2.7. 22 июня. Ответный удар

Незавершённость развёртывания группировок советских ВВС (в последние годы эта красивая формулировка всё активнее вытесняет старомодное «внезапное нападение») имела и свои позитивные последствия. В частности, практически весь второй эшелон ВВС Западного ОВО (две бомбардировочные и одна истребительная дивизии), базировавшийся утром 22 июня 1941 г. на аэродромах восточнее Березины и Днепра, оказался вне зоны поражения авиации противника.

12-я БАД и 43-я ИАД не понесли даже малейших потерь от «уничтожающего первого удара Люфтваффе». Что касается 13-й БАД, то на аэродром Бобруйск (там 22 июня базировалось управление дивизии и многочисленные подразделения различных авиачастей) лишь поздним вечером (в 22.40) совершила налёт небольшая группа немецких бомбардировщиков, как и следовало ожидать – без истребительного прикрытия. В Оперсводке № 02 штаба ВВС Западного фронта это описано так: «Аэродром Бобруйск подвергся бомбометанию четырёх двухмоторных самолётов противника неустановленного типа, в результате повреждено лётное поле и здание штаба. Зенитной артиллерией сбит один бомбардировщик противника, остальные ушли». (300) Скорее всего, именно этот эпизод нашёл своё отражение и в мемуарах бывшего командира 13-й авиадивизии: «Аэродром атаковали семь «юнкерсов». Два из них сбили огнём с земли из турельных установок [самолётов], два поджёг какой-то наш лётчик-истребитель, оказавшийся в воздухе на И-153. Все четыре бомбардировщика упали недалеко от аэродрома». (301)

Глубокой ночью (в 1.15) на аэродром Бобруйск был совершён ещё один налёт, в результате которого на земле был уничтожен лёгкий бомбардировщик Су-2. (302) По данным М. Тимина, ещё один СБ был потерян на аэродроме в 24-м БАП (13-я БАД). Как бы то ни было, но наземные потери авиачастей «второго эшелона» оказались ничтожно малы и на боеспособности частей практически не отразились. Тем более не понёс каких-либо потерь от удара с воздуха 3-й авиакорпус Дальней авиации, аэродромы которого находились юго-восточнее Смоленска. Таким образом, силы для нанесения ответного удара по аэродромам противника теоретически имелись.

Разумеется, были и составленные ещё до войны планы нанесения такого удара. План действий авиации Западного ОВО в период прикрытия мобилизации и развёртывания, так же как и планы прикрытия всех прочих приграничных округов, предполагал «последовательными ударами боевой авиации по установленным базам и аэродромам противника, а также боевыми действиями в воздухе уничтожить авиацию противника и с первых же дней войны завоевать господство в воздухе». Отличие Западного ОВО заключается лишь в том, что в рассекреченном и доступном историкам тексте «Плана использования ВВС округа» указан и запланированный наряд сил:

«Исходя из поставленных задач и наличия бомбардировочной авиации, части ВВС округа могут решать следующие задачи:

а) нанести одновременный удар по установленным аэродромам и базам противника, расположенным в первой зоне, до рубежа Инстербург (ныне Черняховск), Алленштайн (ныне Ольштын), Млава, Варшава, Демблин, прикрыв действия бомбардировочной авиации истребительной авиацией. Для выполнения этой задачи потребуется 138 звеньев, мы имеем 142 звена, т.е., используя всю наличную бомбардировочную авиацию, можем решить эту задачу одновременно;

б) вторым вылетом бомбардировочной авиации нанести удар по аэродромам и базам противника, расположенным во второй зоне до рубежа Кёнигсберг, Мариенбург, Торн, Лодзь. Для этой цели могут быть использованы самолёты типа СБ, ПЕ-2, АР-2, которых мы имеем 122 звена, для решения этой задачи требуется 132 звена, недостаёт 10 звеньев. Истребительная авиация сопровождать бомбардировщиков при выполнении этой задачи не может, не позволяет радиус их действия…» (303)

К сожалению, приложения к Плану и конкретные задания для авиадивизий всё ещё недоступны, и мы не знаем, какое количество аэродромов и баз было «установлено» и из какого расчёта получилась цифра в 138 звеньев (т.е. чуть более 400 самолётов), одновременный удар которых посчитали достаточным для разгрома авиации противника в 100-км полосе к западу от границы. Если же руководствоваться нашим сегодняшним знанием, то удар 400 самолётов по 20 основным аэродромам базирования 2-го Воздушного флота Люфтваффе мог бы стать весьма ощутимым – разумеется, если ударить в «немецком стиле», т.е. с высоты бреющего полёта, заход за заходом, налёт за налётом…

22 июня 1941 года, уже через несколько часов после начала боевых действий, в довоенные планы использования бомбардировочной авиации Западного фронта потребовалось внести радикальные изменения. Прежде всего потому, что «прикрыть действия бомбардировочной авиации истребительной авиацией» стало невозможно – истребительные полки 11, 9 и 10-й авиадивизий, даже в самом лучшем случае, отчаянно боролись за самосохранение. В худшем – уже перестали существовать как управляемая, дееспособная боевая единица. Во-вторых, война началась совсем не по планам советского руководства, наземные войска противника наводили переправы через пограничный Буг (или просто переезжали его по невзорванным мостам), и перед командованием Западного фронта встал очень непростой вопрос о приоритетах в расстановке задач ВВС фронта: стоит ли проводить задуманную ранее операцию по подавлению авиации противника на «установленных аэродромах и базах» или же надо немедленно переключаться на непосредственную огневую поддержку своих наземных войск?

