быстро расплатилась и почти выбежала на улицу, не ощущая тяжести сумок. Остаток дня я провела в Интернете, отвечая на сообщения и письма друзей. Саид пришёл только после двенадцати.

– Я тебя заждалась. Как ты?

– Всё в порядке, хабиби. Просто много дел после отпуска. Как прошёл твой день?

– Хорошо. Убралась, сходила в магазин и приготовила тебе ужин. Мой руки, и я буду тебя кормить.

– Ты была в магазине? – удивился Саид. – Почему мне не позвонила?

– Зачем? – в свою очередь поразилась я.

– Хабиби, – Саид усадил меня на диван рядом с собой, – можешь мне говорить, если выходишь из дома? Просто чтобы я знал. У нас так принято. Я не хочу держать тебя в квартире, но ты моя жена, и я хочу знать, где ты.

– Саид, я была в магазине за углом. Это вообще не стоит разговоров. Как, по-твоему, я буду покупать продукты?

– Покупай, я не против. Но позвонить же не сложно?

– А если ты занят и не берешь трубку?

– Ничего страшного, значит, я тебе перезвоню.

Я помолчала.

– Хорошо. Раз тебе это так важно. Только я, хоть убей, не вижу смысла.

– Ты обиделась? Не надо. Я же переживаю за тебя. А что ты приготовила?

– Пошли.

Через несколько минут я выложила перед Саидом свою фирменную курицу с чесноком и специями, запеченный картофель, салат из свежих овощей и рулет из лаваша с рыбными консервами. Он выжидательно посмотрел на меня.

– А рис? Или макароны?

– Зачем? На гарнир есть картошка.

– Картошка – это как салат.

– Но это картошка!

– Хабиби, – вздохнул Саид, – смотри: если ты готовишь что-то с мясом, курицей или рыбой, то обязательно должен быть рис.

– Что, каждый день? – ужаснулась я.

– Да. А что здесь такого? Иногда мы едим рис два или три раза в день.

– Но… но… – беспомощно прошептала я, – у нас на гарнир обычно идёт картошка или макароны.

Саид обнял меня за плечи.

– Не переживай, хабиби. Ты только учишься. Я попрошу мать или сестёр, они покажут тебе, как готовить рис. Мы едим его… ну, примерно пять-шесть раз в неделю, и один-два раза можно макароны.

– Хорошо. Сейчас я быстро поставлю воду и…

– Не надо. Хлеб есть? Я поем с хлебом. Кстати, вечером мы часто едим что-то легкое: омлет, сыр, баклажаны, хлеб. – Глядя на моё вытянувшееся лицо, Саид улыбнулся. – Не надо так переживать. Это что, смертельно? Скоро ты всему научишься.

– Просто я старалась. Думала, тебе понравится.

– Мне нравится. Очень вкусно. – Саид наконец принялся за еду. – Ты молодец. А можно воду?

Я молча принесла из холодильника бутылку.

– Ты без проблем всё купила? Денег хватило?

– Да. Только кассир начал что-то мне говорить, но я не поняла. Расплатилась, забрала пакеты и ушла.

– Наверное, ему просто было интересно, кто ты и откуда.

– Вот. Я просто улыбнулась из вежливости, а он начал что-то спрашивать.

– Не надо улыбаться, хабиби. У нас этого не понимают.

– Но что мне, так и стоять с каменным лицом?

– Да, именно с каменным. – Саид вздохнул и отложил вилку. – Иди сюда. Мне надо тебе кое-что объяснить. Аня, здесь не Америка и не Европа. Даже не Россия. У вас улыбаться всем – это естественно и это просто вежливость. В Египте есть чёткие правила поведения, особенно для женщины и особенно что касается отношений с мужчиной. Разговаривать с незнакомой девушкой неприлично, если для этого нет серьёзной причины. А девушке неприлично улыбаться или показывать любым способом, что она хочет общаться. Каменное лицо, как ты говоришь, – это очень нормально и намного больше подходит для девушки, чем улыбка. Поэтому лучше быть очень серьёзной. Если тебя назовут невежливой – это лучше, чем если тебя назовут девушкой лёгкого поведения.

