Как только он приблизился к своему креслу, Джубал подал очередной сигнал, в результате чего Майк и генеральный секретарь сели одновременно; выждав подобающую паузу, их примеру последовали и остальные.

Джубал замер в напряженном ожидании. Как там справился Ла Рю? Он ведь ничего не обещал…

По залу раскатился громовой набат – пролог темы «Бога войны», от которого неизменно вздрагивают даже слушатели, знающие «Симфонию десяти планет» наизусть и заранее ко всему готовые. Не спуская с Дугласа глаз (Дуглас отвечал ему тем же), Джубал мгновенно вскочил на ноги и застыл – ни дать ни взять новобранец по команде «смирно».

Дуглас тоже встал – без особой, правда, резвости, но и без промедления.

Вслед за ним поднялся и весь зал – кроме Майка. Он не получил от Джубала никакого сигнала, не понимал происходящего и сидел, не испытывая ни малейшего смущения, очень довольный, что правильно и четко выполняет волю брата по воде.

Джубал придумал «государственные почести» прямо здесь, по наитию, и сразу же возникла неожиданная проблема: как вести себя Майку, если Ла Рю справится с заданием и «марсианский гимн» будет исполнен? Ответ зависел от того, какую роль должен играть он во всей этой комедии.

Музыка стихла. По сигналам Джубала Майк встал, коротко кивнул и снова опустился в кресло – одновременно с генеральным секретарем. На этот раз зал садился торопливо – всех ошарашило необычное, бьющее в глаза поведение Человека с Марса во время исполнения «гимна».

Джубал облегченно вздохнул; ну, слава богу, пронесло. Однажды ему довелось быть свидетелем того, как некая представительница почти исчезнувшего с лица Земли племени монархов (правящая королева) принимала парад. Он обратил тогда внимание, что ее величество поклонилась после исполнения гимна – то есть восприняла почести как обращение к ее суверенной особе.

В то же время глава демократического государства встает при исполнении национального гимна, наряду с любым гражданином своей державы, – он не суверен.

Как уже отметил Джубал, либо одно, либо другое, но никак не все сразу. Либо Майк – частное лицо, а тогда нечего и огород городить и Дугласу следует отправить всех расфуфыренных паразитов по домам, либо, в соответствии с Ларкинским решением, он – суверен весьма своеобразной, состоящей из одного человека, нации.

Появись сейчас поблизости Ла Рю, Джубал обязательно показал бы ему язык. Господи, да есть ли тут хоть один человек с чувством юмора? Есть, конечно, есть – вон какие веселые искорки пляшут в глазах папского нунция, еще немного – и расхохочется.

Первым, как и положено по протоколу, заговорил Дуглас:

– Мистер Смит, мы рады возможности приветствовать вас как гостя Федерации. От имени всех своих сограждан и от себя лично я хотел бы выразить глубочайшую надежду, что Земля станет для вас родным домом – в не меньшей степени, чем планета, где вы родились, наш сосед – нет, добавлю, добрый сосед – Марс.

Эта тягомотина продолжалась довольно долго; гладкие, обкатанные, как камешки на морском берегу, фразы, из которых никоим образом нельзя было понять, кто же такой этот мистер Смит – суверен, марсианский турист или вообще гражданин Федерации, вернувшийся домой.

Джубал напряженно ждал хоть какого-нибудь знака, свидетельствующего, что с такими трудами составленное письмо дошло до адресата, однако Дуглас так ни разу и не взглянул в его сторону. В конце концов генеральный секретарь закруглился; он не сказал ровно ничего, зато сделал это с блеском.

– Ну, Майк, давай, – одними губами прошептал Джубал.

И Смит начал свою речь. По-марсиански.

Через несколько секунд он прервался, торжественно произнес: «Господин генеральный секретарь Федерации Свободных Наций планеты Земля…» и снова перешел на марсианский.

И снова на английский: «Мы благодарны за дружественный прием, оказанный нам сегодня. Мы прибыли сюда с приветствием всем народам Земли от Древнейших Марса…» – так это и продолжалось; марсианский текст – английский перевод, марсианский – английский…

Изящный все-таки штришок – эти самые «Древнейшие», внутренне ухмыльнулся Джубал, куда колоритнее, чем просто «Старики», и слава богу, что Майк не стал ерепениться. А вот чередовать марсианскую речь с английским переводом придумала Джилл; Джубал с удовольствием признал, что такой простенький трюк сделал короткое вступительное обращение, не более содержательное, чем какая-нибудь предвыборная речь, ярким и впечатляющим, что твоя вагнеровская опера (и столь же малопонятным).

А Майку – ему все равно, что по-английски нести эту чушь, что по-марсиански, что – и так, и так; для него же главное – доставлять своим братьям по воде удовольствие.

