Глава 11

Утром 27 белояра (март — Прим. авт.) в нашем логове появились ведьмы. Зачем — я знала, а вот Стах пока нет…

В саду, аккурат на земле с проплешинами прошлогодней травы, в шезлонге сидела (даже не сидела, а возлежала) Верховная ведьма. Кутаясь в шикарное манто, она потягивала коктейль из высокого бокала с разноцветным зонтиком.

Карнеро сбежал по ступенькам вниз и быстрым шагом направился к нежданным гостьям. Было ощущение, что он не верит собственным глазам и вот-вот протрет их, надеясь, что мираж развеется.

— Лилея Дамаскинская? Ты что тут делаешь?

— Загораю.

Стах обвел рукой сад, где еще кое-где лежали кучи потемневшего, рыхлого снега.

— Не рановато ли?

— А я оригиналка!.. Привет, Люция! — женщина помахала мне рукой. — Я так понимаю, ты ничего не рассказала своему волку, и он наивно полагает, что я бросилась ему на помощь по доброте душевной?

Оборотень с тревогой повернулся ко мне. Я вздохнула и призналась:

— Я подписала контракт с ведьмами.

— Ты с ума сошла?!

Инстинктивно отступила назад. Волк тут же взял себя в руки.

— Люц, ведьмы очень хитрые и если они поймут, что могут поиметь с тебя что-то, то не отстанут.

— Даже спорить не буду, — Лилея поднялась и направилась к нам. — Видишь ли, дорогой, каким-то немыслимым образом получилось так, что твоя любимая возлюбленная… — Дамаскинская скривилась. — Ой, звучит паршиво!.. — она подумала немного. — Обожаемая возлюбленная?.. Нет, избито…

По-моему, ведьма просто издевалась над нами!

— …Несравненная?.. Замусолено до жирного блеска. Единственная и неповторимая? — женщина так посмотрела на меня, что я поежилась. — Да ну! Какая она единственная и неповторимая?! В базарный день — по шелету за пучок!

Рядом послышалось хихиканье ведьм и даже подошедший Герв Санторо не удержался от смешка. Я обиделась и хотела возмутиться, но волк притянул меня к себе:

— Моя жизнь! Моя песня!

— Сойдет! — оживилась Дамаскинская. — Так вот, твоя песня знает мертвый язык магов Изначального мира. И мне нужно, чтобы она прочитала кое-что на нем и перевела. Все!

Герв Санторо скрестил руки на груди:

— Да, за исключением того, что для этого нужно отправиться на Землю и спуститься в тамошнее Пекло.

Руки вокруг меня окаменели:

— Люция, никуда не пойдет.

Лилея Дамаскинская мгновенно сбросила маску шута.

— Решать не тебе, волк. Эта оборотница не принадлежит ни тебе, ни стае. Во-вторых, у меня на руках контракт, подписанный кровью Люции и Санторо. И если она откажется, то они вдвоем попадут на вечное услужение ведьмам.

— Как ты это подписала?!.. Как ты позволил?!

Успокаивающе погладила мужчину по спине:

— Стах, я справлюсь.

— Я иду с вами! — безапелляционно заявил волк.

— Нет, — отрезала Верховная. — Ты хотя бы представляешь, чего мне стоило упросить Стражей пустить на Землю оборотня?! И то они согласились, потому что уверены, что мелкая волчица не представляет большой опасности. Дураки, правда? Да Люция там человек трех порвет, пока они ее манной парализуют!

— Лилея! — рявкнул Карнеро.

Та усмехнулась:

— Я позабочусь о твоей девочке, даю слово.

Мужчина скептически посмотрел на ведьму. Она в возмущении взмахнула руками:

— Ты не веришь моему слову?!. — и, подумав, пожала плечами. — Хотя правильно делаешь!

Альфа сокрушенно покачал головой, прекрасно зная, что Дамаскинская, даже оказавшись в полной ж…, не перестанет подстебывать и подшучивать над всеми подряд.

— Я сам договорюсь.

— Ну-ну! — ухмыльнулась Лилея и, кликнув своих подчиненных, шагнула в сторону сада: — Мы тут немного похулиганим?