– То есть лучше недосолить, чем переперчить, – задумчиво сказала я.

– Что? При чём тут соль?

– Не обращай внимания. У нас так говорят.

– Раньше ты всё время была со мной, и поэтому никто не пытался с тобой заговорить. Но если ты ходишь одна, то лучше делай очень серьёзное лицо. Девушки могут тебя о чём-то спросить – это нормально. Просто говори, что ты не понимаешь. Женщинам можно улыбнуться. А мужчинам – ни в коем случае. Они неправильно поймут. У нас такое воспитание.

– Я постараюсь, – тихо сказала я. – По-моему, мне всё-таки нужно учить арабский.

– Учи, – пожал плечами Саид, – я не против. Но дело не в языке, а в правилах поведения. Знаю, сейчас тебе это кажется странным. Но для египтянок это естественно, как и ношение платка. Ты тоже привыкнешь.

В первые недели меня ожидало ещё много сюрпризов. Неделя у арабов начиналась с воскресенья, а выходными были пятница и суббота. Банки работали только до двух часов, а магазины до глубокой ночи. Пять раз в день звучал призыв на молитву (первый раз – ещё до рассвета, и я долгое время в испуге подскакивала на кровати), и на время молитвы почти всё закрывалось – ненадолго, минут на десять, но всё-таки закрывалось. На улицах было грязно, и если в нашем районе это не очень бросалось в глаза, то стоило немного пройти вперёд и свернуть на боковую улочку, становилось невозможно не обращать внимание на мусор. Иногда я выходила побродить в одиночестве, но надолго меня не хватало. Почти каждый прохожий останавливал на мне свой взгляд, не помогали даже тёмные очки, которые я почти не снимала. Первое время это было совершенно невыносимо. Через пару недель я научилась демонстрировать равнодушие и ни на кого не смотреть, но всё равно испытывала неловкость.

С едой тоже оказалось непросто. Раньше мы питались в основном в кафе и ресторанах, сейчас же я старалась стать хозяйкой на собственной кухне и готовить ужин самостоятельно. Саид уезжал на работу без завтрака и обедал обычно в городе, а вечером я кормила его своей стряпней. Первый раз я приготовила рис, просто отварив в подсоленной воде. Попробовав это, Саид тут же набрал номер матери и попросил её продиктовать рецепт. Оказалось, что есть множество способов приготовления риса, и Саид записал два самых простых. Второй раз у меня получилось намного лучше. Муж хвалил меня и уплетал рис за обе щёки, но я всё равно не могла заставить себя есть его ежедневно.

Саид уходил на работу около двух-трех часов дня и возвращался после полуночи. Иногда он брал выходной, но не чаще одного раза в неделю, и даже в эти дни обычно ездил в магазин перед закрытием, чтобы забрать выручку. Почти каждый выходной мы бывали в гостях у родных Саида, иногда в один день объезжали их всех. Несколько реже они приезжали к нам. При встрече со всеми родственницами надлежало целоваться два или три раза – я с трудом могла это терпеть, а ещё приходилось демонстрировать широкую улыбку и радушие.

Саид часто обижался и выговаривал мне за то, что я недостаточно показываю матери и сёстрам, как я рада их видеть. Признаю: я действительно редко испытывала искреннюю радость в присутствии его семьи, как правило, смущалась и надеялась поскорее смыться. Притворяться у меня не получалось – я всегда плохо умела скрывать свои чувства. Кроме того, я считала, что нам совершенно не обязательно видеться так часто. Саид расстраивался, видя моё отношение, и не уставал повторять, что его родные теперь и моя семья.