Однозначный ответ на такой вопрос едва ли удастся сформулировать даже сегодня, даже военным специалистам высокого уровня, ибо всё упирается в оценку потенциальных и реальных возможностей войск Красной Армии. Теоретически для уничтожения паромной переправы, находящейся практически на линии соприкосновения войск, вовсе незачем «гонять» дорогой и дефицитный бомбардировщик на расстояние в 400 км от Бобруйска до Буга – эту задачу может и должна решить полевая артиллерия, причём самого массового, дивизионного звена. В конце концов, военную авиацию придумали не для замены дешёвой пушки на что-то очень дорогое, а для решения таких задач, которые артиллерия не может решить в принципе. Например, для бомбардировки аэродромов, находящихся на удалении более 20 – 30 км от линии фронта.

Всё меняется, если от абстрактных схем перейти к трагической реальности 22 июня: волна безумного хаоса уже катилась от линии пограничных столбов на восток, вслед за ней катилась пока ещё вооружённая толпа бывших красноармейцев. В такой ситуации вполне разумным представляется намерение командования фронта использовать находящуюся в глубоком тылу, т.е. сохраняющую управляемость и боеспособность, авиацию для решения сугубо тактических задач, превратить её в некое подобие «неотложной помощи». На практике же всё произошло следующим образом.

В 9.00 22 июня командующий ВВС Западного фронта генерал-майор Иван Копец расписался в получении текста Директивы наркома обороны № 2 («удары авиации наносить на глубину германской территории до 100 – 150 км»), и в 9.30 утра, через 5 часов после фактического начала войны, в штабе ВВС фронта был подписан Боевой приказ № 01:

« 1. Немецкие войска и авиация нарушили нашу границу и произвели налёты на наши наземные части и мирные города. Его ВВС произвели налёты на Гродно, Волковыск, Лида и другие пункты.

Погода в районе действий – облачность 3 – 4 балла.

2. Справа действует авиация ПрибОВО, слева – КОВО.

3. ВВС Западного фронта имеют задачей в период 22 – 23.6.41 г. уничтожить авиацию противника районах Сувалки и Тересполь (западнее Бреста. – М.С.), колонны и сосредоточение войск противника в районе Сувалкского выступа.

1) 9, 10, 11 САД действовать по заданию командующих ВВС армий.

2) 13 БАД в период 22.6.41 г. уничтожить прорвавшуюся танковую колонну на участке Цехановец (приграничный посёлок в 45 км юго-западнее Вельска). Одним полком уничтожить группировку противника районе: Рыгол, Микашувка, Горчица^[86](все пункты у границы в Сувалкском выступе).

3) 97 БАП (этот полк 13-й авиадивизии был вооружён ближними бомбардировщиками Су-2) предать командиру 9 САД, посадив его [на аэродром] Курьяны (7 км юго-восточнее Белостока).

4) 3-й ДБАК в течение 22 – 23.6.41 г. уничтожить скопление войск Сувалки, Пшасныш (75 км западнее Ломжа). Ночными налётами разрушить авиазаводы Варшава, Кёнигсберг.

5) 212 ДБАП в течение 22 – 23.6.41 г. ночными налётами уничтожить авиационные заводы Кёнигсберг.

6) 12 БАД двумя полками в течение дня 22.6.41 г. уничтожить танковую группировку противника в районе Сувалкского выступа.

7) 3 ТБАП одиночными ночными налётами разрушить склады в районе Сувалки и Сувалкского выступа.

8) 1 ТБАП одиночными ночными налётами уничтожить матчасть самолётов на аэродромах Соколув (30 км севернее Седльце), Седлец, Лукув (30 км южнее Седльце), Бяла-Подляска.

4. Мой КП – штаб ВВС ЗФ, Минск.

Командующий ВВС Запфронта генерал-майор Копец.

Зам. нач. штаба ВВС Запфронта полковник Тараненко». (304)

Карта-схема перебазирования штаба ВВС Западного фронта (приложение к докладу штаба ВВС Западного фронта за 1941 год)

Как видим, предполагалась весьма активная боевая работа по всем направлениям и с разнообразными задачами. Едва ли в тот момент генерал Копец думал о самоубийстве… Чёткое обозначение главной задачи в приказе, увы, не просматривается, предполагалось «раздать всем сёстрам по серьгам». В 9 часов утра составители приказа оставались в плену тех же ошибочных представлений о группировке и планах противника, каковые представления предопределили и содержание Директивы № 3 наркома обороны СССР, подписанной в 9 вечера 22 июня, а именно: на фронте от болот Полесья до Балтики главной считалась сувалкская группировка, а вполне обозначившийся к вечеру прорыв 2-й танковой группы Гудериана от Бреста на Кобрин всё ещё воспринимался как вспомогательный, отвлекающий удар. Соответственно с этим главной точкой приложения усилий ВВС Западного фронта должен был стать «сувалкский выступ».

Ещё одной ошибкой разведки стала несуществующая «танковая колонна на участке Цехановец», для борьбы с которой предполагалось задействовать самую крупную в составе ВВС фронта бомбардировочную дивизию (а к вечеру 22 июня для борьбы с «немецкой танковой дивизией, прорвавшейся на Бельск», привлекли и самый мощный в составе фронта 6-й мехкорпус). Удар по аэродромам базирования Люфтваффе предполагалось нанести только в ночь на 23 июня (т.е. заведомо неприцельно), силами лишь одного тяжёлого бомбардировочного полка. Едва ли можно было ожидать от этого значительных результатов, особенно принимая во внимание, что из четырёх указанных в приказе пунктов в двух (Соколув и Лукув) немецких авиачастей не было.

