ГЛАВА 26. Связующие линии

Над низкими, поросшими побуревшей травой холмами прокатился раскат грома, хотя на небе не было ни облачка и раскаленное солнце припекало вовсю. На вершине одного из холмов, зажав в руке поводья и положив Драконов скипетр поперек седла, ждал Ранд. Гром нарастал. Ранду с большим трудом удавалось сдерживать желание оглянуться и бросить взгляд на юг, в ту сторону, где находилась Аланна. Сегодня утром она оцарапала пятку и ободрала руку, а потому была в дурном настроении. Как это произошло, Ранд не знал, так же как и не понимал, откуда ему это известно, но не сомневался в том, что все обстояло именно так. Гром приближался.

На вершине ближайшего гребня появилась голова салдэйской конной колонны. Выстроившиеся по трое в ряд всадники стремительным галопом неслись вниз по пологому склону, спускаясь в пролегавшую между холмами широкую долину. Девять тысяч человек составляли очень длинную колонну. У подножия холма всадники, не замедляя аллюра, разделились – скакавшие в центре продолжали мчаться вперед, остальные разъехались вправо и влево. В результате колонна развернулась в широкую цепь, которая, в свою очередь, рассыпалась на отдельные отряды, по сто воинов в каждом. Салдэйцы на всем скаку свешивались с седел, касаясь земли то с одной, то с другой стороны, проскальзывали под конскими животами, пробегали по нескольку шагов рядом с лошадьми и вновь взлетали в седла. Иные мчались не сидя, а стоя в седлах, кто на ногах, а кто и на руках.

Пришпорив Джиди'ина, Ранд тронулся с места, и вместе с ним двинулись окружавшие его айильцы. Сегодня утром его охраняли ХамаН'дор, Горные Танцоры, многие из которых носили головные повязки сисваиаман. Их предводитель, седовласый, с продубленным ветрами лицом воин по имени Калдин, потратил немало времени, пытаясь добиться от Ранда разрешения привести с собой больше двадцати человек. Видимо, потому что вокруг было полным-полно вооруженных мокроземцев, никто из айильцев не отвлекался на обычные пренебрежительные взгляды на Рандов меч Нандера, похоже, следила не столько за солдатами, сколько за двумя с лишним сотнями женщин, ехавших следом. По всей видимости, она полагала, что жены и дочери салдэйских офицеров могут представлять не меньшую опасность, нежели их мужья, и Ранд, знакомый с некоторыми из этих дам, склонен был с ней согласиться. Должно быть, согласилась бы и Сулин. Ему пришло в голову, что он не видел Сулин уже… с тех пор, как они вернулись из Шадар Логота. Целых восемь дней! Уж не обидел ли он ее? Впрочем, у него не было времени размышлять насчет Сулин или джиитох. Обогнув долину, он поднялся на вершину холма, ту самую, откуда появились салдэйцы. Сам лорд Башир осматривал боевые порядки, подъезжая то к одной, то к другой группе всадников. При этом то и дело оказывалось, что он, будто невзначай, стоит в седле.

Ранд ухватился за саидин, но уже в следующий миг отпустил Источник. С помощью Силы он легко разглядел два белых камня, лежавших у подножия холма, в четырех шагах один от другого. На том самом месте, где Башир собственноручно расположил их прошлой ночью. Если повезло, этого никто не заметил. Если повезет, и сегодня никто не станет задавать лишних вопросов.

В долине воины Башира продолжали показывать свое мастерство: с необыкновенной легкостью делали стойки на плечах своих стоявших в седлах товарищей или мчались вперед – одна нога на спине бешено скачущего коня, другая на спине второго.

Заслышав вблизи цокот копыт, Ранд обернулся и увидел направлявшуюся к нему Дейру ни Галине т'Башир. Вооруженная одним лишь маленьким ножом, висевшим на серебряном поясе, она с нарочитой невозмутимостью ехала сквозь ряды айильцев и всем своим видом будто бросала им вызов. Ростом она не уступала многим Девам, а мужа превосходила на целую ладонь, да и вообще была женщиной крупной. Не толстой, даже не упитанной, а просто большой. Она была в сером шелковом платье для верховой езды, расшитом серебром по рукавам и высокому вороту Черные волосы ее уже тронула седина, раскосые темные глаза не отрываясь смотрели на Ранда. Красивая женщина, только вот лицо ее казалось высеченным из гранита.

