20. Испано-китайский дебют

Позже, Владимир Ильич Ленин назовёт эти войны империалистическими и озвучит главную цель этих войн: борьба за передел мира. А пока что шла последняя подготовка к этим войнам. С моей стороны наибольшую активность в этом деле проявляла недавно организованная разведывательная служба флота. Спешно снаряжённые гидрографические корабли: "Витус Бериг", "Крузенштерн" "Беллинсгаузен" и "Михайло Ломоносов" разошлись по предполагаемым местам боевых действий. Снаряженные помимо всего прочего новенькими радиостанциями, они должны были не только оперативно освещать обстановку на море. Были у них и другие задания помимо научных и визуальной разведки.

Не менее напряженно заработал и мой "сливной бачок", стремясь воздействовать на обстановку в мире, в выгодном для России направлении. Тут мне помогал один из кадров "неизвестных отцов" — выпускник Львовского Военно-политического училища. Причем работал он аж за двоих. В испанских, французских и германских газетах он размещал свои разоблачительные статьи на тему предстоящего конфликта, подписываясь псевдонимом "Витторио Резун". Время от времени он размещал статьи от имени своего виртуального оппонента — Лео Бронштейна. Нужно сказать, писал он лихо и убедительно. Читатели газет, в зависимости от пристрастий уже разделились на резунистов и бронштейнианцев и спорили между собой не менее жарко, нежели их виртуальные любимцы. Дело временами доходило до самых настоящих дуэлей. Ну а публика попроще оставалась верна простонародному мордобою.

Если судить по содержанию статей, то складывалось впечатление, что Витторио Резун выступает с происпанских позиций, а Бронштейн с проамериканских. Хотя на самом деле это был один и тот же человек. Вся эта шумиха была выгодна больше европейским странам, которые начали всячески усиливать испанские вооруженные силы, опутывая заодно саму Испанию долгами. Франция и Германия сбывали испанцам ещё годное для войны старьё. В основном минное и артиллерийское вооружение, да уголь. Я бы тоже присоединился к этой компании, но мне чётко было сказано: не суетись!

Но про корабли тоже никто не забывал. Причём, в этом деле удалось принять участие и мне. В частности, на французские деньги были закуплены для испанцев оставшиеся еще в списках флота подводные лодки Джевецкого. Честно говоря, моряки с радостью избавились от них, ибо никакого толка от этих "бакенов" не видели. Да и я честно говоря тоже. Впрочем, французы тоже идиотами не были и рассчитывали не столько на боевое, сколько на психологическое воздействие. Использовать эти подводные велосипеды предлагалось весьма оригинально. Учитывая опыт Русско-турецкой войны, ими оснащались два испанских вспомогательных крейсера. Неся на борту по четыре таких "велосипеда", эти крейсера доставляли подлодки в район проведения боевой операции, а дальше — в соответствии с первоначальной задумкой изобретателя должна следовать минная атака вражеского корабля. Бедные испанские моряки!

Но этим дело не ограничилось. Проживающий в Париже Джевецкий был всегда богат на идеи. В прошлом году он пытался всучить французам одну из своих гениальных идей: водобронный миноносец. К моему сожалению, французские моряки идиотами не были и вежливо послали Стефана Карловича на три великих русских буквы. И тогда он прибежал со своими чертежами к нашим морякам. Те заинтересовались подобным новшеством. Наибольший интерес проявил к этому проекту вице-адмирал Иван Михайлович Диков, возглавлявший Морской Технический Комитет и состоящий в давней дружбе с Джевецким.

Что я могу сказать на свой непросвещённый взгляд об этом проекте? На первый взгляд, идея выглядела стоящей. Джевецкий прежде всего указал на серьезные недостатки подводных лодок этого времени: ограниченный район плавания, относительно малый ход, трудность управления под водой и, наконец, "угнетенное нравственное состояние команды" при подводном плавании. Хорошо зная эти обстоятельства и учитывая необходимость сближения миноносца с атакуемым судном на дистанцию 500–600 м, И.М. Диков, будучи еще главным инспектором минного дела, в свое время искал выход в "полуподводных судах". Эту идею и воплотил Стефан Карлович в предложенном проекте. И вот что вышло у Джевецкого:

Конструктивной особенностью "водобронного миноносца" являлись три палубы: главная (водонепроницаемая) и над нею — две легких, промежуток между которыми заполнялся пробкой. Все механизмы размещались в трюме, под главной палубой, а дымовые трубы, сходные и вентиляционные шахты прикрывались броней. Пространство над главной палубой при "обыкновенном" плавании отводилось под жилье для офицеров и команды, а при "водобронном", т. е. в бою и при атаке, заполнялось водой, а миноносец погружался по нижнюю из двух верхних палуб. Таким образом все жизненные части корабля прикрывались "водяной бронею" — слоем воды в 1,8–2 м, т. е. становились неуязвимыми для артиллерии атакуемого корабля. Запас плавучести при этом обеспечивался пробкой. Водобронный миноносец, следовательно, обладал почти всеми преимуществами подводной лодки и лишался основных ее недостатков. Весьма существенным преимуществом проекта считалась возможность применить обыкновенный паровой двигатель, причем скорость при "водобронном плавании" по расчетам Джевецкого снижалась всего на 20–25 % по сравнению с обычным.

При длине между перпендикулярами 46,8, наибольшей ширине 5,06, осадке при обычном плавании (с килем) 3,40 м водоизмещение корабля не превышало 300 т, а высота надводного борта — 2,4 м. При "водобронном плавании" осадка увеличивалась почти на 2 м, водоизмещение на 25 т, а надводный борт возвышался над водой только на 0,45 м. Расчетная "сила машин" составляла 4500 л.с., а скорость хода 25 и 20 уз для "обычного" и "водобронного" плавания соответственно. Предполагаемое вооружение — четыре минных (торпедных) аппарата и 47-мм пушка Гочкиса.

Трюм под главной палубой, бимсам которой была придана значительная погибь (для лучшего сопротивления давлению воды в погруженном состоянии), разделялся водонепроницаемыми переборками на десять отделений: дифферентное, мокрой провизии, боевое (с компасом, штурвалом, приводом к минным аппаратам), два котельных (четыре котла системы Дю-Тампля с нефтяным отоплением суммарной производительностью 40 т/ч и вспомогательными механизмами), турбинное (турбины Парсонса), топливное (30 т мазута), рулевое (паровая рулевая машина, динамо-машина, багаж и койки команды), патронный погреб и ахтерпик. Под всеми отделениями, кроме котельных, находились цистерны для водяного балласта. Толщина броневой защиты 25 мм, объем пробки — 60 м^3. Над плоской верхней палубой возвышались две броневые рубки (над выходами из 3-го и 8-го отделений), дымовые трубы, раструбы вентиляторов и выдвижные тумбы для прожекторов. Над носовой рубкой размещался ходовой мостик со штурвалом, компасом и машинным телеграфом, а на крыше кормовой — 47-мм орудие.

В начале "маневра затопления" в трюм убирались все вещи из жилых помещений и принимали 25 тонн балластной воды. Затем ее закачивали в межпалубное пространство, и начиналось "водобронное плавание". Для всплытия водяной балласт удаляли двумя водоотливными турбинами производительностью по 600 т/ч. Джевецкий признавал слабость вооружения своего миноносца по сравнению с "дестройерами" (истребителями миноносцев), но не считал возможным значительно увеличить водоизмещение ради усиления артиллерии.

В общем, просветили меня по самое "не могу!". А просветившись, я сделал из этого свои выводы.

— Иван Михайлович! Нельзя останавливаться на половине пути! Какой такой миноносец? Миноносец — это вчерашний день! России нужен водобронный крейсер! Срочно озадачить этим нашу "корабелку"! Я о том самом филиале нашего Политехнического говорю, если вы не поняли. Пусть творят! Две-две с половиною тысячи тонн водоизмещения, шесть пятидюймовок, столько же минных аппаратов и ход под 20 узлов!

Диков на меня посмотрел весьма странно. И тогда я его поспешил успокоить.

— Нам всё равно нужно конструировать и энерго-силовое оборудование, и корабельную артиллерию и прочие корабельные потроха. Вот пусть ребятки и займутся этим делом. А в какой корабль мы это всё впихнём, про то можно и помолчать.

Молчать правда я не стал. Наоборот. согласовав с французами то, о чём следовало кричать на весь мир, я выложил во французской газете сообщение о том. Что водобронные миноносцы — это не фантазия, а суровая реальность.