Примечательно и странно, что из подробного приказа, детализирующего задачи до уровня отдельных полков, совершенно «выпала» целая дивизия – 43-я ИАД. Конечно же, про существование дивизии, т.е. четырёх полностью укомплектованных самолётами и лётчиками истребительных полков, в штабе ВВС фронта не забыли. Сам бывший командир 43-й ИАД в своих мемуарах описывает обстоятельства получения приказа следующим образом:

«…Уже давно рассвело, когда раздался звонок из штаба авиации округа. Это было, по памяти, между пятью и шестью часами утра. Звонил командующий ВВС округа:

– Нас бомбят. СЧерныхи Ганичевым связи нет…

Это было первое сообщение о начале войны, которое я услышал. Копец говорил ровным голосом, и мне казалось, что говорит он слишком неторопливо. Я молчал.

– Прикрой двумя полками Минск. Одним – Барановичи. Ещё одним – Пуховичи.

Это был приказ. Я ответил как полагается, когда приказ понят и принят. Вопросов не задавал. Копец помолчал, хотя, мне казалось, он должен сказать ещё что-то. Но он произнёс только одно слово:

– Действуй». (238)

Оперативная сводка № 01 штаба ВВС фронта от 12.00 22 июня подтверждает, что память генерала Захарова не подвела: «43 ИАД перебазировалась на аэродромы – 160 ИАП, 39 самолётов, Лощица, 161 ИАП, 40 самолётов, Слепянка (это два аэродрома в пригородах Минска. – М.С.), 163 ИАП, Пуховичи (ж/д станция в 65 км к юго-востоку от Минска), 162 ИАП, 36 самолётов, Барановичи; задача – прикрытие Барановичи, Минск»^[87]. (305) Судя по указанному количеству самолётов, перебазирование к полудню ещё не завершилось полностью. Вечерняя Оперсводка № 02 констатирует: «43 ИАД двумя полками прикрывала Минск и двумя полками Барановичи. Встреч с противником не имела, потерь не имеет». (300) Фактически получилось так, что четыре истребительных полка бездействовали в первый, самый горячий день борьбы в воздухе. С позиций этого послезнания решение командующего ВВС фронта может показаться грубой ошибкой, но с точки зрения довоенных представлений об огромной ожидаемой численности авиации противника намерение прикрыть крупными силами истребительной авиации Минск и Барановичи, т.е. настоящее и будущее место дислокации штаба фронта, представляется вполне оправданным.

Как бы то ни было, но теперь бомбардировочным полкам предстояло действовать без всякого истребительного прикрытия: истребители «первого эшелона» оказались привязаны к своим аэродромам неприятелем, а истребители 43-й ИАД – приказом командующего. В сложившейся ситуации бомбардировщикам оставалось рассчитывать лишь на слепое везение. Впрочем, шансы на него были не столь уж малы. Напомним, что на огромном пространстве полосы наступления Группы армий «Центр» немцы имели всего 315 одномоторных истребителей в исправном состоянии, и обеспечить такими силами непрерывное патрулирование в воздухе, с рассвета до заката самого длинного дня в году, они не могли. Кроме того, значительная часть боеспособных истребителей 2-го Воздушного флота Люфтваффе была многократно задействована в штурмовых ударах по советским аэродромам, что ещё более снижало вероятность встречи краснозвёздных бомбардировщиков с истребителями противника.

Увы, повезло в этой «русской рулетке» далеко не всем.

«Боевое донесение № 1, штаб 13 БАД, Бобруйск.

1. Курсы командиров звеньев 13 БАД составом 19 СБ в 10.45 22.6 бомбардировали гор. Косув. Н=900метров. Задача выполнена. Отмечены прямые попадания. Сброшено 114 ФАБ-100.

2. При отваливании от цели в 10.55 Н=900 метров в районе Стердынь атакованы 20 Me-109. Трофеи (так в тексте) 4 Me-109.

3. В 10.45 с Н=900 замечено движение танков из Косува на Hyp (количество не установлено).

4. Потери: 18 СБ, из них 4 СБ произвели посадку на своей территории в районе Кобыла восточнее Косува 22 километра. 1 экипаж вернулся.

5. Погода…

Начальник штаба 13 БАД подполковник Тельнов». (300)

Так описан этот трагический эпизод бесстрастным языком оперативного документа. В воспоминаниях командира 13-й БАД генерала Полынина сохранились более яркие картины:

«…Из кабины медленно вылез майор Никифоров (начальник дивизионных курсов командиров звеньев. – М.С.). Вид у него был ужасный: глаза налиты кровью, лицо бледное, губы посиневшие. Он был так потрясён, что несколько минут не мог произнести ни слова.

– Что произошло, рассказывайте, – спрашиваю его, предчувствуя, что случилась большая беда.

– Побили… Всех побили, – тупо уставился он взглядом в землю.

Мне редко изменяло присутствие духа, но тут и меня взяла оторопь.

