Глава 25

Иван Пепелищев, посвистывая, легкой походкой вышел из редакции. Что ж, очерк хорош, может, даже очень хорош. Завтра уже выйдет, будут читать и почти наверняка хвалить. Последнее время у него вообще все чаще получалось задуманное, перо становилось все легче, все острее. Однако отчего-то не наступало радостного спокойствия человека, нашедшего себя. Постоянная внутренняя неудовлетворенность изъедала душу литератора. Хотелось большего. Невероятной славы, грандиозного успеха. Узнавания на улицах. Отчего все это присутствует, и даже с избытком, в жизни Извекова? Пепелищев притормозил, перешел на спокойный шаг и повернул с Литейного проспекта на Невский. Навстречу катила разношерстная столичная толпа. Мчались лихачи, трусили извозчики. Медленно проползли голубые вагоны конки, щедро увешанные пассажирами. Звякнул колокол, конка остановилась. Иван, сам от себя этого не ожидая, вдруг оказался рядом с кондуктором и протянул ему три копейки. Сев на лавку, он стал разглядывать пассажиров, полагая подглядеть интересный типаж, характер, физиономию. Работники, курсистки, студенты, прислуга, старые и молодые, веселые и унылые, гомон, разговоры. Мимо пробегал нарядный шумный многоликий Невский. Бесчисленные магазины, гостиницы, рестораны, конторы банков и страховых обществ, вывески, реклама, приказчики, дворники, городовые. Бог ты мой, что бы подумал царь Петр, ежели бы смог сойти с могучего постамента и глянуть на свое детище хоть одним глазком? Нет, не получится из нас Европы! Какой-то дух азиатчины присутствует во всем! Почему-то от своих мыслей Пепелищев пришел в еще большее раздражение. Отчего, неужто вид суетливого Невского поверг его в ипохондрию? Отнюдь! Иван признался себе, что не это его гложет, а зависть, обычная, банальная зависть к удачливому товарищу. Неприятно завидовать и сознавать это. Но как можно спокойно перенести чужую удачу? Что такое его романы? Пустота, морализаторство, пошлость, безвкусие! Но публике нравится, книги идут нарасхват! А вот он, Пепелищев, вынашивает каждую мысль, каждое слово, и что в итоге? Небольшая кучка ценителей словесности почмокает языком, мол, да, хорошо, талантливо написано, но сложно, не всякому понятно. Пробовал и Иван дерзать на поприще дешевой бульварной литературы. Куда там, не идет сюжет, не придумать глупостей о неразделенной любви или страшных убийствах!

Кстати, о любви. Подумать только, и тут Вениамину удача в руки! Жениться на звезде! Слыть добродетельным семьянином, на самом деле являясь любителем юбок и горьким пьяницей! И второй раз жениться столь удачно! Милая девушка, юный цветок! Пепелищева потрясла невеста на свадьбе. Таких счастливых и любящих глаз он не видел никогда в жизни!

При мысли о госпоже Извековой Пепелищев даже заулыбался про себя. Она притягивала его, он часто думал о ней, а в последнее время эти мысли стали неотступными. Неужели она и впрямь столь добродетельна? Не может быть, чтобы после нескольких лет замужества за Вениамином, узнав темные стороны его существа, она не померкла душой! Пепелищев частенько захаживал к Извековым и всегда исподволь наблюдал за супругами. Он видел, как потихоньку потухали Олины глаза, как уходили из них восторг и чувственность. Он ждал, ждал своего часа, караулил ослабевшую жертву. Настанет миг, и он подхватит ее, обессилевшую и не способную к сопротивлению, утащит в свой уголок и насладится ею. И тогда наступит миг великого торжества. Олимпийский бог получит ветвистые рога! Смешон же он будет в своем мнимом величии!

Кондуктор ударил в колокол, остановка. Народ шумно задвигался. Пепелищева грубо пихнули локтем. Это вывело его из приятной задумчивости. Он решил, что отдал дань дешевому демократизму, спустился по лесенке империала, огляделся вокруг и кликнул извозчика. Теперь путь его лежал на Каменноостровский проспект.

