Сила физических событий

Когда я в первый раз попросил Николь поднять правую руку, она заколебалась, но потом попробовала. Как только рука отошла от бока на несколько сантиметров, Николь поморщилась и опустила ее.

– Оно заморожено, – сказала она, имея в виду свое правое плечо, которое болело уже третий год с тех пор, как она повредила его во время монотонной работы на высоте. Вспоминая то время, она говорила: «Я фактически загоняла себя в гроб работой». С тех пор больное плечо сильно ограничивало ее. «Бывают такие дни, когда я могу только лежать», – тихо и грустно сказала она. Она перенесла две операции на плече, но так и не добилась избавления от боли и подвижности, которых так отчаянно жаждала.

Николь вызвалась выйти на сцену и рассказать свою историю на семинаре в Мельбурне, Австралия. Когда я спросил, насколько сильно у нее болит плечо, она ответила: «На семь из десяти» и добавила, что у нее есть еще и неврологическая боль, которая расходится от шеи вниз.

Мы начали с общего таппинга, простукивая «всю эту боль в моем теле». После нескольких раундов боль внезапно вспыхнула, а затем перешла в подмышку. Николь сказала, что теперь боль стала слабее – на шесть из десяти. Я снова попросил ее поднять руку, и ей удалось поднять ее на пару сантиметров выше, чем всего несколько минут назад.

Теперь, когда Николь немного расслабилась, я спросил, какая эмоция была у нее в плече.

– Наверное, беспокойство…

– Беспокойство о чем?

– О боли и о том, что у меня так долго болит плечо и я не вижу света в конце тоннеля. Я просто хочу, чтобы боль прошла и я получила свою жизнь назад.

Тогда мы стали простукивать «все это беспокойство в моем плече», «это замороженное плечо» и «весь этот страх и тревогу, что боль не уйдет». После нескольких раундов я спросил, что изменилось. Николь улыбнулась:

– Немного покалывает.

Потом она подняла руки – еще сантиметров на пять выше, чем в прошлый раз.

– Все еще больно, – сказала она, – но в моей руке движется энергия. Я это чувствую.

Боль ослабла еще на балл – до пяти из десяти. Плечо у Николь по-прежнему не прошло, но лицо светилось радостным возбуждением.

Затем я попросил ее постукивать по точкам, одновременно рассказывая историю о том, что происходило тогда, когда она повредила плечо, обращая особое внимание на эмоции, а также образы, запахи, звуки и цвета того времени. Это метод фильма, которому мы научились во второй главе: он прекрасно помогает поднимать и переживать прошлые воспоминания и эмоции. Идея в том, чтобы постукивать и одновременно говорить: таким образом можно наладить контакт с невыплеснутой энергией, травмой и эмоциями того периода. Прочувствовав и проговорив их в процессе таппинга, вы освобождаетесь от них.

Еще не начав говорить, Николь тихонько заплакала. Постукивая по точкам, она рассказала, что до травмы работала стюардессой на круизном лайнере – она всегда мечтала об этой работе. Но ее мать заболела, и ей пришлось уволиться и перейти на случайные и сверхурочные работы. Потом у ее матери развилось слабоумие, и Николь пришлось совмещать уход за ней с напряженной работой.

– Это было очень эмоциональное и стрессовое время, – объяснила она. – Никто не помогал мне, мне пришлось ухаживать за мамой, в то время как я мучилась от боли, и работать сверхурочно… Мне становится лучше, когда я просто говорю об этом.

Мы начали простукивать травму, которую она тогда получила и которая так и осталась в ее замороженном плече. После всего одного раунда Николь сказала, что у нее разгорелся весь правый бок.

– Это больно, – сказала она, – но что-то меняется.

Потом она подняла руку еще выше – еще на пару сантиметров выше, чем в прошлый раз. Она улыбнулась и рассмеялась: восторг вскружил ей голову.

Боль все еще оставалась на уровне пяти из десяти, и я понял, что пора копнуть глубже.

– С чем на самом деле связана твоя боль и замороженное плечо? – спросил я. – Какое эмоциональное значение имеет эта боль и это замороженное плечо?

Николь тяжело сглотнула и рассказала, что ее мать и семья причинили ей немало страданий:

– Когда я ухаживала за мамой, мне совсем никто не помогал.