– Как всех? – переспрашиваю лётчика. Подошёл штурман экипажа, пригладил мокрые от пота пряди волос и добавил:

– Не всех, конечно, но многих. Сели где попало. Кто в поле, а кто и за линией фронта…» (301)

В том же побоище, которое произошло в небе над Косувом, были сбиты и 8 бомбардировщиков 24-го Краснознамённого БАП. Две эскадрильи этого полка (всего 21 СБ) примерно в то же время, что и две девятки майора Никифорова, пытались обнаружить в районе г. Цехановец несуществующую танковую колонну противника, а поскольку найти её не удалось, они с высоты 1800 м отбомбились по скоплению немецких войск в районе местечек Каменчик и Малкиня-Гурна (оба на берегу Буга, в 20 км к востоку и в 15 км к северу от Косува). (40)

Немецких танков там не было, но всего в 20 км к юго-западу от Косува находился аэродром Старавесь, на котором базировалась 1-я истребительная группа эскадры JG– 51. Судя по перечню заявленных немецкими истребителями побед, в побоище приняли участие две эскадрильи «мессеров» этой группы и одна эскадрилья 2-й группы (аэродром Седлец). Немцы заявили 31 сбитый бомбардировщик, что, к сожалению, было не слишком сильным преувеличением (всего с задания не вернулось, включая севшие на вынужденную посадку, 26 СБ из состава 24-го БАП и ККЗ). Многоопытные асы 51-й эскадры успешно приумножили свои личные списки побед, в частности Г. Хофмайер отчитался о четырёх сбитых самолётах; он же оказался и единственным истребителем, самолёт которого получил в том бою повреждения.

В соответствии с приказом командира 13-й БАД бомбардировщики 24-го БАП после выполнения задания должны были произвести посадку на аэродром Жабчицы у Пинска (т.е. перебазироваться ближе к линии фронта), однако шесть уцелевших СБ под командой капитана Лозенко предпочли вернуться на аэродром Тейкичи (15 км северо-восточнее Бобруйска), и только 7 самолётов приземлились на аэродроме Жабчицы. Сразу же отметим, что именно эта семёрка оказалась единственным подразделением бомбардировочной авиации Западного фронта, которое 22 июня 1941 г. выполнило два боевых вылета. Справившись с вполне понятным шоком от первой встречи с немецкими истребителями, бомбардировщики во главе с заместителем командира 24-го БАП по политчасти батальонным комиссаром Калининым снова отправились в район Цехановец, где с высоты 1400 м отбомбились по скоплению пехоты вермахта, переправившейся через Буг. Как известно, «смелого пуля боится», и этот вылет обошёлся без встреч с истребителями противника.

Один СБ был подбит зенитным огнём и совершил вынужденную посадку на пока ещё советской территории.

Три других бомбардировочных полка 13-й БАД (121, 125 и 130-й) к боевым действиям приступили с заметным опозданием. Ближе к полудню поднялись в воздух три девятки 121-го БАП. В соответствии с заданием они отбомбились по скоплению наземных войск противника в треугольнике Лосице, Сарнаки, Константинув (50 км к востоку от Седльце). С большой высоты (от 4000 до 4700 метров), т.е. не слишком прицельно, было сброшено 60 ФАБ-100 и 102 ФАБ-50. Одна из трёх эскадрилий, не встретив истребителей противника, без потерь вернулась на аэродром Бобруйск. (307) Двум другим подразделениям повезло меньше.

2-я авиаэскадрилья 121-го БАП в районе цели была атакована (по докладам экипажей) четырьмя истребителями Me-109. Один бомбардировщик загорелся в воздухе, остальные смогли выйти из боя и в 14.10 вернуться на аэродром Новая Серебрянка. 5-я авиаэскадрилья была атакована и почти полностью уничтожена большой группой немецких истребителей (по докладам экипажей – 9 самолётов Me-109 и Ме-110, фактически это были истребители двух эскадрилий 4-й группы эскадры JG-51 с аэродрома Кржевица). Результат этой встречи в Оперсводке № 01 штаба 121-го БАП описан следующим образом: «Два самолёта СБ, загоревшись над территорией противника, планировали на свою территорию, и пять самолётов, которые стали отставать, тянули на свою территорию за реку Буг. Из-за атак истребителей противника наблюдать за своими самолётами не было возможности…» (307)

С горечью приходится констатировать, что тяжёлые потери, понесённые упомянутыми выше авиачастями 13-й БАД, оказались в значительной мере бессмысленными – бомбовые удары были нанесены по третьестепенным целям (если не по чистому полю), в то время как колонны танковых и моторизованных дивизий 2-й ТГр вермахта, именно в эти часы сгрудившиеся у переправ через Буг в районе Бреста, избежали воздействия с воздуха. И на этом фоне, казалось бы, серьёзным успехом могли увенчаться действия 130-го БАП.

Этот полк получил от командира 13-й БАД задание «уничтожить материальную часть, склады, боеприпасы на аэродромах Бяла-Подляска». Таковой аэродром действительно существовал, и на нём базировались штаб и 1-я авиагруппа эскадры пикирующих бомбардировщиков StG-77. Неуклюжий «лаптёжник» Ju-87 даже внешне не был похож на истребитель, ещё менее был он способен в реальности противостоять налёту бомбардировщиков. Для удара по аэродрому Бяла-Подляска были подняты три девятки СБ, причём одну из них вёл сам командир 130-го БАП майор Кривошапко, другую – его заместитель капитан Коломийченко. (40) 162 фугасные бомбы ФАБ-100 полетели на встречу со своими потенциальными жертвами. То, что произошло затем в районе цели, может послужить ещё одним наглядным примером, опровергающим тщательно слепленный миф про якобы неотвратимую эффективность удара по аэродромам.

В 13.15 советские бомбардировщики появились в небе над Бяла-Подляска, появились на высоте 5 км, что уже делало невозможным сколь-нибудь прицельное бомбометание (сомнительно, что с такой высоты возможно было хотя бы заметить замаскированные на краю лётного поля самолёты). Немецкий аэродром не спал и встретил атакующих плотным зенитным огнём – и это при том, что эскадра StG-77 «обживала» Бяла-Подляску не полтора года, а порядка полутора недель. Сбить бомбардировщики немецким зенитчикам не удалось, но строй самолётов был нарушен, а точность бомбового удара ещё более снизилась. В результате «гора родила мышь», и налёт 27 СБ закончился для немцев потерей одного учебно-тренировочного Fw-58 (ещё одна машина этого типа была повреждена) ^[88].

