3. Из зеленой тетради Люсьена дю Коломбье
Все-таки хорошо иметь тетю! Не какую-нибудь вредную тетку с поджатыми губами и жидкими волосами, стянутыми в пучок, а такую тетю, как Дезире, от которой всегда пахнет фиалками и у которой такие мягкие руки.
Я так пишу, потому что она мне нравится, вот!
Позавтракав, я первым делом отправился к ней. Весь замок ходил ходуном – месье Констан вообразил себя капитаном, который ищет сокровище (пропавшего судью то есть). Метель наконец стихла, и на небе показалось солнце. В его лучах снег блестит так, что больно глазам. Тетя Дезире стояла у окна и смотрела на крошечные фигурки, которые копошились в саду.
– Думаете, они найдут его? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать.
– Нет, – коротко ответила тетя. – Не найдут.
– Почему? – заинтересовался я. (По правде говоря, я и сам придерживался того же мнения.)
– Да потому, что рыться в снегу – просто глупо, – сердито ответила Дезире. – Вчера уже обыскали весь сад, но ничего не нашли. – Она поглядела на меня. – У тебя сегодня много дел?
– Никаких, – честно ответил я.
– Тогда одевайся – и пойдем со мной.
– Мы будем искать судью? – деловито спросил я.
– Нет, – отрезала Дезире. – Мы будем думать.
По правде говоря, я не очень понял, что она имеет в виду, но все равно побежал переодеваться. Все служанки куда-то запропастились, и когда я наконец вышел в сад, Дезире уже была там. Она нетерпеливо ходила взад-вперед по дорожке, пряча руки в белую меховую муфточку, и ее лицо раскраснелось от холода. Будь я д’Артаньяном, я бы непременно в нее влюбился.
– Готов? – спросила Дезире. – Тогда пошли.
И мы медленно зашагали вперед.
– Так о чем мы будем думать? – спросил я, когда молчание, на мой взгляд, слишком уж затянулось.
Дезире улыбнулась.
– Да все о том же самом, малыш. Жил-был почтенный старый судья, и однажды он взял и исчез. Вопрос: что с ним стало и куда он мог деться?
– Ну, что с ним стало, мы знаем, – возразил я. – Его убили.
– Да? И откуда же сие следует?
– Так ведь он исчез, – удивленно сказал я. – Если бы он просто умер, его бы уже давно нашли, но судьи нигде нет. Значит, его тело куда-то спрятали. А зачем прятать тело человека, который умер своей смертью?
Дезире улыбнулась:
– Ну ладно, тут я с тобой соглашусь. И куда же, по-твоему, его могли спрятать?
– Не знаю, – честно ответил я.
Дезире прищурилась.
– Представь, Люсьен, что ты – убийца.
– Я не хочу быть Кэмпбеллом, – обиженно возразил я.
– Ладно, – легко согласилась Дезире. – Тогда представь, что я – сыщик Лекок[95], а ты – мой помощник. Ну так что вы думаете обо всем этом, инспектор Коломбье?
– Темное дело, месье Лекок, – печально сказал я.
– О, даже так?
– Да, месье Лекок. Намучаемся мы с ним, поверьте мне.
– Инспектор Коломбье, честное слово, я не узнаю вас. В конце концов, судья Фирмен – не какая-нибудь иголка. Не мог же он испариться, в конце концов!
– Что верно, то верно, – со вздохом согласился я, и тут меня осенило: – Но ведь убийца мог сжечь тело!
Дезире сделала страшные глаза.
– С прискорбием вынужден констатировать, инспектор Коломбье, что вы начитались романов некоего месье Габорио, – сурово сказала она. – Запомните, инспектор: даже курицу невозможно сжечь так, чтобы не осталось никаких следов, а человека и подавно.
– Ну, тогда… – Я немного подумал. – Он мог разрубить тело на части и зарыть их в погребе.
– Неплохо, инспектор Коломбье, но наш соперник Констан тоже успел подумать об этом. Вчера он уже побывал в погребе и не нашел там ничего, кроме бутылок превосходного вина и пары мышей, лакомившихся отменным окороком. Не знаю, как вам, а лично мне представляется совершенно невозможным, чтобы наш дородный судья сумел превратиться в мышь.
Я прыснул.
– Но ведь, – заявил я, когда перестал смеяться, – тело все-таки где-то спрятали, раз его до сих пор не сумели найти!
– Вот-вот, – подхватила тетя. – В том-то и заключается главный вопрос, Люсьен. Куда именно можно было спрятать не самый худощавый труп, чтобы полтора десятка человек сбились с ног и тем не менее до сих пор не сумели отыскать его?
– Может быть, его спрятали на конюшне? – предположил я.
– Или замуровали в стену? – добавила Дезире. – Затолкали в какой-нибудь дальний чулан, о котором все давно забыли? Как ты думаешь?
Из замка выбежал Арман Лефер. Он был без головного убора и тяжело дышал. Я видел, как он направился к Констану и о чем-то заговорил с ним, после чего полицейский кликнул доктора и, велев остальным продолжать поиски, быстрым шагом двинулся к замку.
– Похоже, в Иссервиле опять что-то случилось, – вполголоса заметил я тете Дезире.
Однако она даже не слушала меня.
– Судья любил гулять по утрам. Предположим, он вышел на свою обычную прогулку, во время которой к нему подошел некто и убил его. После чего убийца захотел спрятать труп. Стал бы он тащить его в замок? Нет, потому что там его наверняка бы заметили. Тогда что? Закопать в землю? Невозможно: она лежит под футом снега и к тому же наверняка твердая, как камень. – Дезире зябко поежилась. – Что же остается? Бросить тело в сугробе? Но ведь ни Констан, ни его люди ничего не обнаружили.
– Значит, тело вывезли и спрятали вдали от Иссервиля, – сказал я, видя, что она внезапно замолчала. – Больше ведь ничего не остается.
Какая-то птица завозилась на стоявшем неподалеку от нас дереве, и с его ветвей посыпались комья снега, на лету распадаясь в снежную пыль.
– Так я и знала, – тяжелым голосом промолвила Дезире.
Я посмотрел туда, куда был направлен ее взор. В нескольких шагах от дерева возвышался снеговик – тот самый, который я недавно слепил вместе с ребятами.
– Это же просто снеговик, – сказал я и осекся.
Мы стояли рядом. Не знаю отчего, но мне вдруг сделалось жутко, и я придвинулся поближе к тете. Заметив мое состояние, она улыбнулась беглой улыбкой и, выпростав ладонь из муфты, взяла меня за руку.
– Видишь? – шепотом спросила она.
– Вижу, – так же шепотом отозвался я. – У снеговика кровь на лице.
– Стой здесь, – велела тетя. – И никуда не уходи.
Осторожно ступая по глубокому снегу, она приблизилась к снеговику и начала понемногу счищать снег с его головы. Я просто стоял и смотрел, как из белого шара появляется голова судьи Фирмена. Глаза его закрыты, от угла рта к подбородку тянется тоненький кровавый след.
– Зови людей, Люсьен, – велела тетя Дезире, отступая назад и страдальчески морщась. – Мы нашли его.
– А… он мертв? – только и мог сказать я.
– Наверняка, – ответила тетя, и уверенность, прозвучавшая в ее голосе, поразила меня. – Причем уже давно.