Не к ночи помянутый Лео Бронштейн разместил в газете "L"Aurore" статью. В ней он сообщил о постройке двух водобронных миноносцев, фирмой "Форж э шантье де ля Медитерранэ" (в Ля Сэн близ Тулона), руководство которой, по его словам, признало проект вполне осуществимым, предложив использовать турбины системы Рато, увеличить водоизмещение и усилить вооружение.

Все это было не более чем блеф, но американцы забеспокоились и подняли вселенский вопль про то, что мирному торговому судоходству отныне угрожают испанские пираты!

Но не одним блефом я старался воздействовать на события. Про диверсии я тоже не забывал. Летом прошлого года мы проводили на задание группу диверсантов, которых возглавили прапорщики по Адмиралтейству Бондарев и Скорин. Задачей их группы была организация поджогов на угольных и вещевых складах. Естественно, что делать это они должны были не собственноручно.

— Вам господа предстоит подряжать на эту работу местную сволочь. Ни в коем случае не занимайтесь диверсиями сами! Хотя в Америке и нет контрразведки, но хорошие детективы у них найдутся. Причем, не столько в полиции, сколько на службе частных лиц. Поэтому правила конспирации стоит соблюдать неукоснительно.

Вербуя наёмную сволочь, офицеры должны были действовать под вымышленными именами. Бондарев, в совершенстве освоивший оксфордское произношение, должен был представляться людям как Джеймс Бонд, а Скорин, у которого с произношением были проблемы, получил иной псевдоним: Отто Скорцени. Стоит ли говорить, что псевдонимы эти дал им я?

А вообще, эта группа была не основной. Потому и театральщина в её работе. Я прекрасно понимал, что много завербованные ими исполнители сделать не успеют. После первых же операций, американцы быстро отловят исполнителей. А затем начнут ловить и Джеймса Бонда вместе с Отто Скорцени. Пусть ловят! А заодно и выясняют отношения с немцами и англичанами.

Настоящие диверсанты будут работать иначе. В минных мастерских уже научились маскировать зажигательные и взрывные устройства под кусок угля. Именно такие "сюрпризы" и будут подкидывать американцам специально подготовленные ребята. Тихо и молча. Без всякой театральщины.

А события тем временем шли по знакомому мне сценарию. В январе 1898 года во время беспорядков в Гаване Вашингтон решил отправить броненосец "Мэн" в Гавану для того, чтобы показать беспокойство США и защитить американских граждан. Чем этот вояж закончится, я прекрасно знал. Как и "неизвестные отцы". Поэтому Витторио Резун уже подготовил разоблачительную статью для европейских газет. И американцы нас не подвели. В строгом соответствии с известной мне реальностью, "Мэн" был взорван неизвестно кем. И как водится, американцы сразу назначили виновного. Правда, на этот раз это были не просто испанцы, а испанские подводные лодки. Прекрасно! Плевать на то, что эти лодки на Кубу еще не завезли! Главное — шумиху поднять.

В принципе, шум про ужасные подводные лодки был нам выгоден. Ну не станут американцы опровергать собственную выдумку! Кроме того, говорить подчиненным, что "про испанскую подводную лодку мы сами придумали, а на деле всё было совсем не так", они тоже не станут. А значит, американские моряки будут ждать атаки из под воды. Что они придумают, бог его знает, но действовать их флот станет с оглядкой. Именно поэтому я задробил разоблачение американской провокации и попросил французов с испанцами не выступать с опровержениями.

