1

Гудящий лифт остановился на самом верхнем этаже парижского отеля «Лютеция», реквизированного немцами. Вышел мужчина тридцати четырех лет. Среднего роста, стройный, с моржовыми усами.

Худощавый Георг Раддац опустил в карман свежее издание французского журнала «Регаль» с фотографиями обнаженных женщин, вскочил и щелкнул каблуками:

— Хайль Гитлер, господин зондерфюрер!

— Ефрейторы Раддац и Шлумбергер несут радиослужбу, господин зондерфюрер! — рявкнул венец, преувеличенно браво вытягиваясь по стойке «смирно».

Без сомнения странный зондерфюрер, порождение третьего рейха, с усмешкой ответил:

— Хайль Гитлер, олухи! Лондон слушали?

— Так точно, господин зондерфюрер! — отрапортовал венец. — Только что.

В течение недель эта троица встречалась ежевечерне в великолепно оборудованном немецком радиоцентре — и каждый раз, пока не пришли другие, использовала, хотя это было запрещено, принимающую станцию, чтобы послушать Лондон. Заговорил толстяк Шлумбергер:

— Черчилль толкал речугу. Мол, если итальянцы сейчас, когда Муссолини в дерьме, будут продолжать хороводиться с нами, то схлопочут по мозгам.

За пять дней до этого, 25 июля, король Италии Виктор-Эммануил приказал арестовать Муссолини. В тот же день были подвергнуты бомбардировкам Кассель, Ремшайд, Киль и Бремен.

— Ну и ну, теперь понеслось, — вздохнул Раддац. — Нам и так уж в России наподдали на Ладоге, и с Курской дуги мы драпанули. И в Сицилии итальянцам вломили по первое число.

Томас присел:

— А господа в Берлине готовы сломать себе шею. Все лезут и лезут.

Шлумбергер и Раддац, старые опытные военные эксперты, мрачно кивнули. О Томасе Ливене они кое-что разузнали. Им было известно, что в гестапо его пытали, прежде чем полковник Верте вызволил его из подвалов СД на авеню Фош и спас от верной гибели.

От ареста и ужасных допросов он к тому времени почти отошел. Только на различных частях тела оставались страшные шрамы, но они были скрыты под первоклассной одеждой, которой Томас вновь обзавелся.

Он объявил:

— Сейчас придут полковник Верте и капитан Бреннер. Могу ли я попросить вас зашифровать пока эту радиограмму, — и он выложил листок на стол перед Раддацем.

Берлинец прочитал и изумился:

— Ну и ну, каша заваривается все круче. Глянь-ка, Карл.

Венец прочитал и поскреб затылок. Его комментарий был краток:

— Нет, я отказываюсь.

— Не стоит, — сказал Томас. — Лучше зашифруйте радиограмму.

Ее текст звучал:

— Приступайте, господа, — сказал Томас Ливен. — Что еще за недоуменные взгляды?

— Господин зондерфюрер снова издевается, Георг, — сказал венец. — На самом деле будут какие-нибудь задрипанные мостки, понял?

— Этот мост, господа, — с усталой улыбкой пояснил Томас, — через реку Крез ведет к национальному шоссе 20 и является одним из самых важных в центральной Франции. Он расположен на подъезде к Эжузо. Там находится плотина электростанции, снабжающей энергией значительную часть центральной Франции.

— И именно этот мост должен взлететь к чертям?

— На все воля Божья, — сказал Томас. — Долго же мне пришлось выбивать этот мост.