Легкое прикосновение к плечу и шепот: «От генерального секретаря»; Джубал почувствовал в своей руке конверт, обернулся и увидел спину быстро удаляющегося Бредли.

В конверте оказалась записка со всего одним словом: «Да» и подписью: «Дж. Э. Д.»; чернила, конечно же, зеленые, знаменитые на весь мир.

Подняв глаза, Джубал встретил выжидающий взгляд Дугласа и едва заметно кивнул; Дуглас сразу же отвернулся. На чем, собственно, и закончились переговоры – оставалось только известить мир об их результатах.

Ну, слава богу, вроде и Майк заканчивает. Это ж какой насочинял я напыщенной белиберды, немного виновато подумал Джубал. Вон чего он несет: «…взращивая, на благо обоих миров, нашу близость», «…в соответствии с природой и обычаями каждого из наших народов…»

В своем ответном слове Дуглас кратко, но очень тепло поблагодарил Человека с Марса.

И тогда встал Джубал:

– Господин генеральный секретарь…

– Да, доктор Харшоу?

– Положение мистера Смита двойственно. Подобно отважным принцам из истории нашего великого племени, пересекавшим безжизненные пустыни и неизведанные морские просторы, чтобы нанести далекому царству визит доброй воли, он принес нам вести от Древнейших Марса. Однако не следует забывать, что в то же самое время он – человек, более того – гражданин Федерации и Соединенных Штатов Америки. В этом своем качестве он имеет здесь и права, и обязанности, и самую разнообразную собственность. Самую разнообразную, – сокрушенно покачал головой Джубал, – это еще очень слабо сказано. В качестве доверенного лица мистера Смита, я долго пытался разобраться в его делах, но так и не сумел хотя бы составить достаточно точный список этой собственности – не говоря уж о том, чтобы решить, о чем стоит сообщать налоговому управлению, а о чем – не стоит.

Джубал замолк и некоторое время шумно, с хрипом и присвистом, переводил дыхание.

– Я старый человек. Я могу не успеть завершить эту работу. Как вам хорошо известно, мой клиент полностью лишен делового опыта – в нашем, человеческом смысле. На Марсе вся жизнь организована совершенно иначе. В то же время он обладает огромными способностями, да и немудрено – его родители были гениями, наследственность – она всегда скажется. Не возникает ни малейших сомнений, что через несколько лет он, при желании, легко обойдется без помощи старого, обессилевшего адвоката. Но это – через несколько лет, а его дела требуют руководства сегодня, сию минуту – ведь бизнес не может ждать… К тому же мистер Смит, увлеченный историей, искусством и обычаями второй своей родины, отнюдь не горит желанием зарываться в скучные проблемы акций, облигаций, патентного лицензирования – и я ничуть его за это не осуждаю. Мой клиент одарен природной мудростью, которая не перестает поражать меня – и непременно поражает любого, кто с ним знакомится. Когда я объяснил ему причины своего беспокойства, он посмотрел на меня ясным, спокойным взглядом и сказал: «Джубал, но это же так просто – давайте поговорим с мистером Дугласом».

Джубал секунду помолчал и закончил немного озабоченно:

– Ну а все остальное, господин секретарь, не представляет особого интереса для общественности. Может быть, нам следовало бы поговорить один на один? И не злоупотреблять временем всех здесь собравшихся.

– Нет, мистер Харшоу, – покачал головой Дуглас. – У меня не может быть тайн от народа. Хотя, – добавил он, – официальная часть встречи закончена и все желающие могут уйти.

Желающих не нашлось.

– Ну хорошо, – вздохнул Джубал, – собственно говоря, все можно сказать одной фразой. Мистер Смит хотел бы видеть вас своим доверенным лицом, с передачей вам всех прав на ведение его дел.

Дуглас довольно убедительно изобразил полное изумление.

– Должен признаться, доктор, что мне несколько странно слышать такое предложение.