Испанию сейчас старательно обхаживали аж три неслабых державы. Немцы своей заботой рассчитывали приобрести союзника. Французы старались этого не допустить и купить как минимум нейтралитет своего южного соседа. Ну а я хотел просто создать американцам новые проблемы. Именно поэтому я начал кампанию по примирению враждующих сторон. Только не подумайте, что мне нужен был мир. Просто бороться за мир можно по-разному. Например, ввести в зону конфликта миротворцев. На роль миротворцев прекрасно подойдут и французы, и немцы. Да и нам стоит принять участие в этом деле. Смысл миротворческой деятельности был прост: обеспечить испанские войска на Кубе всем необходимым для войны. В качестве образца для подражания, я взял действия западных "миротворцев" во время войны между франкистами и республиканцами. Те тоже блокировали испанское побережье. Причем, блокировали так, что франкисты получали все необходимое. Да и республиканцы не сильно от этой блокады страдали. Нужно сказать, что своего я почти добился. В Париже и в Берлине приняли решение о посылке в Гавану и Манилу своих эскадр. Чудесно! Осталось только оформить этот самый Миротворческий союз юридически и наладить поток контрабанды через свою зону ответственности. Правда, платить за это в конечном итоге будут испанцы, а наживаться американцы. Мы ведь будем снабжать Кубу американскими товарами. Переговоры с американскими контрагентами по этому поводу мои люди уже ведут. Под шумок, я готовился к занятию совсем иных территорий. Степан Осипович уже получил задание по устройству на Шпицбергене научной станции и заодно таможенного пункта.

В отличии от американцев, японцы шума не поднимали. Они просто готовились к войне. И участие Японии в предстоящей войне много чего меняло в планах американцев. Они рассматривали действия против Филиппин как второстепенное направление по сравнению с главной задачей по захвату испанских владений в Вест-Индии. Первоначально планировали обойтись одной Азиатской эскадрой которой командовал коммодор Дж. Дьюи. В состав этой эскадры включалось четыре бронепалубных крейсера (водоизмещение от 3 до 6 тыс. тонн), две мореходных канонерские лодки крейсерского типа и три вспомогательных судна. Сил вроде бы и достаточно, но американцы всё равно испытывали сомнения насчет успеха своего предприятия. Дело в том, что американские корабли имели высокую скорость, сильную артиллерию, но слабую броневую защиту. Такими они были потому, что изначально предназначались, прежде всего, для подрыва вражеской морской торговли.

Второй трудностью была большая удаленность американцев от собственных баз на тихоокеанском побережье. Это порождало трудности в обслуживании и снабжении боеприпасами. В случае получения судами серьёзных повреждений, у них могли возникнуть серьёзные проблемы с ремонтом.

В связи с этим нападение одними крейсерами на вражеский флот, находящийся в защищенной гавани, представлялся американцам крайне рискованным делом… Конечно, Дьюи, имевший сведения о состоянии испанских сил на Филиппинах, был готов выполнить приказ о немедленной атаке Манилы, но более высокое начальство решило иначе. Дело в том, что разгром испанской эскадры ничего еще не решал. Любая победа флота лишь тогда приносит пользу, если сразу за ней следует высадка десанта. Причем в количестве, достаточном для выигрыша сражения на суше. Как раз этой возможности у американцев в тот момент не было. Зато она была у японцев. А раз так, то зачем брать все риски на себя, когда для этого есть услужливые "макаки"? Поэтому эскадра Дьюи должна была лишь явиться на войну и подстраховать японцев, если у них что-то пойдет не так.

"Всё не так" пошло с самого начала. Японцы, подобно американцам тоже озаботились созданием повода для войны. Ради этого они подставили собственное судно, перевозившее грузы для филиппинских революционеров. При задержании этого судна испанцами, японский экипаж оказал яростное сопротивление абордажной партии. Естественно, что японцы сочли это подходящим поводом для объявления войны Испанскому королевству. Причем объявление войны состоялось даже раньше, чем в нашем времени. А американцы в этот момент еще были в состоянии мира с Испанией и неожиданная прыть их союзника чуть ли не спутала им все карты: эскадра Дьюи не успевала явиться на войну.

Зато японцы явились на войну очень быстро. Сражение в Манильской бухте в моём мире и в этом, протекали по-разному.

Формально испанцы располагали на Филиппинах 12 военными кораблями, значительную часть которых составляли небоеспособные суда. На деле контр-адмирал Монтехо мог использовать в бою лишь 6 крейсеров и 1 канонерскую лодку. Два испанских корабля с водоизмещением в 3 тыс. тонн считались "крейсерами 1-го ранга", четыре остальных (1000–1100 т.) — "крейсерами 2-го ранга". Фактически эти "крейсера" являлись обычными канонерками. Общее водоизмещение испанской флотилии на Филиппинах составляло 11,7 тыс. т., корабельная артиллерия насчитывала 31 орудие среднего калибра (не более 160-мм)

