— Не нравится мне смотреть, как ты размахиваешь молотком. Это меня пугает.

— Да, тебя легко напугать. Стой, а почему?

— Ты не из тех людей, кто умеет с ним обращаться. Я даже не знаю, кто первым получит травму — я или ты.

— Да ладно. Это несложно. Как печатать. Печатать здоровой такой штуковиной, которой можно раздолбать всю клавиатуру. Вообще я подумываю, не начать ли мне печатать молотком.

— Лучше двумя — по одному в каждую руку.

— По два в каждую, как на ксилофоне. Буду печатать, как Лайонел Хэмптон^[243], играющий на ксилофоне.

— Разве то не виброфон?

— Не уверен. Подай-ка мне мешочек с гвоздями.

Матт передает мешочек и созерцает, как его друг управляется с молотком и гвоздями. Под высокими арками садового этажа это выглядело так, словно писец Бартлби^[244] сменил свое перо на клепальный молоток из героической эпохи высотного строительства. Пусть даже сейчас они просто собирали продолговатые ящики для растений, чтобы потом заполнить их землей, а не собирали опалубку под цемент. В остальном же были похожи на Клепальщицу Рози^[245]. Клепальщик Розен. Клепальщик Рузвельт — отсюда, наверное, потом и появилась эта Рози.

— Или можешь печатать лбом, как таракан Арчи, — говорит Матт.

— Toujours gai^[246], мой друг. Я бы с удовольствием.

— Это кошка Мехитабель говорила «toujours gai».

— Знаю. Это же я заставил тебя прочитать эту книжку.

— Мне даже понравилось, вынужден признать.

— Как это мило.

— Забавно было отметить, как мало Нью-Йорк изменился за эти столетия.

— Что есть, то есть. Если не считать того, что теперь он под водой и избит бурей.

— А как без этого? Суть остается вопреки обстоятельствам. Как всегда и говорила Мехитабель.

Весь день светит солнце, над Джерси плывут облака. Из служебного лифта появляется Владе — он толкает тачку с черной землей. Айдельба с помощью своего снаряжения достала немного почвы со дна канала между Метом и Северным зданием. За Владе проследовало еще несколько незнакомых Матту и Джеффу людей, и у них тоже были тачки.

— Вот этот ящик готов, — говорит Джефф.

Владе помогает своей команде наполнить новый ящик землей.

— Айдельба говорит, что может достать хорошей земли, которую можно будет смешать с нашим компостом. Тогда мы решим проблему с почвой.

— Но нужны будут семена, — подмечает Матт.

— Конечно, но их уже готов предоставить семенной фонд. Они хотят, чтобы мы испытали несколько новых гибридов, которые они вывели. И еще новых старинных сортов.

— Новых старинных сортов?

— Они их где-то раздобыли. Забыл, как называются. В любом случае у нас все наладится. Как ни крути, поздней осенью уже будем собирать урожай.

— А что с нашей капсулой?

— А ее еще не поставили? Можете поставить через час. В этом и есть смысл этих капсул — быстро устанавливаются. Она сейчас в кладовке за лифтами.

— Мы просто не знали, где она, — признается Матт.

— Простите, надо было вам сказать. А где вы сейчас живете?

— Нигде.

— В общей комнате.

— Вот черт, давайте вас оттуда вытащим. Я хочу, чтобы вы поработали у меня ночными сторожами. А вам нужно вернуться в свое жилье.

Владе всегда держит слово, поэтому, когда новые ящики заполняются землей, он идет в кладовку и достает оттуда предмет, похожий на очень большой чемодан. Это наряду с трубкой, составляющей всю их сантехнику, и есть их капсула, упакованная для переезда. Все элементы стандартные, модульные, легкие в сборке. Все пластиковое, включая надувные матрацы на койках и стены, похожие на толстые непрозрачные занавески для душа, какими, впрочем, и являются. Туалет химический; светильники в виде светодиодных лент, протянутых вдоль структурных элементов, напоминают новогоднюю подсветку. Праздник в темноте.

Владе обводит все это взглядом и заявляет, что капсула установлена. Процесс и вправду занял всего час.

— Как-то здесь стало немного прохладно, — замечает ему Джефф.

— Здесь всегда было прохладно.

— Но сейчас это сильнее чувствуется. После урагана, наверное.

— Конечно, — говорит Владе. — Сейчас чувствуется.

— И что ты собираешься делать по этому поводу? Я имею в виду, когда будет следующая сильная буря. Как защитишь этот этаж?

— Не знаю, пока еще думаю над этим. Мне кажется, сейчас весь город думает, что делать с окнами и как со всем этим справиться. Не знаю, можно ли вообще надежно решить проблему, если такие бури будут происходить еще. Сам я надеюсь, что такое может случаться очень редко. Потому что сейчас нужны годы, чтобы все восстановить.

