Размышления о заводской трубе

Все старые рабочие знают пословицу, что больше платят там, где заводская труба выше. Раньше хорошо платили и на заводе тракторных двигателей…

Тогда, огромная, подпирала небо вырастающая из прокопченных цехов труба. А заводоуправление ютилось по клетушкам, примостившимся возле цехов. Теперь у центральной проходной вырос восьмиэтажный директорский корпус. Белый и легкий, возвышался он над заводом, и казалось, что это цеха неуклюже лепятся к нему. И так получилось, что во время реконструкции разобрали и заводскую трубу. Объяснялось это переходом на новую бездымную технологию, однако остряки утверждали, что просто не хватало кирпича для заводоуправления.

Анекдот был старым, но Ромашов снова вспомнил его, когда по пути к «главной квартире» ему загородил дорогу двадцатипятитонный автокран. Рыча и задыхаясь выхлопами синеватого угарного газа, тащил он тяжелый станок, вспахивая за собою асфальт. Это уже третий раз на памяти Ромашова праздновал новоселье экспериментальный цех. Ромашов усмехнулся, стоя над свежей бороздой, но в лице что-то дрогнуло, и усмешка получилась жалкой.

Сколько требовалось равнодушия, чтобы превратилось оно в не знающую пределов силу, которая срывает с фундаментов станки и бездумно гоняет их по заводу?

Все можно понять и объяснить. Завод строили, а потом и реконструировали — второпях. В ходе реконструкции уточнялся профиль завода, пристраивались дополнительные сооружения, прокладывались непредусмотренные проектом коммуникации. Неудачи проекта, торопливость строительства сказывались и сейчас, но и этот «первородный» грех не мог ведь превратить станки в бездомных странников.

Равнодушно смотрели на ревущий автокран зашторенные окна заводоуправления. Слышали ли там, в кабинетах, истошный рев? Ромашов зябко передернул плечами.

Так как же устроена наша земля?

Мы заучивали на уроках названия почв, разглядывали картинки в учебниках, сами заштриховывали: слева направо — почвенный слой, горизонтальные штрихи — песок, справа налево — глина. Дожди доходят до этого слоя и останавливаются, земля не сохнет… И, может быть, раньше и было так, но мы столько лет копали, жгли, травили ядом нашу землю, столько презирали и не любили ее, и снова копали, жгли, взрывали, что земля не выдержала: иссохшая от боли, она треснула, изрыгнув из себя ревущий, захлебывающийся синеватым угарным газом трактор… Бедная, чахоточная земля…

Этот трактор носился по заводским переулкам, то пропадая бесследно в белесом тумане, который несло ветром со стороны градирни, то возникая с оглушительным ревом совсем рядом. И тут приходилось надеяться только на себя: отпрыгнешь — твое счастье. Трактор никогда не сбавлял скорость.

Некоторые предполагали, что трактор обеспечивает главный конвейер, но доказать этого, конечно, не могли. Никто не видел, как загружается трактор. Иные догадывались, что трактор совсем для  д р у г о г о… Начальник литейного цеха Медведь даже приказал развесить таблички «Берегись трактора», и — странное дело! — травматизм в литейке резко снизился…

Ромашову казалось, что он видел этот трактор. Всё видел: и как лопнула земля, и как из трещины выехал человек на тракторе. Темным было лицо тракториста — свет словно бы не касался его, — и не разглядеть, кто сидит за рулем…