Глава двенадцатая

Пришел в себя в тот вечер Дэрри далеко не сразу. Его мутило и шатало, руки дрожали, а перед глазами то и дело вставала темная пелена. Несколько раз юноше всерьез показалось, что он сейчас отключится, но товарищи дали ему выпить воды и пожевать хлеба, и вскоре дурнота немного отступила. Слегка очухавшись, Гледерик пообещал себе впредь никогда не иметь дел ни с каким, даже сколь угодно безобидным колдовством, и тут же с сожалением понял, что сдержать эту клятву у него при всем желании не выйдет.

Запутанными городскими улицами Остромир вел их по одному ему ведомому маршруту. Ни Гледерик, ни Гленан никогда не бывали здесь прежде, а потому полностью доверились своему проводнику. С мрачной иронией юноша подумал, что им и впрямь крайне повезло выйти из переходных врат в безлюдном и тихом закутке между плотно стоящими домами, а не посредине центральной городской площади, оживленного рынка или какого-нибудь еще шумного места наподобие.

Уже почти стемнело, но на улицах по-прежнему оставалось много народа, и это выглядело разительным контрастом по сравнению со стремительно вымиравшим сразу после заката Таэрверном. Проезжали тяжело груженные повозки, спешили по своим делам рабочие из доков, широко распахнуты были двери лавок, громоздились темные громады складов. Как и всякий портовый город, Ильмерград работал с утра до утра, ни на миг не сбавляя своего бешеного ритма. В воздухе пахло восточными пряностями и свежей рыбой, мехами и шелками, дорогими духами и дешевым пивом.

Дэрри и сам вырос в портовом городе, стоявшем правда на берегу южного Винного, не северного Ветреного, моря, и потому немедленно почувствовал себя здесь так, будто наконец после долгого странствия вернулся домой. Оживленная суета беспокойных купеческих кварталов была всяко привычней ему, чем чопорная строгость Верхнего Города в эринландской столице, и потому Гледерик сразу повеселел и пошел быстрее, стараясь шагать нога в ногу со спутниками. Теперь он уже не тонул в мрачных мыслях, а с интересом осматривался по сторонам.

Ильмерград в ту пору был одним из главных центров всей торговли севера. Располагаясь в удобной, защищенной высокими скалами бухте на полуденной стороне неспокойного, щедрого на непогоды и шторма Ветреного моря, он служил перевалочным пунктом на пути из восточных королевств в западные. Большинство купцов предпочитало морские пути ненадежным и длительным сухопутным — особенно сейчас, когда половина Срединных земель пылала в огне междоусобных войн, от Вращающегося Замка и до самой Тарагонской империи.

Здесь можно было в обилии встретить иберленцев и гарландцев, эринландцев и жителей Озерного Края. В гавани стояли суда, груженые предметами роскоши из далекой Арэйны и даже полу-баснословной Райгады, лежавшей, если верить байкам, у самых границ империи богов. Перец и фарфор, золотые украшения и искусно сделанное оружие, механические часы и пушнина, украшенные изумрудами трости и дорогие ткани — чего только не выставлялось к продаже на ильмерградских верхних, средних и нижних торговых рядах. На противоположном рыночной стороне берегу реки поднимались укрепления оборонявшей город могучей крепости.

— Куда мы идем? — осведомился Дэрри, когда Остромир, даже не оглянувшись, миновал вывеску очередной корчмы. — Мы прошли уже с десяток постоялых дворов не самого затрапезного вида. Они что, все недостаточно хороши для моей почти монаршей особы?

— У меня здесь был один знакомец, — ответил венет, высматривая дорогу. — Еще с давних времен, мы вместе ходили в походы. Надеюсь, он никуда не переехал и не умер. У него и заночуем, если все в порядке.

— Это вы правильно придумали, — кивнул Гледерик. — Уж лучше гостевать у друзей за честное слово, чем у трактирщика за монеты из своего не бездонного кошелька.

