ГЛАВА 10,

в которой герой разговоры разговаривает

Не знаю уж, как спала Вика, взбудораженная минувшим днем, я лично спал как младенец — крепко и сладко. Просыпаться утром не хотелось, но пришлось — желудок учуял божественные запахи оладушек, доносящиеся с кухни, и взревел, врываясь в сон: "Хозяин! Хочу, хочу, хочу".

Я потянулся и еще раз принюхался — ну да, ни с чем не сравнимый запах горячего теста и ванили. Они, оладушки! Где были — у бабушки.

Я прошлепал на кухню и убедился, что так оно и есть — на огромном блюде высилась гора вредной и калорийной, по мнению женщин, но такой прекрасной и вкусной, по мнению мужчин, еды. Замечательно дополняли эту картину розетки с вареньем и медом, стоящие на столе.

— А сметаны нет, — сообщила мне Вика, скидывая со сковородки на блюдо очередную порцию оладий. — Не подумала, не зашла, не купила. Жаль…

— Да леший с ней, со сметаной, — нацелился я на одну оладью, явно строящую мне глазки. — Я их и так сейчас, все до единой… Ну, может, тебе парочку оставлю!

— Стоп, стоп, стоп, — подбоченилась Вика. — Я даже не требую, чтобы ты умылся и побрился, но иди хоть штаны надень.

Я счел требования разумными и, выполнив ее пожелание, уже через две минуты с огромным удовольствием уплетал горячую ароматную выпечку, попеременно макая ее в розетки и думая о том, что все-таки правильно я вчера поступил, когда не стал объяснять Вике неверность ее поведения и с ходу вправлять ей мозги. Вон полежала, подумала, сделала выводы. И ей хорошо, и мне вкусно. Хотя, само собой, профилактику ей устроить надо.

Сама же вчерашняя скандалистка сидела напротив меня и глазела на то, как уменьшается гора… Ну как гора… Уже холмик оладьев.

Наконец я отвалился от стола, окинул взглядом стопочку оставшейся вкуснятины, сложил руки на животе и сыто пробормотал:

— Спасибо тебе, добрая девочка. И пусть Христос сделает тебе какую-нибудь радость из тех, что ты сама себе пожелаешь.

— Ну ты и завернул. — Вика покачала головой. — Ты сытый?

Я кивнул.

— Стало быть, ты сейчас добрый? — лукаво осведомилась маленькая хитрюга.

Я уже понял, что она задумала. Слава богу, а то я вчера грешным делом даже подумал, что переоценил ее.

— Добрый. И безопасный, потому как я сейчас не то что догонять кого, я сейчас и встать-то не смогу.

— Ну и хорошо. — Вика потупилась и забормотала: — Слушай, ну я вчера, конечно, погорячилась. Не знаю, что на меня нашло, просто как-то все сразу — и одно и другое. Эта Шелестова еще со своими улыбочками, подколками, подначками. Ну вот, в результате все вместе как-то спрессовалось, и я сорвалась, какой-то ерунды тебе наговорила. Ты не думай, я никому бы и звонить не стала…

— Да если бы даже и позвонила. — Я все еще отдувался после еды. — Хуже бы только себе сделала.

— Почему? — Вика явно обрадовалась диалогу и тому, что я на нее, похоже, не сержусь. — Елиза мне сказала…

— Мне знаешь сколько людей говорили: "Старик, звони в любое время, я решу любую твою проблему", — визитки давали и конечность мне трясли? Как ты думаешь, хоть один из них сдержал слово?

— Нет? — Вика предположила наиболее вероятное развитие событий.

— Те, к кому я обращался, — нет. Но я обратился только к трем, да и то по молодости и по глупости, а потом понял, что этот процесс не имеет смысла и почти всегда и везде из своих проблем выпутываться надо самому.

— Но Елиза говорила… — Вика не желала расставаться с осознанием того, что за ее спиной стоит хоть кто-то кроме меня, пусть даже и секретарша, но зато самого главного шефа. Сладкая иллюзия прикрытой спины и мечтаний о том, как приходит кто-то всемогущий, и все твои недруги сначала открывают рты от осознания твоей крутизны, а потом таращат глаза, понимая неотвратимость наказания.

Конечно, жалко, что она не позвонила Елизе и не получила еще и наглядный урок посылания себя куда подальше, а что именно так и было бы, я не сомневаюсь. Елиза бы еще и посмеялась потом. Молодая моя Вика, жизни не нюхала толком, что уж скрывать. Работать уже умеет, вон как редакцию на себе прет, а вот в вопросах человеческой натуры пока нет опыта. Видать, и вправду только училась в институте, другого ничего не видела.