– Они тебя любят, – убеждал он меня, – поверь мне. И хотят с тобой подружиться, помочь тебе.

– Помочь в чём? Мы даже не понимаем друг друга.

– Но ты можешь начинать учить арабский язык с ними. Это будет хорошая практика.

– Саид, – вздыхала я, – ну как можно учить язык с людьми, которые не могут ничего сказать по-русски? Или хотя бы по-английски? Но дело даже не в этом. По-моему, они считают, что мне скучно одной, а с ними сразу становится веселее, и поэтому стараются приезжать как можно чаще. А я так не привыкла. У меня должно быть своё личное пространство. В России вообще редко ходят в гости и только по приглашению. Когда я знаю, что в любой момент в квартиру могут неожиданно нагрянуть твои родные… прости, меня это раздражает.

– Ты считаешь их чужими, и всё. А это теперь твоя семья, – в очередной раз повторил Саид.

– Ну хорошо, пусть семья, – я не стала спорить. – Но я давно не жила в одной квартире даже с родной мамой. У нас говорят: мой дом – моя крепость. Здесь же не дом, а проходной двор какой-то. Может, я хочу весь день валяться в постели в пижаме. Имею я право?

– Аня, ты всё равно весь день ничем не занята. А они не так уж часто приходят. И всегда звонят заранее. Я вообще не вижу здесь проблемы.

– Заранее? За десять минут?

– Неважно, – отмахнулся Саид. – Пойми, когда ты сидишь злая или грустная, их это сильно обижает. Они сразу начинают спрашивать меня, думают, что у нас какие-то проблемы. Я не могу заставить тебя полюбить моих родственников, но учись хотя бы скрывать свои чувства. Мои родные – это святое. И у нас не принято показывать своё плохое настроение. Ты замечала, что отвечают на вопрос: «Как дела?»? Всегда говорят: «Всё в порядке». Альхамдулиллях. Всегда! Неважно, что случилось – поссорилась с мужем, болеют дети, какие-то проблемы. Для остальных у нас всегда всё в порядке, даже если мы с тобой пять минут назад сильно поругались, это касается только нас.

– То есть они всегда будут приходить к нам в любое время? – вскипела я.

– Да, будут! Я уже тысячу раз сказал, что у нас так принято, и ты не можешь ничего изменить. И я вообще не понимаю, что здесь сложного – улыбнуться, поздороваться и сказать несколько фраз, которые ты знаешь: как дела, как муж, как дети. Аня, я тебе повторяю – это моя семья! Здесь принято приходить в гости, я не могу запретить им приходить и не буду это делать.

– Значит, они – твоя семья? А кто тогда я – просто мимо проходила?

– Ты – моя жена. И поэтому должна с уважением относиться к моим родным и к нашим традициям.

– То есть они тебе дороже меня?

– Аня, ну что за детский сад: дороже, не дороже. Ты вообще понимаешь значение слова «семья»? С женой иногда разводятся, а родители и родственники – это навсегда. Я больше не хочу разговаривать на эту тему. – С этими словами Саид ушел в гостиную и захлопнул дверь.

Какое-то время я сидела на месте, не зная, что и думать. «Наша первая ссора, – вертелось в голове, – сколько их еще будет?» Когда я немного успокоилась, то включила компьютер и зашла в Скайп в надежде с кем-то посоветоваться. Саид по-прежнему сидел в комнате, оттуда доносилось бормотание телевизора. Ну и фиг с ним.

Нина оказалась онлайн. Может, она и не лучший специалист в области семейных отношений, но выбора не было. Мне не хотелось тревожить маму своей проблемой, уж лучше спросить совета у приятельницы.

– Привет, подруга, – написала я. – Как дела?

– Не верю своим глазам! Наша египетская принцесса собственной персоной. У меня всё в порядке, сижу в офисе, маюсь от безделья. Работы нет. Рассказывай про себя.

– Всё хорошо. В смысле… в целом хорошо, но только что в первый раз поссорилась с мужем.

