Глава седьмая

Лейнс-Энд напоминает мне сцену из книги «Гарри Поттер и Орден Феникса». Ту, где Гарри привозят в штаб-квартиру Ордена, в дом Сириуса Блэка, который скрыт заклинанием за фасадом другого дома.

Лейнс-Энд похож на эту штаб-квартиру – серый невзрачный дом, втиснутый между двумя другими, такими же серыми. Дома стоят тесно, как книги на полке, между каменными переплетами нет никакого просвета, крыши ощетинились каминными трубами.

Мы звоним в ярко-красную дверь, и ее тут же отворяет пожилая женщина. У нее румяные щеки, светлая кожа, а у ног вьется толстая белая кошка.

– О, привет, – говорит женщина. – Вы, должно быть, Блейки. А я миссис Уэзершир, хозяйка Лейнс-Энд. Входите.

В вестибюле все стены увешаны старомодными портретами каких-то людей, которые смотрят прямо перед собой. Справа проход в виде арки ведет в гостиную, а в конце вестибюля виднеется деревянная лестница – такая крутая, что возносится вверх, как ствол дерева. Пока миссис Уэзершир рассказывает о правилах жизни здесь, я подхожу к лестнице.

Джейкоб не отстает от меня ни на шаг.

– Ручаюсь, что здесь есть привидения.

Он думает, что привидения есть везде. Что касается Лейнс-Энд, мне пока трудно что-то сказать. Дом, конечно, старый, но это не всегда означает…

В стенах что-то дребезжит – наверное, в трубе, а над головой слышатся шаги.

Джейкоб высоко поднимает брови.

Ну, может быть…

Остановившись у лестницы, я поднимаю взгляд и обнаруживаю, что сверху на меня смотрит девочка.

Она примерно моего возраста, на ней накрахмаленная блузка и юбка в клетку. У нее смуглая кожа, блестящие черные волосы аккуратно заплетены в косу. Она смотрит на меня не мигая, и я тоже не могу оторвать от нее глаз. Что-то в этой девочке кажется мне странным. Знакомым. Я не могу избавиться от чувства, что видела ее раньше – хотя я точно знаю, что этого не может быть.

– Кэссиди! – зовет папа.

Я спешу обратно, к переноске Мрака. Вокруг нее с любопытством крутится пушистая белая кошка миссис Уэзершир, пытаясь просунуть между прутьев лапу. Мрак бросает на меня не то злобный, не то умоляющий взор. Подхватив клетку, я поскорее уношу ее в гостиную.

Высокий потолок, стены, скрытые книжными полками, камин. Перед ним стоит кресло, а по бокам два дивана. Разумеется, я сразу же вспоминаю три кресла из рассказа таксиста. Но никакого призрачного джентльмена здесь нет, только мама с папой и миссис Уэзершир.

Поставив переноску с Мраком, я сажусь на один из диванов и вскрикиваю: я в нем тону, подушка оказывается неожиданно мягкой и я проваливаюсь, как в зыбучие пески.

Мама приходит мне на помощь – протягивает руку и вызволяет из плена. Миссис Уэзершир тем временем ставит на стол чайник и поднос. И это очень кстати: тем, чем кормят в самолете, наесться невозможно.

– Бисквиты? – предлагает миссис Уэзершир, протягивая мне тарелочку, на которой вовсе не бисквиты, а сухое печенье. Пусть называет их, как хочет, главное, что можно угоститься.

Но едва я протянула руку к тарелке, как над головой снова раздались шаги.

На этот раз мы все посмотрели на потолок.

– О, не обращайте внимания, – говорит миссис Уэзершир. – Это мой муж.

– Будем рады с ним познакомиться, – вежливо замечает папа.

Наша хозяйка негромко смеется.

– Не думаю, что вам это удастся. Мистер Уэзершир уж восемь лет, как помер. – Она не перестает улыбаться. – Еще чаю?

Джейкоб пристально на меня смотрит, и не обязательно быть телепатом, чтобы понять, о чем он думает.

Здесь точно есть привидения.

Может, он и прав, но сейчас я не настроена затевать проверку. У меня есть правило – я не захожу за Вуаль в тех местах, где сплю. Иногда безопаснее не знать.

– Итак, – спрашивает миссис Уэзершир, разливая чай, – что же привело вас сюда, в наш славный город?

– Собственно говоря, – говорит мама, – мы будем снимать здесь телешоу о привидениях.

– О, – миссис Уэзершир берет свою чашку. – Что ж, далеко ходить не придется. Мой Реджинальд очень интересовался эдинбургскими мертвецами. У него был прямо пунктик, – она кивком указывает на книжные полки. – Он много лет расспрашивал местных жителей, собирал воспоминания и истории и записывал вот в эти тетради.

При упоминании об историях мама подпрыгивает, а у папы проясняется лицо, когда он слышит о записях.

– Серьезно? – спрашивает папа, привставая. – Можно мне…

– Конечно, не стесняйтесь.

Папа набирает стопку тетрадей, мама допивает чай, а я чувствую, что съела слишком много печенья. Миссис Уэзершир поднимается со своего стула.

– Ну что ж, – говорит она. – Пойдемте, я покажу вам апартаменты.

Видимо, апартаментами здесь называют квартиру. Слово шикарное, но в том, что на четвертый этаж приходится лезть по крутой лестнице, ничего шикарного нет. На лестничной площадке второго этажа черноволосой девочки больше нет.

Мама замечает, что лифт в Шотландии называют подъемником. Это название не лишено смысла – в том случае, когда подъемник в доме есть. Еще мама объясняет, что Лейнс-Энд – это меблированные комнаты. Это то же самое, что небольшая гостиница, только в ней не номера, а апартаменты. На каждом этаже по две квартиры. Наконец, мы добираемся до четвертого этажа. Миссис Уэзершир останавливается у двери с медным номером 4В и достает ключ, который выглядит очень старым.