— Вика, маленький мой, вчера ты сделала две основные ошибки. Скажи мне какие?

Вика задумалась, потом ответила:

— У меня вариантов много, даже очень, но я озвучу только один, поскольку все остальные — это явный бред.

Я махнул рукой: мол, давай излагай.

— Я пыталась надавить на тебя и таким образом решить свои проблемы. Этого делать нельзя, потому что нельзя мешать то, что происходит на работе, и то, что у нас есть здесь. Я просто не должна была это делать, я не имела на это права.

— Молодец. Текст в ночи придумала, а потом еще и выучила, хороший, насыщенный, покаянный. Прямо как в детском садике вышло, но это не так уж и плохо, — кивнул я. — Но все это не совсем верно и не совсем полно, хотя частично ты и уловила. Не мешать отношения не получится в любом случае: хотим мы или нет, но наша с тобой жизнь здесь и там все равно связана. Да и не поверит никто, что мы просто спим вместе — и все. Причем не поверили бы, даже если бы это было именно так. Все знают, что ты — моя любовница…

Вика поморщилась.

— Что ты нос морщишь? — жестко спросил у нее я. — Так оно и есть на самом деле, что уж теперь. Не вижу в этом слове ничего зазорного, разбери его на части и посмотри, что в нем является корнем. Так вот, продолжу. Все это знают, и новенькие тоже, такие вещи выкладывают сразу после знакомства при вопросе: "А шеф тут, он как вообще?" Вот тебя вчера и попробовали на зубок, попросту спровоцировали, вместе со мной, между прочим, она и меня пару раз куснула. Ну попыталась. Только я это понял и во все это не полез, а ты в результате повелась. Хорошо хоть дома сорвалась, не на работе.

Вика потупилась.

— А, на работе тоже отметилась? — понимающе хмыкнул я. — Повеселила Шелестову? Ну что, поздравляю, чувствовать тебе себя в редакции сегодня дурой.

— Что заслужила — то и получу, — признала Вика. — А Шелестова эта — все равно тварь.

— Еще та, кто бы спорил, — согласился с ней я. — Но очень умная и очень ловкая. Она тебя не только из себя вывела, она же наверняка тебя еще и подтолкнула к тому, чтобы ты надавила на меня. Вспомни, что она тебе говорила, ну когда ты уже психанула?

Вика наморщила лоб, потом уставилась на меня.

— Она мне сказала что-то вроде: "Да что ты сама-то можешь?" Знаешь, так вроде как шуткой, без криков.

— Ну вот. И что ты сделала?

— Я пришла домой… — Вика запнулась.

— И начала себя накручивать фразами вроде: "Я ей покажу", "Да кто она такая?" — помог я ей. — Потом разозлилась на меня — время-то идет, а я в этой своей игре, а Шелестова безнаказанная бегает где-то, потом посклоняла меня немного по матушке…

Вика залилась краской.

— Ну а в финале я сам принял участие. Вот и выходит, что твоя первая ошибка — неверная оценка противника, — закончил я свою речь. — Ты неверно прокачала своего оппонента, отдала ему инициативу и в результате позволила ему тобой манипулировать. А вот у нее расчет был отличный, безукоризненный. Не поняла еще конечной цели?

Вика хлопнула ладошкой себя по лбу.

— А если бы ты вчера тоже был не в духе, ты бы меня…

Я с доброй улыбкой согласно покивал головой.

— Не то слово. И заметь — без каких-либо усилий можно подвинуть действующего зама, используя только ее импульсивность.

— А вторая ошибка? — У Вики блестели глаза, она явно прониклась моментом.

— Спешка. — Я отпил чаю. — Прости за банальность, но месть — это блюдо, которое едят холодным. Ты полыхнула, разоралась, хвост распушила, побежала — и почти наломала кучу дров. Даже не почти, немного даже наломала, хвала богам, что не до безумия. Не надо спешить. Мстить надо с удовольствием, подготовившись, выждав момент. Вот она сейчас ждет, что ты ей бяку подложишь, а ты ей улыбайся. Она тебя будет провоцировать, а ты улыбайся. День, два, месяц, полгода. Сколько надо, до тех пор, пока она не расслабится. А потом, как только она бдительность утратит, ты ей нож в спину и всаживай. В переносном смысле, конечно.