Матт и Джефф кивают.

— А пока, если вам больше не нравится здесь жить, вы можете попасть в список на обычное спальное место внутри. Или занять комнату Шарлотт.

— В ее комнате стены тоньше, чем здесь.

— Ну, хотите, можете присматривать за ее комнатой, если она выиграет выборы и переедет в Вашингтон.

— А это реально?

— Ну, я думаю, она бы могла ездить туда-сюда, но точно не знаю. Ведь если ты в Конгрессе, тебе нужно там иногда появляться?

Матт и Джефф не знают ответа: с таким они еще не сталкивались.

— Поверить не могу, что она сама этого хочет, — признается Матт.

— Мне кажется, не хочет. Она сейчас просто очень злится.

— Кто-то же должен этим заниматься, — серьезно заявляет Джефф.

— А мы можем стать ее министрами финансов без портфеля.

— Я хочу с портфелем.

— Тогда тебе придется поехать с ней в Вашингтон.

— Ладно, тогда нет. Но мне всегда хотелось портфель.

— Ну, ей же будут нужны какие-то финансовые советы. Потому что говно уже летит на вентилятор.

— И это работает, — говорит Джефф. — Я знал, что получится. Как говорит Франклин, опасаться стоит только того, что получится даже слишком хорошо и сметет всю цивилизацию. В остальном же все в порядке.

— Банки, наверное, с ума сходят.

— Разумеется. Разница между деньгами и не деньгами резко изменилась. Теперь деньгами считается только наличка. Потому что люди больше не оплачивают свои ренты и ипотеки.

— А студенческие ссуды? — интересуется Матт.

— Их и до этого не платили. Так что теперь в основании карточного домика ничего не осталось. Костяшки домино падают.

— Падают на карточный домик?

— Именно. Этот домик должен рухнуть.

— Хорошо. И видишь, мы даже вернули себе наше жилище!

— Вижу. И это хорошо. — Джефф встает в открытом проеме, смотрит на юг, в сторону Уолл-стрит. — Если бы только все вокруг поняли, что все, что им нужно, — это такая капсула.

Матт проходит мимо него и останавливается у южного поручня.

— Вид успокаивает.

— Да, красивый вид.

— Люблю этот город.

— Он не так плох. Особенно с высоты тридцатого этажа. А здесь я хочу поставить еще один ящик с растениями.

— Смотри, по пальцу себе не заедь. — Матт наблюдает, как Джефф расставляет доски так, чтобы получился длинный рабочий стол. — Ты теперь плотник, мой друг. Ты заметил, что мы из кодеров превратились в фермеров? Это как та страшная фантазия о возвращении к земле, о которой ты постоянно рассказываешь. Где люди становятся староверами и в мире все налаживается. Нечитаемое дерьмо, должен сказать.

Джефф фыркает, выравнивая две доски.

— Придержи эту штуку, пока я прибью.

— Ну уж нет.

Джефф пожимает плечами и пробует сделать все сам.

— Идиотизм сельской жизни — так это Маркс называл? Или фермерской жизни? Что-то в этом роде.

— К нему-то мы и пришли.

— Ладно тебе, мне тут нужна помощь. А мы все-таки на углу 23-й и Мэдисон в Нью-Йорке, на тридцатом этаже большого старого небоскреба, так что не такая уж это и деревня.

— А тебе-то нравится забивать гвозди.

— Нравится, — признает Джефф. — Это как бить своего злейшего врага по башке, снова и снова. И загонять его в чертову деревяшку! И прямо чувствовать, как он в нее входит! Прекрасное чувство. Так что иди сюда и помоги мне удержать эту штуку на месте

— Смотри, вот! Мы называем это зажимами. Берешь два таких — и ничего не сдвинется.

— Два зажима еще не спасение. Давай держи!

— Сам держи! Практикуй свои навыки, как Уильям Моррис^[247], свое эмерсоновское доверие к себе!^[248]

— На хрен доверие к себе! Эмерсон — дурак.

— Ты сам надоумил меня его почитать, — возражает Матт.

— Он просто святая простота, и тебе нужно было его почитать. Но он не смог бы связать и двух мыслей, даже если бы от этого зависела вся его жизнь. Он величайший автор печенек с предсказаниями в истории американской литературы. — Джефф довольно хмыкает. — Доверься моей заднице. Мы ведь обезьяны. Мы не можем обойтись без помощи друг друга.

— Из этого можно было бы сделать целых три предсказания для печенек. Может, нам начать свое дело?

— Нужно помогать друг другу, дорогой. Ты делаешь работу — я тебе помогаю. Так что иди сюда, придержи доску.

— Ладно, иду. Но ты будешь мне должен.

— Десять центов.

— Доллар.

— Колл-опцион на десять дохреналлионов долларов.

— Идет.