Глава 28

— Преподобный Салливан, — Роберт Телмахи, архиепископ Мантикоры, пересек свой просторный залитый солнцем кабинет, чтобы пожать руку вошедшему посетителю, примечательному лысиной и выдающимся носом.

— Большая честь, — продолжил Телмахи, — И, если мне позволено будет так сказать, встреча, на которую я очень долго надеялся.

— Благодарю вас, архиепископ. — глава Церкви Освобождённого Человечества твёрдо пожал протянутую руку. — Я тоже с нетерпением ждал встречи с вами. Монсеньёр Дэвидсон замечателен в качестве вашего представителя на Грейсоне, однако учитывая близость взаимоотношений наших звёздных наций…

Он улыбнулся и Телмахи кивнул с ответной улыбкой.

— Именно, — сказал он, провожая гостя к уголку для переговоров, устроенному около огромного окна, простирающегося от пола до самого потолка кабинета. — Конечно, — продолжил он; его улыбка после того, как они сели, стала ещё радушнее, — в Звёздном Королевстве я далеко не имею такой власти в духовных вопросах, какой вы пользуетесь в Протекторате.

— Вы могли бы быть удивлены, — с кривой усмешкой ответил Салливан. — Наша доктрина Испытания располагает к некоторому духовному инакомыслию.

— Но инакомыслие может быть хорошей вещью, пока вы учитесь обращать внимание на его истоки, — ответил Телмахи. — Нашей собственной Церкви этот урок дался нелегко. На самом деле, как я полагаю, мы начали осознавать это ещё до того, как ваши предки отбыли на Грейсон.

— Так же, как и нам, с этими сумасшедшими на Масаде, — мрачно сказал Салливан.

— У каждой веры бывают свои моменты помрачения, преподобный. — Телмахи скорбно покачал головой. — Инквизиция, исламское террористическое движение, джихад Новых Афин, ваши собственные Истинные… Когда вера переходит в фанатизм, ни у кого нет монополии на экстремизм.

— Но никакая вера не имеет и монополии на противодействие экстремизму, — ответил Салливан. — Правда, уверен, что мои собственные предшественники на Грейсоне имели проблемы с осознанием этого, учитывая монополию — он преднамеренно использовал это же слово — Церкви на духовную власть.

— Может быть, — сказал Телмахи. — Я всё же полагаю, что никто не может обвинить в этом ни вас, ни преподобного Хэнкса. Я весьма восхищён тем, как вы справились с теми огромнейшими переменами, перед которыми ваше общество оказалось после заключения союза с Звёздным Королевством.

— Вы имеете в виду, после того, как мы оказались перед целой галактикой опасных, если не полностью еретических, радикальных понятий, вроде прав женщин, — с лёгким смешком поправил его Салливан.

— Ну, я это и имел в виду. Но я слишком дипломатичен, чтобы сказать такое прямо.

Оба посмеялись. Но затем Телмахи откинулся в кресле, скрестил ноги и задумчиво посмотрел на визитёра.

— Ваша милость, я действительно в восторге от встречи с вами и вижу, что вы на самом деле впечатляющая личность, как и говорилось в отчётах Дэвидсона. Однако я знаю, что это первый случай в истории Грейсона, когда кто-либо из преподобных по какой-либо причине покинул планету. Я опубликовал все заявления для прессы и пресс-релизы и договорился о встречах с представителями наших основных религий и учений, о которых вы просили. Однако должен признать, что не был особенно удивлён, когда ваш секретариат связался с моим, чтобы предложить частную предварительную встречу между нами двумя.

— Не были? — спросил Салливан, откидываясь в кресле.

— Нет. Монсеньёр Дэвидсон, как, я уверен, вы уже обнаружили, столь же умён, сколь и очарователен. Но основании некоторых вопросов, которые вы ему задали, он сделал вывод, что вы в особенности интересовались установлением непосредственного контакта со мной. Однако он не выдвинул предположения о причине вашей заинтересованности, хотя я и смог сделать несколько собственных умозаключений.