— А как? — Вика явно что-то начала прикидывать.

— Эй-эй. Это тебе виднее — как. Ты ее в моих глазах должна скомпрометировать, а не наоборот. Будут веские основания — я ее уволю. Не будет — не уволю. Так что прояви фантазию, почитай классиков, пообщайся с девочками из отдела работы с письмами читателей — они там мастерицы на такие дела, не одну начальницу сожрали уже. Работай, думай, планируй, черт возьми. И не забывай улыбаться ей почаще и побольше. Увидишь — она первая поплывет.

Вика потерла ладошки, на ее лице появилась кривая ухмылка.

— Только ты не обольщайся, — предупредил я ее. — Шелестова явно большая умница. Она вчерашнюю схему на импровизации сделала, если ты еще не поняла. Это была не домашняя заготовка, она работала с колес. Такой безукоризненный расчет, что я, например, готов поаплодировать.

— Ну раз она такая умница… — начала было Вика, но осеклась, увидев мою улыбку. — Я поняла. Я правда все поняла.

— Молодец, коли так. — Вроде и впрямь смекнула, что к чему. — И вот что — добавляй в голос, когда будешь общаться с ней, побольше участия, ну знаешь, как когда взрослые с детьми говорят. По идее должно сработать.

Вика явно не поняла, зачем это нужно, но послушно кивнула головой и пошла в комнату.

Пока она собиралась на работу, я курил и размышлял о том, что в моем королевстве, выходит, не только черт в юбке завелся, но и хороший стратег. Вику она и впрямь на щелчок пальцев сделала, про это я ей говорить не стал, и так ей досталось по полной. Да к самой Вике претензий и нет, молоденькая, в офисные игры не играла, самолюбие опять же подросло за последние месяцы непомерно, в чем полностью моя вина, на все сто процентов. Ну сами рассудите: несколько месяцев назад — выпускница без особых перспектив, сейчас зам, зарплата будь здоров какая, и к хозяевам вхожа. Да и в еженедельнике, считай, полная хозяйка, опять же собой хороша и знает про это. Чего ж короне на голове не появиться? Так что Шелестовой еще и спасибо надо сказать — спустила девочку с небес на землю, мой косяк выправила, давно самому надо было вмешаться в это дело. Но вот с какой целью она это сделала? Место Вики ей на фиг не нужно — человек, отказавшийся от работы в "Белом знаке", вряд ли будет претендовать на заместителя главного в скромном еженедельнике и уж тем более крутить ради этого подобные комбинации. Ну себя как мужчину и цель я тоже отбрасывал сразу и безоговорочно — я реалист, и моя потрепанная фигура явно не является предметом ночных грез этой фам фаталь. "Радеон"? Ну возможно, но это какой-то очень длинный путь выходит, да еще и кривой…

Но цель-то была? Не просто же так она все это устроила?

— Я пошла? — Вика вышла на балкон. — Бр-р-р, холодно. Ты чего не одет, в одной майке и трениках, замерзнешь ведь, не лето уже. Хоть плащ какой накидывай, когда курить идешь. Или вон на лестнице кури, пока зима.

Кстати, да, пора на лестницу перебираться. И впрямь холодно уже…

— Завтра у нас простава в редакции должна была быть, там ничего не изменилось? — полюбопытствовал я у Вики. — Не отменилась, состоится?

— Да, будет, ее фиг отменишь, Юшков все мозги выест. — Вика внимательно посмотрела на меня. — Так ты все-таки там будешь?

— Обязательно буду, хоть и неохота, — заверил ее я. — И остальным сегодня скажи, что я приду всенепременно.

— Ох, учитывая то, чем кончилась предыдущая простава… — Вика покачала головой.

Я ухмыльнулся, мотнул головой в сторону дивана и невинно спросил:

— И что тебе не нравится? По мне — так все неплохо закончилось.

Вика смутилась, чмокнула меня в щеку и ушла.

Завтра посмотрим, что к чему. Надо только будет статистов правильно расставить, по уму.

Я было собрался лезть в капсулу, но хлопнул себя по лбу и пошел на кухню, прихватив из прихожей пакет, который я после памятной пьянки так там и оставил, поскольку куда-либо его донести тогда сил не было.