– Ну вот…

Дверь отворяется со скрипом, как в фильме ужасов, но квартира оказывается уютной и чистой. В ней две спальни и гостиная со старым камином и диваном (который не пытается съесть меня, как тот, внизу). У большого окна стоит письменный стол.

Мама с папой выходят за дверь и что-то обсуждают с миссис Уэзершир.

– Если вам что-то понадобится, – говорит она, – я живу под вами, двумя этажами ниже…

Пока они разговаривают, я выпускаю Мрака на свободу. Он тут же прячется под диваном, а я подхожу к окну. Холодное стекло слегка запотело, я провожу по нему рукой, и неожиданно вижу напротив замок. Он возвышается над остроконечными крышами и каминными трубами, и я любуюсь им, не в силах оторвать глаз: это больше похоже на сказку, чем на историю с привидениями.

– Джейкоб, – тихо зову я, – ты должен это видеть.

Но Джейкоб не отзывается.

Я поворачиваюсь. Его нет. Заглянув в ванную комнату, я обнаруживаю там ванну на львиных лапах. А на лапах огромные когти, как будто у горгульи. Но Джейкоба и здесь нет.

– Джейкоб? – шепчу я, заглядывая в первую спальню. Ничего.

Я отворяю вторую и нахожу его. Он стоит в ногах кровати и неотрывно смотрит на что-то, скрытое за дверью.

– Джейкоб!

Он не моргает, не двигается.

Протиснувшись у него за спиной, я вижу, на что он глядит: это зеркало.

Большое зеркало в золоченой раме, висящее на стене.

Сначала я решаю, что само зеркало чем-то удивило Джейкоба, но почти сразу понимаю, что его внимание привлекло отражение. Проследив за его взглядом, я замираю, чувствуя, как по коже бегут мурашки.

Джейкобов два, один рядом со мной, второй в зеркале, но они разные. Рядом со мной стоит тот Джейкоб, которого я знаю. Но тот, что в стекле, осунулся, он смертельно бледен, майка и джинсы на нем мокрые, а вокруг ног плещется речная вода. Меня непросто испугать, чего я только не видела за последний год, но сейчас мне страшно. Джейкоб в зеркале выглядит мерт… – так, стоп. Я не позволяю себе даже в мыслях произнести это слово.

– Джейкоб, – окликаю я его, но он как будто не слышит. Глаза у него пустые и в то же время сосредоточенные. Я хватаю его за плечи, чтобы встряхнуть, но, конечно же, мои руки проходят насквозь. В конце концов я догадываюсь встать между ним и отражением, чтобы он этого больше не видел.

– Джейкоб!

Он моргает, нерешительно делает шаг назад.

– Что это было? – спрашиваю я.

Ответ звучит неуверенно, вяло.

– Я… не знаю.

Он вздрагивает, как от холода, отворачивается и выходит из комнаты. Я оглядываюсь на зеркало, почти ожидая, что снова увижу того, другого Джейкоба.

Но в нем только мое отражение.

Возвращаюсь в гостиную. Папа заряжает телефон, а мама разбирает вещи. На диване сидит Джейкоб, взгляд у него до сих пор странный, отсутствующий.

Тебе лучше? – думаю я, падая на диван рядом с ним.

Он рассеянно кивает.

Солнце прячется за облаками, в комнате вдруг становится темно. Как будто мы шагнули за Вуаль – все сразу кажется серым и мрачным.

Мама, уперев руки в бока, осматривается.

– Очаровательно, – говорит она без намека на иронию. Потом поворачивается ко мне: – Есть какие-то признаки того, что тут живет привидение?

Я догадываюсь, что она говорит о мистере Уэзершире, а не о Джейкобе, поэтому мотаю головой.

– Разве что большая кошка и несколько старых курительных трубок, – отвечает папа.

Мама собирает волосы в лохматый пучок.

– Вот зануда, – и она целует папу в щеку.

– Сама такая, – улыбается он, протирая очки.

Я подавляю зевок. В следующую секунду папа тоже зевает.

– Не смейте! – восклицает мама. – Нам нужно продержаться до вечера. Это единственный способ справиться с джетлагом.

Джетлаг – это, видимо, то, что случается, когда за ночь перелетаешь на другой конец света и организм не успевает приспособиться к смене часовых поясов.

Я клубочком сворачиваюсь на диване и краем уха слышу, как папа звонит продюсерам и сообщает, что мы прибыли. Съемочная группа прилетит из Лондона завтра, они приедут сюда, чтобы познакомиться с нами, а вместе с ними и наш местный гид. Папа бредет в спальню, обсуждая всякие подробности, но я подозреваю, что он хочет только одного – спать. Снова зевнув, я закрываю глаза, но мама начеку. Она хватает меня за плечо.

– Ну-ка перестань, – уговаривает она и стягивает меня с дивана. – Смотри, какой хороший денек.

Я выглядываю в окно.

– По-моему, там дождь.

Но от мамы так легко не отделаться. Она сует мне в руки плащ.

– Хорошо, что мы подготовились.

Я оглядываюсь на диван, но Джейкоб исчез. Надо бы его поискать, но мама берет меня под руку и тянет к двери. Я едва успеваю на ходу схватить со стола свой фотоаппарат.

Когда мы выходим под серое небо, оказывается, что на улицы опустился туман, люди похожи на тени. Резко кричат чайки. Где-то вдалеке звонит церковный колокол.

Вот она какая, Шотландия, думаю я.

Много ли тут привидений?