Лейденский Проект 85-плюс

Способность приспосабливаться к преклонному возрасту изучают многие геронтологи. Отделение геронтологии Медицинского центра Лейденского университета пригласило всех жителей Лейдена, достигших восьмидесятипятилетнего возраста, сотрудничать в научных исследованиях, которые проводились работниками Медицинского центра в период с 1997 по 2013 год. Каждый мог принять в этом участие, не было никакого предварительного отбора ни по состоянию здоровья, ни по дееспособности, ни по условиям проживания. Чтобы лучше понять, почему люди преклонного возраста высоко оценивают качество своей жизни, несмотря на возникающие болезни и нарушения, мы прежде всего, в соответствии с критериям ВОЗ, их регистрировали. При посещении всех участников на дому мы изучали их физические, умственные и социальные возможности, чтобы выяснить, насколько высоко они сами оценивают степень своего самочувствия. Затем следовали более углубленные, неформальные разговоры в свободной форме, которые помогали понять идеи и мотивации, факторы удач и неудач, с точки зрения самих пожилых людей. Так были собраны данные у 599 участников. Среди них женщин было вдвое больше, чем мужчин, так как более половины участниц уже потеряли своих супругов. Более 80 % людей старше 85 лет жили самостоятельно, остальные – или в доме престарелых, или в квартирах с уходом за престарелыми. Лишь меньшинство участников имели академическое образование, что во времена жизни этого поколения было обычным делом. В общем, восьмидесятипятилетние жители Лейдена в среднем соответствовали наиболее пожилой части населения Нидерландов.

У 20 % участников констатировали плохое состояние здоровья; в одном или нескольких повседневных занятиях они зависели от других. Им требовалась помощь, чтобы одеться и раздеться, а также помыться. У большинства же возникали лишь незначительные повседневные проблемы, они вели самостоятельную жизнь и нуждались в помощи только для выполнения тяжелой работы по дому.

Для большинства участников быть здоровым значило быть в состоянии видеть, слышать и ходить, не говоря уже об отсутствии таких опасных для жизни болезней, как рак. То, что в таком возрасте приходится приспосабливаться к изменениям в организме, например к замедленному темпу движений, казалось им само собой разумеющимся. Даже с ограниченными возможностями, они принимали сложившуюся ситуацию, что помогало им в общем хорошо себя чувствовать. Обладавшие хорошим здоровьем считали себя счастливчиками и не рассматривали это как личное достижение. Многие из них принимали меры, чтобы облегчить выполнение своих повседневных обязанностей. Они предусмотрительно искали квартиру поблизости к детям, изменяли свой образ жизни, чтобы избежать возможного риска, переставали ездить на велосипеде, чтобы предотвратить опасность перелома шейки бедра, старались поддерживать свои физические возможности гимнастическими упражнениями или с помощью тренажеров. Оптимальное физическое состояние рассматривалось как идеал, которого едва ли можно достигнуть, потому что хронические болезни и нарушения в таком возрасте являются обычным делом.

Один из самостоятельно живущих участников наших исследований высказался следующим образом: «Я хоть и инвалид, но чувствую себя совершенно здоровым». Он сидел в инвалидной коляске, с тех пор как 24 года тому назад с ним случился инсульт. Повсюду у него в доме были всяческие приспособления. На то, чтобы встать и убрать постель, у него уходило все утро, но он гордился тем, что со всем справлялся без посторонней помощи. Совершенно очевидно, что для хорошего самочувствия решающим фактором была его способность принять свое положение и к нему приспособиться. «Да, в каких-то вещах я завишу от других, и этого не изменишь, но в остальном я буду пытаться быть самостоятельным так долго, как только смогу».

Среди всех участников мы проводили тест на проверку памяти. Примерно для 20 % из них речь могла идти о деменции. Для некоторых диагноз уже был известен, другие никогда не подвергались тестированию. Трое из пяти участников никаких существенных жалоб на свое психическое состояние не высказывали. Одни участники опасались снижения памяти: «Что, уже впадаю в маразм?» – потому что боялись деградации личности. Другие с удовлетворением отзывались о своих ментальных способностях, третьи старались их улучшить путем тренировки памяти. Некоторые были расстроены и подавлены утратой спутника жизни. Кроме того, 20 % участников отметили в опросных листах, что испытывают депрессию, что явно указывало на проблемы в общении. На вопрос об одиночестве 16 % ответили, что чувствуют себя одинокими.