Подготовка испанцев к сражению заключалась, прежде всего, в усилении береговой обороны, в чем им помогли немцы, поставлявшие им орудия старых систем. Этими орудиями были вооружены спешно построенные земляные укрепления на островах у входа в Манильскую бухту. Готовилось затопление на фарватерах старых судов и установка минных заграждений. Было решено соорудить укрепления и в бухте Субик, куда первоначально предполагалось перебазировать эскадру. В дополнение к артиллерии, французы завезли четыре подводные лодки Джевецкого с ограниченным запасом мин. Лодки эти предназначались для вооружения ими вспомогательного крейсера "Толедо", который ещё должен был прийти. По большому счету все это осталось благими пожеланиями, потому что японцы, понимавшие цену времени, явились раньше и внезапно. И в превосходящих силах.

Японскую эскадру возглавлял вице-адмирал Х. Того. А помогал ему в этом деле Х. Камимура, за плечами которых был опыт сражения японо-китайской войны. В составе эскадры были в основном легкие крейсера, в количестве восемь штук: "Ёсино" ("Иосино"), "Такачихо", "Нанива", "Мацусима" (флагман), "Тиёда" ("Чиода"), "Ицукусима" и "Хасидатэ". Дополняли этот отряд три канонерских лодки.

Командовавший испанской флотилией контр-адмирал Патрисио Монтехо, не считал свою эскадру обреченной и думал о мерах по уменьшению потерь. Испанские корабли подготовили к бою. Их выкрасили в маскирующий серый цвет, сняли с мачт рангоут и разложили на палубах брустверы из мешков с песком для защиты от осколков снарядов. Состоявшийся бой между японцами и испанцами окончился победой японцев. Испанцы потеряли в этом бою все свои корабли, не сумев нанести японцам больших потерь. После сражения, японцы заняли Кавите, ставшую их базой на Филиппинах. Затем они высадились и на острове Коррихидор, оставленный испанцами без боя, и уничтожили находившиеся там береговые батареи, которые держали под контролем выход из Манильской бухты. Все эти задачи были выполнены силами корабельных команд. Но захватить Манилу пока что не выходило. Сил десантных партий на это явно не хватало. Впрочем, в отличии от американцев, японцы имели возможность высадить крупный десант. И они начали его высаживать.

Трудно было переоценить то психологическое значение битвы в Манильской бухте, которое она имела для японцев. Блестящая победа всего лишь через неделю после объявления войны воодушевила их и придала уверенность в быстром успехе всей военной кампании. Японский флот впервые разгромил в эскадренном сражении флот одной из европейских держав! Осталось только что-то сделать с испанской армией. А вот тут возникли проблемы. Каролинские и Марианские острова с архипелагом Паллау и островом Гуам японцы заняли не встретив сопротивления со стороны испанцев. Высадку десанта в окрестностях Манилы они тоже сумели осуществить. Но захватить Манилу с налёта у них не вышло. Пришлось приступить к её осаде. И тут у них начались неприятности. Сперва в Манильскую бухту зашел американский бронепалубник "Олимпия" с коммодором Дьюи на борту. Дьюи был очень недоволен тем, что "эти макаки" лишили его возможности отличиться. Успех японцев делал его эскадру совершенно ненужной. Потому он и принял решение просто явиться на войну и проследить за действиями союзника. И это при том, что война Америке была ещё не объявлена. А дальше, произошла трагедия. На ярко освещенную "Олимпию" вышла в атаку испанская подводная лодка. Ошибка испанцев, атаковавших корабль нейтральной на тот момент страны, в общем то понятна. Проблема опознания всегда существовала. Вот и спутали ребята. А незачем "нейтралу" лезть в зону боевых действий! Атака была успешной. "Олимпия" получила такие повреждения, с которыми экипаж не смог справиться и корабль затонул. Испанцы, хоть и с большим трудом, но уйти сумели.