Вскрыв его, я высыпал на стол кучу карточек, каких-то буклетов, книжечек и прочей ерунды. Покопавшись в этой груде, я выяснил, что у меня теперь есть страховка в очень хорошем медицинском центре, причем включая госпитализацию с последующей реабилитацией, адвокатская поддержка, бесплатный допуск в разнообразные тренажерные залы, бассейны и даже солярии, а также масса другой ерунды, которая мне не сильно и нужна. Для приличия я еще поискал в этой куче абонемент в Ленинскую библиотеку и вечный проездной на троллейбус, но не нашел. А жаль.

Свалив всю эту кучу в один из ящиков стола, я полез в капсулу: время — оно не ждет.

А небо над шахтерским поселком опять было серое. Да и вообще климат тут был так себе, видимо, сказывалась близость гор. А может, именно так создатели игры подчеркивали мрачность и недружелюбность здешних мест.

Впрочем, мне на все это было порядком начхать, тут, в поселке, я задерживаться не собирался, ну может, наведаюсь сюда еще разок, как орочьих аксессуаров навыбиваю да травы на склонах нарву. А может, даже за этим не приду, меня всякие земноводные на пару с грызунами не донимают, и сплю я, даже после того как упущу копеечную выгоду, спокойно.

Я глянул на часы — до десяти еще было минут пятьдесят, которые я рассчитывал провести с умом и толком.

Первым делом я заглянул к кузнецу, который содрал с меня шесть сотен золотом за ремонт моего снаряжения. Расценки тут на кузнечные работы просто чудовищные. А что вы хотели, это такой недвусмысленный намек, чтобы люди профессии изучали и прокачивали. Профессии — это социалка, а на нее есть специальные федеральные рекомендации. У нас ведь государство — в каждой бочке затычка, ни взять, ни отнять, и на всем привыкло деньги делать. И с виртуальных миров они тоже решили свою копеечку поиметь, а то что же выходит — люди тут развлекаются, а нам с этого ничего? А кто будет очередные Игры доброй воли оплачивать? Бюджет? Как будто это только президенту надо, а не всему народу! Но вот когда решение они такое приняли, так сразу и встал вопрос: а как народ на деньги выставить? Вот тогда какая-то мудрая голова и скажи: а пусть они игроков там к труду приучают. А то все рукомашество и кровопускательство одно. Пусть-ка геймеры там полотно поткут и рожь покосят, так сказать — к истокам пойдут, к нашим, к народным! И обязали всех производителей игр, чтобы не менее 75 % игроков занимались полезным трудом в играх, да еще и определенное количество времени. Если нет — то с компании-распространителя штраф огромный. А потом — и отзыв лицензии на распространение игры. Сам гарант пообещал, что лично будет этот вопрос держать на контроле, потому как он молодежь очень любит и уважает и видит в ней, в молодежи, ему, гаранту, надежную смену.

Молодежь, понятное дело, его тоже за уважуху послушала и тут же, согласно давней традиции, его слова забыла. Ни полотно ткать, ни рожь косить никто не пошел, кто ремесло до того качал, тот и дальше качать продолжил, кто до этого на него болт забивал, тот и сейчас не напрягался. Что цены подросли на ремонт, игровой народ, конечно, не обрадовало, но и не сильно опечалило. Ремонт подорожал, но зато вещи подешевели и денег стали за квесты больше давать — баланс, однако. А со штрафами и лицензией все решилось просто. Чиновники у нас дюже внимательные, законопослушные и принципиальные, но, слава богу, в большинстве своем продажные, причем не задорого, так что и тут все закончилось хорошо.

Починившись, я еще немного пошнырял по поселку в надежде отыскать тут мастера-наставника, но не нашел, видать, по статусу здесь мудрый старый воин не полагался. Зато меня приметил Жиль де Бласси, вышедший из таверны подышать воздухом.

— Мой друг, — замахал он мне рукой. — Как хорошо, что вы пришли. Вы-то мне и нужны, идите же сюда скорее.

Столь радостная реакция меня обрадовала — чую, что упомянутый вчера конклав мою кандидатуру всесторонне рассмотрел, оценил, взвесил и счел приемлемой для выдачи задания. А может, и цепочки оных, если повезет. Да и понять, что же это была за нечисть с черными глазами, хотелось, что-то она у меня в башке не слишком монтировалась со всем, что было видено ранее. Хотя там у меня такого, не сильно монтирующегося, уже было порядочно напихано…

Таверна жила своей утренней жизнью. Похмелялись НПС-шахтеры, завтракали НПС-стражники, встречались и игроки, при виде которых я утащил де Бласси в самый дальний угол — не стоит афишировать возможное получение скрытых квестов.