– Что, мой муж тебя… развлекает? Дейра никогда не обращалась к Ранду по имени и никогда не называла никаким титулом.

Он бросил взгляд на остальных салдэйских женщин. Те, в свою очередь, смотрели на него, и их раскосые глаза были холодны как лед. Со стороны они походили на кавалерийский отряд, готовый броситься в атаку и дожидающийся только команды Дейры. Глядя на них, легко было поверить рассказам о том, как салдэйские дамы подбирали с земли мечи погибших мужей и возвращали на поле боя уже пустившихся было в бегство солдат. Пытаться любезничать с Дейрой не имело смысла – сам Башир говаривал, что с ней непросто иметь дело, хотя подобные утверждения всегда сопровождал самодовольной ухмылкой.

– Передайте лорду Баширу, что я доволен, – промолвил Ранд и, повернув Джиди'ина, поехал к Кэймлину. Взоры салдэйских женщин буравили ему спину.

Никогда не задевай женщин, хихикал Льюс Тэрин. Их нельзя трогать, пока вконец не припекло. Женщина убьет скорее, чем любой мужчина, и причин для этого ей потребуется меньше. Правда, потом она может и всплакнуть над твоей могилкой.

Ты действительно там? – требовательно вопросил Ранд. Неужели ты и впрямь существуешь? Ты не просто голос?

Ответом ему был лишь безумный смех.

Всю дорогу до Кэймлина, и проезжая мимо длинного рынка с черепичной крышей – такие Тянулись у самых ворот, – и даже оказавшись уже в Новом Городе, Ранд размышлял о Льюсе Тэрине, точнее, о том, не является ли звучащий в голове голос явным признаком безумия. Ранд боялся сойти с ума, а еще больше боялся, что это случится раньше времени, ведь, впав в безумие, он не сможет исполнить свой долг. Пока он не замечал за собой ничего странного, кроме, конечно, этого голоса, но, с другой стороны, может ли человек почувствовать, что лишается рассудка? Он в жизни не видел помешанных. Да и сходят ли с ума все одинаково? Кончит ли он свои дни, смеясь и рыдая над тем, чего другие не узнают и не поймут? Он знал, что шанс остаться в живых, хотя и ничтожный, у него есть. "Чтобы остаться в живых, тебе надлежит умереть" – таков был один из трех ответов, полученных им внутри того тер'ангриала. А там все ответы правдивы, даже если порой их весьма непросто понять. Но если это означает жизнь в безумии… Не лучше ли действительно умереть?

Толпа, заполонившая улицы Нового Города, расступалась перед четырьмя десятками айильцев, но лишь немногие узнавали Возрожденного Дракона. Во всяком случае, приветственные возгласы раздавались не так уж часто, хотя время от времени кто-нибудь выкрикивал:

"Да осияет Свет Лорда Дракона!", или "Да пребудет во славе Возрожденный Дракон!", или "Хвала Возрожденному Дракону, королю Андора!".

Всякий раз, как Ранд слышал последнее восклицание – а такое случалось не единожды, – он скрежетал зубами. Нет, он должен отыскать Илэйн! Ему хотелось швырнуть всех этих болванов на колени и взреветь на весь город, что их законная королева Илэйн – и никто другой. Не желая даже смотреть на толпу, он отвел глаза, скользя взглядом по небу, по окнам, карнизам и кровлям. И именно поэтому увидел, как на красной черепичной крыше мужчина в белом плаще поднял арбалет.

Все дальнейшее произошло в считанные секунды. Ухватившись за саидин. Ранд воздвиг на пути летящей стрелы щит из Воздуха, а сорвавшийся с его рук огненный шар ударил арбалетчика в грудь. Стрела, с металлическим звоном ударившись о серебристо-голубую пелену, упала на мостовую, стрелок, вспыхнув как факел, с криком свалился с крыши, и в тот же самый миг кто-то, прыгнув на Ранда, вышиб его из седла и повалил на землю.

