Найти женщину

Коля был одинок. Не так одинок, когда вдруг думаешь — ох, я одинок! А так одинок, когда постоянно об этом мыслишь, лежа в пустой кровати у стеночки. Коля не то чтобы проебал полимеры, скорее, его увлекли гормончики. Несло Колю долго. Он как бы рвался сквозь жизнь на колеснице, запряженной гомончиками. Или темпераментом. Я не знаю. Чрезмерность, понимаете? Буквально всё на износ: секс, пьянство, работа, приключения, драки, хобби, противоречия. Этакий перептуум мобиле, как однажды неправильно выразилась мама генералиссимуса Суворова, по мнению одного биографа.

Например, когда работу нельзя было терять совершенно, Коля мог съездить начальнику-хаму по роже и потерять ее в одну секунду именно потому, что терять ее было никак нельзя. По этой же причине Коля кончал в женщин, ездил автостопом, прыгал с парашютом, ел волшебные грибы, учился фехтованию, играл пьяным в русскую рулетку и даже жил с цыганкой. А в тридцать восемь лет гормончики сделали ручкой. Не совсем сделали ручкой, иначе бы Коля помер, но обозначили холодность. А давайте!.. Не давайте. А может?.. Не может. А если?.. Не если. Заткнись уже и дай поспать. Как вы понимаете, к Коле подступила зрелость. Она подошла к нему на цыпочках с поджатыми губами, пожамкала ими и спросила: «Ну и как мы будем жить, д’Артаньян?» На д’Артаньяна Коля обиделся. Он не любил Боярского по непонятным ему причинам.

Как жить дальше, Коля тоже не знал. У него была однокомнатная квартира, доставшаяся от бабушки, должность старшего электрика на заводе (день через три, есть где развернуться) и смешной счет в банке. Куролесить не хотелось. Организм недвусмысленно намекал на некоторую степенность. Только кто ж подаст? Все привлекательные ровесницы и чуть младше — заняты. А те, что не заняты... Знаете, можно и потерпеть. Первый год Коля осваивал сериалы. Второй год сериалы осваивали его. На третий год Коля взвыл. Нет, у него были друзья, но все они почему-то спивались, брошенные гормонами на погибель, а Коля спиваться еще не хотел. Он хотел жену и детей. Желательно завтра, а лучше вчера. Или хотя бы жену. Я виню в этом Колину необразованность. Будь он образованным человеком, без труда бы подвел под свой расколбас годную философскую базу, где и нонконформизм, и ницшеанство, и саморазрушение, и песни Кобейна, и стишки Поля Верлена. При такой поддержке Коля бы не кочевряжился, а запросто спился, вместо того чтобы стонать в потолок.

На четвертом году одиночества, то есть на сорок втором году жизни, Коля решил действовать. Найти женщину не так уж сложно, если, например, заглядывать под лавки или пойти в бар «Околица». Или просто пойти. Они повсюду. Женщина на женщине. Даже некоторые мужчины — женщины, если вдуматься. Несмотря на такое изобилие, у Коли была проблема. Большинство женщин им не интересовались. Говоря крестьянским языком, хер на него клали. Это ужасно, но это так. Благообразный со спины, холостой, с квартирой, старший электрик. Однако — нетушки. Своим подлым самочным нюхом женщины чуяли в Коле нехватку гормонов. Он был вяленьким и, как бы это сказать, слабонапористым. Она ему, а он молчит. Она ему обратно, а он куксится. Она ему снова, а он — да. Или нет. Или вдруг спохватится и заговорит про сериал с жаром. А сам глазами внюхивается, оценивает, сравнивает эпителий с эпителием валютных проституток молодости. Не тот эпителий. Вообще. А еще родит. Растяжки, жирок, ор детский. Нет, семью очень хочется! Очень. Невообразимо просто. До судорог в паху. Сложный человек этот Коля. Или мудак. Хотя одно другого не исключает. Мало что друг друга исключает. Селедка с молоком не всегда друг друга исключают, чего уж тут. Как бы то ни было, Коля искал женщину, а женщина его не искала.

Однажды, а это случилось весной, Коля пошел гулять в выходной день. Я люблю точность — это была суббота. 11:00. Или без пяти. По-моему, без пяти. Короче, Колю сбила машина. Насмерть. Самосвал. С прицепом. Назад еще сдал. Два раза. В закрытом хоронили. Столько женщин пришло! Сарказм прямо. Всех бы передушил. Конец рассказа. Как в жизни всё. Неправда, скажет кто-то. Конечно, неправда. Не было никакого самосвала. И прицепа не было. Коля встретил Лену. Они в одном классе учились. Выпускной, портвейн, теплоход, ненужная девственность... У пекарни они встретились. Коле повезло. Если б, например, они встретились у Союзпечати, Лена бы могла кивнуть и уйти. От пекарни так легко не уйдешь. Аромат потому что. Дух булочный. Вот марципан, вот мак, а вот сдоба чистая пошла. Хорошо.