Я спросил ее, что она теперь думает о своей семье и о том, что никто из них ничем ей не помог, когда ее мать была больна.

– Я всех простила, – быстро ответила она.

– А твое плечо их простило?

Она засмеялась:

– Не знаю.

Мы постучали еще несколько раундов с установкой «Несмотря на то что я всех простила, а мое плечо, быть может, и нет, я искренне и всецело принимаю и люблю себя». Мы простучали ее гнев и ярость на семью, которая плохо с ней обращалась, а также то, как выплеснуть весь этот гнев и ярость, разморозить плечо и отпустить боль.

На последнем раунде Николь начала сжимать и разжимать кулак. Когда мы закончили, я спросил ее:

– Что ты почувствовала?

– Она стала холодной. Она больше не горячая, просто холодная и покалывает. Там что-то происходит, – сказала она и засмеялась: облегчение выразилось на ее лице.

Всего за двадцать минут боль в ее плече значительно ослабла, она сумела впервые после травмы поднять руку на 45 градусов и обнаружила истинный источник свой боли – гнев и ярость на семью. Я спросил ее, сможет ли она и дальше простукивать то время, чтобы выплеснуть свои эмоции. Она радостно кивнула: если даже такой краткий сеанс таппинга унял ее боль почти наполовину, вполне возможно, что при продолжении занятий боль уйдет совсем.

Давайте еще раз пройдем те шаги, благодаря которым мы с Николь смогли добраться до ключевых эмоций, лежащих в основе ее «замороженного плеча»:

1. Я попросил ее рассказать, что происходит в ее организме, историю ее боли.

2. Она оценила свою боль по шкале от нуля до десяти.

3. Мы простучали непосредственно эту боль.

4. Мы посмотрели, изменилось ли что-то. Перемена действительно произошла: боль ослабла с семи до шести баллов.

5. Я начал углубляться в эмоции, стоявшие за болью, попросив Николь сказать, что за эмоция была в ее «замороженном плече».

6. Затем мы простучали эту эмоцию – в данном случае беспокойство.

7. Мы снова проверили боль – она ослабла уже до пяти.

8. Я попросил ее рассказать историю своей боли, при этом постукивая по точкам. К этому времени, поскольку клиенты уже прошли несколько раундов таппинга, они более расслаблены, и мы уже можем заглянуть глубже в поисках первопричины боли.

9. Мы снова проверили боль – она осталась на прежнем уровне. Поскольку никаких перемен не произошло, я попросил Николь продолжать постукивать и одновременно с этим задал ей наводящий вопрос: с чем на самом деле связана ее боль?

10. Когда она углубилась в свою историю и рассказала, что другие члены семьи не помогали ей ухаживать за матерью, мы поняли, что истинный источник ее боли – гнев, и стали простукивать его до тех пор, пока боль почти совсем не исчезла.

При работе с подобными эмоциональными событиями важно помнить, что таппинг – не ластик: нельзя за несколько раундов вылечить замороженное плечо сразу и навсегда. Таппинг силен тем, что помогает нам прочувствовать эмоцию (или эмоции) и боль, а также наладить контакт со скопившимися в организме эмоциями и энергией. На это требуется время.

О том, как важен этот процесс, мне напомнило интервью, которое я брал у Луизы Хей^[1] для ежегодного Всемирного саммита по таппингу (Tapping World Summit), проводимого моей компанией. Мы говорили о таппинге и о том, что он требует, чтобы мы обращались к «негативу» – трудностям, которые мы встречаем в жизни и в нас самих. Я спросил ее:

– Ты как никто другой веришь в силу позитива – зачем же нам обращаться к трудностям?

Она ответила в своей обычной мягкой успокаивающей манере:

– Если ты хочешь убраться в доме, надо увидеть грязь. Если ты собираешься почистить сковородку или вымыть посуду, надо увидеть грязь, которую следует счистить. При этом можно придумать много хороших аффирмаций.

И она права. Когда мы простукиваем то, что происходило, когда начались боли, мы начинаем уборку в доме на нескольких уровнях – не только физическом, но и энергетическом и эмоциональном. Такой «уборкой» мы и будем заниматься в этой книге. Я понимаю, что углубление в тягостные эмоции и боль – перспектива не слишком привлекательная, но мы уже видели, что это – важнейший шаг на пути к избавлению от боли.