— То есть?

— Люции все равно статуи не нравятся.

Вот же вредная ведьма!

Повернулась к волку:

— Стах, не вздумай ничего менять. Дом и сад со статуями — это цельный ансамбль. И я уже привыкла.

Альфа пригляделся и чертыхнулся. Лилея черным маркером писала на мраморе… Ну-у-у, в общем, при детях такие слова не говорят. Волк укоризненно покачал головой:

— И это Верховная ведьма?!

Та в ответ показала некрасивый жест. Я оттащила Стаха.

— Видишь эти надписи на статуях? Да, вульгарщина и Ральфа сюда лучше не пускать, но посмотри, что сейчас делает ведьма!

Лилея, мурлыча себе под нос, гуляла между четырьмя статуями, изуродованными матерщиной.

— … Она вытаптывает линии.

— Пентаграмма? — альфа, уперев руки в бока, разглядывал довольно четкий узор на земле.

— Это Маяк, — уточнила я. — Если с Лилеей что-то случится, меня выбросит обратно, прямо сюда. Она подумала обо мне.

Не успокоила.

— Да мне плевать на ведьму!

Дамаскинская обиделась:

— Ну, ты! Воротник, побитый молью… паучком точнее. Я все слышу.

Мужчина сжал зубы, сдерживая ответное ругательство. Я обхватила его лицо ладонями, заглядывая в глаза:

— Я справлюсь. А ты жди меня… в нашей пропасти. Вернусь — полезем дальше.

Лилея скривилась:

— Ой, фу-у-у! Подобрали сопли, голубки! Это всего на два дня.

— Будешь звонить утром и вечером и отчитываться, — велел ей оборотень.

— А не много ли ты хочешь?

— Нет! — рявкнул Карнеро так, что подпрыгнула и я, и ведьмы.

— Нервные все стали. Никакого авантюризма в крови… Ладно, — нехотя согласилась Дамаскинская и посмотрела на меня: — Люция, собирайся.

…

Земля. Приэльбрусье

Нас ждали. Двое мужчин в деловых костюмах стояли у одной из стен большого полутемного зала. Лилея широко улыбнулась:

— Джаншир, мой старый друг! — потом пригляделась к его спутнику: — Михаил Неверовский?.. Вот это сюрприз! Какими судьбами?

— Проездом, — тихо отозвался мужчина со светлыми волосами.

— Ты вовремя, — заметил другой страж, подходя к женщине.

— Так мы же не на свидании, чтобы я томила тебя долгим ожиданием, — засмеялась ведьма и представила меня. — Это Люция Кхана — милый, обаятельный оборотень.

Я отвлеклась от созерцания странного помещения без окон. Тот, кого Лилея назвала Джанширом, вежливо улыбнулся мне:

— Добро пожаловать на Землю!

Светлые стражи настороженно разглядывали меня, а я с не меньшим интересом смотрела на них. Обычные на вид мужчины. Да, видно, что подготовленные, тренированные. Вроде стоят спокойно, расслабленно, но одно неосторожное движение — и я вряд ли выйду отсюда живой. Это и понятно: случайных людей с улицы в Светлую стражу не берут. Чревато! Я подошла к землянам и протянула руку:

— Благодарю за приглашение! Для меня большая честь быть здесь!

Джаншир Калманов неуверенно застыл, но потом все-таки пожал мою ладонь. Второе рукопожатие было еще короче: Неверовский сжал мои пальцы и тут же отпустил, направляясь к едва заметной двери.

Спустя несколько минут мы все вышли из серого, неприметного здания. Я сделала несколько шагов и замерла, оглядываясь по сторонам. Мне впервые довелось побывать на Земле. Нет, никакой кровной связи я не почувствовала. Для меня это был абсолютно чужой мир, с непривычными запахами, с давящим на барабанные перепонки непрекращающимся транспортным гулом. Но было в этом мире что-то древнее, могучее, уходившее в такую глубь времен, что становилось страшно. Непередаваемые ощущения! Я разглядывала ярко-голубое небо с белыми облаками, высокие горы и снег, много снега.

