Давай во что-нибудь поиграем, Дюк, говорю я Дюку, потому что мне скучно; мне скучно, говорю я. Во что мы будем играть? Может быть, в нашу старость. Старики, я не знаю, например, рыбаки. Ловить рыбу лучше, чем играть в боулинг, говорит Дюк. Да, говорю я, но давай мы будем стариками где-нибудь не здесь. Там, где тепло. И бирюзовая вода. Да, говорит Дюк. Он стоит рядом со мной босиком на теплом дне лодке и втягивает в лодку веревку. Левой ногой он опирается на релинги. Подвесной мотор работает на холостом ходу. Я его выключаю. Лодка деревянная и не очень длинная, метра три, наверное. Она смущенно танцует на маленьких бирюзовых волнах. Солнце отражается в воде. Я одной рукой держусь за релинги, чтобы не потерять равновесие, и иду к Дюку, чтобы помочь ему с веревкой. Рука об руку мы втягиваем веревку, она падает на дно мокрыми петлями. Я смотрю, как наши руки тянут веревку. Они старые, коричневые и задубевшие. Веревка скользкая от покрывающих ее водорослей. Я вижу, как внизу из воды поднимается нечто, висящее на веревке. Я почти ничего не вижу, потом вижу, что это ловушка из дерева и проволоки. Она тяжелая. Вода сопротивляется. Я наклоняюсь за борт и сражаюсь с равновесием, потому что лодка качается. Мы с Дюком хватаемся старыми задубевшими руками за ловушку, которую, возможно, сами же и построили, и втягиваем ее на борт. В ней рыбины, три большие очень пестрые, две неброские серые и один маленький лангуст. Рыбы бьются, создавая шум, какой создают бьющиеся рыбы. Шум дождя. Они беззвучно открывают и закрывают рты. Мы смотрим на них. Рыбы шумят, как дождь. А что теперь, говорю я наконец. Я не знаю, говорит Дюк. Я не знаю, может быть, мы просто не настоящие рыбаки. Может быть, говорю я. Нужно пойти куда-нибудь в другое место. Я слишком устал, говорит Дюк, давай просто сходим за пивом. О'кей, говорю я. Кто пойдет? Твоя очередь. О'кей, говорит Дюк и идет за пивом, потому что его очередь. Я зажигаю сигарету зажигалкой Дюка, которую он оставил на столе, и жду Дюка и пиво и курю.