– Ну, мать, вы уже больше месяца живёте вместе. Пора и поссориться.

– Слушай, хотела спросить твоего совета. Только скажи честно, ок? Я твоя подруга и всё такое, но мне нужен беспристрастный взгляд со стороны.

– Постараюсь. Говори.

– У меня проблема с родственниками Саида. Я не знаю толком, как объяснить. Они вроде и не живут с нами, мы даже толком не разговариваем, но они меня уже достали. Понимаешь, здесь принято ходить в гости. Или мы к ним, или они к нам. В выходной Саида (а он у него всего один) обязательно ехать на обед к его матери, хотя я бы с удовольствием провела этот день наедине с мужем. Саид страшно обижается на меня и говорит, что его семья – это святое, что у них такие традиции и т. п. Если я сижу c ними недостаточно весёлая, это для него смертельно. Я должна их полюбить или, по крайней мере, показывать любовь в их присутствии. А ты знаешь, я очень плохая актриса.

– Я поняла. Но тебе действительно придётся привыкнуть. А если не можешь, то лучше сразу уезжай. Можно попробовать поговорить с мужем и ездить к матери не каждую неделю, а два раза в месяц. Но принципиально ты ничего не изменишь.

– Ты умеешь поднять настроение.

– Извини, а кто заказывал объективное мнение? Аня, пойми, ты на их территории. Их много, а ты одна. Они всю жизнь живут, как привыкли, и пусть ты уверена, что это неправильно, их не переубедить и не перевоспитать. Даже не пытайся, не порть нервы и отношения с мужем. Есть вещи, изменить которые не в нашей власти.

– Я в глубине души сама все знаю. И в общем могу понять точку зрения Саида, но… перебороть себя не получается.

– Старайся. Других проблем нет?

– Да нет вроде бы. Тьфу-тьфу.

– Саид не обижает?

– Нет, все хорошо.

– Вот и радуйся. И не конфликтуй с родными. Тебе надо, чтобы они обиделись и начали настраивать Саида против тебя? Каждая новоиспечённая жена получает в нагрузку к мужу его маман и прочих родных. Ты не ссоришься со свекровью, и живёте вы не вместе – так чего тебе ещё? Учись играть, в жизни пригодится.

– Постараюсь. Расскажи, как твои дела.

– В прежнем русле. Давай, у меня тут клиент нарисовался, убегаю. Не пропадай.

Я выключила ноутбук и какое-то время сидела неподвижно. Саид осторожно вышел из гостиной и приблизился ко мне.

– Прости меня, хабиби, – сказал он.

Я замотала головой.

– Это ты меня прости. Я виновата.

– Конечно, – не стал он спорить.

– Тогда за что ты просишь прощения?

– Я знаю, что тебе тяжело. Мне не нужно было кричать.

– Я постараюсь полюбить твоих родных. Клянусь. Не всё в моих силах, но я постараюсь.

– Спасибо, – тихо ответил Саид. – Для меня это очень важно.

И жизнь потекла своим чередом. Через месяц после празднования свадьбы, собрав все необходимые бумаги, мы заключили официальный брачный контракт. Строгий мужчина долго допытывался у меня, точно ли я в разводе с прежними мужьями, потом снял отпечатки пальцев, и я стала женой – без штампа в паспорте, поздравлений, друзей и прочего пафоса, который обычно бывает при посещении нашего ЗАГСа. Я знала, что контракт желательно перевести на русский и легализовать, но это могло подождать.