— Я сегодня ночью имел беседу с Конклавом пяти, — сразу взял быка за рога инквизитор. — Рассказал им о том, что вы сделали для меня лично и для коллегии в целом, о том, что только благодаря вам уцелела часть моих учеников, и о том, с кем вы столкнулись в копях. После чего конклав дал мне достаточно широкие полномочия для общения с вами.

— Это приятно, что моя скромная личность стала предметом обсуждения столь влиятельных людей, — галантно сообщил ему я. — То есть я теперь могу узнать, что же это было за существо, что вселилось в тело уже покойной ведьмы?

— Это была Хелиана, — понизил голос де Бласси. — Повелительница мертвых душ, хозяйка Чертогов Боли.

Па-бам! Все резко стало так понятно!

— А кто она? — задал я уточняющий вопрос инквизитору. — Она богиня, что ли, из этих, из ушедших?

— Богов нет! — резко ответил инквизитор. — Их нет уже давно и никогда больше не будет!

— Так кто она тогда? — обреченно спросил я. Не узнать мне истину, похоже.

Инквизитор замялся, закряхтел, заерзал.

— Месьор Жиль, ну не мучьте вы себя, — проникновенно попросил я его. — Пока я все не узнаю, я вам не помогу, а именно это вы и хотите мне предложить, я же вижу.

— Надеюсь, все, что я вам скажу… — Инквизитор взглянул мне в глаза.

— Чтоб я сдох, — ответил ему я задушевно, щелкнул себя по зубу и чиркнул рукой по горлу.

— Это клятва такая? — любознательно спросил меня де Бласси.

— У нас, в Тронье — да, — заверил его я. — Кто так сделал и не сдержал слова — тот навеки проклят.

— Надо запомнить, а еще лучше — даже записать, — пощелкал пальцами инквизитор. — Итак, Хелиана. Она не богиня и никогда ею не была, да и быть не могла, поскольку, по своей сути, лишь происходит от одного из богов. Она порождение Чемоша, бога мрака и тьмы.

— Сразу стоп, — остановил его я. — Мрак и тьма — это разве не одно и то же?

— Нет, конечно, — откинулся на спинку стула инквизитор. — Все смертельно опасные твари этого мира действуют во мраке, но порождает-то их тьма. Не путайте эти вещи, мой друг, не путайте. Это вопрос принципиальный.

— Я понял, — соврал я. — Продолжайте.

— У всех богов, из тех, что мы зовем ушедшими, было дарованное им создателями право завести себе несколько учеников. Не все пользовались этим правом, ибо боги сами по себе эгоистичны, а ученик всегда забирал часть божественной сути создателя. Поэтому из светлых богов почти ни у кого не было учеников, а вот темные… Почти все темные ими обзавелись в обязательном порядке — и подмога, и если что, то его всегда можно в жертву принести. Удобно, разумно, практично.

— И что, вновь сотворенному ученику сразу надел какой, что ли, предоставлялся? Шутка ли — повелительница мертвых. Это, знаете ли…

— Ну-у-у, — протянул инквизитор. — Конечно, никто ничего им не давал, вышло по-другому. Когда боги ушли из этого мира, большинство их учеников либо сами умерли, не пережив разрыва божественной связи с создателем, либо… Либо были умерщвлены первыми инквизиторами, ведь именно тогда и была создана коллегия. Ну и еще Дикие отряды постарались, они тогда зачистки по Раттермарку устраивали, нечисть гоняли, под шумок и пару учеников пришибли, причем сами того не понимая.

— Но кто-то все же выжил? — уточнил я.

— Да, — поморщился месьор Жиль. — Несколько ускользнули, правда, за прошедшие века мы почти всех нашли.

— Почти? — уточнил я.

— Почти, — опустил глаза инквизитор. — Трое самых сильных учеников разных богов еще живы, сеют злобу и немирье среди людей. Они как-то — сами или, может, подсказал кто, уж не знаю — сумели унаследовать пласты реальности, созданные их покровителями.

— Понятно. Хелиана — одна из них? — Пазл потихоньку складывался. — Стало быть, старуха Гедран…

— Вы назвали имя Гедран? — встрепенулся инквизитор. — Откуда вы его знаете?

