Глава 8

…-Главное, Мокоро, это минимум шума, – напутствовал Ланкастер бледного от напряжения наместника. – У отрабатываемых лиц не должно возникнуть никаких, вы слышите меня – ни малейших подозрений, в противном случае я не дам за вашу голову и цента. Основное внимание вам следует обратить на представителей низшего жречества – те, по возрасту, менее сдержанны, а значит, склонны пренебрегать конспирацией.

– Слушаюсь, господин генерал, – пробормотал Мокоро, когда Виктор наконец закончил инструктаж. – Все будет выполнено согласно инструкции. Но как мне вести себя, если мне, – он нервно облизнулся, огляделся по сторонам и продолжил на тон ниже: – Если срочно понадобится ваш э-ээ, совет?

– Дельный вопрос, – кивнул Ланкастер. – Вы растете в моих глазах, любезнейший Мокоро. Об этом я, разумеется, тоже подумал. Мы сделаем вот что…

Гренадер наклонился и сунул руку за голенище сапога. Наместник Мокоро наклонился вслед за ним. В руке Виктора появился миниатюрный мультифункциональный блок СОКК (Система оперативного контроля командира – прим. авт.), и над ним вспыхнул маленький виртуальный монитор.

– Эта штука настроена на мой информационный канал, и я отвечу вам с первого же вызова в любое время суток и на любом расстоянии, – начал объяснять он. – Для вызова вы должны сдвинуть вот эту крышечку и нажать на зеленую кнопку. Запомните ее. Если вы хотите, чтобы я видел вас, или же если вам нужно что-либо мне показать, нажмите вот сюда – видите, кружок со стрелкой, и смотрите вот сюда, в эту черную точку. Если вы снимаете, ну, то есть, передаете мне видеоряд, направляйте эту точку на объект.

– Там – камера, – закивал наместник.

– Вы совершенно правы. Черная точка – записывающая головка. Выключается вся эта штука просто – задвигаете на место крышку, и все. Аппарат-переводчик сюда уже встроен, так что проблем быть не должно.

– А если сядет батарейка? – осторожно осведомился Мокоро.

– Этой батарейки хватит, чтобы год освещать ваш сортир, дружище. Важно вот еще что: мне было бы желательно, чтобы никто вокруг вас – кроме его превосходительства владыки, разумеется, – не видел это у вас… слухи нам ни к чему, верно? Особенно, когда на кону стоит ваша собственная шея. Так, будем считать, что вам задача ясна. Теперь перейдем к вам, владыка.

– Я весь внимание, – нахмурился Осайя. – Вы приготовили для меня какую-то особую роль, генерал?

– Никогда не позволил бы себе утруждать вашу милость, – улыбнулся Ланкастер. – Все намного проще – было бы здорово, если бы вы согласились немного посимулировать активную административную деятельность – сходите сегодня в санитарную миссию, выпейте там по чарке с врачами, а завтра, если мы еще не вернемся, хорошо бы проинспектировать стройку. Возьмите с собой не только полагающихся вам гвардейцев, но и побольше местных писарей. Пускай бегают и записывают ваши мудрые изречения.

– Изречения? – Почтительнейший Сын недоуменно моргнул. – Я как-то не мастер заниматься болтовней.

– А вы поболтайте для истории. В идеале также, чтоб от вас еще и разило коньяком. На километр, если можно. Пусть те, кому это интересно, убедятся в вашей ограниченной дееспособности. Я понимаю, что вам это не нравится…

– …Да ладно! Для дела…

– Но, тем не менее. Если что – у вас над головой висит целый легион, и все, что потребуется от ваших гвардейцев, это умереть, но дать вам время сообщить о себе Чандару, Норману или кому-то из нас. После чего десанту потребуется минуты две, может, три.

– Так быстро? – поразился Осайя, недоумевая, как можно сорваться с орбиты за две минуты.

– У них оперативная группа сидит на готовности один, то есть в снаряжении и уже в машинах. А группа эта – по сути, целая рота смешанного состава. Огневой взвод, инженерный, атмосферных машин и эвакуационно-спасательный. Мало не будет, уверяю вас. В случае необходимости я могу высадить сюда целый легион, но будем надеяться, что до этого не дойдет.