Ничто не мешало мне наслаждаться жизнью. Я ежедневно ходила гулять на море: шла в дальний конец пляжа, где не было людей, садилась у кромки воды и подолгу смотрела на волны. Потом обычно ела мороженое в ближайшем кафе на набережной – официанты меня узнавали и сразу несли заказ. Я много времени проводила в Интернете: разговаривала с мамой, с друзьями, сидела на форумах и в соцсетях, просто читала что-то интересное. Часть моего времени занимали бытовые заботы: походы за продуктами, готовка, уборка, стирка. Вечерами я иногда брала такси и приезжала к магазину Саида, а потом мы шли в какую-нибудь кофейню. Муж переживал, что необходимость контролировать бизнес не дает ему возможности проводить со мной больше времени, и старался по возможности это компенсировать. Наверное, многие сочли бы мою жизнь слишком размеренной и местами скучной, но я не жаловалась. Брак оказался делом довольно приятным и не слишком хлопотным. Я думала, что сидеть дома без работы будет трудно, но пока не скучала по службе. Саид полностью меня обеспечивал, я жила в своё удовольствие, никуда не спешила и сама придумывала себе занятия.

Теперь при появлении его родных я изо всех сил улыбалась, но приходить они стали несколько реже. Один раз Саид предупредил, что его сестра идёт к нам в гости и будет в течение десяти минут, а он подъедет только через полчаса. Подавив раздражение, я переоделась и пошла готовить сок.

– Спокойствие, только спокойствие, – тихо приговаривала я, кидая в блендер клубнику и бананы, – улыбайся, она скоро уйдет. Нет, ну что за манера приходить без приглашения и предупреждения? Так, без паники, и главное – улыбаться.

Когда раздался звонок в дверь, я изобразила на лице всю радость, на которую была способна, и удерживала это выражение до конца визита. Разговаривать стало не о чем уже после первых приветствий и стандартного «Как дела?», но я улыбалась и демонстрировала полный восторг, лишь бы муж остался доволен.

У Саида оказалось довольно много друзей, самых закадычных звали Ахмед и Али, они учились вместе с моим мужем и с тех пор были неразлейвода. Иногда Саид уходил с ними, но это случалось нечасто. В таких случаях он всегда предупреждал меня заранее и возвращался не поздно. Один раз я попросилась пойти с ним, но муж ответил, что друзья в основном неженаты, а кто женат, всё равно приходит на «мальчишник» без второй половины. Пришлось смириться и отпустить его, радуясь исламскому запрету на алкоголь и пребывая в уверенности, что муж вернётся домой в трезвом уме.

Изредка его друзья приходили к нам в гости. Я неприятно удивилась, когда в первый раз Саид попросил меня сделать всем сок, а потом уйти в другую комнату. Я не стала устраивать разборок, но, когда гости ушли, высказала свое недоумение.

– Что тебя удивляет, хабиби? У нас не принято, чтобы мужчины и женщины были в одном помещении, если они не родственники.

– Но что в этом плохого? Я же не принимаю мужчин в твоё отсутствие.

– Зачем им смотреть на мою жену?

– Они ведь твои друзья!

– Друзья. Но не нужно, как это говорится… провоцировать?

– Искушать?

– Да. Кстати, если к тебе придут подруги, я уйду из дома или хотя бы буду сидеть в другой комнате. Это совершенно нормально.

– Откуда у меня возьмутся подруги? – хмуро ответила я.

– Ну ты же постоянно с кем-то общаешься по Интернету. Сходи в Русский центр, там много ваших.

– Схожу. Знаешь, у меня как-то не очень получается заводить друзей за границей.

– Ты живешь в Александрии совсем недолго. Со временем всё появится, не переживай.

– А твои друзья все не женаты?

– Есть несколько женатых, есть разведённые. Али сейчас разводится, хотя свадьба у него была совсем недавно.

– Почему? – заинтересовалась я.

– Понимаешь, там такая ситуация, – замялся муж. – Она нездорова.

– И Али бросает жену, потому что она больна? – поразилась я.

– У нее проблемы с головой, – неохотно уточнил Саид.

– А как он мог об этом не знать?