— Я не только его знаю, — хмыкнул я. — Я эту пакостную старушку еще и как Герду знаю. Просто именно под этим именем я ее как-то убил. Ну не сам, но поучаствовал. Мы тогда на Севере…

Перед тем как войти в игру, я не поленился посмотреть, что собой представляет инквизиция, что дает их дружба, с чем это все едят и как все это действует. Оказалось, что система дружбы с ними немного похожа на то, что я видел на Севере, но только немного. Изначальное отношение инквизиции к простому, среднестатистическому игроку просто нормальное, ни лучше ни хуже. Потом все зависит от игрока. Если он начнет кошек в полнолуние на кладбище жечь и могилы вскрывать без особой на то нужды, оно будет ухудшаться. Если пару ведьм за дело сожжет — улучшаться. Следующее состояние — дружба, тут можно уже и квесты получить, и преференции всякие. До дружбы — сто единиц, и набрать их несложно. Потом можно двинуться еще дальше и попробовать получить статус "Собрат по огню и мечу", или, как его еще называют, "Союзничество", там уже пятьсот единиц надо, но на это немногие, я так понял, решаются, там требования уже серьезные к игроку выдвигаются — аскеза, непринятие колдовства и много чего другого. Впрочем, при выдаче единиц бонусов в заданиях по-прежнему пишут: "К дружбе", так что…

— Мы слышали, что Гретхен потерпела поражение на Севере. Увы, власти Севера не жалуют нас…

— Не с той стороны к кенигу подкатываете, — объяснил я инквизитору. — Надо с ним выпить, подарить ему чего-нибудь полезное — и все, друзья до погребального костра.

— Но об этом потом, — прервал меня де Бласси. — Так вы ее убили?

— Не я один. Там целая компания была, — пояснил я. — Двое ребят, походу, — братья, они профессиональные охотники на нечисть, забавные парни, один длинный и патлатый, другой — крепыш такой, еще один боец по прозвищу Странник, ну и…

— Странник? — Инквизитор побледнел. — Он тоже убивал ведьму?

— Ну да, — подтвердил я. — Еще как. Всю ее искромсал, живого места не оставил.

— Да, новости. — Жиль вытер лоб. — Удивили.

Я так подумал, что, пожалуй, пора заканчивать откровения, пусть даже и с НПС. Хорошенького понемножку.

— То есть Чемош породил и выучил Хелиану, та выучила Гедран, а уж Гедран взялась ведьмам курс мастерства по темным искусствам читать? Наставничество у них такое?

— Да, все именно так, — подтвердил инквизитор. — Несколько веков назад инквизитор Тит Лукреций изгнал Хелиану за границы нашей ойкумены, в вечный холод и темноту междумирья, но дух ее призвать все равно можно, хоть это и непросто и призывающий всегда умирает. Да и сама она может иногда видеть глазами ведьм, только недолго.

— Вот оно что! — Я покивал головой. — Вот теперь хоть что-то понятно.

— Мы боремся с ней, мы боремся с ее ученицей и не раз убивали ее. Но Хелиана всякий раз возвращает ее из-за смертной грани, увы.

— А если саму Хелиану… того, на перерождение? — спросил я.

— Для этого надо добыть меч Зигфрода, — уставился на меня де Бласси. — А это для инквизиторов невыполнимо.

— Почему? — не понял я.

— Инквизиторы даже коснуться его не могут. Да мы попросту пройдем мимо него, если он будет лежать у нас на дороге, мы его не увидим. Так придумано не нами, такова воля демиургов.

— Ну так наймите кого-нибудь, — отказывался я понимать столь неразумный подход к вопросу. — Пусть он добудет вам этот меч!

— Нельзя. — Де Бласси вздохнул. — Давно бы наняли, но это тоже против правил. Меч должен отыскать, собрать и принести конклаву не инквизитор, но друг ордена, доказавший на деле, что он имеет и право и возможности, чтобы совершить подобное. Спасением моих учеников и убийством старой ведьмы вы доказали, что достойны этого задания.

— Вот спасибо, — растрогался я. — День-то задался!

— Конклав пяти, — торжественно возвестил инквизитор, и я глянул по сторонам — уши точно никто не греет? — предлагает вам, Хейген из Тронье, совершить деяние, которое сделает вас одним из тех, о ком рассказывают своим детям родители…

— Понятно, — невежливо перебил я де Бласси. — И достанется мне слава земная и память посмертная. Не будем терять время, месьор. Что конкретно мне надо сделать?

— Ну да, — сбился с заданного ритма инквизитор. — Надо меч добыть.

— Удачно за хлебушком сходил! — почесал затылок я.