Эта атака, послужила законным поводом для объявления Америкой войны Испании. Но был и другой эффект. Те же японцы точно знали о том, что эта подлодка у испанцев не единственная. И раз испанцы сумели успешно атаковать, значит следует ждать и других атак. Меры безопасности были приняты и атаки второй и третьей лодок японских транспортов привела лишь к гибели лодок и экипажей Но неудача не остановила испанцев. Последовала ещё одна атака японского транспорта. И она была успешной. На большее у них просто не хватило мин и оставшиеся в строю две подводные лодки были приведены в состояние непригодности своими экипажами. Честно говоря, я не ожидал от них подобных успехов. На большее грешно было рассчитывать. Вряд ли атаки в Вест-Индии, куда наконец французы завезли четыре лодки с экипажами, будут иметь хоть какой-нибудь успех. Противник больше зевать не будет, а значит рассчитывать можно лишь на психологическое воздействие.

Спустя месяц, японцы взяли штурмом Манилу и вся военно-морская деятельность испанцев на Тихом океане прекратилась. Гарнизоны сухопутных войск на Филиппинах остались без транспортной связи с внешним миром и вопрос о полном захвате архипелага был лишь вопросом времени и наличием согласия между союзниками.

А вот со взаимным согласием как раз и возникли проблемы. Как известно, аппетит приходит во время еды. Не избежали этого и японцы. Когда они давали согласие на таскание каштанов из огня для американцев, они считали, что война с европейской державой для них будет значительно трудней, нежели это оказалось на деле. Поняв, что союз с Америкой они заключили в общем то зря и что намного лучше было бы не связывать себя никакими договорённостями, японцы начали искать варианты такого выхода из войны, который позволил бы им довольствоваться не жалкими крохами в виде островов Микронезии. Острова Лусон им казались более достойной добычей. Тем более, что они сумели их захватить без всякой американской помощи. На остальные территории Филиппин японцы не претендовали, прекрасно понимая, что такую добычу им сейчас не переварить. При этом они сознавали, что более удобного момента для выхода из ставшего невыгодным союза, у них не будет.

Удобство состояло в том, что на данный момент японцы имели локальное военное превосходство над американцами. Большая и лучшая часть американского флота в данный момент была сосредоточена в Вест-Индии. Там же была и большая часть американской армии. Единственной реальной силой была Азиатская эскадра коммодора Дьюи, собранная в Гонконге. Но отсутсвие поблизости собственных ремонтных баз и баз материального снабжения умаляло её ценность. К тому же американцы уже потеряли крейсер "Олимпия". Ну а контингентов сухопутных войск у Америки в этих краях совсем не было.

И все-таки, не смотря на благоприятствующие им обстоятельства, японцы решили подстраховаться. Их послы обратились к правительствам Англии. Франции, Германии и России с просьбой стать посредниками при заключении мирного договора с Испанским королевством. Так что пока американцы только начинали воевать, японцы уже стремились к миру. К заключению скорейшего мира их подталкивали и события, происходящие в Китае.

А в Китае началось восстание ихэтуаней. Оно началось не именно в эти дни. Первые столкновения с иностранными войсками начались ещё в ноябре 1897 года. Но это были еще разрозненные инциденты. Зато в мае 1898 года полыхнуло, так полыхнуло! Причем по всему Северному Китаю. Проблемы возникли разом у всех западных держав, но наибольшие — у Японии. Числившаяся правительственными войсками Резервная Армия вдруг вышла из повиновения Циньскому правительству и атаковала японские посты и гарнизоны вдоль всей недавно построенной Южно-Маньчжурской железной дороги. В половине случаев эти нападения были японцами успешно отбиты. Но в половине случаев они оказались удачными. Пытаясь восстановить положение, японцы отправили на борьбу с повстанцами имеющиеся на материке резервы. В результате этого гарнизон Люйшуня был ослаблен. И немедленно последовал удар по Люйшуню войсками "дядюшки Хо", которые теперь назывались Народно-Освободительной Армией Китая.

Обустраиваясь в Люйшуне, японцы неплохо укрепили его со стороны моря, но со стороны суши ничего, кроме разоруженных старых китайских укреплений не было. Этот фактор, а ещё и внезапность нападения и определило успех операции НОАК. Ворвавшись в город, китайцы припомнили японцам всё то "хорошее" что видели от них в последние годы. Нужно отдать должное мужеству, что проявили остатки гарнизона и прочие поданные микадо — в плен никто не сдавался и пощады у повстанцев не просил. Как только китайцам удалось справиться с организованным сопротивлением, так сразу рухнула всякая дисциплина в их войсках. Начались грабежи, насилия, зверские расправы над ранеными и беспомощными. Причем, не только над японцами. Жертвой китайцев становился всякий, в ком определили иностранца. Двое суток продолжалась кровавая вакханалия и лишь на утро третьего дня, комиссары с огромным трудом сумели восстановить дисциплину в войсках. На четвертый день войска НОАК начали покидать город, а вместе с ними и работавшие в Люйшуне китайцы. Все они прекрасно понимали: этого японцы ни за что не простят. Ни испытанного позора, ни сотворённых зверств.