Салливан посмотрел в окно, на пронзающие небо башни Лэндинга. Для любого грейсонца это был восхитительно чуждый пейзаж. Лэндинг был построен цивилизацией овладевшей антигравитацией, построен на планете, природа которой приветствовала человека, вместо того, чтобы попытаться дать отпор незваным пришельцам. Его здания вздымались намного выше любых грейсонских, а в пределах видимости не было ни единого купола. Одного открытого неба было достаточно, чтобы заставить нервничать любого грейсонца, особенно при виде колыхания в свежем утреннем бризе ветвей деревьев городских зелёных зон. Преподобный ощущал себя почти нагим и его рука дёрнулась, когда он подавил рефлекс потянуться за дыхательной маской, обычно висевшей у него справа на поясе. То, что уличная пыль на Мантикоре не являлась ужасным ядом, разум Салливана воспринимал намного легче, чем его чувства. И всё же, когда он смотрел на пролетающие аэрокары, пешеходов, уличные кафе, которые мог рассмотреть с того места, на котором находился, он видел почти таких же людей, как бы причудливо некоторые из них ни были одеты, каких он мог видеть и дома.

Он повернулся, чтобы ещё раз внимательно посмотреть на архиепископа и вновь увидел смесь чуждого с абсолютно знакомым. Он видел веру Телмахи и его истинное радушие, а с тех пор, как Грейсон был открыт галактике, Салливан специально погрузился в занятия сравнительным богословием. Он видел в Телмахи наследника целой череды первосвященников, тянущейся до самого начала — источника — их общей веры в Бога. И всё же духовная власть Телмахи была намного меньше его собственной. Его церковь утратила своё неоспоримое верховенство еще до того, как человек впервые покинул Старую Землю, и примирилась с этим. Она развилась, выжила и достигла звёзд наряду с великим множеством других вер и учений, которые привели бы в смущение любого грейсонца. Салливан знал, что во многих отношениях Телмахи был намного более… космополитичен, чем он сам, но было ли это силой, или слабостью? И видел ли Салливан в Телмахи будущих преподобных Грейсона?

«На то воля Божья», — сказал себе преподобный. Одним из основных элементов Нового Пути, возможно самым основным, была вера в то, что книга никогда не закрывается, никогда не кончается. Бог был бесконечен; человеческое понимание — нет. Таким образом, человеку всегда было чему учиться, Богу всегда было чему его учить и, как гласила доктрина Испытания, человеку лучше было обращать внимание на уроки, независимо от формы, в которой они могли быть преподнесены.

Вроде его сегодняшнего визита.

— По сути дела, архиепископ, — сказал он, — вы правы. Я убедился, что описание монсеньёром Дэвидсоном вашего собственного интеллекта было совершенно точным. Как у духовного главы Святой Церкви, у меня действительно множество настоятельных и совершенно уважительных причин для того, чтобы встретиться с по возможности большим числом мантикорских религиозных лидеров. В течение почти тысячелетия Грейсон был по сути дела теократией — изолированной теократией. Вообще-то говоря, с учётом наших доктрин, наши люди в основном склонны рассматривать открытие дверей нашего храма как еще одно Божье Испытание. Были некоторые трения, но я подозреваю, что меньшие, чем были бы при подобных обстоятельствах на любой другой планете.

Однако, по мере того, как контакты со Звёздным Королевством на светском уровне становятся все более тесными, сильно возрос приток иностранцев с их крайне иностранными верованиями. Я не вижу причин полагать, что эта тенденция изменится, так что, на мой взгляд, давно наступил момент, когда Святая Церковь должна протянуть руку духовным лидерам Звездного Королевства. Несомненно, будут недоразумения или, по крайней мере, разногласия по некоторым пунктам, однако мы должны усвоить религиозную терпимость, всегда являвшуюся частью мантикорской традиции. В связи с вышесказанным мой визит на Мантикору будет иметь огромное значение для верующих Святой Церкви на Грейсоне.