– Легион, – повторил Осайя. – Ты знаешь, что такое легион, Мокоро? Это восемнадцать тысяч человек. И оружие у них такое, что ты себе и не представляешь. Да они весь континент снесут, стоит только приказать!

– Сносить континенты я не уполномочен, – веселясь, осадил его Ланкастер. – Но за персону вашей милости я в некотором роде отвечаю честью, так что не извольте беспокоиться: свое дело мы пока еще знаем.

– Не сомневаюсь, – очень серьезно ответил владыка и приложил руку к сердцу.

– Раз так – приступаем, джентльмены. Что у нас там в этом вот серебряном судке? Мне кажется, пахло вроде рыбой…

…– Столица? – услышал Андрей негромкий голос Ланкастера и открыл глаза.

Экран нижней полусферы показывал огромный город, поблескивающий в медных лучах закатного солнца сотнями зажженных уже огоньков. Причудливо изгибаясь, отливала темной, с прозеленью, старой бронзой широкая река, там и сям перечеркнутая полосками многочисленных мостов.

– Нам главное – рухнуть вертикально вниз, никого не зацепив при этом, – пояснил Белласко, сидящий за штурвалом миниатюрного санитарного катера. – У них тут довольно интенсивное движение. Местные радары нас, к частью, не видят, так что особого переполоха не будет. Так, вон один с севера, но он далеко, а вот другой, видите, турбовинтовой, заходит с юго-востока, что для нас не очень хорошо, но мы успеем.

– Мы как раз между ним и аэропортом, – отозвался Ланкастер.

– Аэропортов у них два, но винтовой идет на Баррис-Бей, сто процентов: это местный рейс. Тот, что с севера, скорее всего трансконтинентальный сверхзвуковой лайнер рыл на восемьсот. И сядет он не в Баррисе, а в Ахъйе, на полсотни километров западнее города. Могу показать, если хотите…

– Пропустите лучше винтовик, не пугайте публику.

– Да они нас не видят, генерал.

– Того и гляди увидят глазами. На хрена устраивать сенсации?

– Хорошо, я пойду на круг. Проклятье, на Баррис еще один. Генерал, я вас уверяю, если мы будем каждого пропускать, то проболтаемся до морковкина заговенья: у них тут трафик, как в Стоунвуде в час пик – вон, смотрите, с Барриса теперь взлетают, это вечерний рейс на Паули, у них там финансовая столица государства. Сейчас за ним пойдет еще один. Это процветающая страна: знаете, сколько народу сейчас собралось слетать на побережье поужинать? Они начнут стартовать один за другим, со всех трех полос. Ну вот, я говорил!..

Белласко выцелил одну из обзорных головок на местный аэропорт, и сидящие в кабине увидели десятка два разнообразных самолетов, медленно маневрирующих на сером летном поле. Два разгонялись по взлетно-посадочным полосам, следующая пара уже выруливала на старт. Еще несколько машин стояли возле овального пассажирского терминала на погрузке.

– Как вам контраст? – поинтересовался Ланкастер, разворачиваясь вместе с креслом к Огоновскому.

– Н-да, – охотно согласился Андрей. – Трудно даже поверить, что родина бедняги Халефа когда-то выглядела не хуже.

– Лучше, – возразил Белласко. – И это вы еще далеко не все видели.

Дождавшись, когда медлительный серебряный крестик турбовинтового борта приблизится наконец к аэропорту, Мартин вышел на южную окраину города и опустил нос катера вниз. Огоньки, десятки огоньков, слабо уже различимые квадратики крыш и ленточки дорог стремительно рванулись навстречу гостям, и через минуту треугольная машина со «снежинкой» санитарной службы Конфедерации приземлилась на небольшой зеленой лужайке, освещаемой мягким электрическим светом из окон чьей-то усадьбы. Ланкастер первым выпрыгнул на аккуратно подстриженную траву и со вкусом потянулся, разминая спину:

– Вы только принюхайтесь, Андрей! Никакой вони, а?

– Цветами пахнет, – кивнул Огоновский, осматриваясь по сторонам. – Цивилизация, однако. Да, здесь жить явно умеют.