– Конечно, сэр, конечно. Я сразу указал мистеру Смиту, что ни один обитатель нашей планеты не загружен работой так, как генеральный секретарь Федерации, и что даже при самом искреннем желании вы не сможете уделить его делам много времени. Боюсь, – улыбнулся Джубал, – эти слова не возымели никакого действия. Мой клиент все еще живет понятиями первой своей родины, а там, у них, чем больше ты занят – тем больше от тебя ожидается. «Спросим самого мистера Дугласа» – так сказал мистер Смит. И только поэтому я набрался смелости обратиться к вам с подобной просьбой. Конечно же, мы совсем не ожидаем мгновенного ответа – марсианам совершенно чужда торопливость, это одна из самых характерных их особенностей. Не любят они и излишних сложностей. Поэтому наше предложение не предусматривает никаких обязательств с вашей стороны, никакого аудирования, никакого дурацкого крючкотворства. Если вы соглашаетесь, мы даем вам письменную доверенность – вот, собственно, и все. Более того, мой клиент готов дать вам такую доверенность устно, прямо сейчас. Должен заметить, что это – еще одна характерная черта марсиан: если марсианин верит тебе – он верит тебе безгранично и безоговорочно. Да, кстати: просьба мистера Смита обращена совсем не к генеральному секретарю, он просит об одолжении Джозефа Эджертона Дугласа, вас лично. Если вы отойдете от политической деятельности, в нашем соглашении не изменится ровно ничего. Оно никоим образом не касается того человека, который займет этот пост после вас. Мистер Смит доверяет вам – а не некой абстрактной личности, принимающей посетителей в Восьмиугольном кабинете этого дворца.

Дуглас слегка поклонился:

– Я весьма польщен – и даже смущен подобной честью… вне зависимости от того, каким окажется окончательное решение.

– Если вы не сможете взять на себя этот труд, или не захотите, или возьмете, но откажетесь от него позднее, вне зависимости от того, каким образом и по каким причинам место доверенного лица мистера Смита окажется вакантным, у него есть вторая кандидатура – Бен Какстон. Встань, пожалуйста, Бен, пусть на тебя посмотрят. А если не только вы, но и Какстон тоже не сможет или не захочет, следующим кандидатом будет… пожалуй, нам не стоит сейчас вдаваться в такие подробности, достаточно сказать, что у нас подготовлен список последовательных кандидатур. Да, так что же… – Глядя сейчас на доктора Харшоу, можно было и вправду поверить, что он утратил нить своей речи. – Я как-то отвык долго говорить стоя. Мириам, где та бумага, где мы все записали?

– Дай мне и все остальное, – добавил Джубал, получив листок. Мириам передала ему толстую пачку бумаг.

– А вот это, сэр, памятная записка, составленная для вас – ну или для Какстона, буде вы откажетесь. М-м-м… сейчас посмотрим… да, управляющий имуществом сам определяет, во сколько оценить свой труд, однако в размерах не меньших, чем… ну, это никого не касается, скажу только, что сумма весьма значительная. Управляющий обязан перечислять деньги на счет, служащий для покрытия текущих расходов владельца… э-э… да, я думал, возможно, вы пожелаете открыть этот счет в Шанхайском банке, а, скажем, «Ллойдс» используете в качестве оперативного, ну или наоборот, чтобы полностью обезопасить свою репутацию. Но это так, предположения; мистер Смит и слышать не хочет о каких-либо жестких условиях – просто безоговорочная передача права распоряжения, которая может быть отменена в любой момент любой из сторон. Но я не буду вдаваться в подробности – здесь все написано.

Джубал близоруко прищурился и оглянулся:

– Э-э… Мириам, будь ласкова, сбегай на ту сторону и передай все это генеральному секретарю. Да, еще остальные экземпляры… – Он снова повернулся к Дугласу: – Их я тоже здесь оставлю. Может, вы раздадите их присутствующим… а может, вам самим зачем-нибудь понадобятся. Чуть не забыл – один экземпляр я все-таки оставлю для мистера Какстона, – возьми, Бен.

Джубал поднял глаза от бумаг и озабоченно огляделся по сторонам.

– Ну, это, пожалуй, и все, господин секретарь. Вы ничего нам не хотите сказать?

– Одну секунду. Мистер Смит!

– Да, мистер Дуглас.

– Вы согласны со всем этим? Вы действительно хотите, чтобы я сделал все, что сказано в этих бумагах? Именно вы, а не кто-нибудь другой.

Джубал затаил дыхание и боялся взглянуть на своего «клиента». Майка заранее готовили к чему-нибудь подобному, но ведь нельзя же было предсказать ни того, в какую конкретно форму будет облечен вопрос, ни того, куда заведет Майка дурацкая эта привычка все понимать буквально.

– Да, мистер Дуглас, – разнесся по залу – и по всей планете – ясный, отчетливый голос.

– Вы хотите, чтобы я принял на себя управление вашим имуществом?

– Пожалуйста, мистер Дуглас. Это будет добродетельность. Я буду вам благодарен.

– Да, – задумчиво сморгнул Дуглас. – Яснее, пожалуй, некуда. Доктор, я повременю с ответом, – но вы получите его в самом ближайшем будущем.

– Благодарю вас, сэр. И от своего клиента, и от себя лично.

Дуглас начал вставать, но тут раздался голос Куна:

– Минуточку! А как же с Ларкинским решением?