— Люция?.. Позволите вас так называть? — Джаншир смотрел пристально, изучающе.

Я улыбнулась:

— Конечно. И можно на "ты".

— Принимается на тех же условиях, — землянин замер в шаге от меня. — Какие первые впечатления?

— Здесь очень красиво и… холодно.

Мужчина окинул задумчивым взглядом мою короткую красную куртку, черные брюки, заправленные в сапоги, хмыкнул, кивая на брошь, приколотую к шапке.

— Интересная штучка. На виноград похожа.

— На смородину, — поправила я и, догадавшись, что тревожило стража, успокоила: — Это не артефакт и не амулет. Это только украшение.

Калманов прищурился:

— Позволишь?.. Без обид, но служба есть служба!

Я настороженно наблюдала за Джанширом, который вытащил незнакомый прибор, похожий на гилайон. Мужчина нажал кнопку, и послышалось тихое пиканье. Мы с ведьмой переглянулись, Лилея ободряюще улыбнулась мне. А страж провел рукой передо мной сверху вниз, прислушиваясь к этому пиканью, и успокоился.

— Все в порядке? — не удержалась я.

— Да, — невозмутимо ответил Калманов, спрятав прибор обратно в карман, потом кивнул на двух незнакомых мужчин за своей спиной: — Это Наур Гелаев и Хасан Тлигуров. Они будут сопровождать вас эти дни.

— Ой, мил человек, а на кой они нам? — с приторно-сладким смехом вмешалась Лилея, отлепившись, наконец, от Михаила Неверовского. — Мы же не первый раз видимся.

— Да, но раньше цели у тебя были другие… и подружки попроще, — резонно заметил землянин.

…Нас поселили в пансионе или гостинице. Я молча раскладывала вещи, не рискуя приставать к Верховной ведьме с расспросами. Лилея пребывала в бешенстве. Нервно расхаживала по комнате и рассуждала сама с собой:

— Итак! Мы рядом со входом в Пекло — это плюс. До затмения сутки, почти двое — тоже плюс. А вот две наблюдающие морды — это минус. Куда их деть? Не за собой же в Пекло тащить?.. А еще Неверовского принесло! — она вдруг повернулась ко мне: — Да, Люц, не ври стражам. Если что — лучше промолчи, дурочкой прикинься. У Светлых — амулеты правды, — ведьма сдавленно ругнулась. — И кто продал?! Ведь кто-то же из наших! Узнаю — своими руками задушу!..

Я удобно устроилась в кресле и смотрела в окно, пока не позвонили с ресепшена. Джаншир Калманов, играя роль любезного хозяина, устроил нам экскурсию по довольно известному горному курорту. Было интересно, но больше всего мне запомнилась поездка в автомобиле, катившемся по земле. Забавные ощущения! Как на аттракционе!

А вечером, вернувшись в гостиницу, все вместе отправились в ресторан на ужин. Наур Гелаев отодвинул передо мной стул, шепнув:

— Ты очень красивая, Люция!

Ох ты ж!.. То-то он всю дорогу на меня пялился!

— Спасибо! — я вежливо улыбнулась стражу.

Лилея вовсю флиртовала и шутила с нашими сопровождающими. А я… продолжала учтиво улыбаться, односложно отвечая на вопросы, ни на секунду не забывая, кто рядом со мной. Понятное дело, самой обсуждаемой стала тема различий между нашими мирами, даже я втянулась. Только тот самый Михаил Неверовский не принимал участия в разговоре, молча поглощал свой ужин, изредка отвечая на вопросы Джаншира, а потом и вовсе, извинившись, вышел на улицу покурить. Калманов спустя минуту последовал за ним. Я заметила странную ухмылку Лилеи, но спросить ничего не успела. Увидев протянутую руку, в первый момент растерялась.

— Давай потанцуем? — Наур не сводил с меня немигающего взгляда. — Тебе же понравилась наша музыка?