– И домик ничего, хотя у нас так не строят, не правда ли?

Огоновский улыбнулся. Трехэтажное строение и впрямь выглядело немного непривычно, напоминая то ли китайскую, то ли, возможно, корварскую стилистику: этажи казались нахлобученными друг на друга с последовательным уменьшением площади. Правда, ни драконов, ни «башен поющего ветра», характерных для раннего Корвара, здешние архитекторы не знали, зато отделка свидетельствовала о высокой культуре строительных технологий и развитом художественном вкусе заказчика.

В первом этаже тем временем загорелся свет, распахнулись темно-красные двери, и на невысоком порожке из светлого камня появилась высокая темная фигура женщины в облегающем платье чуть выше колена.

– Мартин, наконец-то, – раздался ее голос. – Мы ждем вас уже два часа!

– Идемте, – заулыбался Белласко. – Девочка сдержала слово… она нашла кого надо.

Двигаясь за врачом, Ланкастер и Огоновский приблизились к дому. Над головой женщины загорелся яркий плафон в виде кувшина, и оба генерала невольно застыли в восхищении: хозяйка была великолепна. Без сомнения, эта дама произвела бы некоторый фурор на любом великосветском рауте Авроры или Кассанаданы: так горделиво она держала свою увенчанную сложной высокой прической голову и так притягательно сверкали ее прекрасные темные глаза.

– Познакомьтесь, это моя Мона, – произнес доктор Белласко с довольными нотками в голосе. – Вообще-то ее зовут Монниуонни, но я не люблю длинных имен. А это, дорогая – настоящие генералы Конфедерации Человечества, таких ты еще не видела. Уинг-генерал Виктор Ланкастер, доктор военных наук, профессор, и легион-генерал медицинской службы Флота Андрей Огоновский, занимающий ныне выборный пост на одной из наших планет. Управляемая им территория, чтоб ты знала, по площади больше твоей страны.

– Но, боюсь, значительно уступает миледи по красоте, – улыбнулся Огоновский, поднося два пальца к козырьку фуражки.

– Рад знакомству, миледи, – разлепил губы Ланкастер, повторил жест Огоновского и зачем-то щелкнул каблуками.

Он чувствовал себя полным идиотом, особенно от того, что Белласко без проблем представил их на языке своей пассии, вследствие чего его транслинг, естественно, заработал на прием.

Мона ответила не сразу. По совету доктора Белласко они напялили вечерние парадные мундиры – «Джентльмены, вам придется общаться с военными, а военные везде одинаковы, сами знаете… может, лучше сразу произвести впечатление? Нет-нет, я понимаю, что у вас, конечно, есть под рукой приличные клубные костюмы, но все-таки: увидите, я окажусь прав!» – и сейчас певица с изумлением рассматривала стоящих перед ней мужчин, облаченных в роскошные, с искрой полуфраки – черно-зеленый у Ланкастера и густо-синий у Огоновского, под которыми чуть светились в мягком сиянии плафона ослепительно-белые сорочки с «лиселями», оснащенные черными галстуками-бабочками. На плечах генералов блестели золотом небольшие зауженные погоны с бахромой, на груди слева тускло горели рубином Рыцарские Кресты, чуть ниже находились золотистые эмблемы рода войск: змеи Эскулапа, «надетые» на крылышки экипажного состава Огоновского и скрещенные парашюты Десанта у Ланкастера.

– Я восхищена прибытием моих господ, – Мона приложила обе руки к сердцу и поклонилась. – Прошу вас в мой ничтожный дом.

Следуя за хозяйкой, гости поднялись на второй этаж. Мона распахнула перед ними дверь с матовым стеклом и посторонилась в сторону.

– Я отослала служанок, – услышали они ее голос, – так что если вам понадобится что-то еще, достаточно позвонить в колокольчик.

– Благодарю вас, – негромко отозвался Ланкастер и шагнул через порожек.

Двое мужчин, сидевшие в глубоких бархатных креслах у зашторенного окна, тотчас же поднялись ему навстречу. За спиной Огоновского дверь закрылась – верный своим принципам, Белласко не захотел присутствовать при разговоре, тем более что ему наверняка было чем заняться в компании прелестной певицы.