– Хабиби, я же тебе рассказывал, как у нас женятся. Мужчина и женщина часто плохо знают друг друга, до свадьбы они не должны оставаться наедине. Конечно, в больших городах бывает по-разному. Многие родители отпускают дочь, скажем, погулять с женихом на улице, обычно после помолвки. Но её родители ничего не разрешали, он видел девушку всего несколько раз в её доме. Когда Али хотел остаться с невестой наедине, то родители выходили в соседнюю комнату, а дверь оставляли открытой. Так положено по религии. В это время они могли поговорить, но она почти всё время молчала. Он думал, что это от скромности.

Я не выдержала и расхохоталась.

– Саид, ты шутишь? Признайся, это не может быть правдой.

– Аня, я говорю очень серьёзно. Они поженились, и очень скоро он понял, что у неё проблемы с головой. Когда надо смеяться – жена плачет, когда надо плакать – смеётся. Оказалось, у неё какая-то болезнь. Родители знали, но скрывали от всех и приказали дочери молчать в присутствии жениха, чтобы он не догадался. В большом городе такое возможно.

Я продолжала смеяться.

– Прости, но я не могу в это поверить. Мы живем в двадцать первом веке! Невеста не может связать двух слов, а жених спокоен. Хабиби, я понимаю, что у вас очень традиционное общество. Нельзя жить вместе до свадьбы, нельзя спать вместе и так далее. Но жениться, вообще не зная невесту, – это уже перебор.

– Ему просто не повезло. Тут нет ничего смешного. Али не думал, что его могут обмануть.

– А на что рассчитывала девушка и её родители? Ну ладно, до свадьбы их не раскрыли, а дальше?

– Я не знаю. Наверное, в их глазах для девушки лучше быть разведённой, чем этой… которая никогда не выходила замуж.

– Старой девой, – подсказала я. – Бред какой-то. Бедный Али.

– Да. Кстати, у неё осталось всё золото, которое он дарил, потому что развод по его инициативе. А там махр на приличную сумму. И при разводе он должен ей заплатить.

– Это нечестно, – возмутилась я. – Его обманули! Он – пострадавшая сторона. Разве нельзя обратиться в суд?

– Можно, наверное. Но надо доказать, что был обман. В контракте ничего не написано про здоровье невесты. Али говорил с адвокатом. Если доказать, что она совсем ненормальная и жить с ней невозможно, то, наверное, можно не платить. Но он не хочет обсуждать эту тему в суде, и я его понимаю. Это будет некрасиво, хотя он ни в чём не виноват. Ему очень плохо, – вздохнул Саид.

– Ты меня прости, конечно, – решительно сказала я, – но на месте мужчины я бы предпочла пожить с невестой какое-то время или хотя бы встречаться до свадьбы по-человечески. Чем покупать кота в мешке и гадать, кого тебе подсунут.

– У нас так нельзя, – устало повторил Саид. – Религия этого не одобряет. Я согласен, что нужно хорошо узнать друг друга до свадьбы. Для этого не обязательно запираться в одной комнате.

– Бред, – повторила я и снова подумала, в какую непонятную страну занесла меня судьба.

– Законы Красного моря, – развёл руками Саид.

Через два месяца после свадьбы я впервые попала в Русский центр. К тому моменту у меня накопился дефицит живого общения: я приехала пораньше, чтобы как следует всё рассмотреть и с кем-нибудь познакомиться. Само здание я нашла быстро – над его входом развевался российский флаг. Охранник улыбнулся мне и что-то сказал по-арабски. Я замешкалась, решая, на каком языке к нему лучше обратиться.

– Вы русская? – спросил он с сильным акцентом.

– Да, – кивнула я.

– Добро пожаловать.

Я прошла через рамку металлодетектора и поднялась по лестнице. Тут было довольно многолюдно: в огромном холле обнаружилось несколько девушек, около них резвились дети разных возрастов. Я поздоровалась, скромно присела на край одного из диванов и какое-то время искоса разглядывала окружающих. Они, очевидно, были тут не впервые и оживленно разговаривали друг с другом. Довольно обычные русские лица, у одной из девушек я уловила украинский акцент. Мне очень хотелось принять участие в беседе, но было неловко влезать без приглашения.