Вера слышала, что пришел Пепелищев. Она не стала по обыкновению выбегать встречать его, наоборот, осталась сидеть у себя, пережидая бешеное сердцебиение. Он был два дня тому назад и вот опять пришел. На прошлой неделе ездил с ними гулять на острова, был очень мил, играл с нею, бегал взапуски и нарвал букетик цветов. Цветки завяли, но девушка бережно сложила их между страницами книги и засушила. Вера вся затрепетала от воспоминаний. Когда их руки случайно соприкасались, ей казалось, что она умрет, не вынесет накала своих переживаний. Неужели? Боже ты мой, неужели Господь услышал ее молитвы и Иван будет принадлежать ей? Вера прикрыла глаза. Да, это любовь, она теперь знала точно. Утонув в своем чувстве, она стала хорошо понимать Олю. Ведь та так же безумно любила их отца, когда выходила за него. Поэтому в последнее время их отношения совсем наладились и стали дружескими, как прежде.

Пришла горничная звать барышню в гостиную. Вера поспешно поправила волосы, впрочем, и без того они были хороши. Глянула в зеркало. Она, конечно, не мама, но и ее есть за что полюбить!

Пепелищев, небрежно развалясь в кресле, о чем-то весело беседовал с Ольгой Николаевной. При виде девушки он легко подскочил и чмокнул ее ладошку.

– Милая Вера Вениаминовна! Вы подобны свежему утру!

Вера ответила ему благодарным взором. Ей показалось, что и в глазах гостя мелькнула некая загадочная искра. Ольга улыбалась, внимательно разглядывая гостя. Пепелищев что-то зачастил в последнее время. Раньше приходил раз в неделю, а теперь чуть ли не каждый день. Приносит букеты и ей, и Вере, маленькие безделушки, сопровождает семейство на прогулки и в театр. Уж сколько раз случалось, что Вениамин откажется ехать, запрется у себя в кабинете, а Пепелищев тут как тут! И Вера сама на себя не похожа стала. Не кусается, не сверкает глазами, как дикая кошка, вроде и погладить ее можно. Что бы все это значило? Может, Иван в женихи метит? Староват, конечно, но это не беда. Талантлив, привлекателен. Но что там, внутри? Ольга Николаевна теперь знала, насколько иногда форма расходится с содержанием.

– Что, наш гений не соблаговолит выйти и осчастливить подданных своим божественным появлением? – поинтересовался гость.

– А нашего общества вам мало? – улыбаясь, спросила любезная хозяйка. – Впрочем, правды вы все равно не скажете! Вениамин Александрович сегодня может и не появиться перед нами. У него творческий кризис. А в такое время лучше его не беспокоить.

– Понимаю, понимаю. Тогда предлагаю прекрасным дамам в воскресенье прогуляться на природе.

– Вот досада! Мы собирались съезжать на дачу, да все тянули из-за Вениамина. Хотя вы можете составить нам компанию!

На том и порешили. После отъезда Пепелищева Извекова, видя, что Вера неподвижно стоит и смотрит в окно, обняла ее за плечи:

– Веруша, мне кажется, с тобой что-то происходит?

Вера вздрогнула. Она не отличалась открытостью, не умела изливать душу и подчас очень от этого страдала. Сейчас она сомневалась, сказать или не сказать?

– Хочешь, я помогу тебе? Ты смущаешься меня, но я твой друг и была им всегда! Ты влюблена, влюблена в Пепелищева? Я угадала?

– Да, – последовал едва слышный ответ.

Вера порозовела и уткнулась мачехе в грудь.

– Мне кажется иногда, что я схожу с ума! Я думаю о нем постоянно, он всегда со мной! Я засыпаю и просыпаюсь с ним перед глазами! Я всегда любила его, во всяком случае, очень давно, но только не понимала этого!

Оля гладила девушку по голове, и ей хотелось плакать. Как знакомы ей были Верины переживания! Ведь совсем недавно она была такой же влюбленной наивной глупышкой, и мир представлялся ярким и безоблачным!

– Вера! Это великое счастье – любить! Мне кажется, что Иван Федорович тоже испытывает нечто подобное!

– Правда? Ты так думаешь? – Вера с надеждой заглянула мачехе в лицо.

– Да! Иначе зачем он ездит к нам чуть ли не каждый день? И эти знаки внимания… Нет, я уверена, что он тоже влюблен! Я думаю, что на даче все и свершится. Он должен объясниться!

Оля и не подозревала, как она окажется права!