И всё же, хотя все это так, причина, по которой я в особенности желал встречи с вами, не столько связана с тем, что вы — признаете ли это, или нет — являетесь, как мне кажется, главнейшим религиозным деятелем Мантикоры, сколько с вашими пастырскими обязанностями.

— Пастырскими. — Телмахи улыбнулся. — Дайте подумать, — пробормотал он. — Так, чтобы это могло быть? Хм-м-м-м-м… Быть может нечто, связанное с землевладельцем Харрингтон и некоторыми представителями моей паствы?

— Монсеньёр Дэвидсон не сумел воздать вам должное, ваша милость, — произнёс Салливан, улыбаясь в ответ.

— Было не очень-то и трудно догадаться, ваша милость, — ответил Телмахи. — Особенно в свете положения дамы Хонор на Грейсоне и довольно ядовитого комментария одного из менее чем блестящих примеров профессионализма наших журналистов. Разумеется, то, что она ни католик, ни прихожанин Церкви Освобождённого Человечества ставит нас в относящихся к ней вопросах в некую область неопределённости.

— Она может не быть дочерью Святой Церкви, — тихо произнёс Салливан, глядя твёрдо, — но на основе моего собственного опыта могу сказать вам, что она несомненно истинная дочь Божия. Буду с вами честен и сознаюсь, что ничто не доставило бы мне такой радости, как ввести её в лоно Святой Церкви, но это как раз та женщина, о душе которой я не испытываю ни малейшего беспокойства.

— Это неплохо совпадает с моими собственными впечатлениями, — серьёзно ответил Телмахи. -Полагаю, она прихожанка Третьей Звёздной?

— Да. Что представляет для меня некоторую проблему, так как у Третей Звёздной, как мне кажется, нет никакой организованной иерархии в том смысле, в котором она есть в вашей или моей церквях.

— Третья Звёздная, на мой взгляд, в действительности весьма походит на оставшуюся без жесткой иерархии Церковь Освобожденного Человечества, — сказал Телмахи. — Когда каждые три стандартных года представители всех их конгрегаций съезжаются на Общее Собрание, то они избирают руководство Собрания и членов Координационного Комитета, действующего в период между Собраниями, однако каждая из конгрегаций — и каждый отдельный представитель каждой конгрегации — несёт личную ответственность за свои отношения с Богом. Я нахожусь в довольно хороших отношениях кое с кем из их духовенства, и один из них однажды сравнил Общее Собрание с попыткой собрать древесных котов в стадо.

Салливан рассмеялся, представив себе эту картину, а Телмахи кивнул.

— Они соглашаются по большинству ключевых доктрин и вопросов, но за пределами этих основных областей согласия есть свобода для неимоверного разнообразия.

— На основе моих собственных бесед с леди Харрингтон и её родителями у меня сложилось аналогичное впечатление, — согласился Салливан. — И я думаю, что вы наверное правы — поощряемый Третьей Звёздной индивидуализм во многом перекликается с нашей собственной доктриной. В самом деле, я часто думал, что это было одной из причин, по которой леди Харрингтон настолько соответствует Святой Церкви, несмотря на все неизбежные расхождения.

Однако проблемой, с которой я столкнулся, была моя неспособность найти кого-нибудь из представителей духовенства Третьей Звёздной, с которым я мог бы обсудить мои проблемы. Моё впечатление от их доктрины таково, что она чрезвычайно… всеобъемлюща, но должен признать, что я знаком с ней меньше, чем хотелось бы.

— Если ваши проблемы именно в том, в чем я предполагаю, ваша милость, — произнёс Телмахи, — то, думаю, вам не следует беспокоиться. Однако я буду счастлив представить вам двух или трёх их богословов, с которыми вы могли бы обсудить свои мысли.

— Был бы вам весьма признателен, — сказал Салливан, склоняя голову в коротком благодарном поклоне. — Однако это, кстати, приводит меня к причине, по которой мне необходимо было с вами встретиться.

— Преподобный, — произнёс Телмахи со смехом, — наша Церковь за прошедшее тысячелетие усвоила несколько собственных уроков. Я не думаю, что будут какие-то проблемы.