5

Мэтт стоял в лифте рядом с Синти, занимающей сейчас все его мысли, совершенно не радуясь тому обстоятельству, что внимание других находящихся в кабинке мужчин тоже приковано к ней. В ходе многодневного наблюдения за этой девушкой он заметил, что так происходит всегда и везде: где бы та ни появлялась, представители противоположного пола мгновенно реагировали на ее присутствие.

Он потер сзади свою шею, раздраженный больше, чем когда-либо ранее. Мэтт ревновал. Все было очень просто, но… потому усложняло все дело.

Он крепко выругался про себя.

Никогда, никогда за все его тридцать два года не приходилось ему испытывать такого чувства. Оно было ему совершенно незнакомо и потому выбивало из колеи. В основе его, по мнению Мэтта лежала обычная физическая неудовлетворенность. Но мысль о том, что другие мужики хотят Синти так же, как и он сам, просто бесила его.

Сегодня он переживал абсолютно для него новый и весьма неприятный опыт.

К счастью, поездка в лифте была очень короткой – всего на третий этаж, на котором находились кабинеты инспекторов полиции.

Синти уверенно шагнула из лифта и направилась по коридору с таким видом, будто явилась сюда с инспекцией. Увидев постороннего человека, дежурная в полицейской форме вскочила из-за стола с намерением преградить путь.

– Прошу прошения! – напряженно произнесла она, становясь так, что Синти оставалось лишь упереться в нее.

– Я вас прощаю, – надменно произнесла та.

Находящийся за ее спиной Мэтт многозначительно кашлянул. Синти оглянулась на него с задорным блеском в глазах и полным осознанием производимого на окружающих эффекта.

Мэтт продвинулся вперед и распахнул перед ней дверь своего кабинета. Пока Синти входила внутрь, он заметил, как смотрели на нее другие спешащие по коридору полицейские, и ему вдруг захотелось нахлобучить ей на голову бумажный пакет, а снизу натянуть мешок – только бы скрыть от посторонних глаз. Он поспешно шагнул следом за ней в кабинет и плотно закрыл дверь.

– Бог ты мой! – Синти остановилась перед специальной доской, к которой обычно пришпиливались фотоснимки, и стала разглядывать бесчисленные собственные изображения.

Вздохнув, Мэтт решительно взял ее за руку и усадил за свой рабочий стол. Затем отыскал папку с делом Призрака, вынул все имеющиеся там документы и разложил на столе.

– Это все ты снимал? – произнесла Синти. Ему не нужно было спрашивать, что она подразумевает. Совершенно очевидно, что обилие собственных фотографий произвело на нее большое впечатление.

– Я и одна наша сотрудница, Джина Макгир.

Синти подняла на него удивленный взгляд.

– Разве ты расследуешь только одно дело.

– Нет, конечно. – Мэтт кивнул на несколько других папок, расставленных по полкам.

Она взглянула в указанном направлении, однако через мгновение вновь повернулась к пестреющей снимками доске.

В эту минуту Синти показалась ему очень уязвимой и беззащитной. И он внезапно пожалел, что именно из-за него она испытывает неприятные чувства.

– На самом деле вовсе не ты цель моих преследований, – негромко произнес Мэтт.

– Правда? – неожиданно робко произнесла Синти. – А кто, Призрак?

– Да. – Мэтт порылся в документах и положил перед пей один размытый снимок. – Вот, взгляни. Мы полагаем, что это он.

Синти взяла фотографию, долго вглядывалась в нее, затем положила обратно.

– Вероятно, твой брат хорошо знает Призрака, если работал с ним, – заметил Мэтт.

– Я не говорила, что они работали вместе.

– Да? Вероятно, это я сделал ошибочный вывод.

– Немудрено, – заметила Синти, обводя взглядом кабинет. – Наверное, у всех вас, находящихся здесь, мозг работает лишь в одном направлении. Признаться, в подобном месте я бы свихнулась через неделю.

Положа руку на сердце, Мэтт готов был согласиться с ней.

