Граб Стрит

Первыми настоящими профессиональными авторами новостей были распространители рукописных новостных служб. Они в основном управляли делами, строя свою репутацию через отбор и редактирование новостей и лично составляя главную копию. Так же было и в первом поколении газет, когда весь издательский процесс вела одна пара рук. Самым значительным исключением, продолжавшимся до конца XVIII века, был крупный лондонский рынок. Здесь еженедельные издания или те, что выходили дважды в неделю, могли себе позволить нанять одного или двух репортеров. Их существование было непрочным, и простые работники могли сводить концы с концами, обслуживая более чем одну газету. Платили за эту работу немного. Даже при регулярной занятости едва ли можно было заработать больше фунта в неделю, столько денег платил издатель хорошему наборщику. Наборщик был жизненно важен для издания, а репортер — нет.

Редко возможно восстановить имена или лица этих роботов новостной индустрии. Мы обычно видим их в едких карикатурах от злобных конкурентов. Так «Ридз Джорнал» писал о тех, кто собирал новости для «Мистс»:

Памфлет, написанный от имени авторов из кофеен, нападал на собирателей новостей, которые «околачиваются у государственных учреждений, как грабители, поджидая какого-нибудь клерка, у которого можно взять интервью»^[787]. Это было по крайней мере достоверно; не то что скандальное и развеселое предположение «Флайинг Пост» о том, что «Юниверсал Спектейтор», чтобы увеличить охват местных новостей, «установила фиксированные выплаты в размере два пенса в день определенному количеству старых травниц»^[788]. Это, конечно, издевательский сарказм конкурентов, но ситуация демонстрирует непреложную истину: женщины становились обязательной составляющей новостной индустрии XVIII века, пока что не в качестве авторов, а как распространители.

15.1. Три воителя. Ричард Стил, Даниэль Дефо и Джордж Ридпат обвиняются здесь в агитации и политиканстве

По правде говоря, профессиональная инфраструктура новостей XVIII века — то есть те, кто был вовлечен в дело на регулярно оплачиваемой основе, — была больше связана с распространением, чем с происхождением копий. С момента, когда рукописный оригинал покидал заботливые руки собственника издания, нужны были сотрудники, чтобы доставить газету в руки читателей.

Оригинал отправлялся вначале в типографию для запуска в печать, оттуда к книготорговцам или оптовым закупщикам для распространения через сети уличной торговли. Силами продавцов газеты доставлялись подписчикам, или копии продавались прямо на улицах. В Лондоне начала XVIII века оптовая торговля почти полностью была в руках женщин, известных как «дамы Меркурия». Элизабет Натт и ее дочерям принадлежали несколько книжных лавок в центре Лондона в 1720-х; они отвечали за распространение через их лоточников таких газет, как «Дэйли Пост», «Ландон Джорнал», «Ландон Ивнинг Пост»^[789]. Дамы Меркурия зачастую были женами и вдовами типографов, так что имели обширные связи. Многие из разносчиков были также женщинами. Эти скромные и часто очень бедные работницы были источником постоянного беспокойства для властей, особенно когда те полагали, что они распространяют крамольные оппозиционные газеты^[790]. Когда в 1728 году правительство попыталось задавить «Мистс Уикли Джорнал», двадцать четыре человека были арестованы, включая двух дам Меркурия и лоточницу Джудит Салмон. Схожая попытка заставить замолчать радикального политика Джона Уилкса тридцать пять лет спустя привела к сорока девяти арестам^[791]. Число тех, кто зарабатывал на жизнь в прессе таким образом, было значительно. И это, как мы должны помнить, были издания, в которых само содержание было делом рук одного человека. Если в те годы и существовала в зачатке индустрия новостей, то держалась она в основном на простых работниках торговли, а не на авторах новостных текстов.

Отношение книготорговцев к лоточникам было слегка шизофреническим, так как первые объявляли последних конкурентами, выставляющими цены в разы ниже тех, что были в книжных лавках, и при этом использовали их, чтобы распространять свой товар. К последним десятилетиям XVIII века требовалось пятьдесят лоточников, чтобы разнести копии одного выпуска «Амстердамше курант» по городу: скромная, но необходимая часть индустрии^[792]. Однако лоточники играли и другую, редко признаваемую за ними, роль в эволюции газетного стиля и позиции газет на рынке. Им более чем кому-либо другому было известно, какого рода новости интересны обывателям, особенно в нижнем сегменте рынка; от хорошей подачи зависело, будут ли они сыты или голодны сегодня. Докладывая, какие новости хорошо продаются, они помогали проницательным издателям сформировать маркетинговую стратегию. Вероятно, на такого рода отношения и намекала «Флайинг Пост» в заметке о старых травницах, работающих на «Спектейтор».

Эти злобные насмешки были следствием пышного расцвета конкуренции газет в начале XVIII века. По мере того как дело становилось все более надежным, а доля локальных новостей росла, газеты вкладывались в собирание новостей больше. В 1770-х редактор «Газеттер» имел список из четырнадцати корреспондентов, которым платили за информирование, в том числе из Сити, из залов суда и из торговых портов^[793]. Эти осведомители не были включены в постоянный персонал и в качестве временных работников могли служить более чем в одной газете; и это был заметный шаг вперед по сравнению с тем, что было за век до этого, когда корреспонденты службы новостей Уильямсона были официальными чиновниками, почтмейстерами и обеспечивали его новостями (бесплатно) вдобавок к своей основной работе.^[794] Заметьте также, что эти информанты всегда были под рукой и работали в столице. Газеты едва ли могли позволить себе корреспондента за границей, полагаясь вместо этого на традиционную и эффективную службу новостных писем и заграничные газеты с их заграничными новостями. Оплата подписки на эти службы, конечно, требовала дополнительных вложений.

В общем и целом газеты XVIII века тратили весьма малую часть своих финансов на авторов. Малая часть газет испытывала нужду в том, чтобы обеспечить себя эксклюзивными услугами людей, пишущих специально для них. Особые навыки проныр, которые шныряли повсюду в надежде откопать интересную историю, несомненно, ценились, однако подобные типы не могли рассчитывать на то, что их заслуги признают открыто. Идею журналиста, информированного наблюдателя, специалиста и эксперта, нужно было еще изобрести. Ни одна газета не публиковала донесения от журналистов, подписывавшихся своим собственным именем. Традиция анонимности, унаследованная от рукописных новостных писем, отбрасывала длинную тень, к огорчению тех, кто рассчитывал сделать имя на развивающейся печати. В 1758 году Ральф Гриффит, основатель «Монтли Ревью» (Monthly Review), описал с горечью жизнь человека, который пишет на заказ. «Нет разницы между писателем на чердаке и рабом в шахтах. Схожи поставленные перед ними задачи. Оба должны тянуть лямку и голодать, и оба не имеют надежды на освобождение»^[795]. Гриффит полагал, что если все писатели оставят свой труд, то внезапное исчезновение газет и журналов заставит публику признать их ценность; нет нужды говорить, что его призыв не нашел последователей. Показательно, что, хотя слово «журналист» и дебютировало в английском языке в конце XVII века, «журналистика» как письменное ремесло была неизвестна до 1883 года, то есть еще 140 лет^[796].