При отходе ударной группы от цели началось самое главное. Не вполне понятно, как немецкие истребители смогли появиться над Бяла-Подляска в таком темпе – какими бы великолепными для своего времени ТТХ не обладал «MeccepmMHTT-l09F», и ему для набора высоты в 5 км требовалось чуть более 5 минут. 5 минут – это 300 секунд, и за такое время СБ могли, отнюдь не насилуя моторы, удалиться от объекта бомбометания на 30 – 35 км; кроме того, немцам (а в побоище приняли участие истребители из состава II/JG-51 с аэродрома Седлец и I/JG-53 с аэродрома Кржевица) нужно было ещё преодолеть 40 – 60 км от места взлёта до Бяла-Подляска. Скорее всего, немецкие наземные посты ВНОС обнаружили самолёты 130-го БАП ещё над Бугом и незамедлительно вызвали истребители.

Конечный итог – 20 сбитых СБ (в отчёте пилотов Люфтваффе их набралось аж 32). Приняли участие в том злополучном бою и старшие немецкие командиры: сам Вернер Мёлдерс отчитался о трёх сбитых бомбардировщиках (кстати, для командира эскадры это был уже не первый вылет 22 июня), а командир III/JG-51 Рихард Леппла заявил о двух победах. Вернувшиеся на свой аэродром семь уцелевших экипажей 130-го БАП (командир полка оказался в числе погибших) доложили о 9 сбитых истребителях противника, что, к сожалению, не имело ничего общего с действительностью. (40)

А вот пилотам 125-го БАП в тот день удивительно повезло. В соответствии с заданием они отправились в дальний рейд с аэродрома Миньки (в междуречье Березины и Днепра) к объектам в «сувалкском выступе», который был буквально нашпигован истребительными частями Люфтваффе. Как и в остальных полках 13-й БАД, в первый вылет отправились 27 СБ, и повёл их в бой сам командир полка; как и во всех прочих случаях, истребительное прикрытие отсутствовало вовсе. Бомбардировщики 125-го БАП загрузились тяжелее других (по 8 бомб на каждую боевую машину) и нанесли удар с высоты 1200 метров (как уже мог заметить внимательный читатель, такая низкая высота бомбометания встречается в описании событий советской авиации не часто). По докладам экипажей, в районе цели возникли многочисленные очаги пожаров. (40)

Осталось только разобраться – куда именно были сброшены эти 162 ФАБ-100 и 54 ФАБ-50. Задание требовало «уничтожить войска противника в районе Рыгол, озеро Сервы» (30 км юго-восточнее Сувалок, почти у самой границы). Противник там, несомненно, был – в тот день трудно было найти в полосе между Сувалками и границей свободное от скопления немецких войск место. Однако в отчёте командира полка констатируется удар по аэродрому (!) противника, а сами немцы отмечают состоявшуюся в 13.10 (по берлинскому времени) бомбардировку аэродрома Бержники, который находился примерно в 20 км от полосы «Рыгол, озеро Сервы».

Что это было? Навигационная ошибка, в результате которой бомбардировщики 125-го БАП оказались над немецким аэродромом? Или удар по Бержникам нанесла какая-то другая группа советских самолётов? Как бы то ни было, обе стороны понесли лишь минимальные потери. На аэродроме Бержники был уничтожен один учебно-тренировочный самолёт, но и немецкие истребители из состава базировавшейся там группы II/JG-27 смогли поднять на отражение налёта всего два звена, действия которых оказались малоэффективными (возможно, сказалась относительно низкая – в сравнении с элитной эскадрой Мёльдерса – квалификация пилотов группы, которую готовили для нанесения штурмовых ударов по наземным целям). Два СБ, повреждённые предположительно зенитным огнём, совершили вынужденную посадку к востоку от линии фронта. Один стрелок-радист был убит в воздухе, двое ранены.

Пятый по счёту бомбардировочный полк 13-й авиадивизии (97-й БАП) перевооружался на «новейший» недобомбардировшик Су-2, каковых к началу войны в полку насчитывалось 35 единиц. (199) Приказ командира 13-й БАД («97 ББАП производить на аэродроме Бобруйск тренировочные полёты. Быть в готовности к 18.00. 22.6.41 г. к перебазированию на аэродром Курьяны») выполнен не был (или же был своевременно отменён), и полк остался в прежнем районе базирования (аэродромы Бобруйского аэроузла).

12-я бомбардировочная дивизия (управление и штаб на аэродроме Витебск) также имела в своём составе пять авиаполков, но с точки зрения реальной боеспособности они были, как говорится, «один другого краше». 6-й БАП (судя по номеру, «старый» кадровый авиаполк) находился в стадии подготовки – то ли к переформированию, то ли к расформированию^[89]. В полку числились 72 лётчика, 62 штурмана и 73 стрелка-радиста, но при этом боеготовыми считались только 25 экипажей, а боевых самолётов и вовсе было 18 единиц (все СБ). (199)