Я действительно заслушалась тихой, напевной мелодией, льющейся со сцены, только танцевать совсем не хотелось. Но когда Лилею Дамаскинскую интересовали чужие желания? Она мило улыбнулась мне, хотя в глазах читалось явное предостережение: попробуй откажи!

— Люция такая скромница!

А мне все это уже стало надоедать. В конце концов, меня не за этим сюда звали!

— Я не знакома с местными танцами. Боюсь, буду выглядеть смешно, — послала Науру извиняющую улыбку.

— Глупости! — замахала руками женщина. — Смелее, Люция! Волчица ты или не волчица?!

Меня подкинуло со стула. Зло посмотрела на ведьму, а Гелаев тем временем подхватил меня и повел на площадку. Под его откровенным, горячим взглядом чувствовала себя неловко. Мне только влюбленных Светлых стражей для полного счастья не хватало!

— …Я таких, как ты, никогда не видел!

— Наур, пожалуйста, не надо! — попросила я.

— Волосы, словно расплавленное золото, а глаза — как весенняя трава горных долин.

Да-а-а, говорил страж красиво, складно.

— Наур, я не свободна. У меня есть жених.

Страж покачал головой:

— Нет. Если бы он был, то не отпустил бы такую красивую девушку от себя. Я бы не отпустил.

Слава богам, танец быстро закончился. Мы вернулись к столику, я выразительно посмотрела на ведьму. Та вздохнула, с неохотой поднимаясь:

— Спасибо за вечер, господа, но нам пора. Дорога сюда была… долгой и утомительной.

Я услышала насмешливое фырканье вернувшегося Джаншира, но стражи не стали нас задерживать.

Едва за нами закрылась дверь гостиничного номера, я набросилась на Дамаскинскую:

— Ты зачем меня сводишь с этим человеком? Знаешь, что с тобой Стах сделает?

Женщина едко засмеялась:

— Ой-е-ей! А ты у нас маленькая девочка: чуть что — сразу маме с папой жаловаться! Да жалуйся сколько влезет!.. Напугала ежика голой попой!

Я растерялась:

— Кого напугала?

Верховная села на диван, вытягивая ноги.

— Ты никогда не думала, откуда в нашем языке слово "съежиться"?.. Оно отсюда, с Земли. Водится здесь такой зверь — еж, весь в колючках.

— Жайра?

— Это у демонов жайра. И там такая тварь подленькая. А ежик… он не такой, — Дамаскинская сидела с таким умильным выражением на лице, что я мгновенно забыла обо всех обидах. — Он маленький, чуть что — сворачивается клубком и выставляет колючки. А впрочем, посмотри сама.

Я внимательно смотрела видео в местном Интернете. Зверек и впрямь был потешный, с забавной мордочкой и громким сопением. А когда Лилея показала фотографию, где его гладили по пузику, поняла ведьму.

— Хорошенький!

Женщина согласно кивнула:

— Я столько раз пыталась завести себе такого.

— И что, не разрешили?

— Мне? Я тебя умоляю! — Лилея вздохнула. — Не приживаются они у нас. Дохнут. А представь себе: королевский прием в Галингане. И я иду такая в алом платье с открытыми плечами. Мои черные волосы шелковистой волной рассыпались по спине. На шее бриллианты. В руках поводок со стразами, а на поводке — ежик. А лучше два!

Я представила… Ухохатывалась минут пять.

На следующий день в компании двух стражей мы поехали в горы. Оставив микроавтобус на стоянке, отправились в долину. Мужчины держались на некотором расстоянии, уступив просьбе Верховной ведьмы, которая захотела посекретничать "о своем, о девичьем".

— И как ты объяснила Калманову нашу поездку, ведь затмение завтра?

— Ты же слышала. Хочу посмотреть полное солнечное затмение с древней горы. Ищу достойное место, чтобы в полной мере насладиться зрелищем, — откликнулась ведьма. — Джаншир давно меня знает и уже ничему не удивляется.

— Не жалко?

— В смысле?

— Ты же подведешь его! Стражи все равно узнают, что не в одном затмении дело. Нас не будет несколько часов, а может быть и несколько дней. Калманов, скорее всего, работы лишиться.

— И фигли мне?!

