ГЛАВА XXIV

Вечер, следующий, за посещением наших друзей у мисс Воберт, был для Виолетты особенно счастлив. Мистер Мальтраверс, довольный ее представлениями и скромным поведением на сцене, поручил ей исполнение более значительной роли и возвысил ее еженедельную плату на полгинеи.

Эстер Вобер стояла за кулисами и слышала этот разговор директора с Виолеттой и если она до сих пор колебалась быть союзницей низкого заговора Руперта Гудвина против беззащитной молодой девушки, то теперь, когда слышала, как директор в глаза хвалил Виолетту, твердо решила погубить ее. Несколько минут спустя она подошла к молодой девушке и положила ей свою маленькую руку, усеянную драгоценными кольцами, на плечо.

— Мисс Ватсон, — ласково сказала она, — будемте друзьями! Я откровенно признаюсь, что было непростительно глупо с моей стороны завидовать вам. Я хотела исполнить роль в новом балете, которую мистер Мальтраверс передал вам и когда он не исполнил моего желания, я рассердилась на него и на вас. Но теперь я сознаю несправедливость и стыжусь ее. Хотите ли простить меня? Я уверена, что вы не мстительная особа, мисс Ватсон, — прибавила она, улыбаясь, — и потому скажите, что мне прощаете!

— Охотно, — сказала Виолетта, кротко посмотрев своими голубыми глазами на лицемерного друга. — К тому же мне, кажется, нечего прощать, ибо, хотя вы и нехорошо относились ко мне, но ведь мы не были знакомы друг с другом и я не имела никаких прав на вашу дружбу.

— Но с этих пор она принадлежит вам, — возразила Еврейка, — и те, которые знают меня, также знают, чем Эстер Вобер может быть, когда она дружно расположена к кому-нибудь. Но нам, кажется, пора одеваться? Так пойдемте же в гардеробную.

Обе молодые особы, дружно схватившись под руки, пошли одеваться.

Театральная жизнь Виолетты, казалось, шла очень хорошо. Не было ни одной особы на сцене, которая бы косо смотрела на нее; Эстер обращалась с нею ласково и так как она пользуется большим влиянием на сцене, то всякий считал обязанностью быть к Виолетте не менее ее ласковым. Доверчивая, как дитя. Виолетта с радостью приняла эту мнимую дружбу и следствием всего этого было то, что в назначенный понедельник вечером обе актрисы были в лучших отношениях; между тем как Рупертом Гудвином были приняты все необходимые меры, чтобы привести в исполнение задуманный план.

Что же касается до маркиза, то он был только терпеливым орудием в руках своего искусителя. Руперт Гудвин всем распорядился, а лорду Рокслейдалю представлено было исполнять приказания своего друга.

Окончив свой туалет, Виолетта сошла на сцену; Эстер уже ожидала ее. Она повела ее в приемную комнату театра и весело болтая, села с нею на диван, под люстру, свет которой ярко освещал обеих красавиц. Час, в который должен был явиться маркиз с обоими своими друзьями, был заранее назначен мисс Вобер и они были аккуратны. Едва успели молодые девушки усесться, как вошли наши приятели. Лорд Рокслейдаль был сконфужен, как молодая девушка, в первый раз являющаяся на бал. Банкир, напротив, был спокоен и совершенно освоился с ролью, которую должен был играть. Он прямо обратился к Эстер Вобер, по-видимому, не обращая внимания на Виолетту, блестящая красота которой однако же поразила его.

Началась взаимная рекомендация и Эстер представила своей подруге мистера Семпрониуса Сикемора. Виолетту, привыкшую к обычаям большого света, нисколько не удивила эта рекомендация так же, как и представление маркиза.