Удар о мостившие улицу камни был так силен, что у Ранда сбилось дыхание, и он отпустил саидин. Пытаясь набрать в легкие воздуха, он сбросил навалившееся сверху тело – то была Дезора. Она улыбнулась ему прекрасной, лучезарной улыбкой и тут же обмякла. Голова Девы свесилась набок, невидящие голубые глаза остекленели. Между ее ребер торчала арбалетная стрела. И почему он никогда не замечал, как прекрасна улыбка Дезоры?

Чьи-то руки обхватили Ранда и поставили на ноги. Девы и Горные Танцоры оттащили его с середины улицы к лавке жестянщика и сомкнулись вокруг. Лица айильцев скрылись под черными вуалями. Держа в руках натянутые луки, они обшаривали взглядами улицу и крыши соседних домов. Отовсюду доносились крики и вопли, но вокруг Ранда и айильцев уже образовалось пустое пространство. Запрудившие улицу люди стремились убраться подальше, и лишь теснота и толчея не позволяли им бежать со всех ног. Вскоре на улице не осталось никого, кроме мертвых тел. Шести, не считая Дезоры. Трое из шести погибших были айильцами – Ранду показалось, что одна из них Дева. Трудно сказать наверняка – издали погибшие казались грудами старых тряпок.

Он сделал шаг, и айильцы плотно сомкнулись вокруг него живой стеной.

– В этих проклятых городах сутолока, словно в крольчатнике, – рассудительно заметила Нандера, не прекращая пристально следить за улицей. – Здесь запросто можно получить нож в спину, так и не поняв, откуда грозит опасность. Калдин кивнул:

– Да, это напоминает мне, как однажды у Среза Седар… О, на худой конец, у нас есть пленник.

Из расположенной по другую сторону улицы таверны появились несколько Хама Н'дор – они толкали перед собой мужчину со связанными за спиной руками. Тот пытался сопротивляться, пока его не швырнули на колени и не приставили к горлу наконечники копий.

– Может быть, он расскажет нам, кто отдал приказ? – промолвил Калдин.

Тон его не оставлял сомнений в том, что пленный расскажет все. Через минуту из соседнего здания вышли Девы и вывели связанного прихрамывавшего человека с залитым кровью лицом. Довольно скоро на коленях перед Рандом стояли уже четыре пленника.

Лица всех четверых были суровы и строги, хотя малый с разбитой физиономией, похоже, косился на айильцев с опаской. Двое других смотрели с угрюмым вызовом, а четвертый ехидно ухмылялся.

Ранд судорожно сжал кулаки.

– Вы уверены, что они к этому причастны? – Он удивился тому, как тихо прозвучал его голос. Тихо, зато ровно. В конце концов, все решит погибельный огонь. Нет! – тяжело задышал Льюс Тэрин. Только не погибельный огонь! Это не должно повториться! – Уверены?

– Да, – ответила какая-то Дева. Он не сумел узнать ее под вуалью. – Все те, кого мы убили, тоже носили такие знаки.

Из-под связанных рук окровавленного мужчины она выдернула плащ. Поношенный, запачканный кровью белый плащ с вышитой на груди золотистой эмблемой солнечной вспышки. Точно такие же были и у остальных.

– Этим, – пояснил широкоплечий Горный Танцор, – велено было наблюдать и докладывать, если дело обернется для них худо. – Он издал короткий, похожий на лай смешок. – Тот, кто их послал, и не предполагал, насколько худо оно обернется.

– Никто из них не стрелял? – спросил Ранд, вновь подумав о разящем огне и услышав истошное "Нет!" Льюса Тэрина.

Айильцы переглянулись и покачали замотанными шуфа головами.

– Всех повесить, – приказал он.

Малый с окровавленным лицом едва не повалился на мостовую. Подхватив потоками Воздуха, Ранд поставил его на ноги и лишь тогда понял, что держится за саидин. Сейчас его не отвращала даже тошнотворная горечь порчи, ибо она заставляла хотя бы на время забыть то, о чем он предпочел бы не вспоминать никогда.

– Как тебя зовут?