И японцы среагировали вполне ожидаемо. К отправке на континент срочно готовились две дивизии Японской Императорской Армии. А в Париже начались переговоры с Испанией о мире. Как бы японцы не хорохорились, но положение у них было не очень хорошее. Формально они располагали достаточным количеством войск. Вот только собрать вместе эти войска было непросто. На Тайване уже три года шла партизанская война местного населения против японцев. В свете осложнения отношений с Америкой, приходилось держать крупную группировку в метрополии. Две дивизии пришлось держать на Лусоне и отдельные контингенты в Микронезии. Причем, на Филиппинах им противостояли не только испанские гарнизоны, но и повстанческие отряды Эмилио Агинальдо, уже успевшего провозгласить Филиппинскую республику. В общем, свободных войск было мало и потому две дивизии для Южной Маньчжурии — это были все свободные войска, которыми Япония располагала без объявления мобилизации резервистов.

Понимавшие суть японских проблем и не желавшие усиления позиций Америки на Тихом океане, европейские державы способствовали быстрейшему заключению мира между Японией и Испанией.

Согласно заключенным в Париже соглашениям, Япония, Испания, Англия, Франция и Германия признавали Лусон — территорией, находящейся под протекторатом Японской империи, а острова Микронезии её колониями. Прочие части Филиппин признавались подмандатными территориями европейских держав. Мандат на Висайские острова получила Испания и Франция (совместное управление), а Минданао достался Германии и Испании на тех же условиях. Америка, попавшая в столь сложное положение, оставила это дело без последствий и решила выжать всё возможное из ситуации, сложившейся в Вест-Индии. Вопрос с Филиппинами она отложила до более подходящего случая, не забывая однако оказывать помощь повстанцам Эмилио Агинальдо.

Начиная с этого момента, наша военная миссия переместилась на территорию, населенную монгольскими племенами и продолжила свою деятельность в другом направлении. Оставаться на в Маньчжурии нашей миссии было просто опасно. Точно также поступили и немцы. Только переместились они не в Монголию, а на свою ВМБ на Шаньдуне. Дансаранов получил задание заняться формированием и подготовкой конных полков из монгольских наёмников и передать "корейские дела" совсем иным людям.

Тем временем, японцы начали высаживаться в полуразрушенном и основательно разграбленном Люйшуне, а НОАК готовилась к новым боям с ними. Учитывая, что сейчас японцам будет не до Кореи, наша военная миссия при посольстве в Сеуле приступила к подготовке государственного переворота в этой стране. Произвести его было уже несложно, ибо сидящая в русском посольстве королева Мин тоже не сидела без дела и сумела с нашей помощью обрести поддержку в значительной части корейского общества. А за рекой Ялуцзян было сфомировано зародышевое ядро корейской Армии Справедливости. "Неизвестные отцы" тоже не сидели без дела. Созданные ими дочерние компании готовы были приступить к модернизации корейской экономики. Правда, сомнения насчёт того, что на Корейском полуострове получится обойтись без большой крови, меня всё-таки одолевали. Но как ни крути, начинать когда то было нужно. И вот, в конце июня 1898 года я наконец то решился. Вторгшиеся из Маньчжурии отряды Ыйбёна устроили в Сеуле резню среди прояпонски настроенных поданных и освободили королеву Мин вместе с её супругом и сыном из вынужденного заточения в нашем посольстве. Спустя неделю после переворота, ван Коджон провозгласил образование нового государства — Корейской империи. О признании нового государства первыми заявили мы. Спустя сутки, то же самое сделали немцы. Остальные пока что раздумывали. Да и не до Кореи всем было. События в Китае и в Вест-Индии отодвинули корейские дела даже не на второй, а на третий план.