Вот что сказала одна из участниц: «Они заткнули мне рот». Вдова, из шести своих детей она пережила четырех. По ночам, когда она не могла уснуть, она разговаривала с их фотографиями, которые висели у нее в комнате. Ей было тяжело двигаться. Ее мучили постоянные боли, и она почти не выходила из квартиры. Ее удручали не только боли и потеря детей, но прежде всего невозможность рассказать другим, что она чувствует. Она искала сочувствия и поддержки, но никто не хотел выслушивать ее жалобы. Ее сын говорил ей: «Мама, перестань все время рассказывать грустные вещи. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя счастливой!»

Всем участникам задавали вопросы об их социальной активности. Примерно у трети из них контакт с кем-либо был раз-два в неделю, в основном их навещали. Другую сторону спектра представляла собой треть опрошенных людей преклонного возраста, которые были вовлечены в различные типы социальных контактов. Их часто навещали, и они сами ходили в гости, общались по телефону с друзьями, участвовали в совместных играх, посещали клубы и церковные службы. Для большинства участников активная социальная жизнь имела решающее влияние на хорошее самочувствие. Социальными контактами в пожилом возрасте они были обязаны прежде всего активности в свои молодые годы – профилактике против одиночества. Другими важными факторами являются характер человека и его расположенность к общению. Даже если социальная активность невелика, такие встречи имеют важное значение для самооценки.

Одна супружеская пара сообщила, что они благополучно стареют вместе друг с другом. Их, впрочем, очень тревожило, чт'o будет, если один из них умрет. При ходьбе они помогали друг другу, так как у обоих было неважно с ногами. У мужа было особое отношение к одному из сыновей и внуку, у которых было не все ладно с психикой. Они часто приходили к нему, и он их морально поддерживал. У жены был хороший контакт с другим внуком. У обоих было много социальных контактов, и они сохраняли хорошие отношения с соседями.

Некоторые из тех, кому было больше восьмидесяти пяти, хотя и жили в хороших условиях, в красивом доме с садом и располагали социальными связями, тем не менее чувствовали себя несчастливыми. Одна женщина призналась, что после конфликта с дочерью, порвала с ней всякие отношения. Она настолько переживала эту утрату, что для нее померкли все благополучные стороны ее жизни.

Ощущение благополучия мы замеряли, предложив всем участникам, чтобы они оценили качество своей жизни по десятибалльной шкале. Среднее значение было равно 8. Некоторые участники оценивали качество своей жизни на 1, то есть как очень плохое, однако им противостояло большое число участников, оценивавших качество своей жизни на 10. Для большинства участников хорошее самочувствие более или менее означало благополучную старость. Важно было не только то, что ты сумел так или иначе приспособиться к своему возрасту. Существенны были и другие вещи: например, социальные контакты, стремление ценить свои достижения, а не сетовать на утраты.

Поразительно то, что ощущение благополучия могло быть прочно связано с более ранними жизненными впечатлениями или же с упованиями на будущую жизнь после смерти. Так, восьмидесятипятилетний вдовец после шестидесяти двух лет супружеской жизни сказал: «Я благодарю Бога, что уже недолго осталось ждать, до того как я снова смогу увидеть свою жену!» Несмотря на эту потерю, несмотря на переезд, связанные с этим волнения и ухудшение здоровья, его не покидало ощущение благополучия. Он был бесконечно благодарен за счастливые годы, которые смог прожить со своей женой, и надеялся вновь соединиться с ней после смерти.

Восьмидесятипятилетняя вдова сравнила свое нынешнее положение с травмирующим периодом, пережитым в юности. Страх и беспомощность как следствие инцеста с собственным отцом легли тяжким грузом на ее детские годы. За этим ужасным периодом последовал счастливый брак, который она вспоминала с глубоким удовлетворением. Всю жизнь она поддерживала контакты с родственниками и друзьями. Теперь, будучи в преклонном возрасте, она испытывала радость от привязанности детей и внуков и была вполне счастлива. Ее нынешнее ощущение благополучия было неразрывно связано с воспоминаниями о счастливых годах супружества, что дало ей возможность преодолеть тягостные воспоминания детства. Физические ограничения не имели для нее существенного значения.