– Ф-фарал, м-милорд. Д-димир Фарал. – Глаза, чуть ли не выкатившиеся из орбит, уставились на Ранда сквозь кровавую маску. – П-пощадите, м-милорд. Я п-пойду в Свете. Клянусь!

– Тебе повезло, Димир Фарал. – Собственный голос звучал в ушах Ранда так же отдаленно, как и выкрики Льюса Тэрина. – Ты увидишь, как повесят твоих друзей. – По щекам Фарала покатились слезы. – А потом тебе дадут лошадь. Ты отправишься к Пейдрону Найолу и скажешь ему, что настанет день, когда я вздерну его на виселицу за все то, что произошло сегодня.

Он отпустил поток Воздуха, и Фарал бесформенной грудой рухнул на мостовую. Сотрясаясь в рыданиях, пленник принялся уверять, что домчится до Амадора без остановки. Те трое, которым предстояло умереть, смотрели на него с презрением, а один из них плюнул.

Ранд выбросил их из головы, оставив в своей памяти место лишь для Пейдрона Найола. У него оставалось еще одно дело, и, чтобы исполнить задуманное, он не нуждался в завесе между собой и собственными чувствами, а потому отпустил саидин.

Склонившись над телом Дезоры, Ранд коснулся черной вуали из алгода. Какая-то Дева, хлопотавшая возле убитой соратницы и секундой раньше закрывшая погибшей лицо, потянулась, чтобы остановить Ранда, но, взглянув ему в глаза, передумала и молча села на корточки.

Он сдвинул вуаль и вгляделся в лицо Дезоры. Вгляделся так, чтобы запомнить его навсегда. Дезора из септа Мусара Рийн Айил. Так много имен приходилось помнить – Лиа из Косайда Чарин; Дайлин из Железной Горы Таардад, и Ламелле из Дымного Ручья, из Миагома, и… Слишком много имен. Порой он перебирал их одно за другим, и все чаще в этом перечне появлялось еще одно – Илиена Тэрин Моерелле. Каким образом Льюс Тэрин сделал это имя частью его, Ранда, воспоминаний, юноша не понимал, но не стал бы вычеркивать его из памяти, даже если бы знал, как это сделать.

Оторвать взгляд от лица Дезоры было не так-то просто, хотя, сделав это, Ранд испытал нечто похожее на облегчение. Зато настоящим облегчением было узнать, что второй мертвец, которого он принял было за Деву, оказался мужчиной, необычно низкорослым для айильца. Ранд скорбел о каждом, кто погибал за него, но поневоле вынужден был следовать старой пословице: "Думай о живых, мертвые заслужили покой". Это бывало нелегко, однако он умел заставить себя думать только о живых. Но не тогда, когда умирали женщины.

Внимание его привлекли распростертые на каменных плитах юбки. Гибли не только айильцы.

Пущенная из арбалета стрела вонзилась точно между лопатками. Платье почти не окрасилось кровью – смерть была мгновенной и безболезненной. Опустившись на колени, Ранд бережно повернул тело и увидел, что наконечник стрелы торчит из груди. Погибшая оказалась широколицей седеющей женщиной средних лет. В ее темных, широко раскрытых глазах застыло изумление. Имени ее Ранд не знал, но это лицо запомнил навсегда. Она погибла из-за того, что оказалась на одной улице с ним.

Ранд схватил Нандеру за запястье, но Дева мгновенно высвободилась – она держала в руках натянутый лук, и ничто не должно было помешать ей в случае необходимости пустить стрелу. Правда, к нему она всетаки обернулась.

– Найди родных этой женщины. Позаботься, чтобы у них ни в чем не было нужды. Золото… – Он осекся, понимая, что никакое золото не заменит кому-то жены и матери. – Позаботься о них. И узнай ее имя.

Нандера протянула было к нему руку, но тут же вновь взялась за лук. Вставая с колен, он приметил, как пристально наблюдают за ним Девы. Сулин, хоть и не знала о перечне имен, догадывалась о его чувствах – вдруг она рассказала и остальным? Трудно представить, что творится у них в головах.

Вернувшись на то место, где Дезора выбила его из седла. Ранд подобрал с мостовой Драконов скипетр. Это оказалось нелегко – наклонился он с трудом, да и короткое копье казалось необычно тяжелым. Джиди'ин был хорошо вышколен и, когда седло его опустело, остался на месте.