Юноша с сожалением подумал, что вместе с Гэрисом Фостером закончилось и щедро выдаваемое тем жалование. Какие-то деньги на руках у Гледерика, конечно, оставались — но они были не бесконечны, и если предаваться бездумным тратам, то они скоро покажут дно. Покидая Вращающийся Замок в суете и спешке, Дэрри никак не успел набраться наглости выпросить у Фэринтайна пару сотен золотых денежного содержания — на нужды похода, разумеется. Теперь оставалось лишь кусать себе локти за собственную нерасторопность. Впрочем, проведенное в скитаниях время приучили его распоряжаться деньгами с умом — в те счастливые моменты, когда он вообще располагал хоть какими-то деньгами. Да и у Остромира явно что-то звенело в кошельке. Дэрри бросил взгляд на Гленана — тот, слегка было оживившийся в подземельях Каэр Сиди, вновь впал в мрачную апатию. Юноша задумался, а что бы испытывал он сам, услышав известие о смерти своего отца — и понял, что не может найти ответа на этот вопрос.

Миновав еще нескольких кварталов и спустившись в неприметный переулок, Остромир привел их к трехэтажному, добротному на вид дому. Поднявшись на резное крыльцо, седовласый воин четырежды постучал кулаком в украшенную замысловатой резьбой деревянную дверь. Открыли ему примерно через полминуты — на пороге появился высокий, широкоплечий мужчина в расшитом золотыми нитями красном кафтане и с проседью в некогда густых темно-русых волосах. Увидев Остромира, он на секунду замер, будто в нерешительности, а потом сделал шаг вперед и сжал его плечи в крепком объятии.

— Ну здравствуй, старый мерзавец, — сказал мужчина в красном кафтане, от души улыбаясь. Он говорил по-венетски, но Гледерик, благодаря полученному от отца образованию, неплохо понимал этот язык. Ларвальд Брейсвер надеялся, что сын со временем продолжит его дела, и обучил его большинству наречий Срединных земель.

— Где тебя черти носили? — спросил Остромира его знакомец. — Выходит, врали, что ты умотал на эринландскую войну, чтоб отдать свои кости воронам на поживу?

— Умирать я в ближайшем столетии не собираюсь, хоть и знаю, многие были бы довольны, — наемник чуть виновато развел руками. — В Эринланд я в самом деле уезжал, но как видишь, вернулся живой и здоровый. Ни руки мои, ни ноги, ни тем более голова воронам не достались. Первым делом я решил заглянуть к тебе, раз уж оказался в этих местах.

— Вижу, что ты живой и здоровый, — нахмурился хозяин дома, вдруг меняясь в лице. — Только, прости мне мою подозрительность, и месяца не прошло, как я услышал, что твой отряд подался в Таэрверн. Ты вдруг одумался и завернул с полдороги? Или я чего-то не понимаю? Решающее сражение, как я слышал, должно было состояться хорошо если на этой неделе. Если ты был у Грейдана, то ни за что не успел бы обернуться сюда так быстро. Какое колдовство тебя сюда привело?

— Может статься, меня привело и впрямь колдовство, — не стал отпираться Остромир. — Все немного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Потому я и пришел сюда, а не в какую-нибудь гостиницу, где меня увидят и начнут толковать о моем внезапном возвращении с войны. Я не все могу тебе рассказать, и не на все вопросы могу ответить. Однако если ты пустишь меня и моих друзей сегодня на ночлег, а завтра забудешь о том, что мы вообще появлялись — буду тебе благодарен. За мной не пропадет, ты знаешь.

— Это я знаю. И боевых товарищей с порога не гоню. Только напомни мне пожалуйста, друг, как звали ту белокурую девицу из либурнской деревни, семь лет назад? Я про дочь мельника. Ты же ее не забыл, конечно? Она подарила тебе ожерелье из чистого жемчуга на дорогу.

— Не забыл, конечно. Я хорошо припоминаю, что дочь того мельника звали Ровена, и еще что волосы у нее были не белокурыми, а чернее вороньего крыла. Сновид, это действительно я, — сказал Остромир спокойно. — Не наведенный чарами морок. Не демон с подменным лицом.

— Прости меня, — повинился хозяин дома. — Но твое внезапное появление выглядит странным. Дни нынче недобрые, и ты первый сказал о колдовстве. — Он отступил в сторону, освобождая дорогу. — Заходите и пользуйтесь моим гостеприимством. Рад встретить.

Внутри дом оказался просторным и богато обставленным. По стенам висели картины, пол покрывали ковры восточной работы, с нанесенными на них замысловатыми узорами. Бронзовые и гипсовые статуэтки украшали угловые столики, а в шкафу в главном зале столпились тремя тесными рядами книги, выставив напоказ нарядные корешки. Гледерик с трудом подавил в себе порыв рассмотреть эти книги с близкого расстояния, а еще лучше того взять в руки и как следует полистать. Все же, это было бы, наверно, чуточку невежливо. Вдруг, увидев подобное обращение со своими вещами, хозяин рассердится и выгонит нежданных гостей, оказавшихся настолько нахальными, обратно на двор? Болтаться и дальше по улице в поисках пристанища и ночлега решительно не хотелось.

