Глава 7

Загон для коз

С безоблачного гэалданского неба жарко сияло яростное утреннее солнце, которое немного затеняли поросшие лесом холмы. До полудня еще далеко, а земля изнывает от жары. Сушь выжелтила сосны, болотные мирты и другие деревья, которые Перрин считал вечнозелеными. Ни ветерка, ни дуновения. Капельки пота выступали на лице, сползали на короткую бороду, курчавую, как и волосы. Казалось, будто где-то на западе прогрохотал гром, но не верилось, что когда-нибудь снова пойдет дождь. Бей по железу, что лежит у тебя на наковальне, и не мечтай впустую о верстачке серебряных дел мастера.

В окованную медью подзорную трубу Перрин, укрывшись в редком леске на гребне холма, рассматривал обнесенный стеной городок Бетал. На таком расстоянии даже волчьим глазам требовалась подмога. Городок средних размеров, дома крыты шифером, полдюжины высоких каменных зданий, вероятно, дворцы мелкой знати или особняки преуспевающих купцов. Он не мог разглядеть алого знамени, бессильно обвисшего на самой высокой башне самого большого дворца – единственный флаг в поле зрения, но Перрин знал, кому принадлежит сей стяг. Далековато от своей столицы Джеханнаха забралась Аллиандре Марита Кигарин, королева Гэалдана.

Городские ворота были открыты, у каждых стояло по два десятка стражников, но из города никто не выходил, и дорога, насколько видел Перрин, была пустынна. Только одинокий всадник галопом скакал с севера в сторону города. Солдаты нервничали, кое-кто при виде всадника половчее перехватывал пики и луки, будто бы тот размахивал окровавленным мечом. Еще больше караульных толпилось на башнях, немало расхаживало по стенам. И очень много луков наготове и взведенных арбалетов. Очень много страха.

Буря пронеслась над этой частью Гэалдана. Она бушевала и посейчас. Отряды Пророка создали хаос, разбойники воспользовались моментом, да и Белоплащники из-за рубежей Амадиции легко достигали этих мест. Несколько столбов дыма дальше к югу, скорей всего, отмечали горящие фермы – дело рук или Белоплащников, или Пророка. Разбойники редко сжигали дома, впрочем, и те и другие им мало что оставляли. Вдобавок к общей сумятице во всех деревнях, через которые за последние несколько дней проходил Перрин, вовсю судили-рядили о слухах, что Амадор, мол, пал то ли перед Пророком, то ли перед тарабонцами, то ли перед Айз Седай – кому что нравилось. Кое-кто утверждал, будто в битве, защищая город, пал сам Пейдрон Найол. Веская причина, чтобы королева решила позаботиться о своей безопасности. Или же солдат выставили по его душу. Как Перрин ни старался, вряд ли марш его отряда на юг остался незамеченным.

Перрин задумчиво почесал бороду. Жаль, что волки, обитавшие на окрестных холмах, ничего не смогли ему рассказать, но волки редко обращают внимание на дела людей, предпочитая держаться подальше. И после Колодцев Дюмай он чувствовал себя не вправе просить их о чем-то, только в самом крайнем случае. Возможно, отправься он в одиночку, взяв с собой нескольких человек из Двуречья, было бы проще.

Перрину часто казалось, что Фэйли способна читать его мысли, особенно тогда, когда ему того менее всего хочется, и она вновь подтвердила эти подозрения: тронув каблуками свою черную, как смоль, Ласточку, она подъехала поближе к мышастому Перрина. Ее узкое дорожное платье было почти таким же темным, как и масть лошади, но жару она вроде бы переносила легче мужа. От нее слабо пахло травяным мылом и чистым телом – такой знакомый, родной запах. Раскосые глаза Фэйли сверкали решимостью, а горделивый нос как нельзя лучше соответствовал имени: «Фэйли» означало «сокол».