– В первый день работы в полиции я тоже так подумал. Но человек ко всему привыкает. К ненормированному рабочему-дню, недосыпанию и тому подобным вещам…

– И к слежке за такими субъектами, как Призрак?

– Вроде того.

Синти глубоко вздохнула, а Мэтт пристально вгляделся в ее лицо.

– Ты наводила справки. – Это был не вопрос, а констатация факта.

Она взглянула на закрытую дверь, затем на Мэтта и вдруг спросила:

– Тебе известно, что в этом самом здании, только двумя этажами выше, находится страховая компания?

Мэтт на секунду задумался. Над ними действительно располагалось множество контор – нотариальных, адвокатских и страховых.

– Да, здесь есть такая фирма, и не одна, – подтвердил он. – А что?

– То самое. Там можно застраховать драгоценности.

– И?

Синти вздохнула, словно удивляясь про себя тому, как медленно он думает.

– При оформлении страховки владелец драгоценностей указывает свое имя и адрес. Понимаешь, к чему я клоню?

– Но какое отношение это имеет к… – Она усмехнулась.

– Самое непосредственное! Ведь это ценная информация, владея которой можно прямо идти и брать все, чего желаешь. – Синти выдержала небольшую паузу, затем негромко спросила: – Ты знаком с кем-нибудь из мужчин, ехавших с нами в лифте?

– Ну, мы периодически встречаемся… А почему ты спрашиваешь?

– Потому что один из них, тот, высокий, что таращился на мой бюст, поставляет сведения кое-кому из воровской братии.

– Брюнет в очках и с залысинами? – медленно произнес Мэтт. – Верно, он работает в страховой компании. А ты точно знаешь, что этот парень…

– Я обычно не бросаю слов на ветер. – Синти повела бровью. – Говорю тебе, он торгует информацией!

Мэтт глядел на нее как зачарованный. Даже в такой важный для дела момент он не мог полностью отрешиться от того необычного, сладостно цепенящего и вместе с тем будоражащего воздействия, которое оказывала на него эта девушка.

Да, она чертовски привлекательна. Он сию же минуту готов был уложить ее спиной на стол и сделать то, чего уже, казалось, так давно желал…

Потом в голову ему пришла мысль, показавшаяся по меньшей мере странной, если не забавной: несмотря на то что Синти, возможно, сама иногда не прочь, как бы это помягче сказать, присвоить чужую драгоценность, она с явным неодобрением относится к тому, что делает Призрак.

– И сколько можно заработать на продаже информации? Я хотел бы сопоставить наши данные.

Синти пожала плечами.

– Зависит от предмета, о котором идет речь.

– То есть поставщику ценных сведений выплачивается определенный процент?

– Нет, – покачала она головой, тем самым приведя в движение свои чудесные шелковистые волосы. – Насколько я знаю, обычно поставщик информации получает конкретную сумму. Скажем, сотню-другую фунтов. Впрочем, бывает, что и несколько тысяч.

Господи, с каким удовольствием он говорил бы сейчас с Синти о чем-то более приятном, нежели криминальный бизнес! Подавив в себе новый приступ влечения к ней, Мэтт спросил:

– А твоему брату приходилось когда-нибудь покупать информацию у того парня? – Произнеся вопрос, он тут же досадливо помотал опущенной головой. – Прости, глупо задавать такие вопросы…

– Нет. Но я знаю, что некоторые это делали.

Мэтт посмотрел на Синти и заметил скользнувшую по ее лицу улыбку, как будто та поняла его тайные мысли и это ее позабавило. Но не только позабавило. Похоже, что одновременно и взбудоражило, потому что она скрестила ноги и едва заметно подалась вправо. Туда, где находился Мэтт. А сам он, ощутив исходящий от Синти пряный аромат женственности и опустив взгляд на такую близкую сейчас от него высокую и упругую грудь, на мгновение вообще потерял способность думать.

Повисла тишина. Казалось, атмосфера в кабинете потрескивает от вызванного избытком чувственности напряжения.

Действительно ли Синти придвинулась поближе, или это ему лишь почудилось? – размышлял Мэтт.