Лорд Рокслейдаль, стоявший за своим другом банкиром, так был поражен красотою Виолетты, что не мог произнести ни слова; к тому же ему дан был совет как можно более молчать и предоставить говорить за него своим опытным друзьям. Поэтому маркиз с немым восторгом смотрел на молодую девушку, тогда как Семпрониус Сикемор рассыпался в комплиментах перед обеими актрисами.

Эстер смело поверила рассказу банкира, который мистер Сикемор, казалось, совершенно оправдывал своим поведением, с злобной улыбкой посмотрела на Руперта Гудвина.

Виолетта не видала еще ни разу банкира. В толпе гостей, наполняющих в тот вечер залы мистрисс Тревор, она его не заметила; но все-таки она нашла в чертах его, в блеске его черных глаз, что-то знакомое. То было без сомнения то же выражение, которое бросалось ей тотчас в глаза при взгляде на Эстер Вобер и которое так походило на Рафаэля Станмора. Она так погрузилась в эти размышления, пока Эстер разговаривала с гостями, что рассеянно отвечала на вопросы, с которыми обращался к ней Семпрониус Сикемор. Но вдруг объявили, что приближается последняя сцена балета и обе дамы поднялись, чтобы оставить приемную. Виолетта холодно и вежливо раскланялась с гостями. Она вела себя очень благопристойно в продолжение всего разговора и никак не думала, чтобы эти — господа могли иметь о ней дурное мнение потому только, что она была принуждена зарабатывать свой хлеб на сцене.

— Ну, любезный Рокслейдаль, — сказал банкир, когда они остались одни в приемной, — какого мнения вы теперь о вашей богине с золотистыми волосами? Все ли вы еще обворожены ее красотой?

— Более, чем когда либо, — отвечал маркиз.

— И так, — мрачно сказал банкир, — предупреждаю вас, что сегодняшнее предприятие не без некоторых опасностей, но что бы ни случилось, я беру с вас честное слово, что вы одни за все отвечаете и не вмешиваете в это дело моего имени, если оно в случае дойдет до суда. А теперь слушайте: когда молодая девушка, которую здесь называют мисс Ватсон, возвратится в гардеробную, ей подадут записку, в которой будет сказано, что мать ее вдруг опасно заболела и что доктор прислал за нею карету. Ее повезут в карете, которая ожидает в одной из безлюдных соседних улиц, и вы отправитесь с вашею богиней в замок графства Эссекса.

Все трое отправились в ложу, которую маркиз абонировал на всю зиму, но еще до окончания последнего действия балета, Руперт Гудвин вышел из нее вместе с маркизом.

Только что Виолетта успела переодеться, как ей подали записку такого содержания:

«Просят мисс Вестфорд немедленно последовать за посланным и сесть в карету доктора Мальдона, который в настоящее время находится у ее опасно заболевшей матери. Она хорошо сделает, если поспешит с приездом».

В ужасном волнении Виолетта схватила свою шляпку и пальто и опрометью бросилась к ожидавшему ее посланному.

— Это вы принесли мне записку от доктора? — спросила она стоявшего в коридоре человека и получила утвердительный ответ.

— О, ради Бога, поспешите к больной!

Не произнося более ни слова, она пошла за ним в пустую улицу, где стояла карета. Если б она не была так взволнована, то непременно заметила бы, что карета вовсе не походила на экипаж доктора, а была почтовая, и что на козлах вместе с кучером сидел господин, завернувшись в плащ, с сигаркой во рту.

Человек, проводивший ее, отворил дверцы, и Виолетта проворно вскочив в карету, в изнеможении упала на подушки.

— Велите кучеру ехать как можно скорее, — сказала она ему, когда он стал затворять Дверцы и карета быстро покатилась по мостовой. Господин, сидевший на козлах, был маркиз Рокслейдаль. Другой, стоявший на тротуаре, был Руперт Гудвин.

— Теперь, Клара Вестфорд, я отомщен, — пробормотал он, когда карета скрылась из вида. — И ты хотела бороться со мною? Видишь ли, какое ты беззащитное создание?