ИЗ ЖИЗНИ МИХАИЛА АВЕРИНА
День у Михаила задался горячим: уже ранним утром, страдая от жуткого недосыпа, он выехал в Вюнсдорф, в аэропорт Шперенберг, куда должен был приземлиться самолет командующего, на сей раз перевозивший на борту не высокого военного начальника, а каких-то двух особистов с важными бумагами и - контрабандный груз сигарет, лично Аверину предназначенный.
По дороге, позвонив по радиотелефону в Москву, Миша получил обескураживающую информацию: в самолете находился также представитель криминальной берлинской полиции, о "контрабасе", впрочем, ничего не ведающий, но чье присутствие на воздушном судне создавало некоторые сложности.
В военном аэропорте, ни паспортного контроля, ни таможни, не существовало. Сходи по трапу, выезжай за ворота, и вот тебе - Германия с ее сосисками и пивом. Наладив связи с необходимыми людьми в Москве, Аверин таким образом серьезно увеличил популяцию иностранцев из Юго-Восточной Азии, каждый из которых платил приличные деньги за возможность своего проникновения на территорию Западной Европы. Однако присутствие на борту офицера немецкой полиции, во-первых, не дало возможность переправить в Берлин очередную группу вьетнамцев, а, во-вторых, сильно осложняло перегрузку сигарет в зачехленные брезентом кузова военных машин, должных перебросить контрабанду из аэропорта в Карлсхорст, где те же вьетнамцы, занимающиеся нелегальным распространением курева, уже выплатили Аверину аванс в счет "русского транзита".
Кроме того, на въезде в Шперенберг Миша расставил четыре машины со своими боевиками, обязанными отразить возможное покушение на товар местной банды чеченцев, контролировавшей Шперенберг.
Боевиками руководил переодетый в форму немецкого полицейского бывший гэбэшник Курт. Опыт по части разгона чеченов у него уже имелся.
Мистификация выглядела следующим образом.
К чеченской "братве", дежурившей в машинах около въезда в аэропорт, подкатывали машины другие, за стеклами которых угадывались силуэты крепких парней, каждому из которых Миша платил по пятьдесят марок за участие в спектакле; из головного автомобиля выходил Курт в рубашке салатового цвета с погонами и, представившись на идеальном немецком, начинал проверку документов.
Проверить ему удавалось, как правило, одну машину; остальные мгновенно исчезали в пространстве...
Дело обычно ограничивалось взяткой в тысячу марок; счастливые сознанием того, что избежали неминуемого ареста и депортации, кавказские нелегалы-рэкитеры покидали место засады, и Курту оставалось лишь сопроводить транспорт с контрабандой до Берлина, где коробки с сигаретами грузились в огромный подвал особняка в Карлсхорсте, откуда шустрые вьетнамцы партиями растаскивали его в багажниках своих легковушек по всему городу.
То есть проблема состояла в некоторой задержке груза на летном поле, покуда не уберется с глаз долой германский полицейский, ибо коробки, обычно зачехленные, на сей раз отправлялись внаглую, красуясь надписями, выдававшими их содержимое. В дело могла вмешаться армейская контрразведка, чьи представители зачастую крутились в аэропорту, а выяснение отношений с данными представителями означало дополнительные финансовые затраты.
Кроме того, сигареты отправлялись на основе бартера; самолет должен был принять на борт для обратного рейса несколько ящиков с газовым оружием и арбалетами.
Операция, как сформулировал для себя Миша, в очередной раз стоила ему "куска оторванного здоровья", однако прошла на удивление гладко, и вскоре он, запыхавшийся не столько от долгого пути из пригорода, сколько от пережитой нервной нагрузки, уже открывал металлическую решетку, зачиная новый торговый день в своем "военторговском" магазинчике.
Сигареты из подвала особняка вьетнамцы решили забрать под покровом тьмы, поздним вечером, ибо в дневное время боялись бдительных немецких патрульных, особо внимательных к находящимся за рулем иностранцам азиатского происхождения.