Впрочем, сейчас она находилась на расстоянии, достаточном для поцелуя, и, кажется, немного расслабилась. Она откинулась на спинку стула и свободно положила руки на стол, а ее волосы рассыпались по плечам и легли на грудь.

Мэтту было очень трудно оторвать взгляд от упругих даже на вид выпуклостей, частично скрытых темными шелковистыми локонами. Настолько трудно, что он просто перестал сопротивляться. Похоже, бюстгальтера на Синти нет… Мэтт перевел взгляд на ее лицо и увидел откровенно призывный блеск в глазах.

Она кокетливо откинула волосы за спину.

– Что мешает тебе сделать то, чего ты сейчас хочешь? – негромко промурлыкала Синти.

Он глотнул воздух, и в горле у него что-то пискнуло. Что мешает? Ну, скажем, хотя бы множество коллег-полицейских, находящихся за соседними стенами.

Мэтт прочистил горло.

– А что, по-твоему, я хочу сейчас сделать?

– Э-э… ну, наверное, прикоснуться ко мне? О да! И не только.

– Мне кажется, это не очень хорошая идея, – произнес Мэтт, ставя папку с делом Призрака обратно нa полку.

Синти медленно скользнула взглядом по его стройной фигуре – сверху вниз, затем снизу вверх, – и он ощутил новый прилив возбуждения.

– Почему? – хрипловато слетело с ее губ.

– Могу с ходу назвать дюжину причин, – ответил он, будучи па самом деле не в состоянии придумать даже одной.

Синти издала тихий чувственный смешок.

– Вижу, у тебя все та же проблема!

– Я думаю как полицейский?

Она немного помолчала, чтобы, видимо, лучше сформулировать свою мысль.

– В своих действиях ты учитываешь слишком много правил.

Мэтт усмехнулся.

– Зато ты вообще им не подчиняешься. Так что в каком-то смысле мы друг друга уравновешиваем, верно?

– Возможно, – Опустив ресницы, Синти оглядела собственную грудь, словно обдумывая, реально ли с ее помощью соблазнить этого парня. – Но, может быть, тебе стоит хотя бы разок встать на мою позицию? Вот увидишь, так жить гораздо забавнее.

Постепенно нараставший в теле Мэтта жар усилился настолько, что, казалось, скоро на коже запляшут язычки пламени.

Прошлой ночью, в одной из спален супругов Шеннонов, Мэтт попробовал отступить от привычных правил. «Забавно» – не то определение, которое способно описать удовольствие от любовного общения с Синти. Скорее, здесь более уместны слова «потрясающе», «бесподобно», «фантастично», хотя и они выглядят довольно пустыми по сравнению с тем, что должны были бы выражать.

Но как бы сильно Мэтт ни желал ее, он знал, что не может себе позволить полной близости с ней. Синти – подозреваемая. Вдобавок сейчас она сотрудничает с полицией. И потом, у него уже сейчас голова идет кругом, а что произойдет, если они и впрямь займутся любовью?

Пока в голове Мэтта текли эти «правильные» мысли, его рука, будто сама собой, потянулась к глубокому вырезу на платье Синти и сдвинула материю вниз, обнажив грудь с крупными темными сосками. У него перехватило дыхание.

Вчера он страстно целовал эту самую грудь, но то было поздним вечером, в темноте, когда подобное кажется в порядке вещей. А сейчас, в собственном кабинете, посреди белого дня, когда в окно широким потоком льется солнечный свет и нет никаких теней, никаких оправданий, за которыми можно спрятаться, даже сама возможность сделать это во сто крат обостряет чувства…

Мэтт непроизвольно сделал глотательное движение, вспомнив, как прикасался вчера языком к этим бархатистым столбикам.

Тем временем Синти легонько повела плечами и вырез платья сполз еще ниже. Ее дыхание стало прерывистым, учащенным, язык скользнул по губам, увлажняй их.

– Ну, ты поцелуешь меня? Или как?