Если «благополучную старость» определять как состояние оптимальной работы организма в плане физическом, ментальном и социальном, то среди людей в возрасте 85 лет, участвовавших в лейденском эксперименте, этому критерию будет соответствовать не более 10 %. Пол, семейное положение, доход, образование вряд ли влияют на результат. Согласно определению ВОЗ, лишь незначительная часть людей в преклонном возрасте может считаться «благополучной», а среди обитателей домов престарелых и квартир с уходом этот процент еще меньше. Картина, конечно, далеко не радостная. Но нас, как исследователей, едва ли удивили подобные результаты, так как нам было известно, что старые люди страдают от различных хронических болезней и нарушений. Мы были приятно удивлены тем, что половина участников наших исследований оценивают свое состояние как хорошее или очень хорошее. Таков уже упоминавшийся нами disability-paradox, парадокс инвалидности: человек хорошо себя чувствует, несмотря на то что другие считают его больным и немощным. При углубленных опросах собственная позитивная оценка своего состояния здоровья, с учетом имеющихся болезней, была еще более поразительной: 22 из 27 участников определяли самих себя, отдельно или совместно с другими, как вполне благополучных и довольных жизнью.

В дальнейших исследованиях мы прежде всего хотели понять, почему люди преклонного возраста, которые по определению ВОЗ не были благополучными в старости, оценивали свою старость как вполне благополучную. Прежде всего нам было важно обозначить различие между независимой жизнью и жизнью с ограничениями. Те или иные участники-инвалиды отмечали, что в состоянии сами полностью справляться со своими обязанностями. Хотя им приходилось затрачивать немало усилий или даже требовалось прибегать к оплачиваемой помощи, дела это не меняло. Кто-то в повседневных делах зависел от других скорее в результате привычного распределения ролей, нежели из-за физических или ментальных недугов. Например, мужчин, живущих самостоятельно, часто делало «инвалидами» неумение заниматься домашним хозяйством. А вдовы нередко были «зависимы», потому что умерший супруг раньше «для них всегда все устраивал». И наконец, в преодолении трудностей каждодневной жизни играли роль непосредственные жизненные удобства: нужно ли было подниматься по лестнице, был ли в доме лифт, можно ли было сделать необходимые покупки поблизости? Препятствия подобного рода ставили некоторых участников в зависимость от посторонней помощи.

Нужно отметить, что некоторые дементные участники чувствовали себя вполне хорошо и в повседневной жизни, благодаря помощи и присмотру, почти не испытывали затруднений из-за расстройства памяти. Многие старые люди не делали явных различий между своими физическими и умственными возможностями и ограничениями. Важны и тело, и дух, но лишь постольку, поскольку они нужны, чтобы быть в состоянии сохранять активность на желаемом социальном уровне. Физические и умственные ограничения воспринимались как неизбежные возрастные потери. Более проблематичным чаще было обратное: престарелые люди, физически и умственно находившиеся в хорошем состоянии, чувствовали себя несчастными из-за конфликтов в непосредственном окружении. Контакты с друзьями и близкими старые люди считали своей заслугой, наградой за свой прежний социальный вклад в качестве родителя, члена семьи, друга, соседа или коллеги. Качество контактов было для них важнее, чем их количество, точно так же как многие существующие контакты не могли перевесить один утраченный.

Определение ВОЗ прежде всего отражает то, как смотрят на здоровье исследователи, врачи и политики; то, что для них важно, когда они выносят профессиональное суждение о состоянии здоровья. Их подход, как мы уже видели, зачастую не совпадает с оценкой самих людей преклонного возраста. Последние не отрицают различные аспекты, кажущиеся важными со стороны, но сами не придают им такого значения.

Так, например, определение ВОЗ предполагает, что различные аспекты и повседневных занятий, и ощущения благополучия одинаково весомы, однако, с точки зрения людей преклонного возраста, здесь есть иерархия. Для большинства из них качество жизни в таком возрасте определяется социальными контактами в той же мере, что и самочувствием. Наличие или отсутствие физических и умственных ограничений меньше принимается во внимание, потому что для такого возраста все это «нормально». Поэтому они подчеркивают, насколько важно приспособиться к соответствующим условиям жизни, чтобы достичь главной цели – хорошего самочувствия. Чтобы чувствовать, что с тобой все благополучно, нужно уметь мириться с утратами и ограничениями, делая их частью жизни. Старые люди постоянно ссылаются на события своей жизни и на то, что происходит в их непосредственном окружении. Те, кто лучше приспосабливаются к существующим обстоятельствам, ощущают себя более благополучными.

Объективная ценность постороннего взгляда в оценке благополучия или качества и количества социальных контактов еще не дает оснований для суждения о благополучной или неблагополучной старости. Единственно, что имеет здесь цену, это мнение самих старых людей.