– Мне не понравятся дырки в этой прелестной синей куртке, муж мой, – тихо промолвила она, чтобы слышал только он один, – а у этих парней такой вид... Они сперва перестреляют чужаков, а уж потом спросят, кто они такие. Кроме того, как ты встретишься с Аллиандре, не объявив миру своего имени? Помни, это нужно сделать по-тихому.

Она не сказала, что хотела бы пойти сама, что стража у ворот примет одинокую женщину за беженку, спасающуюся от невзгод, что ей проще добраться до королевы, воспользовавшись именем своей матери, не вызывая нездорового любопытства, но ей и незачем было это говорить. Он наслушался подобных рассуждений – слушал их каждую ночь с тех пор, как они вступили в Гэалдан. А в Гаэлдане Перрин появился отчасти из-за осторожного письма Аллиандре Ранду, в котором выражалась... Поддержка? Предложение верности? В любом случае, главным оставалось желание королевы сохранить все в тайне.

Перрин сомневался, что даже Айрам, сидевший в нескольких шагах позади, услышал хоть слово из сказанного Фэйли, но не успела она договорить, как с другой стороны к Перрину подъехала на белой кобыле Берелейн. Лицо ее блестело от пота. От нее тоже пахло решимостью, этот запах пробивался через облако розового аромата (своим обонянием он воспринимал запах именно как облако). Как ни удивительно, но ее зеленое дорожное платье открывало не более, чем позволяли приличия.

Спутники Берелейн придержали лошадей. Анноура, советница Айз Седай, безразлично взирала на Перрина. Волосы ее были убраны в тонкие, с вплетенными бусинками, косички длиной по плечо. Взирала она не на него и двух женщин рядом – только на него одного. Анноура не потела. Жаль, что она далековато и ему не учуять, чем пахнет от длинноносой Серой сестры; в отличие от других Айз Седай, она никому ничего не обещала. Чего бы эти обещания ни стоили. Лорд Галленне, командир Крылатой Гвардии, разглядывал Бетал в подзорную трубу, приставленную к единственному глазу. Он играл поводьями, а это значило, как успел узнать Перрин, что Галленне просчитывает варианты. Возможно, прикидывает, как взять Бетал силой: Галленне всегда предпочитал сначала думать о плохом.

– Я все же полагаю, что к Аллиандре нужно идти мне, – сказала Берелейн. И эти слова Перрин тоже слышал – каждый день. – В конце концов, я потому и поехала. – Это была одна из причин. – Она сразу примет меня и сделает так, что никто ничего не заподозрит.

Второе чудо – в ее голосе не слышалось и намека на заигрывание. Казалось, ее больше интересовали складки на красной кожаной перчатке, чем Перрин Айбара.

Кого отправить? Трудность состояла в том, что он не хотел отпускать ни одну из них.

Сеонид, вторая Айз Седай, въехавшая на гребень, стояла чуть в стороне, возле своего гнедого мерина, у высокого, иссушенного засухой черного дерева, глядя не на Бетал, а на небо. Две светлоглазые Хранительницы Мудрости разительно отличались от Айз Седай: их загорелые лица резко контрастировали с ее нежной бледностью, волосы у них были светлые, а у Сеонид – темные, они были гораздо выше, не говоря уж о темных юбках и белых блузках в противоположность ее дорогому синему платью из тонкой шерсти. Разнообразные ожерелья и браслеты из золота, серебра и поделочной кости – у Хранительниц, единственное украшение у Сеонид – золотое кольцо Великого Змея. Рядом с ее лишенным возраста обликом они казались юными. Но достоинством и самообладанием Хранительницы Мудрости были под стать Зеленой сестре, и они тоже рассматривали небо.

– Вы что-то увидели? – спросил Перрин, оттягивая решение.

– Мы видим небо, Перрин Айбара, – спокойно ответила Эдарра. Ее украшения тихонько звякнули, когда она поправила висящую на локтях темную шаль. Жара вроде не брала айильцев, как и Айз Седай. – Если бы мы увидели больше, то сказали бы тебе.

Он надеялся, что скажут. Думал, что скажут. По крайней мере, если решат, что Грейди с Неалдом все равно заметят. Два Аша’мана не станут таить секреты. Перрин пожалел, что они остались в лагере.