Слуги проводили путников в пристроенную к дому купальню, где те вымылись, с удовольствием откатив себя горячей водой, а затем сменили запылившееся дорожное платье на чистую домашнюю одежду немного непривычного покроя. Надев пахнущую полевыми травами светлую рубаху с расшитым золотыми нитями воротом, а затем застегнув поверх нее зеленый с пышными рукавами кафтан, Дэрри почувствовал себя в чуть меньшей степени оборванцем. Хотя до чужеземного принца ему было все равно еще далеко. Юноша обернул вокруг кафтана украшенный серебряной пряжкой пояс, а затем, внимательно глядя на себя в зеркало, расчесался. Вся одежда была несколько непривычного покроя, но сидела вполне пристойно.

Оружие, как на ходу объяснил Гледерику здешний этикет Остромир, к столу с собой брать не полагалось, поэтому меч и коллекцию метательных ножей пришлось передать на хранение исполнявшему обязанности дворецкого слуге. Владелец особняка ожидал гостей в парадной зале, где уже накрыт был горячей едою обеденный стол.

— Ну, представь мне своих друзей, а то впервые вижу этих молодых людей, — сказал друг Остромира, широко улыбаясь. Хотя годы уже начали брать над этим могучим человеком свое, выглядел он по-прежнему крепким и сильным, и наверняка был хорошим бойцом. Гледерику он чем-то напомнил его старого учителя фехтования — такого же удалившегося на покой пожилого вояку. Разве что жил тот вояка куда более небогато.

— Эти вот ребята, — указал Остромир на Гленана и Дэрри, — заслуживают всяческого уважения, говорю сразу. Представляю твоему вниманию владетельного графа Гленана Кэбри, служащего оруженосцем при королевском кузене, герцоге Фэринтайне, и сэра Гледерика Брейсвера, посвященного в рыцарское звание все тем же герцогом Фэринтайном. Гленан, Дэрри, это мой добрый друг, Сновид, сын Станимира. В прошлом вольный солдат, ныне — уважаемый в Ильмерграде коннозаводчик.

Гленан плавно шагнул вперед и отвесил безупречно учтивый придворный поклон.

— Мое почтение, милостивый государь, — сказал он на хорошем венетском, с лишь едва различимым акцентом. Дэрри уже успел усвоить, что на разных чужедальних языках отпрыск графов Кэбри шпарит куда лучше его самого, и даже на куртуазном тарагонском или высоком паданском изъясняется, словно на родном. Поэтому сам Дэрри предпочел ограничиться одним лишь поклоном и не демонстрировать своего в высшей степени неуклюжего произношения. Ему не хотелось запутаться в венетской манере по сложным правилам менять окончания слов и почти произвольным образом строить предложения, и тем самым показаться неотесанным чужеземцем.

— И вам почтение, господа, — сказал Сновид радушно, уважительно кланяясь в ответ. — Я знал графа Джерома Кэбри, — сказал он, обращаясь к Гленану на бытовавшем в Эринланде гаэльском наречии. — Не слышал, что его больше нет в живых, но приношу вам в таком случае соболезнования в связи с постигшей вас утратой. Это был достойный человек. Настоящей старой закалки.

— Благодарю вас, милорд, — сказал Гленан тихо, поклонившись еще раз. — Это случилось совсем недавно, и утрата еще горька в моем сердце.

— В таком случае, помянем его сегодня, — сказал Сновид серьезно и посмотрел на Гледерика. — А вы, сэр рыцарь, по вашему виду — иберленец? — Хотя ильмерградец по-прежнему говорил на общем языке гаэльских народов, принятом во всех северных землях между Таэрверном и Малерионом, теперь его произношение неуловимо изменилось. Оно стало напоминать иберленское. По крайней мере, Дэрри прежде встречал такой выговор именно у путешественников, прибывших с далекого запада.

— Боюсь, что нет, — ответил Гледерик вежливо. — Я родился в Брендоне, на Винном море, и никогда не бывал в Тимлейнском королевстве. Хотя мои предки в самом деле происходили из Иберлена.