– Вы новенькая? – спросила меня одна из незнакомок.

– Да, я здесь впервые, и в Александрии недавно. – Я посмотрела на неё с благодарностью. – А вы тут давно живёте?

– Кто как, – пожала она плечами, – я около пяти лет. Меня зовут Лена.

Я представилась в ответ.

– Добро пожаловать в наш женский клуб, – улыбнулась она.

Лена подвела меня к небольшой группе девушек, сидевших неподалеку. Через пять минут я со всеми познакомилась и влилась в беседу. Обсуждали проблемы воспитания детей и какой-то прошедший недавно концерт. Девушки – все как одна египетские жёны – показались мне современными, дружелюбными и весёлыми. Одеты они были вполне традиционно, правда, ни одна не отважилась надеть мини-юбку, но и платков никто не носил. Я почувствовала себя словно в России!

Вскоре началось само собрание: нас пригласили пройти в ближайший зал, где все чинно расселись на стульях. Я плохо помню, о чём говорили, так как в основном рассматривала окружающих. Многие приехали с опозданием и привели с собой мужей, судя по всему, не понимающих русский язык. Возраст присутствующих колебался от двадцати с небольшим до глубоко пенсионного. Ближе к концу собрания меня попросили встать и представиться, расспросили про моего мужа и нашу историю отношений. Я чувствовала себя слегка растерянной. В голове вертелись сотни вопросов, но пришлось дождаться окончания собрания. В конце председатели поздравили именинников этого месяца, и мы отправились пить чай, организованный силами тех же именинников. Чаепитие растянулось ещё на пару часов. Я ушла одной из последних и успела перезнакомиться почти со всеми. Большинство девушек моего возраста не работали, а занимались домом и детьми. Меня заверили, что со знанием английского найти работу в Александрии можно, но выбор не так уж велик. У кого нет прикладной профессии вроде дизайнера или швеи, в основном работают в школах преподавателями английского языка – на эту должность охотно берут иностранок. Но поскольку мужья в Египте обеспечивают своих жён, те зачастую предпочитают заниматься домом и жить в своё удовольствие.

Я согласилась, что должность учительницы со скромной зарплатой вряд ли можно назвать моей мечтой. Все знакомые из России настойчиво спрашивали о моих планах по трудоустройству, но я всё больше погружалась в египетскую нирвану и возвращаться обратно в суровые будни с их суматохой и проблемами мне не хотелось. Какого чёрта? Это моя жизнь, и я имею право прожить её так, как считаю нужным. Кто сказал, что женщина обязана работать? У Саида обе сестры сидят дома, и никто здесь не считает это странным или постыдным. В России у женщины нет выбора: богатого мужа, способного её обеспечить, можно не найти и до пенсии, а кушать хочется каждый день. Мне повезло: я встретила Саида и работаю его женой. Карьера? Честно говоря, и в России мою карьеру никак нельзя назвать сногсшибательной. Подумаешь, девочка на ресепшен. Просто работа, чтобы платить по счетам. В Египте у меня началась другая жизнь, где нет суеты и необходимости пробивать лбом кирпичные стены, чтобы кому-то что-то доказать или хотя бы элементарно не помереть с голоду. И теперь моя единственная обязанность – быть счастливой и сделать счастливым своего мужа.

Я обменялась контактами со всеми девушками и каждый день переписывалась с ними на египетских форумах и в разных социальных сетях. Вскоре планировалась встреча «русских жен» в одном из кафе, куда собиралась пойти и я. Мне надоело везде ходить одной и не терпелось найти себе друзей. Тем более теперь, когда я воочию убедилась, что в Александрии есть русские.