Около недели назад растянувшееся по небу кружево Единой Силы наделало изрядного переполоха среди Хранительниц Мудрости и Айз Седай. Грейди с Неалдом тоже забеспокоились. Последний факт вызвал еще большее волнение, а у Айз Седай – чуть ли не панику, если такое возможно. Все – и Аша’маны, и Айз Седай, и Хранительницы – утверждали: после исчезновения кружева Силы они еще долго ощущали ее слабое присутствие в воздухе, но никто не знал, что оно означает. Неалд сказал, что случившееся наводит его на мысль о ветре, но почему так подумал, он не мог объяснить. Больше никто не высказывал своего мнения, но если видимы были и мужская, и женская половины Силы, должно быть, не обошлось без Отрекшихся, причем руку они приложили по-крупному. С тех пор Перрин с трудом засыпал по ночам – он все гадал, что же затеяли Отрекшиеся.

Невольно он и сам глянул на небо. И, разумеется, ничего не увидел, разве что пару голубей. Вдруг откуда ни возьмись на тех обрушился ястреб, и один из голубей исчез в облаке перьев. Второй, отчаянно взмахивая крыльями, устремился к Беталу.

– Что ты решил, Перрин Айбара? – спросила Неварин. Зеленоглазая Хранительница выглядела даже моложе Эдарры, может, не старше самого Перрина, и еще не обрела невозмутимости голубоглазой женщины. Она подбоченилась, шаль скользнула по рукам; Перрину показалось, что с Неварин станется погрозить ему пальцем. Или кулаком. Чем-то она напоминала Найнив, хотя внешне они ничуть не походили друг на друга. Рядом с Неварин Найнив выглядела бы... толстушкой. – К чему наши советы, если ты их не слушаешь? – спросила Неварин. – Что в них толку?

Фэйли и Берелейн выпрямились в седлах, преисполнясь гордости, от обеих пахло одновременно ожиданием и неуверенностью. И раздражением – из-за неуверенности; это чувство в себе обеим ничуть не нравилось. Сеонид была далеко, и запах от нее нельзя было уловить, но поджатые губы выдавали ее настроение. Она гневалась – из-за приказа Эдарры молчать, пока не спросят. Тем не менее она определенно хотела, чтобы Перрин принял совет Хранительниц Мудрости. Сеонид пристально смотрела на него, словно хотела взглядом подвигнуть на нужный им путь. По правде говоря, он хотел выбрать ее, но колебался. Насколько ей можно доверять? До сих пор она хранила верность клятве, данной Ранду, – но все же, насколько можно доверять Айз Седай?

Еще несколько минут пришлось уделить двум прибывшим Стражам Сеонид. Хотя уезжали они поодиночке, но вернулись вместе, держась в тени деревьев, растущих вдоль гребня, чтобы их не заметили из города. Фурен был родом из Тира, смуглый, словно прокопченный солнцем, с седыми прядями в курчавых черных волосах, а Терил, мурандиец, лет на двадцать моложе, с темно-рыжими волосами, закрученными усами и глазами синее, чем у Эдарры; однако они будто вышли из одной изложницы – оба высокие, гибкие, суровые. Стражи спешились и, игнорируя Хранительниц – а заодно и Перрина, – начали докладывать Сеонид.

– Хуже, чем на севере, – недовольно говорил Фурен. На лбу у него поблескивало несколько капелек пота, но, видно, жара обоим Стражам не слишком досаждала. – Местная знать позапиралась в городских стенах. Деревни оставлены на милость людей Пророка. И разбойников, хотя этих тут немного. Повсюду люди Пророка. Думаю, Аллиандре будет счастлива вас видеть.

– Сброд, – фыркнул Терил, хлопая поводьями по ладони. – Ходят толпами, человек по пятнадцать – двадцать. Ни разу не видел, чтобы их было больше. Вооружены вилами да рогатинами. Оборванцы, словно нищие какие. Фермеров пугают, но разогнать их и в вязанки увязать – легче легкого. Королева, увидев сестру, руку тебе поцелует.