– Я сделал, что мог, – промолвил Ранд, усевшись на крапчатого жеребца. С этими словами он пришпорил коня. – Пусть думают, что хотят.

Избавиться от собственных воспоминаний ему было не под силу, и единственное, что он смог, это на время оторваться от-айильцев. Во дворец он прибыл раньше Нандеры и Калдина, отчего те, когда подоспели следом, выглядели весьма недовольными. Вместе с ними явились и две трети Дев и Горных Танцоров из эскорта Ранда – остальные задержались позаботиться о погибших. Заметив в глазах Нандеры сердитый огонек, Ранд подумал, что ему лучше бы порадоваться, раз на ней нет вуали. И Калдин всем своим видом показывал, что совершенно напрасно Ранд оторвался от своей охраны.

Стоило Ранду бросить поводья Джиди'ина конюху, как к нему приблизилась госпожа Харфор.

– Милорд Дракон, – промолвила она глубоким, грудным голосом, присев в почтительном реверансе, – Госпожа Волн клана Кателар из Ата'ан Миэйр просит аудиенции.

Рин Харфор, облаченная сейчас в хорошо сшитое красно-белое платье, именовалась всего-навсего главной горничной дворца, но ее манерам, почтительным и в то же время исполненным сдержанного достоинства, могли бы позавидовать многие знатные леди. Полнеющая женщина с седыми волосами и выступающим подбородком, она, слегка откинув назад голову, глядела прямо в глаза Ранду. Как и Халвин Норри, она предпочла остаться, когда большинство слуг разбежалось из дворца кто куда. Правда, Ранд подозревал, что причиной тому было желание хоть как-то уберечь дворцовое имущество от захватчиков. Он бы не удивился, узнав, что она периодически обыскивает его покои, проверяя, не стащил ли он какую-нибудь безделушку. У нее хватило бы духу обыскать и айильца.

– Морской Народ? – удивился Ранд. – Этим-то что от меня нужно?

Госпожа Харфор бросила на него взгляд, полный снисходительного терпения:

– На сей счет в прошении ничего не сказано, милорд Дракон.

Если Морейн и знала что-нибудь путное о Морском Народе, то поделиться этим знанием с Рандом не сочла нужным. А вот Рин, по всей видимости, полагала, что эта Госпожа Волн – важная персона. Титул ее и впрямь звучал внушительно. А коли так, принимать посланницу Ата'ан Миэйр надлежит в Тронном Зале, где Ранд не бывал с самого возвращения из Кайриэна.

– Сегодня пополудни, – медленно произнес он. – Передай, что я приму ее в середине дня. Надеюсь, ты отвела ей подобающие покои? Ей и ее свите, – добавил он, решив, что носящая столь звучный титул особа едва ли путешествует в одиночку.

– Она от них отказалась, – ответила главная горничная, слегка поджав губы. – И остановилась в гостинице "Мяч и обруч". – По-видимому, с точки зрения госпожи Харфор, подобное поведение не слишком соответствовало высокому званию. – Они приехали не в экипажах, а верхами, – продолжала она, – а к лошадям, как мне кажется, этот народ непривычен. Вид у них был такой, словно они едва держатся на ногах Да и в пыли с дороги. – Рин Харфор спохватилась, решив, что разговорилась сверх меры. Лицо ее вновь приобрело строгое и сдержанное выражение. – И еще кое-кто просит о встрече с вами, милорд Дракон, – продолжила она с едва уловимой ноткой неудовольствия в голосе. – Леди Эления.

Ранд и сам едва не скорчил гримасу. Не приходилось сомневаться в том, что и на сей раз Эления Саранд заведет вечную песню насчет своих прав на Львиный Трон. До сих пор Ранду удавалось слушать ее вполуха. Конечно, он мог бы и вовсе не принимать эту зануду, но она превосходно знала историю Андора и из ее разглагольствований порой удавалось выудить нечто полезное.

– Пусть она явится в мои покои.

– Вы и впрямь намереваетесь передать трон Дочери-Наследнице?