43-й БАП и 209-й БАП находились в процессе перевооружения на Су-2, которые к 22 июня были получены в количестве соответственно 25 и 15 единиц. Кроме того, в 43-м БАП всё ещё числились 46 РЗЕТ (безнадёжно устаревший разведчик-биплан, использование которого в качестве лёгкого бомбардировщика если и было возможно, то только с надёжным истребительным прикрытием). 215-й БАП, хотя и был, судя по названию, «бомбардировочным», имел на вооружении 15 бипланов И-15бис и по довоенным планам командования ВВС КА должен был в 4-м квартале 1941 г. перевооружиться на штурмовик Ил-2. Во всех этих полках наблюдался значительный переизбыток лётного состава, которому было не на чем летать. Единственным относительно нормально укомплектованным полком в 12-й БАД мог считаться 128-й БАП, на вооружении которого числился 41 бомбардировщик СБ (экипажей было значительно больше – 68, из которых «боеспособными», однако, числились лишь 31). (199)

В 7.55 22 июня в штаб дивизии поступило т.н. Предварительное распоряжение № 01 штаба ВВС фронта, в соответствии с которым предполагалось «двумя полками 128-м и 43-м уничтожить скопление войск в районе Рудавка, Микашувка (что 20 км с/в Августов). Разрушить склады на восточной окраине Сувалки. Посадка после удара 128 БАП – Головск, 43 БАП – Курополье (оба пункта в районе Поставы – М.С.). 209 БАП быть в готовности к перебазированию район Теклинополъ. 215 БАП быть в готовности к перебазированию на аэродром Лесище (т.е. на аэродром 127-го ИАП 11-й САД. –М.С.) ». (308) Полтора часа позднее упомянутый выше Боевой приказ № 01 командующего ВВС Западного фронта подтвердил задачу дивизии: «Двумя полками в течение дня 22.6.41 г. уничтожить танковую группировку противника в районе Сувалкского выступа».

Фактически в боевых действиях первого дня войны принял участие 128-й БАП и т.н. «сводная группа» 6-го БАП. Первая эскадрилья 128-го полка поднялась в воздух в 12.00 с аэродрома Улла и, преодолев расстояние в 400 км, с высоты 1500 м сбросила 54 ФАБ-100 на посёлок Кживе (восточный пригород Сувалок). Поданным разведки, там находился крупный немецкий склад, а вот буквально в 3 – 4 км южнее Кживе был аэродром Соболево, на котором базировались три (!) истребительные группы Люфтваффе (III/JG-53, II/JG-52 и III/JG-27). По невероятному стечению обстоятельств ни советские бомбардировщики не заметили с высоты 1,5 км лётное поле, битком забитое самолётами, ни немецкие истребители не успели отреагировать на появление девятки СБ (предоставляю читателю возможность самостоятельно подобрать наиболее правдоподобную версию, объясняющую этот казус).

Также без встреч с истребителями противника завершился вылет в тот же район 3-й эскадрильи полка, лишь один самолёт был повреждён зенитным огнём, но смог дотянуть до аэродрома Курополье (12 км севернее Поставы), где произвёл вынужденную посадку с убранным шасси. И это была единственная боевая потеря полка – остальные эскадрильи вернулись на базу в полном составе, сбросив бомбовый груз (в частности – 18 тяжёлых ФАБ-250) на скопление немецких войск у посёлка Микашувка. Точное число вылетов полка назвать трудно – в документах штаба дивизии можно прочитать и про 27, и про 39, а суммирование данных, приведённых М. Тиминым на основании отчёта штаба 128-го БАП, даёт сумму в 45 боевых вылетов – больше, чем в каком-либо другом бомбардировочном полку ВВС Западного фронта. К 4 часам дня полк сосредоточился на аэродромах Поставского узла (Головск и Курополье), потеряв кроме упомянутого выше ещё один СБ, получивший незначительные повреждения при посадке.

Советский лёгкий бомбардировщик Су-2

Феноменальное везение экипажей 128-го БАП не распространилось, увы, на «сводную группу» 6-го БАП. Собиралась эта группа долго, и в результате над целью – немецкой мехколонной в районе Сопоцкин (22 км севернее Гродно) – девятка СБ появилась лишь в 17.24. Стандартная загрузка (6 ФАБ-100 на каждый самолёт) была сброшена с высоты 2 км, по отчёту экипажей были отмечены прямые попадания. Видимо, к тому моменту командование Люфтваффе обеспокоилось многократными налётами советских бомбардировщиков и организовало плотное патрулирование истребителей в воздухе. При отходе от цели самолёты 6-го БАП были атакованы группой «мессеров» из состава II/JG-27. После боя немецкие лётчики заявили один сбитый СБ, но фактически потери были ещё больше: второй бомбардировщик рухнул на землю в районе Гродно, экипаж сумел спастись на парашютах. (40)

Последний всплеск боевой активности 12-й БАД произошёл на закате дня. Из штаба ВВС фронта поступило сообщение о «парашютном десанте» противника, высадившемся в 16.20 в 50 км к северу от г. Лида. В отличие от сотен других подобных «десантов», высадившихся на страницах оперативных донесений тех дней, этот оказался на редкость крупным – 1000 человек! Перед командованием 12-й БАД была поставлена задача уничтожить десант силами 128-го полка, да ещё и с привлечением 163-го истребительного полка из 43-й ИАД. Всё, однако же, ограничилось вылетом в 20.00 четырёх РЗЕТ из состава 43-го БАП в район предполагаемого «десанта». Бездействие 128-го БАП в боевом донесении штаба 12-й БАД было объяснено тем, что полк «производит дозарядку и приводит боеготовность». (309)