– Прежде чем представиться, я вынужден извиниться за необходимость использовать переводящий аппарат, – произнес Ланкастер, рассматривая аборигенов, одетых явно в штатское платье: на обоих были похожие светлые рубашки с коротким рукавом и затейливой вышивкой на груди, небрежно заправленные в широкие черные брюки с множеством накладных карманов.

– Вам не за что извиняться, – кротко кивнул старший из них, высокий и тонкий мужчина с глубокими залысинами. – Думаю, мы быстро привыкнем слышать перевод прямо у себя в голове. Меня зовут Каннахан Уэнни, я – начальник оперативного отдела стратегической разведки моей страны. Мой друг, – и склонил голову младший, лет тридцати пяти, тоже высокий, но немного грузноватый, с жизнерадостным, розовощеким, как у мальчишки, лицом, – Брадден Дельво, старший офицер Надзорного Департамента.

– Контрразведки? – уточнил Ланкастер.

– Именно, – согласился Дельво, вслушавшись в перевод вопроса. – Просто у нас свои названия.

– Прекрасно, господа. К сожалению, наши должности не скажут вам многого, почему – я поясню позже. Я – уинг-генерал Виктор Ланкастер, тяжелая пехота, а мой друг и собрат по несчастью – легион-генерал Андрей Огоновский, хирург, Военно-Космические Силы, экипажный состав.

– Вы астронавт? – восхищенно блеснул глазами Каннахан Уэнни, поворачиваясь к Огоновскому.

– Я закончил войну в должности главного хирурга корпуса, – ответил Огоновский.

Транслинг давал ранг подразделения в численном эквиваленте, и разведчик, услышав цифру, представляющую состав корпуса, уважительно закивал головой. Но и это было еще не все.

– Погодите, – вдруг вытянул шею Дельво. – Господин генерал, вы не… не тот самый?

– Тот самый, – пожал плечами Андрей, начиная слегка раздражаться. – Но знаете, к нашему делу это не имеет прямого отношения.

Дельво, а за ним и Уэнни, склонились в глубоком поклоне.

– Примите наше глубочайшее уважение, господин Огоновский, – почти хором произнесли они.

– Мы можем поговорить об этом позже, – Андрей ответил им кивком и снял наконец с головы высоковерхую фуражку. – Сейчас у нас есть более серьезные дела.

– Господа, мы слушаем вас со всем вниманием, – Каннахан указал на кресла, расставленные вокруг небольшого полированного столика, на котором красовались десяток разнообразных бутылок и вазочки с закусками.

– Значит, к делу, – Ланкастер уселся в кресло и сдвинул свою фуражку на затылок. – Расскажите-ка мне, господа, как вы относитесь к своему соседу, владыке Осайе? Я полагаю, вы располагаете достаточной информацией о том, что творится на его территориях.

– М-мм… в общем-то он нам симпатичен, – признался Уэнни. – Но помогать ему, по крайней мере – напрямую, мы пока не можем, так как неизбежно навлечем на себя гнев клерикальных кругов. У нас тут тоже хватает, э-ээ, довольно сложных личностей.

– Угу. Я думаю, Солнцеворот и вам доставил немало неприятностей, не так ли?

– Более чем, господин генерал. И последствия его ощущаются по сей день, несмотря на то, что государство у нас сугубо светское и мы ведем борьбу с любыми проявлениями экстремизма.

Ланкастер положил перед собой кожаный портсигар и карманную пепельницу.

– Вы имеете хороший шанс столкнуться со значительным усилением религиозного экстремизма прямо у собственного порога. Хорошо бы мне ошибиться, но у меня есть подозрение, что кое-кому владыка Осайя крепко встал поперек горла. И этот «кто-то», весьма вероятно, живет здесь. У вас.

Каннахан Уэнни нахмурился и посмотрел на Дельво, но тот уверенно покачал головой:

– Ничего. Быть может, вы расскажете нам подробнее, господин генерал?