Вопрос был задан ровным, спокойным тоном, но Ранду подумалось, что, услышав отрицательный ответ, госпожа Харфор, чего доброго, с криком "За Илэйн и Белого Льва!" попытается вышибить ему мозги, невзирая на айильскую стражу.

– Да, – со вздохом ответил он. – Клянусь надеждой на воскрешение и спасение. Львиный Трон принадлежит Илэйн.

Некоторое время Рин Харфор молча смотрела на него, затем вновь присела в глубоком реверансе:

– Я пришлю леди Элению к вам, милорд Дракон. Она, гордо выпрямившись, поплыла прочь, а Ранд

остался гадать, поверила ли эта женщина хоть одному

его слову.

– Искусный противник непременно устроит ложную ловушку, которую ты легко обнаружишь, – с жаром заявил Калдин, едва госпожа Харфор отошла на несколько шагов. – Набравшись уверенности, ты можешь потерять бдительность и угодишь в другую, на сей раз настоящую ловушку.

– Молодые люди, – перебила Калдина Нандера, – бывают слишком порывисты, слишком опрометчивы, а порой и просто глупы. Кар'а'карн не может позволить себе быть молодым человеком.

– Мы уже во дворце, – заявил Ранд через плечо, уже повернувшись, чтобы идти. – Выберите двоих, остальные свободны.

Калдин и Нандера, чему едва ли стоило удивляться, выбрали сами себя. Не стоило удивляться и тому, что за Рандом они последовали в суровом молчании.

У входа в свои покои он велел им пропустить Элению, когда та придет, и оставил айильцев за дверью. В отделанном серебром кубке его дожидался сливовый пунш, но Ранд не прикоснулся к питью. Уставясь на кубок, он раздумывал о том, что скажет, пока не спохватился и не выбранил себя. Было бы над чем голову ломать.

Послышался стук, и в отворившуюся дверь вплыла медноволосая Эления, одетая в расшитое золотыми розами платье. На одежде любой другой женщины розы были бы всего лишь украшением, цветами и не больше, но Эления явно намекала таким образом на Розовый Венец.

– Благодарю Лорда Дракона за то, что он великодушно согласился принять меня, – промолвила она, приседая в глубоком реверансе.

– Я хотел порасспросить вас кое о чем из истории Андора, – сказал Ранд. – Не желаете ли сливового пуншу?

Глаза Элении расширились от восторга, и она не сразу совладала со своим лицом. Несомненно, она долго размышляла над тем, как направить разговор в нужное русло, и вот удача сама плывет ей в руки. На лисьем личике знатной дамы расцвела улыбка.

– Будет ли мне оказана честь налить пуншу милорду Дракону? – проворковала она. Эления была настолько довольна поворотом событий, что Ранд подумал, не собирается ли она силком усадить его в кресло, чтобы поскорее приступить к разговору. – А на какой момент истории могла бы я пролить свет?

– Ну… мне нужен общий обзор, – промолвил Ранд и тут же нахмурился, сообразив, что Эления вполне может счесть таковым подробнейший рассказ о своей родословной. – Точнее, я хотел бы узнать о том, как Суран Маравайл привел сюда жену. Сам-то он был родом из Кэймлина?

– Это Ишара привезла Сурана, милорд Дракон, – со снисходительной улыбкой поправила его Эления. – Ишара была дочерью Эндары Касалайн, правившей этой провинцией, названной Андором, от имени Артура Ястребиное Крыло, и внучкой Джоала Рамедара, последнего короля Алдешара. Ну а Суран, он был всего-навсего… полководцем. – Ранд готов был поручиться, что Эления чуть не сказала "простолюдином". – Правда, лучшим полководцем из всех, какие служили Артуру. Эндара сама сложила свои полномочия и признала Ишару королевой. Так Андор из провинции стал королевством. – Ранд, однако, не слишком поверил в то, что все происходило так гладко. – Время тогда было тяжкое, немногим лучше Троллоковых Войн, – продолжала Эления. – После смерти Артура Ястребиное Крыло всякий лорд помышлял сделаться Верховным Королем, а каждая леди – Верховной Королевой. А вот Ишара понимала, что удержать все нечего и пытаться – такое никому не под силу. Союзы тогда заключались и рушились чуть ли не каждый день, все опасались друг друга и предавали при первой возможности. В этих обстоятельствах Ишара пригласила в Андор Сурана, с таким войском, какое он сумел собрать и удержать под своим командованием, и убедила его осадить Тар Валон.