Я внимательно посмотрела на свою спутницу:

— Тебя тоже сюда больше не пустят!

— Поживем — увидим, — весело ответила Лилея и добавила: — Если я придумаю, как отвлечь наших надсмотрщиков, все выгорит. Главное, чтобы завтра сюда Калманова с Неверовским не принесло.

— Кто такой этот Михаил?

— А что?

— Он отличается от других стражей.

— Это и немудрено, — ведьма пожала плечами. — Ты знаешь, как называют землян у нас и у демонов?

— Технари.

— Угу. Так вот Неверовский — это технарь в квадрате. Та штучка, которой тебя вчера просканировали на наличие магических оберегов и не только их — его детище.

— Он ученый?

— Можно и так сказать, только с гаденькой такой направленностью. Он создает оружие против нас.

— Что?

— Ну, у стражей это называется красивше: оружие для защиты от магически опасных существ.

Я фыркнула и остановилась рядом с ведьмой. Мы стояли в долине с бьющими минеральными источниками, а неподалеку, судя по звукам, шумела горная река. Дамаскинская огляделась и уверенно пошла вперед.

— Уже рядом.

По моей спине пробежал холодок. Задрав голову, я смотрела на небольшой водопад.

— Что это за место?

— Посмотри внимательно! Видишь каменную пробку над водопадом? Это Калинов мост через Смородину реку — вход в Пекло.

Я попыталась вспомнить, что читала об этом. Странно, что ведьмы до сих пор пользовались древними названиями и понятиями. То, что они называли Пеклом, уже давно превратилось в Грани, куда отправлялись души умерших. Но вот что попасть туда можно по какому-то мосту — не смешите некроманта… пусть и бывшего!

— Ты думаешь, что в Пекло существует только один вход?! — ведьма вытаращилась на меня, когда я высказала свои мысли. — Представь, что в Империю Санос можно проехать только по одной дороге. Представила?.. Получилось?..То же самое и здесь. В Пекло можно попасть по-разному. Я выбрала этот путь.

— Почему?

— Потому что других не знаю.

— И пойдем мы по этому мосту именно в день солнечного затмения? — догадалась я, присаживаясь на один из камней, которых здесь было превеликое множество.

— Именно.

— Ты мне даже теперь не скажешь: зачем тебе сантии Чернобога?

— Не скажу. Для твоего же блага.

— Ты хочешь их украсть? — предположила я.

— На кой они мне? — удивилась ведьма. — Поверь, сантиям лучше и дальше оставаться там, где они находятся сейчас.

Мы замолчали, потому что подошли наши сопровождающие. Гелаев заставил меня подняться:

— Не сиди на холодном.

Дамаскинская вздохнула:

— Наур, Люция — волчица, они не мерзнут даже в лютые морозы. Не забыл?

Но мужчина был непреклонен. Заметив, что он расстегивает свою куртку, собираясь постелить ее на камень, я подскочила.

— Пойдемте в машину?

В микроавтобусе было тепло, тихо пело радио. Гуляя в горах, несмотря на слова ведьмы, я продрогла. Благодарно кивнула Хасану, протянувшего чашку с горячим чаем. Наур сел напротив.

— Попробуй.

Я с интересом и опаской разглядывала красный фрукт в его руках.

— Что это?

Мужчина аккуратно и уверенно разрезал незнакомый плод. На ладони упали красные зернышки.

— Это гранат.

— На танелер похож, — заметила я.

Лилея вздохнула, поглядывая в окно:

— А это он и есть. Только у нас земной гранат со временем изменился: стал меньше и темнее.

Наур переложил зернышки на белую одноразовую тарелку.

— Ешь.

— Я бы не рискнула, — вновь встряла ведьма. — Помниться, в каком-то мифе мужик таким образом женился на красотке, лишив ее возможности вернуться домой.

— Что? — я тут же убрала руку.

— Разве я похож на Аида? — вскинул черную бровь Наур.

— О! Точно! Аид — бог поземного царства. Вспомнила! — обрадовалась Лилея.

А я взгрустнула, думая о том, что ждет нас завтра. Взяла зернышко, попробовала.