Но Мэтт не мог оторваться от манящей, завораживающей глубины ее глаз. Он вдруг понял, что если кто-то и способен уговорить его переступить через принципы, то это именно Синти.

Она чувствовала, что задыхается. Ей не хватало воздуха, даже несмотря на то что подвешенный под потолком вентилятор обдавал ее обнаженную грудь прохладным ветерком. Под его воздействием соски Синти уплотнились еще больше, а кожа покрылась пупырышками, хотя внутри ее тела все сильнее разгоралось пламя, пышущее нестерпимым жаром. Сейчас ее даже не пугала мысль, что в кабинет может войти кто-то из сотрудников.

– Или как, – хрипло ответил Мэтт словами самой Синти.

Затем он наклонился и обвел языком напряженный сосок ее груди.

Она ахнула, ее спина непроизвольно выгнулась, голова запрокинулась, пальцы вцепились в край стола. Волны наслаждения одна за другой прокатывались по телу Синти, не утоляя, а все больше распаляя желание.

Мэтт вдруг поднял голову, подхватил Синти со стула и рывком усадил на стол, не обращая внимания на то, что на пол полетели какие-то предметы и бумаги. Стараясь сохранить равновесие, она крепко ухватилась за его плечи и немного переместилась вперед, так что ее ягодицы в конце концов оказались на самом краю стола. Мэтт наклонился, прижавшись к ней всем телом, и наконец поцеловал ее.

На мгновение Синти полностью забыла, где находится. На нее словно пахнуло жаром из раскаленной печи. Языки пламени, полыхавшего в их телах, встретились и сплелись в настойчивом, но нежном поединке.

Сейчас Мэтт действовал уверенно, как человек, знающий чего хочет. Его поцелуй ничем не напоминал неуклюжий вчерашний – теперь он был глубок, требователен и нежен.

Синти взяла лицо Мэтта в ладони, еще плотнее прижав к себе. Пальцами она ощущала легкое покалывание уже отросших после утреннего бритья волосков на его скулах и подбородке. Затем почувствовала его ладони на своих ногах, пониже колен. Вскоре они двинулись вверх… но медленно, ох как медленно! Но вот ее подхватила столь мощная волка удовольствия, что она вознеслась почти к пику блаженства. Чтобы не упасть, Синти уперлась ладонями в стол позади себя, потом выгнулась, еще теснее прижавшись к телу Мэтта…

Наклонившись, он принялся поочередно щекотать языком столбики сосков. Насладившись этим, поднял на нес потемневшие от прилива страсти зеленые глаза, взял ее за плечи и аккуратно уложил спиной на стол.

Синти покорно легла и тут же ощутила, что ласки Мэтта стали еще интимней, пронзительней и острей….У нес перехватило дыхание. Казалось, просто не существует более сильного наслаждения. Какая-то поднимающаяся изнутри, мощная огненная волна, прокатившись по всему телу, подхватила ее и бросила вверх, в небо, бескрайнюю высь пространства.

Именно в это чудесное мгновение раздался стук в дверь.

Синти услыхала, как кто-то ахнул, но это была не она сама и не Мэтт. В следующую секунду с порога прозвучал женский голос:

– П-простите… Зайду позже…

Потом раздался звук захлопнувшейся двери.

В другое время Синти, может, даже посмеялась бы над реакцией коллеги Мэтта, но сейчас она была слишком взбудоражена. Ей безумно хотелось продолжения, однако Мэтт уже отступил на шаг от стола и сейчас смотрел на нее с таким видом, будто только что увидел.

Она приподнялась на локтях. Только не говори, что впервые занимаешься этим в своем кабинете!

Он медленно кивнул.

– Ладно, не стану говорить.

Синти неохотно приняла сидячее положение и грустно вздохнула, поняв, что продолжения не будет: на лице бедного Мэтта возникло такое выражение, будто он подумывал, не выброситься ли из окна. В конце концов она соскочила со стола, одернула подол платья и. поправила лиф.

Мэтт был настолько выбит из колеи, что ему пришлось извиниться перед Синти и выйти в туалет, где он плеснул себе в лицо несколько пригоршней холодной воды. Это подействовало на него благотворно, и он вернулся в кабинет.