— Тогда это объясняет вашу внешность, — кивнул хозяин. — У меня недавно гостил иберленский гость, только на прошлой неделе съехал. Сын графа Гальса. Очень учтивый молодой человек и любознательный, жаждет посмотреть мир. В ваших лицах я вижу определенное сходство, вот и предположил, что, может быть, вы родственники.

— Вполне может быть, — согласился Дэрри. — Мои предки принадлежали к иберленской знати, хоть и не бывали на своей старой родине уже добрую сотню лет. Я что-то слышал про графов Гальсов из Элвингарда. Кажется, мы в самом деле являемся дальними родичами.

— Ну, это многое делает понятным. Прошу пожаловать к столу, в таком случае.

На ужин Дэрри набросился со всей жадностью смертельно проголодавшегося человека. Благо угощение получилось поистине королевским. Запеченный в яблоках гусь и отварная баранина, морская красная рыба и экзотические сладкие фрукты — юноша стремился попробовать всего понемногу, время от времени подливая себе душистого, чуть сладкого напитка, похожего на эль. Разговор за столом велся на гаэльском, из уважения к гостям, и касался в основном всевозможных новостей и слухов, щедро стекавшихся сюда, на перекрестье морских и сухопутных дорог. О случившимся в Эринланде Сновид предусмотрительно не расспрашивал, памятуя о нежелании Остромира разговаривать на эту тему, зато сам разными известиями делился охотно.

— Помнишь те бомбарды, что мы видели при осаде Хоарезма? — спросил он Остромира, нарезая себе сыр.

— Как же, забудешь такое. Здоровенные и неуклюжие, и каждая вторая взрывалась при попытке выстрелить из нее прямо на позиции. Сиятельный каган потом ругался, что впустую потратил свое золото на покупку такого бесполезного хлама, и что лучше старой-доброй баллисты ничего на свете нет.

— Ну, не такие уж они и бесполезные теперь. Чинские мастера основательно их доработали, а потом и наши оружейники постарались. Я слышал, что великий князь приобрел для своего войска два десятка таких орудий, для начала. Они отлично способны пробивать крепостные стены, да и на поле боя сгодятся, если выставить цепочку таких штуковин против кавалерии во фронт. А еще мне рассказывали про одного умельца, что обещает изготовить ручной вариант подобного оружия. Он грозится сделать такую, знаешь, совсем небольшую железную трубку, чтоб можно было носить ее, допустим, на плече. Вроде в Чине такие уже применяются.

— Звучит интересно, — сказал Остромир с задумчивым видом.

— И в самом деле, — согласился Сновид. — Ручное орудие такого рода может составить конкуренцию арбалету. Возможно даже тяжелый доспех пробьет, если выстрелить в него в упор.

Дэрри посмотрел на Гленана Кэбри, и увидел, что тот обеспокоен. Гледерику и самому сделалось тревожно. Если в восточных землях появилось новое оружие, способное быть высоко эффективным при осаде крепостей, как скоро оно попадет в руки гарландскому королю, собравшемуся на штурм Таэрверна? Видя охватившее молодых людей волнение, Остромир сказал:

— Успокойтесь. Я догадываюсь, о чем вы сейчас подумали. Но нет, Клиффу Рэдгару никто такого вооружения продавать не станет. Гарланду не доверяют в этих краях. Конечно, рано или поздно на западе заинтересуются чем-то подобным. Новости в наши дни распространяются быстро. Но пройдет, наверно, пять, если не все десять лет, прежде чем что-то подобное распространится в Срединные земли. А может и пятнадцать. Мы на нашем веку еще обойдемся без ручных или осадных бомбард.

— Хоть это радует, — пробормотал Гленан. — Не хотел бы я иметь дело с оружием, способным своим выстрелом пробить рыцарский доспех.

— Однако такое оружие однажды появится, — сказал Остромир очень серьезным тоном, — и лучше тебе быть к этому готовым. Наша цивилизация — не первая, что была на этой земле. Легенды говорят о волшебных машинах, что были у древних. О кораблях, паривших в небесах, и о копьях, исторгавших на милю перед собой снопы ослепительного света. Последние образцы такого оружия были забыты после магических войн — но они некогда существовали, и были пострашнее любой бомбарды. Когда-нибудь, возможно, что-то подобное появится вновь. И тогда все наши мечи и латы окажутся просто дикарской выдумкой.