— Вкусно.

Мужчина улыбнулся:

— …

В саду гранатовом

Цветов благоуханье,

Здесь соловей поет

Любовные признанья…

Своей любимой в том саду

Цветок граната в косы я вплету…

И, здесь, в тени гранатовых ветвей,

Открою тайну сердца ей…

Я застыла, не донеся руку до рта. Мне впервые в жизни читали стихи. Я даже заслушалась. И не только я.

— Оху..! — выдохнула Дамаскинская, уставившись на Наура, потом легонько шлепнула себя по губам: — Ой, простите!.. Не передать словами мой восторг и восхищение, господин Гелаев!

А я не знала, как мне быть. Будь мы на Гебе, уже давно вежливо отшила бы настойчивого кавалера. Но здесь боязно. Мы в определенной степени зависели от них и их благосклонности. Не то чтобы внимание стража было неприятно, но сейчас не до флирта. Во-первых, пугал завтрашний день. Во-вторых, даже если Пекло выжжет чужой запах с меня, Стах узнает все через мои мысли. А у нас итак только-только что-то начало получаться. Осторожно посмотрела на мужчину:

— Наур, завтра я вернусь домой. Я волк, я не могу здесь остаться.

— А хотела бы?

Хороший вопрос! Я ответила честно:

— Нет. Там мой дом. Там моя семья. Мой любимый волк.

Мужчина огорчился. Замолчал, но всю дорогу до города продолжал бросать влюбленные взгляды. Когда Верховная выпроводила их, заявив, что хочет отдохнуть, я была ей даже благодарна. В номере ведьма с недоумением посмотрела на меня:

— Во запал мужик! Чем ты их берешь? То Карнеро с ума сходит, то Гелаев.

…Во второй половине дня мы гуляли по местному городку, с интересом наблюдая за жизнью землян. Я слушала краткие замечания и пояснения ведьмы. С ее помощью купила несколько сувениров, радуясь, что у нас есть официальное разрешение Светлых. Недалеко от центра нашли небольшое пустующее кафе. Пока ждали заказ, пересматривали покупки.

— Кому ты купила кофе? — я покрутила твердую упаковку с характерным запахом.

— Подруге, — ответила Дамаскинская без обычного ерничанья.

Я не показала своего удивления. Каждый в праве дружить с кем хочет. Может подруга Дамаскинской ведьма, которая часто бывает на Земле, вот и пристрастилась к популярному здесь напитку?..

— Что это? — женщина заинтересованно посмотрела на подарочную упаковку.

— Книга об оружии. Для Стаха. Сам кинжал я купить не могу, поэтому выбрала книгу с яркими иллюстрациями. Думаю, ему понравится.

Лилея понятливо хмыкнула.

— Да ему из твоих рук даже рулон туалетной бумаги понравится! — потом спросила: — Почему ты вернулась к Карнеро?

Я гладила шероховатую упаковку, вдыхая особенный запах, который есть только у новых книг.

— Не знаю.

— Не знаешь или не хочешь сама себе признаться, что все еще любишь Стаха Карнеро? — усмехнулась ведьма. — До сих пор помнишь того обходительного красавчика: доброго, любящего, внимательного. Хочешь верить, что он именно такой, а не та сволочь, которая измывалась над тобой целую зиму.

Украдкой глянула на Дамаскинскую:

— Ты, наверное, думаешь, что я слабохарактерная дура, раз осталась с ним после этого?

И неожиданно передо мной предстал совершенно другой человек: серьезный, собранный, с умными и неимоверно грустными глазами. Лилея склонилась ко мне:

— А тебе не похер, что я думаю, Люц?! … Как только мы тут закончим, я вернусь в Лунгаг, и мне по большому счету будет все равно, с кем ты живешь. Думаешь, другим есть дело до тебя?.. Плюнь. Если ты простила волка, если чувствуешь, что сможешь простить, — прощай. Живи и наслаждайся жизнью с любимым мужчиной, — она подхватила чашку, а потом с громким стуком поставила ее обратно: — Понимаешь, у каждого свой предел прощения. Кто-то за "дуру косорукую", сказанную в сердцах, рвет многолетние отношения, а кто-то может найти в себе силы простить серьезную обиду и попробовать снова быть счастливым.