– Конечно, расскажу, – хмыкнул Ланкастер, – а то чего б ради я сюда тащился! Видите ли, в одном небольшом городке, находящемся в опасной близости от ваших границ, недавно был злодейски убит главный врач санитарной миссии Конфедерации. Убийца его – спятивший нарк, но суть не в нем, а в том, что парень этот якшался с неким бродягой, который дарил ему бухло и всякую ерунду вашего производства. Бродяга мертвец, убийца – тоже, но мне интересно, откуда могли взяться радиоприемники и иное барахло, сделанное в вашей стране, если граница, как меня убеждали, замкнута наглухо?

– Теоретически я могу допустить существование некоего «окна» на границе, – вздохнул Дельво. – Но интересно следующее: я в жизни не слышал, чтобы человек, умудрившийся прорваться к нам из Раммаха, вернулся обратно. Мы их принимать не хотим, но не можем и возвращать – это уже слишком, поэтому они транзитом идут дальше, оседая, в конце концов даже на Севере. Так что я действительно не совсем понимаю…

– Тут замешаны клирики, – продолжил Ланкастер. – В данный момент я не имею прямых доказательств, но у меня, знаете ли, богатый личный опыт, и я чую: кому-то очень хочется убрать Осайю, вернуть все на круги своя, а потом, воспользовавшись ситуацией, устроить вам всем небольшой карачун с фейерверками.

– Это все очень серьезно, – чуть куснул губу Уэнни. – У меня есть люди в Управлении пограничной стражи, и я завтра же поговорю с ними. Могу я назвать ваше имя, господин генерал?

– Категорически нет. Обещаю вам, что по истечении некоторого времени – если мы с вами доживем, конечно, – я найду способ рассказать вам все. Но сейчас – нет.

– Я благодарен вам за доверие… Брадден, – разведчик повернулся к Дельво, – завтра же поднимай всех людей по проекту «Храм Облаков», и начинайте поиск по кругу.

– Многие законсервированы, – отозвался тот, с задумчивостью барабаня пальцами оп столешнице. – Хотя сейчас, наверное, тот самый случай. Господин генерал, – обратился он к Ланкастеру, – ответьте мне на один вопрос: каковы шансы на то, что Осайя подпишет вторую часть Договора Согласия?

– О как, – хмыкнул Огоновский.

– Шансы стремятся к нулю, – ответил Ланкастер. – Если вы думаете, что мы прилетели сюда для того, чтобы склонить его к подписанию Договора, то вы ошибаетесь. Мы готовы поддерживать его во всем, но он, увы, при желании не может воспользоваться нашей поддержкой. Должно пройти время. В данный момент я лично не думаю, что Осайя решится подставить свою шею. В конце концов, мы не можем наводнить его государство войсками…

– Я полагаю, войск у вас более чем достаточно, – коротко блеснул глазами Уэнни.

– На данный момент регистровая численность вооруженных сил Конфедерации Человечества составляет четыре миллиарда человек, но дело не в войсках, – заговорил Огоновский.

– Четыре миллиарда!? – Каннахан Уэнни замер, пораженный услышанным. – Да вы можете просто затоптать Трайтеллар сапогами! И вы чего-то еще ждете? Но чего, господа?

Огоновский вытащил сигарету из портсигара Ланкастера, щелкнул зажигалкой и сделал пару затяжек. Гренадер молчал, сдерживая ироничную улыбку.

– Наша политика, – произнес Андрей, прячась в облаке ароматного медового дыма, – исключает насилие по отношению к представителям нашей расы. Мы можем взять Трайтеллар за день – просто пригнать сюда два-три ударных корпуса, и вы абсолютно ничего не сможете с нами сделать. Нам даже не придется стрелять: наша техника полностью парализует все ваши системы управления и связи, мы заглушим электронику ваших ракет и истребителей: ничто на планете не сможет подняться в воздух. Мы мгновенно остановим все электростанции, встанет вообще все, кроме дизелей. Но дело в том, что после этого мы перестанем быть самими собой. Наша цивилизация рухнет: ненужными станут звездолеты, гравитационные или солярные энергосистемы и всякие прочие побрякушки.

– Но ведь вам приходилось воевать, – прищурился Уэнни. – Причем относительно недавно, и насколько я знаю, дрались вы с беспримерной яростью. Или я не прав, и вы проводили с врагом воспитательные беседы?