– Так, стало быть, это Суран Маравайл осаждал Тар Валон? – удивился Ранд. Он слышал, что Артур Ястребиное Крыло осаждал Тар Валон в течение двадцати одного года и назначил награду за голову каждой Айз Седай.

– В последний год осады ею руководил он, во всяком случае, так повествуют летописи. – В голосе Элении слышалась легкая досада, Суран мало ее интересовал, разве что как муж Ишары. – Ишара была умна и сумела договориться с Тар Валоном. Она обещала Айз Седай отправлять старшую дочь каждой андорской королевы на обучение в Белую Башню и таким образом заручилась их поддержкой. И она первой из всех правителей пригласила советницу из Башни. То была Айз Седай по имени Баллайр. Впоследствии и другие стали поступать так же. но все они по-прежнему грезили троном Ястребиного Крыла. – Эления уже воодушивилась и, забыв о пунше, тараторила без умолку. – Эта идея пережила целое поколение, даже больше. Последнюю попытку завладеть верховным престолом предпринял в конце Войны Ста Лет Нарасим Буран, но в результате его голова через год оказалась насаженной на копье. А за тридцать лет до него к тому же самому стремилась Эсмара Гетарес. Ей удалось добиться многого, захватить немало земель, но, вторгнувшись в Андор, она потерпела поражение, и последние двенадцать лет своей жизни провела в качестве гостьи королевы Телайзин. Видите ли, милорд, все преемницы Ишары, от Алесинды до Линделль, продолжали следовать ее заветам. И не только тем, что посылали дочерей в Башню. Ишара с помощью Сурана сначала укрепилась в Кэймлине и ближайших его окрестностях, где под ее властью было всего несколько деревень, а потом стала очень медленно расширять подвластную ей территорию – ушло пять лет на то, чтобы граница Андора вышла к реке Эринин. В то время как другие правители, тоже именовавшие себя королями и королевами, думали лишь о том, как завладеть новыми землями, властительницы Андора стремились упрочить свою власть на уже приобретенных.

Эления остановилась, чтобы перевести дух, и Ранд, у которого от обилия имен уже голова пошла кругом, улучил момент и спросил:

– Почему нет Дома Маравайл?

– Так ведь ни одному из сыновей Ишары не удалось прожить больше двадцати лет. – Эления пожала плечами и отпила глоток пунша. Эта тема ее не увлекала, однако натолкнула на другую, куда более интересную. – За время Войны Ста Лет в Андоре сменилось девять королев, и ни у одной из них сын не прожил дольше двадцати трех лет. На Андор наседали со всех сторон, и сражения шли почти беспрерывно. Скажем, в правление Марагайн против нее выступили сразу четыре короля. Есть даже городок, названный в честь той битвы. Эти короли…

– Но ведь все королевы происходили от Сурана и Ишары? – торопливо встрял со своим вопросом Ранд. Эта женщина, если ее не перебить, могла говорить бесконечно. Усевшись в кресло, он жестом предложил сесть и ей.

– Да, – нехотя признала Эления, по всей видимости не желавшая принимать в расчет Сурана. Впрочем, уже в следующий миг лицо ее посветлело. – Видите ли, тут все дело в степени родства, в том, какова доля крови Ишары. Сколько линий в том или ином роду восходит к ней и какова степень близости. В моем случае…

– Боюсь, мне трудно это понять. Возьмем, к примеру, Тигрейн и Моргейз. Как я понимаю, Моргейз имела больше оснований наследовать Тигрейн, нежели другие. Значит ли это, что Тигрейн и Моргейз были близкими родственницами?

– Они были кузинами.

Элении с трудом удавалось скрывать раздражение; Ранд перебивал ее слишком часто, а сейчас, когда она как раз подобралась к тому, о чем желала рассказать, это было особенно досадно. Вид у нее сделался словно у лисицы, которая только что упустила цыпленка.