Слезы сами потекли из моих глаз.

— Но я не простила! Хочу, но не могу!.. Что мне делать?

— О нет, детка! — Дамаскинская отшатнулась и, хохотнув, замахала руками. — Советы не по моей части. То, что хорошо для меня, для тебя может оказаться чистым сумасбродством.

Долго смотрела на нее.

— Когда-то я сравнила нашу ситуацию с пропастью, в которую мы упали и сейчас пытаемся выбраться.

Ведьма задумчиво хмыкнула:

— Я бы по-другому назвала место, в которое вы упали, неприятное и очень вонючее. Но ты права: выбираться вам из него вместе. И если ТЫ выберешься, то Карнеро без тебя — вряд ли.

— Думаешь?

— С тобой Стах налажал, конечно, конкретно. Он показал тебе свою темную сторону. Теперь ты знаешь, на что способен этот волк. Но надо отдать Карнеро должное: он пытается это исправить с практически нулевыми шансами на успех. Другой отправил бы тебя куда подальше и сделал вид, что ты пустое место для него. А он пытается пробиться в неприступную крепость, в которую превратилось твое сердце и твоя душа.

— Мы живем вместе.

— Девочка моя! Очнись! Уж тебе ли не знать, что жить в одной комнате и спать в одной кровати — это еще не значит быть вместе?!. Я с интересом буду следить за вашей жизнью: получится у вас что-то или нет, но… Ты совет просила? — женщина в упор посмотрела на меня. — Вот тебе мой совет: попытайся! Карнеро вряд ли тебе это скажет со своей альфистостью, но он жалеет о том, что сделал. То, что этот волк тебя любит, — очевидно.

— Я знаю. Он готов был отдать за меня жизнь.

— Поверь, то, что он выжил, — куда хуже… для него. На память у него остались не только шрамы, но и боль. Ведь какая-то часть серебра так и осталась в его теле, в тех рубцах на груди. Каждый шрам болит. Да, боль терпимая. Но представь, что ты обожгла руку. Как дергает это уже не очень сильная, пекущая боль. Вот Стах с этой болью будет жить до конца своих дней. Все мази и зелья лишь приглушают ее, она не пройдет никогда. И ты знаешь, я даже рада этому, чисто по-женски. Каждый раз, обнимая тебя, прижимая к себе в порыве страсти, он одновременно будет мучиться от боли и вспоминать, что сделал со своей любимой женщиной. А даже если у вас ничего не получится и однажды он полюбит другую, то обнимая ее, все равно будет вспоминать тебя. Достойная кара!

Я вспомнила, как прижималась к Стаху по ночам, как терлась об него в порыве страсти, а он хоть бы слово сказал. Я думала: оборотень от страсти задыхается, а он от боли. Дурак! Ой, дурак! Я злилась. Боги! Он точно сведет меня с ума. Сначала своей жестокостью, теперь ненужным смирением. Неужели нельзя было сказать? К чему оно, я же все равно…

— Я же все равно помню, что он сделал!

— Конечно, я тебе больше скажу: ты до конца жизни будешь это помнить. Это не гордость, это сильная обида. Вот я гордая!.. И со своей гордостью буду всю жизнь одна, изредка впуская в свою постель нелюбимых мужчин, пытаясь урвать у жизни свой кусочек любви, хотя бы такой, одноразовой.

Нутром чуяла, что это не метафора.

— А почему ты одна? Красивая, умная женщина. Вокруг тебя столько мужчин вьется!..

Лилея криво усмехнулась:

— Не все ради любимых на алтарь кладутся, Люция. Некоторые ищут не любовь, а удобство и спокойную, сытую жизнь.

И отвернулась. Я поняла, что больше ведьма не скажет ни слова, что, поддавшись порыву, она приоткрыла мне завесу своей личной жизни, спрятанной ото всех, на один короткий миг став обычным человеком и не очень счастливой женщиной.