– Мы дрались за право исповедовать ценности, к которым шли тысячелетия, – подал голос Ланкастер. – За право быть теми, кто мы есть. И мы победили. Поэтому мы предпочитаем прибегать к насилию лишь тогда, когда оно необходимо для защиты этого самого права. А Трайтеллар – совсем, знаете ли, не тот случай. Мы можем победить вас только одним – своим образом жизни. Чем больше людей узнает о том, что из себя представляет Конфедерация, тем меньше рабов останется у клириков.

– Я хотел бы побывать там… у вас, – задумчиво произнес разведчик.

– Это вполне осуществимо: вам достаточно подать соответствующую заявку, и она будет рассмотрена обычным порядком. Правда, это займет довольно много времени.

– Но здесь нет ваших представителей.

– Вы можете вылететь в любую другую страну – туда, где они есть. Ваше подданство не имеет значения. Впрочем, если мы все останемся при своих головах, – Ланкастер с улыбкой посмотрел на Огоновского, – наш друг Андрей, используя свои полномочия политика, вполне может походатайствовать перед планетарным комиссаром, чтобы вас отправили без очереди.

– Без проблем, – отмахнулся тот. – Но давайте-ка выпьем: что-то мне становится жарко. Все эти разговоры… не думайте, господа офицеры, что вам понравится абсолютно все из того, что вы увидите. Дерьма у нас хватает. Даже более чем, смею вас уверить.

– Вы предпочитаете вино или чего покрепче? – вежливо поинтересовался Дельво, вставая из кресла.

– Можно и покрепче, – философски хмыкнул Ланкастер. – Человек, доживший до генеральских эполет, крепкого не страшится по определению.

– Тогда попробуем этого, – и Дельво поднял высокогорлую синюю бутылку с висящей на горлышке печатью. – Напиток приготовляется из лесных ягод, собираемых ранней зимой. Процентная доля спирта – около сорока пяти.

– То, что надо, – одобрил Андрей, приходя в благодушное настроение. – Заряжайте, дружище.

– Заряжать? – не понял Дельво.

– Это жаргонизм, – поперхнулся смехом Ланкастер. – Наливайте, в общем. За знакомство!

Напиток оказался вполне ничего, напоминая сливовую с мятой. На втором стаканчике Каннахан Уэнни произнес длиннющий тост, в сути которого гости в конце концов откровенно запутались, после чего дегустацию продолжили по кругу.

– А скажите-ка, друзья, – Ланкастер выдохнул что-то неимоверно жгучее и потянулся за крохотным бутербродиком с копченой рыбой, – а что из себя представляет ваш сосед, Оламо? Я слышал, там оказались многие беженцы из Раммаха?

– Да ничего особенного, – жуя, отозвался Уэнни. – Небольшая и не слишком развитая страна. Половина территории – горы, население малообразованное, промышленности почти нет, живет за счет торговли рудами и нефтью. Последние сорок лет у них полный кавардак, так как правит там спятивший королек, совершенно не интересующийся государственными делами. Впрочем, верхушку это как раз устраивает. Когда ты сидишь жопой на дырке с нефтью, свихнувшийся на мистике монарх – самое то.

– На мистике? – удивился Ланкастер.

– А, ну его, – махнул рукой Каннахан Уэнни. – Давайте еще выпьем… вот этого. То он каких-то драконов приручает, то у него магические звери при дворе материализуются. Находятся, впрочем, кретины, утверждающие, что видели этих зверей собственными глазами, но не хватало еще им верить. Накурятся всякой дряни, вот им и чудятся чародеи мохнатые… А еще у него жил якобы пророк из некоего горного монастыря, утверждавший, что скоро на нас набросятся полчища Истинных Сынов и всем нам придет каюк. В Оламо хватило безграмотных идиотов, поверивших в этот бред, и мы получили большие проблемы на границе. Хотите – слетайте ради интереса, вы ведь у нас экстерриториальны, но я не думаю, что вам понравятся глиняные городки, по которым ездят роскошные тачки местных дворянчиков, которые хоть и насосались нефти, но вытирать жопу до сих пор не научились. Бред это все, бред и банальная безмозглость, вот что я вам скажу. В следующий раз – будет время, свожу вас в театр. Да и вообще по городу пройдетесь, у нас немало славных древностей…