– Кузины… Понятно. – Ранд отхлебнул пунша, наполовину опустошив свой кубок.

– Мы все кузины и кузены. Все Дома. – Его молчание, похоже, приободрило Элению, и она вновь улыбнулась: – Браки между Домами заключались на протяжении тысячи лет, и сейчас в Андоре нет благородной семьи, в чьих жилах не текла бы кровь Ишары. Но важна степень родства и число связующих линий. Вот в моем случае…

Ранд заморгал.

– Что значит – все кузены и кузины? Все? – Такое представлялось маловероятным. Может, он чего-то не понял? – Эления… – Он склонился поближе к собеседнице. – Скажите, Эления, а если бы Тигрейн и Моргейз были, скажем… купчихами или крестьянками, как тогда вы оценили бы их родство?

– Крестьянками? – недоуменно воскликнула Эления. – Милорд Дракон, что за странные… – Она сбилась, видимо припомнив, что сам Ранд всего-навсего фермерский сын, побледнела и нервно облизала губы. – Ну что ж, надо подумать… Это интересная мысль, попытаться взглянуть на Дома как на крестьянские семьи. – Она утопила вырвавшийся смешок в пунше и неуверенно заключила: – Пожалуй, будь они крестьянками, их вообще не сочли бы родственницами. Кажется, столь дальнее родство простолюдины за родство не считают. Но, милорд Дракон, они ведь не…

Ранд перестал слушать и облегченно откинулся назад. Значит, они не родственницы.

– …имеет тридцать одну линию, восходящую к Ишаре, тогда как Дайлин лишь тридцать, и…

И отчего это он вдруг почувствовал такое облегчение? В его мышцах будто рассосались твердые узелки – правда, пока они не рассосались, он и не догадывался об их существовании.

–; …если мне будет позволено сказать, милорд Дракон…

– Что? Простите, я на минутку отвлекся – столько всяких проблем. Что вы сейчас сказали? – Впрочем, ухо его что-то да уловило.

Подобострастная, льстивая улыбка выглядела на лице Элении довольно странно.

– Я как раз говорила, что вы, милорд Дракон, имеете некоторое сходство с Тигрейн. Возможно, и в ваших жилах есть капля крови Ишары… – Она охнула, и Ранд понял, что он вскочил с места.

– Я… я немного устал. – Он пытался говорить нормальным тоном, но собственный голос доносился до него будто издалека, из-за грани пустоты. – Оставьте меня, пожалуйста.

Ранд не мог видеть своего лица, но, судя по тому, как поспешно вскочила с кресла Эления, выглядел он ужасно. Побелевшая как полотно, с трудом унимая дрожь, она торопливо, словно застигнутая на воровстве кухарка, присела и чуть ли не бегом устремилась к выходу. Чуть ли не на каждом шагу Эления оглядывалась, потом рывком открыла дверь и выскочила в коридор. Как только стих звук удаляющихся шагов Элении, в комнату заглянула Нандера. Убедившись, что с Кар'а'карном все в порядке. Дева закрыла дверь.

Некоторое время Ранд стоял неподвижно, вперив взгляд в никуда. Неудивительно, что те древние королевы не сводили с него глаз: они знали, о чем он думает, когда он сам себе в том не признавался. А ведь это терзало его с тех пор, как он услышал истинное имя своей матери. Но оказывается, Тигрейн не состояла в родственных отношениях с Моргейз. Его мать не была родственницей матери Илэйн. Значит, и он не родственник…

– Ты хуже самого распоследнего распутника, – с горечью сказал себе Ранд. – Ты круглый дурак, и… – Он хотел услышать голос Льюса Тэрина, услышать, чтобы иметь возможность сказать: "Это говорит безумец, а я еще в здравом уме". Ранд ощущал на себе пристальный взгляд – то ли Аланны, то ли одной из давно умерших правительниц Андора.

Размашистым шагом он направился к двери и рывком распахнул ее. Нандера и Калдин сидели на корточках под шпалерой с изображением ярко расцвеченных птиц.

– Соберите своих людей, – распорядился Ранд. – Я отправляюсь в Кайриэн. И прошу вас, не говорите ничего Авиенде.