Гленану от такой перспективы сделалось явно не по себе, а вот Гледерик подумал, что это было бы весьма неплохо. Ему нравилось все необычное — и уж летающий корабль явно понравился бы тоже. Лучше, во всяком случае, летающий корабль, чем пространственная дверь, проходя которую, ты должен шагнуть чуть ли не в саму преисподнюю.

— Завтра утром мы выдвигаемся в дорогу, — сказал Остромир. — У тебя, Сновид, для меня и моих спутников найдется три добрых коня? Не буду вдаваться в подробности, но пришли мы к тебе, как мог ты заметить, пешими.

— Найдется, конечно. И кони, и фураж, если надо.

— Это хорошо. Деньги у меня при себе есть, но тратить бы их не хотелось — впереди длинный путь. Тебя устроит банковская расписка на мое имя?

— Не вопрос. В наши дни это ничем не хуже наличности. По крайней мере, в большом городе наподобие этого. А фураж, конечно, выдам бесплатно. Как и провизии в дорогу, а то не скажу, что ваши сумки так уж туго набиты. Что до лошадей — в полцены. Я знаю, что просто так ты бы ко мне не пришел.

— Спасибо. Я благодарен тебе за оказанную тобой услугу и за твое гостеприимство.

— Не стоит благодарностей, — сказал Сновид. — Хорош бы я был, если б не принял в свой дом товарища. Не знаю, в какое лихое дело ты встрял на этот раз, старый негодяй, но пусть тебе в нем улыбнется удача.

— Было бы неплохо, — кивнул Остромир, допивая свой эль.

Когда слуги проводили гостей до дверей предоставленных им комнат, Гленан сделал Гледерику знак, дав знать, что желает поговорить. Наследник графов Кэбри стоял, опираясь рукой о дверной косяк, и взгляд его касался глубоко потухшим.

— Я обратил внимание, как ты разговаривал с мастером Сновидом, — сказал Гленан с какой-то совершенно непонятной интонацией. Эту интонацию можно было назвать какой угодно, но уж точно не дружественной. — Держался ты в высшей степени изящно, как и принято в хорошем обществе.

— Я все же не на ферме вырос, дорогой друг, а в большом городе. Получил какое-никакое образование.

— Это я тоже заметил. Как ни пытаешься ты казаться дерзким выскочкой, образование у тебя действительно есть. Сегодня ты хорошо вжился в роль аристократа, когда говорил о том, что графы Гальс — твои родичи. Они и в самом деле твои родичи. Вот только не в глазах закона. Ты потомок бастарда, Гледерик. Думаешь, если ты однажды явишься в Иберлен, тебя там признают? Иберленские лорды высокомерны и помешаны на чистоте крови. Как Томас Свон, только хуже.

— С этим я как-нибудь разберусь, — проворчал Дэрри. — Прости, Гленан, но правильно ли мне кажется, что ты в очередной раз стремишься меня поддеть? Я понимаю, тебе пришлось несладко. Я понимаю, смерть отца. Это все понятно. Вот только если ты не станешь в ближайшее время хотя бы чуточку полюбезней, тебя ждет новый вызов на дуэль, и на этот раз я точно буду с тобой драться.

— Интересно было бы на это посмотреть, — сказал Гленан неопределенно, изобразил что-то наподобие короткого поклона и скрылся в дверях своей спальни.

Дэрри с минуту смотрел ему вслед. Поведение приятеля преступило уже всякие рамки приемлемого и начинало всерьез раздражать, но ничего с этим сейчас поделать юноша не мог. После еды его окончательно разморило и потянуло в сон. Гледерик зашел в отведенную ему комнату, не зажигая света добрался до кровати, стянул с себя сапоги и, как был в одежде, рухнул на постель. Тонкий серп убывающей луны заглянул в окно, вынырнув из-за туч, и юноша слабо помахал луне рукой. Та в ответ ухмыльнулась — а может быть, Гледерик был настолько устал и пьян, что ему это просто померещилось.

Он кое-как подложил под голову подушку, укрылся одеялом — и спустя минуту уже спал. Ему снились чужие города, широкие реки, бескрайние изумрудные равнины. Снился незнакомый белокурый парень в зеленом с золотом камзоле, который что-то упрямо ему доказывал, угрожая мечом. Снились кровопролитные сражения и осады замков, снились надменные вельможи и роскошные красавицы в беломраморных дворцах с колоннами. А еще ему снились драконы. И летающие корабли, бороздящие небеса.