Во второй половине дня 22 июня к действиям фронтовой авиации присоединился 3-й ДБАК. Это была серьёзная сила: «три с половиной» полка (96, 98, 212-й и формирующийся 207-й), полторы сотни исправных дальних бомбардировщиков ДБ-3ф, высокий уровень подготовки лётных экипажей. К сожалению, времени на тщательную подготовку вылетов, разведку целей, организацию взаимодействия с истребительной авиацией не было. На телеграмме, отправленной в 15.20 начальником штаба 3-го ДБАК в штаб ВВС фронта («прикрывается ли район действия авиакорпуса вашей истребительной авиацией, на каких высотах полков будут находиться в районе целей от 16.30 до 18.30»), чёрным карандашом наискось написано: «Истребителями прикрыть не можем». (310)

К тому же в полдень 22 июня в Смоленске, за 600 км от границы, ещё не представляли масштаб того разгрома, который произошёл в авиачастях «первого эшелона» ВВС Западного фронта, и поэтому сохраняли некоторые надежды на возможную помощь со стороны своей истребительной авиации. Командир корпуса полковник Н. Скрипко (доживший до Победы и ставший маршалом авиации) в своих весьма информативных (и в рамках известных ограничений эпохи – правдивых) мемуарах пишет: «В приграничной зоне маршрут полёта проходил через аэродромы нашей истребительной авиации, что облегчало встречу с истребителями, на тот случай, если они всё-таки будут сопровождать нас к цели; одновременно это представляло возможность отсечь истребители противника во время возвращения наших самолётов после бомбометания». (311) Увы, к тому моменту, когда бомбардировщики 98-го ДБАП поднимались в воздух с аэродрома Шаталово, никаких краснозвёздных истребителей в полосе Пружаны, Бяла-Подляска уже не осталось…

31 экипаж 98-го ДБАП отдельными мелкими группами (и даже одиночными самолётами!) в период с 16.50 до 18.17 нанёс серию ударов по скоплению наземных войск противника в районе Луков, Седлец, Янув, Бяла-Подляска. Бомбардировке подвергся и участок железной дороги от Бяла-Подляска на Демблин. Многочисленные аэродромы Люфтваффе, находившиеся в том же районе, в перечень целей не вошли – что, однако же, не избавило бомбардировщики 98-го ДБАП от превращения их в мишень для атаки истребителей из состава JG-51 и JG-53. Злосчастная тактика «полёта мелкими группами» (в надежде на то, что таким образом удастся снизить вероятность обнаружения и встречи с вражескими истребителями) если и могла дать какой-то положительный эффект, то уж никак не в случае дневного вылета в район базирования пяти истребительных полков противника.

В общей сложности с 16.10 до 17.45 по берлинскому времени немецкие лётчики заявили о 13 сбитых бомбардировщиках (на 8 побед претендовали истребители штаба эскадры и 1-й группы JG-53, пять сбитых самолётов заявили подчинённые В. Мёльдерса). Реальные потери были несколько меньшими. Всего на аэродром Шаталово не вернулось 12 самолётов, однако не все они были сбиты. В частности, три самолёта получили незначительные повреждения и смогли благополучно дотянуть до аэродрома Бобруйск (их посадка вечером 22 июня отмечена в документах штаба 13-й БАД). (40) И маршал Скрипко в своих мемуарах, не указывая, правда, конкретных цифр, также отмечает, что «из самолётов, отнесённых штабами к боевым потерям, на следующий день часть их вернулась». Возвращались и члены экипажей повреждённых в бою бомбардировщиков, которым удавалось перетянуть за линию фронта и сесть на вынужденную – не стоит забывать, что, несмотря на своё название, 3-й корпус Дальней авиации в первый день войны действовал по объектам, расположенным не далее 30 – 50 км от границы, и до спасительной посадки на своей территории подбитый самолёт отделяло всего 5 – 10 минут.

Как и в случае с боевыми рейдами самолётов фронтовой авиации, у бомбардировщиков 3-го ДБАК, действовавших в районе «сувалкского выступа», встреч с истребителями противника и потерь было значительно меньше:

«Оперативная сводка № 1 к 3.00 23.6. 41 г., штаб 3 АК, Смоленск.

…2. 207ДБАП в период 15.40 до 15.44 в составе 9 экипажей по звеньям с Н 1000-1600 м бомбил мотоколонну противника, голова которой подходила к Меркине, хвост – Лейтуны (это, скорее всего, были продвигающиеся к Неману части 3-й танковой группы вермахта. – М.С.), отмечены прямые попадания в колонну. Потерь нет. Посадка на своём аэродроме (Боровское).

3. 96 ДБАП с 16.35 до 18.40 в составе 29 экипажей Н 1200-1500 м бомбил мехколонны противника, выдвигавшиеся по шоссе и большакам в районе Сейны, Сувалки, Августов, Квицемотис. Над целью все звенья обстреляны ЗА, одно звено атаковано звеном истребителей Me-109, один истребитель сбит.

Потери полка: один самолёт сгорел на аэродроме при вынужденной посадке после взлёта, экипаж жив; один самолёт, по докладу наблюдавших экипажей, сгорел 12 км западнее Гродно, один подбитый самолёт вынужденно сел в районе Лейптуны, один самолёт уходил со снижением в районе…» (дальше – обрыв текста) ^[90]. (312)

Немецкие истребители из состава 8-го авиакорпуса, увлечённые очень успешной в тот день «охотой» за наземными целями, в очередной раз проморгали и эти налёты. Потери 96-го ДБАП, скорее всего, были связаны с действиями истребителей эскадры JG-54 из состава 1-го Воздушного флота люфтваффе. Лётчики группы II/JG-54 трёхкратно завысили свои успехи, заявив про 11 сбитых советских бомбардировщиков. Впрочем, кроме сбитых безвозвратно в 96-м ДБАП оказались и серьёзно повреждённые машины. Как пишет Скрипко, «много самолётов вернулось повреждёнными, были раненые, убитые; одной штатной санитарной машины оказалось недостаточно, и для перевозки раненых пришлось применить бортовые грузовики…» (311)

Всего за день 22 июня 1941 г. бомбардировщики 3-го ДБАК выполнили 69 боевых вылетов, на мехколонны и скопления войск противника было сброшено 51 ФАБ-250 и 510 ФАБ-100 (в среднем это даёт 923 кг бомбовой нагрузки на самолёт, что в 1,5 раза больше типовой загрузки самолётов СБ или Ар-2).