Лена состарилась в красивую женщину. Ухоженная, с глазами и таким, знаете, телом, которое охота пожамкать. Коля сглотнул, когда ее увидел. Лена улыбнулась. У нее были западноевропейские зубы, а не зубы выходца из Восточной Европы, как у Коли. Правда, это его не смутило. Он плохо разбирался в иерархии зубов. Коля шагнул к Лене и сказал:

— Привет, подруга! Сто лет, сто зим!

И хохотнул гулко. И замолчал. И покраснел небритыми ланитами. Он вообще не это хотел сказать. Он хотел сказать: «Здравствуй, Елена. Рад тебя видеть». А знаете, почему так вышло? Потому что Коля — загадочный человек. Лена оказалась попроще:

— Привет, Коля. Мы виделись на той неделе.

— Не может быть!

Своей безаппеляционностью Коля напоминал Бонапарта.

— Может.

— Где это?

— В «Стрельце». В мясной отдел очередь вместе стояли. Ты меня не заметил.

— Да как я мог?

— Не знаю. Мне показалась, что ты вглядываешься в глубь себя.

— Это как?

— Ну, ты стоял с таким отрешенным лицом...

— Со мной бывает. Я иногда... думаю.

Тут Коля посмотрел на Ленины руки. Точнее — на пальцы. Не на все пальцы, а на пальцы правой руки. На безымянный палец правой руки, если уж мы никого не хотим тут обмануть. Кольца не было. Даже полоски не было. В эту секунду Коля взял Лену в жены. Жена моя, подумал он ярко. Не зря, видать, на теплоходе. Туда-сюда. Лена на Колины руки не смотрела. Коля это исправил — медленно потер лицо правой ладонью. Коля повел игру. Он был вполне постмодерновым человеком, хоть и не знал этого слова.

— Лена, давай посидим где-нибудь? Или вообще... сходим в ресторан!

Как вы понимаете, игра носила несколько лобовой характер.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

Лобовых игр Лена тоже не чуралась. Коля смешался, чуть-чуть струсил, но ответил мужественно.

— Да. Я приглашаю тебя на свидание!

Воспоминания юности опьяняли. Жизнь показалась Коле яростной, как прежде. Захотелось водки и наркотиков. И дать кому-нибудь в бубен.

Атлант расправляет плечи. Коля где-то слышал эту фразу, а сейчас подумал, что это прямо про него.

— Коль, я замужем.

— Чё?

— Я замужем.

— Не понял. Это какая-то ерунда.

— Почему ерунда? Я замужем.

— Замужем?

— Замужем. Что с тобой?

— А как... Как же ты тогда... Я... А ты... Не ври. Не пизди мне, слышишь?! Кольца нету! Вот же...

Коля схватил Лену за руку.

— Нету кольца! Где кольцо? Нету кольца! А?! Что тогда? А?!

Это был срыв. Восхитительный и безобразный по своей мощи. Четыре года поисков разбились о невидимое присутствие кольца. Ац-ац, ац-ац, почему-то хотелось говорить Коле, но он сдерживался, и только губы дрожали. Неожиданно Лена рассмеялась. Смотрела на Колю и хохотала. Коля хотел ее убить. Убить эту сладкую суку.

Вдруг Лена замолчала и сказала:

— Как был взрывным, так и остался. Я не замужем, дурачок. Пошли уже куда-нибудь.

— Чё? Как... Почему это ты не замужем?

— У меня ноги нет.

— Чё?

— Левой. Протез.

Лена постучала костяшками по ноге.

— Он очень дорогой. Из Японии. Пошли уже.

— Ноги нет? Нет ноги?

— Потрогай, если не веришь.

Коля потрогал. Действительно — нет ноги. Без ноги. То есть, условно говоря, без ноги. С протезом, буквально говоря. Да на хрен она ему нужна без ноги?! Или нужна? В ноге ли дело? У одних две ноги, а как будто одна, а у Лены одна, а как будто две. А секс как? Если секс, то оно как? Вдруг отпадет? Или не отпадет? Интрига.

— Пошли в кофейню. Обопрись на меня.

— Она не отпадет.

— Откуда ты?

— Не отпадет. Смотри, как я иду.

Лена пошла. Эротично так. Не вру. А Коля уставился. Бедра все-таки. Долго смотрел. Это как костер или вода, или когда кто-нибудь работает. А потом побежал догонять. Повезло дураку.