Сеонид открыла рот, потом взглянула на Эдарру, та кивнула. Полученное разрешение заставило Зеленую сестру сильнее прежнего поджать губы.

– Больше нет причин откладывать решение, лорд Айбара. – Она чуть заметно выделила слово «лорд», в точности зная, сколь много у Перрина прав на титул. – Ваша жена представляет могущественный Дом, а Берелейн – правительница Майена. Но салдэйские Дома здесь мало что значат, а Майен – самое маленькое государство. Айз Седай в роли посланницы придаст вам в глазах Аллиандре вес Белой Башни. – Возможно, припомнив, что Анноура тоже годится для этой роли, Сеонид торопливо продолжила: – Кроме того, я бывала прежде в Гэалдане, и мое имя хорошо известно. Аллиандре не только немедля примет меня, она прислушается к моим словам.

– Мы с Неварин пойдем с нею, – сказала Эдарра, а Неварин добавила:

– И убедимся, что она не скажет ничего лишнего. Только то, что нужно.

Сеонид явственно – для слуха Перрина – скрежетнула зубами и принялась разглаживать юбку, осмотрительно потупив взор. Анноура издала звук, похожий на рычание, и отвернулась. Она сама держалась в стороне от Хранительниц Мудрости и не желала терпеть их присутствие сверх необходимого.

Перрин чуть не застонал. Послать Зеленую сестру? Себе-то руки он, безусловно, развяжет, но Хранительницы доверяют Айз Седай еще меньше, чем он, и держат Сеонид и Масури на коротком поводке. К тому же недавно по деревням поползли слухи об Айил. Никто айильцев не видел, но в воздухе носились слухи: якобы орды Айил последовали за Драконом Возрожденным. Половина Гэалдана была уверена, что неподалеку день-два назад побывали айильцы, и каждая новая история звучала страннее и страшнее предыдущей. Аллиандре, наверное, слишком напугана, она его и близко не подпустит, стоит ей увидеть пару айилок, помыкающих Айз Седай. И когда прикажут прыгать, Сеонид будет прыгать, как бы она ни скрипела зубами! Что ж, рисковать Фэйли он не станет, не имея заверений в радушном приеме (туманное письмо, полученное несколько месяцев назад, не в счет). Как ни крути, выбора у Перрина просто не было.

– Маленький отряд эти ворота минует легче, чем большой, – наконец сказал Перрин, засовывая подзорную трубу в седельную суму. И кстати, меньше поводов для досужих сплетен. – Иными словами, ты, Берелейн, и Анноура. И может, лорд Галленне. Возможно, его примут за Стража Анноуры.

Берелейн радостно засмеялась, нагнувшись, сжала его плечо обеими руками. Конечно, она и не собиралась от своего отступаться. Ее пальцы ласково сжали руку Перрина, она сверкнула многообещающей улыбкой, затем, не успел он пошевелиться, выпрямилась, невинно, по-младенчески улыбаясь. Фэйли, с непроницаемым выражением лица, натягивала серые перчатки для верховой езды. Судя по запаху, улыбки Берелейн она не заметила. Она хорошо скрывала свое разочарование.

– Извини, Фэйли, – сказал Перрин, – но...

В ее запахе острыми шипами вскипел гнев.

– Уверена, муж мой, у вас с Первенствующей есть что обсудить до ее отъезда, – спокойно сказала она. Ее раскосые глаза были серьезны, а запах шершав, как грубое точило. – Лучше не откладывать важных дел.

Круто поворотив Ласточку, Фэйли отъехала к явно разозленной Сеонид и Хранительницам Мудрости, лица которых выражали неудовольствие. Но она не заговорила с ними, не спешилась, а вместо этого принялась хмуро рассматривать Бетал – вылитый сокол в своем высоком гнезде.

Перрин понял, что щупает свой нос, и поспешно отдернул руку. Крови, конечно, не было; просто было такое ощущение.