Меня слегка обескуражило, что Саид не одобрил мои новые знакомства. Он посмотрел фото, пожал плечами и сказал, что предпочел бы подруг из мусульманской среды. Обидевшись, я ответила, что сама могу решить, с кем водить дружбу. Честно говоря, я до сих пор старалась избегать разговоров о религии. Это был второй камень преткновения в наших отношениях: я знала, что муж считает свою религию единственно истинной, и никогда не спорила, но старалась не поднимать эту тему. Когда Саид по пятницам уходил в мечеть или молился дома в остальные дни, я реагировала спокойно и никак не комментировала его поведение. Муж принес мне книги об исламе на русском языке – не знаю, где он их нашел, – и ради него я прочитала несколько брошюр. Не могу сказать, что всё показалось мне понятным и бесспорным: в глубине души я считала разделение верующих на различные конфессии устаревшим и не имеющим смысла. Я знала, что Саид не согласен со мной в этом вопросе, и испытывала большую неловкость, если муж начинал говорить о религии. В глубине души я понимала: он очень надеется, что со временем я приму ислам. Но когда я однажды намекнула мужу, что готова принять религию ради него, это вызвало неожиданную реакцию. Он буквально взвился на дыбы и резко ответил, что такие серьёзные решения не могут приниматься из-за мужчины.

– Ты хоть понимаешь, что такое ислам? – кричал Саид.

– Успокойся, пожалуйста. В чём проблема? Ты можешь жениться на христианке, ведь так? Если тебе важно, чтобы я стала мусульманкой, ладно, отведи меня в мечеть, я скажу и сделаю, что положено. Даже надену платок, если для тебя это так уж принципиально. Хотя не вижу в ношении тряпки на голове никакой заслуги перед Богом.

– Аня, Аня, что ты говоришь? Религия не принимается ради мужчины – это во-первых. А если мы разведемся? Мусульманка не может выйти замуж за христианина. Ты что, пойдешь обратно креститься?

– Ну… не знаю, – честно ответила я. – Как-то не задумывалась об этом.

– Хабиби, пойми. Дело не в том, что ты пойдёшь в мечеть и что-то там скажешь. И даже не в платке. Чтобы быть мусульманкой, нужно верить, понимаешь? Верить в истинность религии, в единого Бога, в Коран, в пророка Мухаммеда. И соблюдать всё, что нужно: молитву, пост и так далее. И делать это не ради меня, и даже не потому, что так делают все, а потому, что ты в это веришь. Иначе это обман. А Бога нельзя обмануть.

– Ну хорошо, – беспомощно ответила я. – Давай тогда пока оставим всё как есть.

– Аня, я тебя очень прошу: читай те книги, которые я принес. Если что-то непонятно, я всё объясню. Я верю, что когда-нибудь ты станешь мусульманкой. И это будет намного лучше для тебя, а вовсе не потому, что я так хочу.

– Хорошо, – согласилась я, желая как можно скорее закончить этот разговор, и обняла Саида.

Я боялась мыслей об исламе и боялась даже признаться себе в этом. Христианство в моей голове было чем-то светлым и праздничным: оно ассоциировалось с красивыми храмами, церковными праздниками, крашеными яйцами, свечами и иконами. А ислам, несмотря на уверения Саида, представлялся мне трудным и основанным преимущественно на запретах. Каждодневные молитвы, обязательный пост с голоданием до заката солнца, укутанные в чёрные одеяния женщины – всё это немного пугало. Я предпочла спрятать голову в песок, отодвинуть мысли о религии на неопределённое будущее и жить как прежде. Насколько я могла судить, мои знакомые из Русского центра были христианками – по крайней мере, они одевались и вели себя, как христианки. И это, очевидно, не мешало им быть женами своих мусульманских мужей. Так или иначе разговоры про ислам мы с мужем вели довольно редко, с родными Саида я более или менее поладила, и наша жизнь текла вполне мирно и счастливо. Пока не разразилась гроза.