Синти, поджидавшая его, сидя за столом, при появлении Мэтта встала и направилась к выходу.

– Куда ты собралась? – удивленно спросил он.

Она задержалась у двери.

– Ты всегда задаешь столько вопросов? Попробуй не задавать, когда твоя карьера повисла на волоске!

Не дождавшись ответа, Синти обронила:

– Увидимся позже.

С этими словами она упорхнула.

Мэтт уставился на пустое место, где только что стояла прелестная мисс Уиллер. Увидимся позже? Интересно, где? У него дома? Или здесь?

Он тяжело плюхнулся на стул, машинально взял с полки папку с делом Призрака, открыл… и увидел прозрачный целлофановый пакетик с черным презервативом внутри. Вот негодница! Он зажал пакетик в ладони, сунул его в карман джинсов и… обнаружил, что там тоже каким-то чудесным образом оказался еще один запечатанный в упаковку презерватив. Несколько таких же предметов он нашел и в ящике стола, куда залез в поисках какой-то бумаги. Мэтт ухмыльнулся, Надо признать, у девчонки есть стиль!..

Задержавшись еще на некоторое время в кабинете, он попытался заставить себя думать о работе, усердно просматривая служебные документы. Но его мозг был рассеян и то и дело отвлекался на совершенно иные, более соблазнительные мысли и образы, на которые накладывалось ощущение беспокойства и даже тревоги.

Вскоре он понял, что бороться с собой бесполезно и надо выйти на улицу, чтобы развеяться и освежить голову. Стараясь не встречаться с особенно близкими ему коллегами, Мэтт быстро прошел к лифту…

Остаток дня он провел у себя дома.

В который раз за вечер и наступившую затем ночь Мэтт взглядывал на часы. Было уже начало третьего. А Синти все нет.

Зато белый комок пуха – шпиц Сниффи – как ни в чем не бывало дрыхнет в ногах Мэтта. По-видимому, ему не впервой дожидаться хозяйки. Вот песик и не тревожится, тем более что вечером Мэтт вскрыл для него одну из нескольких банок собачьих консервов, которые Синти еще утром поставила в холодильник.

Но где же она сама?

Протерев глаза кулаками, Мэтт закинул руки назад, на подушку, и уставился в потолок.

Ему подумалось, что, несмотря на обилие полученной и ходе слежки информации, он очень мало знает о Синти. Она упоминала о брате, об отце, но, например, о матери не сказала ни слова. И все-таки эта девушка была, пожалуй, самой эксцентричной особой из всех, с кем Мэтт встречался в жизни. И в чем-то самой откровенной. Не в смысле отсутствия у нее каких-либо секретов вообще, а относительно интимных желаний.

Неожиданно он вспомнил последний ужин .у родителей и беседу с матерью. Та все спрашивала, когда же наконец Мэтт женится. Так вот: если бы его попросили описать девушку, которую он хотел бы видеть своей женой, ему достаточно было бы просто показать фотографию Синти.

Только бы не подтвердились подозрения полиции! Хотя шансов на это, кажется, совсем мало. Она почти и не пытается оправдываться или что-то объяснять, не говоря уж о том, чтобы доказать свою непричастность к тому преступлению. А ведь у нее такая прекрасная профессия. Далеко, не всем дано быть художником. Да говорят, что еще и талантливым. Неужели это и вправду лишнее, так сказать, основная профессия, а есть еще и другая?..

Мэтт даже застонал – то ли от досады, вызванной этими мыслями, то ли от своих телесных ощущений: он так страстно желал Синти, что это причиняло ему даже физическую боль. Одна лишь мысль о близости с ней придавала его мужской плоти каменную твердость и пульсирующее напряжение.

Он еще долго размышлял бы о превратностях судьбы, заставившей его, полицейского, воспылать страстью к сомнительной особе, если бы металлический лязг и холод сомкнувшегося на запястье, наручника не подсказали ему, что он уже не один…