– Да, да, конечно, – мгновенно откликнулся Джубал. – Ларкинское решение. О нем говорят уйму самой безответственной чуши. Так что же насчет Ларкинского решения, мистер Кун?

– Это я хочу задать вопрос. Вам. Или вашему… ну, скажем, клиенту. Или генеральному секретарю.

– Позвольте мне, господин секретарь, – негромко сказал Джубал.

– Пожалуйста.

– Прекрасно. – Джубал неспешно извлек носовой платок и прочистил нос, громко и продолжительно, со звуком, напоминавшим минорный аккорд в контроктаве. Затем он посмотрел на Куна в упор и торжественно произнес: – Многоуважаемый член Совета, я обращаюсь к вам, и только к вам, ибо прекрасно понимаю, что нет никакой необходимости объяснять все это правительству в лице генерального секретаря. Давным-давно, когда я был еще маленьким мальчиком, мы, на пару с еще одним таким же мальчиком, организовали клуб. А у каждого клуба должны быть клубные правила. Первое правило – принятое нами единогласно – состояло в том, что впредь каждый из нас будет называть свою маму «квочка». Глупость, конечно, неимоверная, – но ведь мы были еще так молоды… Мистер Кун, вы, вероятно, догадываетесь, к чему это привело?

– Доктор Харшоу, я не намерен играть в загадки.

– Я действовал в строгом соответствии с нашим «квочкинским решением» – но только один раз. Этого раза хватило за глаза и за уши, так что второй, и последний, член клуба даже и не рискнул повторить мою прискорбную ошибку. Меня отхлестали розгой по мягкому месту – что и покончило с «квочкинским решением».

Джубал сделал паузу и откашлялся.

– Зная, что этот несуществующий вопрос почти неизбежно будет поднят, я попытался объяснить своему клиенту суть Ларкинского решения. Он долго не мог поверить, что находятся люди, верящие в применимость этой юридической фикции к Марсу. Марс – не Луна, на нем обитает древнее и мудрое племя – несравненно более древнее, чем ваше, сэр, и – вполне возможно – более мудрое. Поняв, наконец, что я говорю вполне серьезно, мистер Смит отнесся к ситуации с юмором. Да, сэр, со снисходительным юмором – и не более того. Один – всего лишь один – раз я недооценил способность своей матери подобающим образом воздать за наглость. Урок обошелся мне сравнительно дешево. А вот урок планетарного масштаба… Земля просто не может себе такого позволить. Прежде чем раздавать не принадлежащие нам земли, стоило бы выяснить – и выяснить получше, – какого рода розги висят в марсианской кухне.

Однако Кун все еще пребывал в сомнении.

– Доктор Харшоу, но если Ларкинское решение – не более чем мальчишеская глупость… в таком случае объясните мне, пожалуйста, почему мистеру Смиту были оказаны государственные почести?

Джубал равнодушно пожал плечами:

– Почести оказывало правительство, вот у него и спрашивайте, а не у меня. Могу только сказать, как воспринял эти почести лично я. Как элементарную вежливость – по отношению к Древнейшим Марса.

– Извините?

– Мистер Кун, эти почести совсем не были отзвуком Ларкинского решения. В некотором, выходящем за рамки всего известного человечеству, смысле, мистер Смит и есть планета Марс.

– Объясните, пожалуйста, – холодно бросил Кун.

– Вернее сказать, не Марс, а все его население. В лице Смита нас посетили Древнейшие Марса. Почести, оказываемые ему, это почести им, так же как и любой причиненный ему вред равносилен вреду, причиненному им. Это верно в самом буквальном – и в то же время чуждом человеческому опыту – смысле. С нашей стороны было весьма благоразумно оказать почести своим соседям – но это благоразумие никак не связано с Ларкинским решением. Ни один человек, обладающий чувством ответственности, никогда не заявлял, что ларкинский прецедент применим к обитаемым планетам, и – осмелюсь предположить – никогда такого не заявит.

Джубал взглянул на потолок, словно взывая к небесам о помощи.

– Могу вас заверить, мистер Кун, что древние правители Марса прекрасно видят, как принимаем мы их посланца. Почести, оказанные – через мистера Смита – им, являются прекрасным символом. Я уверен, что сегодня правительство нашей планеты наглядно продемонстрировало свою мудрость. И если вы не понимаете этого сейчас, то обязательно поймете в будущем.

– Если вы, доктор, хотели меня напугать, – холодно пожал плечами Кун, – вы ничуть не преуспели.

– А я и не надеялся. Однако, к величайшему счастью для этой планеты, ваше мнение не является решающим.

Джубал повернулся к Дугласу:

– Господин секретарь, я давно отвык от долгих появлений на люди… и очень устал. Не могли бы мы прерваться? А вы тем временем обдумаете свое решение.