Арифметический итог действий советской бомбардировочной авиации 22 июня 1941 г. в полосе Западного фронта представлен в нижеследующей таблице:

Примечания:

– не учтены находившиеся в стадии перевооружения полки 12-й БАД (43, 209 и 215-й);

– в число самолётов включены все боевые машины, включая временно неисправные;

– в число потерь включены и все случаи вынужденных посадок, но не включены аварии и катастрофы, произошедшие без воздействия противника.

Первый же вывод, который можно сделать из этих данных, заключается в том, что интенсивность (про эффективность пока промолчим) использования наличных сил бомбардировочной авиации было весьма низкой. Даже с учётом того, что к утру 22 июня порядка 20% самолётов были неисправны, среднее напряжение боевой работы составило 1 вылет на 2 исправных самолёта. Даже если исключить из общего списка четыре полка, по разным причинам вовсе не принявшие участие в боевых действиях (разгромленные на земле 13-й и 16-й, не получившие соответствующего приказа 97-й и 212-й), то и при такой оценке напряжение составит порядка 3 вылетов на 5 исправных самолётов. Лишь в одном полку (128-й БАП) практически каждый исправный самолёт сделал по одному боевому вылету. Два вылета в день выполнила лишь одна группа из 7 бомбардировщиков 24-го БАП. Противник в тот день действовал гораздо активнее…

У столь низкой интенсивности были и объективные причины. Первой и самой очевидной из них является сложившаяся к утру 22 июня (именно «сложившаяся», а не созданная в соответствии с замыслом и приказом) дислокация частей: за исключением трёх полков «первого эшелона», все бомбардировочные части находились на огромном (от 400 до 600 км) удалении от границы. Да, теоретически это не исключало возможность выполнения и двух, и трёх вылетов (световой день в июне продолжается 17 – 18 часов), но к такой работе не были подготовлены ни лётные экипажи, ни наземные службы (напомню, что в мирное время учебный налёт в 15 – 18 часов в месяц мог считаться в бомбардировочных полках советских ВВС отличным показателем). Во-вторых, отказ от действий в строгом соответствии с предвоенными планами и поспешная импровизация в постановке задач привели к тому, что фактически боевые действия бомбардировочной авиации смогли начаться лишь после полудня.

И здесь мы переходим к вопросу об оценке эффективности 263 произведённых боевых вылетов. Задача номер один – уничтожение авиации противника на аэродромах – была выполнена на «двойку» (на земле уничтожены два учебных самолёта противника и ни одного боевого). К решению задачи номер два – удару по механизированных колоннам немецких танковых дивизий – бомбардировщики ВВС фронта и ДВА, за редкими исключениями, даже не приступили; лишь 9 вылетов 207-го ДБАП увенчались бомбовым ударом по колоннам 3-й ТГр у Меркине, в остальных случаях бомбы были сброшены на скопления немецкой пехоты, случайные населённые пункты, переправы через Буг на второстепенных участках фронта. Танковая группа Гудериана, судя по географии действий советских бомбардировщиков, и вовсе оказалась избавлена от сколь-нибудь заметного воздействия с воздуха. Разумеется, во всём этом не было вины лётных экипажей, которые по мере своих возможностей пытались выполнить поставленные перед ними поспешные и непродуманные задачи.

Заслуживает внимания и статистика потерь самолётов. Потери очень тяжёлые (29% от числа вылетов), но ничего общего с многократно заявленным в псевдоисторической литературе «поголовным истреблением неуклюжих советских бомбовозов» в реальной картине событий первого дня войны не просматривается.

Почти все бомбардировщики были сбиты истребителями противника – вполне предсказуемый результат полётов в «осиное гнездо» без сопровождения собственными истребителями. Не столь очевидно другое – огромная разница в уровне потерь (т.е. эффективности действий немецких истребителей). На северном фланге фронта потеряно 8 (максимум – 15) бомбардировщиков на 119 вылетов, на южном фланге – 64 из 150. Потери двух подразделений (курсы командиров звеньев 13-й БАД и три эскадрильи 130-го БАП) оказались больше, чем потери всех остальных, вместе взятых. Напротив, 128-й БАП, выполнивший наибольшее число вылетов, понёс минимальные боевые потери.

Эти парадоксальные на первый взгляд цифры являются лишь очередным проявлением общего правила: в «долокаторную эпоху» никакое «качество» истребителей (самолётов и лётчиков) не могло компенсировать недостаток их количества. Встреча противников в небе была случайным событием, и вероятность этого события в самой минимальной степени зависела от скорости, скороподъёмности, времени выполнения виража и прочих аэродинамических премудростей; всё определялось тактикой применения, наличием большого числа истребителей, позволяющего обеспечить хотя бы периодическое патрулирование хотя бы наиболее вероятных районов появления бомбардировщиков противника и в немалой степени слепым везением. 22 июня, как и во все прочие дни войны, везение распределялось очень неравномерно…