Решетка распахнулась, скрипнув петлями, Миша привычно встал у кассы в ожидании армейского покупателя, размышляя, что на носу уже Новый год, а, значит, подошла пора заготовить уйму пиротехники, сулящей ему немалую прибыль, ибо фейерверк в Берлине в течение новогодней ночи - неизменная традиция; как вдруг вошел в магазин странный человек в дорогом длинном пальто, и чем-то глубоко чужим и далеким от этого человека повеяло; и ощущалась в нем сила внутренняя и физическая: взглд уверенный и бесстрастный, лицо - здоровое и жесткое; крепкая шея, широкие плечи, и даже бицепсы основательные угадывались за просторными рукавами... Нет, не славянского происхождения был человек этот, как бесповоротно Михаил уяснил, но, в то же время, удивительным показалось Аверину, что различает он и какую-то нехорошую печать на лике вошедшего; печать, служителям закона соответствующую...
"Ну - настоящий полковник", - вспомнился Мише фрагмент из популярного шлягера.
Брезгливо осмотрев достопримечательности магазина, вошедший спросил по-русски:
- Аверин - вы? - Да...
- Занимаете особняк здесь?..
- Да...
- Документы!
И Миша, словно укушенный залезшим под рубаху насекомым, полез куда-то глубоко за пазуху, извлекая свой замечательный синий паспорт постоянно проживающего...
- Так-так, - произнес зловещий посетитель, с вниманием документ изучая. - Ключи от особняка, надеюсь, у вас?
- Так точно... - просипел, встрепенувшись, Миша, всем видом выразив глубочайшую заинтересованность и готовность номер один. - А в чем, собственно, дело?..
Уже представился обыск подвала, опись сигарет, наручники, "попадалово" на умопомрачительную сумму...
- Дело в том, - спокойно пояснил незнакомец, - что владелец особняка - я.
- Ага, - сказал Михаил озадаченно.
- Вот и "ага". - Незнакомец помедлил. - Меня зовут Рихард Валленберг. Я живу в Америке, а дом, который вы заняли, принадлежал моему отцу. Я справлялся у местных властей, и теперь имею точную информацию и о вас, и о ваших перспективах по пребыванию в данном помещении. Не скрою: перспектив у вас нет. Те бумажки о ремонте, которые вы предъявили, обернутся в случае вашей настойчивости лишь обвинением вас в мошенничестве: достаточно элементарной экспертизы, а она будет в итоге проведена за ваш счет...
- Спокойно! - перебил Миша, с облегчением уясняя, что обыск и наручники покуда еще ему не грозят. - Все понял, готов к диалогу. Здравствуйте, господин Валленберг! - И он протянул собеседнику руку, ощутив цепкое пожатие тренированных, наверняка, в приемах единоборства пальцев. Вы не против совместного завтрака? Тут буквально в пяти минутах хода есть забегаловка возле Эс-бана... Фирменное блюдо: шницель с грибами, рекомендую. Я - угощаю. Как?
- За себя я плачу сам, - сказал Валленберг. - Обычно так дешевле выходит. Но позавтракать не откажусь.
Вскоре они сидели в уютном кафе возле метро; Михаил налегал на пиццу с креветками, а Ричард разделывался со шницелем, убеждаясь, что тот и в самом деле приготовлен с изрядным мастерством.
- Предлагаю вариант, - говорил Аверин. - Пока идет оформление документов, то-се, поживем в домике вместе. Я на первом этаже, вы - на втором... Места хватит. К тому же, там моя мебель, холодильники, микроволновая печь...
- Вы можете все это забрать, - резонно заметил Ричард.
- А ремонт? Какой-никакой, но был же, так?..
- Мы возвращаемся к тому, с чего начали.
- Ну... мне надо время, чтобы съехать, понимаете? К тому же, дом вы наверняка засадите... если в Америке живете...
- Стоп, - перебил Ричард. - Давайте начнем с другого. Вам негде жить? Хорошо, оставайтесь. Что там на втором этаже?..
- Кабинет, холл, спальня... Вам понравится.
- Ладно. Будете платить мне арендную плату.
- Сколько? - напрягся Аверин.
- Тысяча марок.
- Моя фамилия - не Рокфеллер, - заметил Михаил с неоспоримой справедливостью. - Да за тысячу марок я...
- Не хотите - не надо. - Ричард отхлебнул горячий черный кофе. Пожал плечами.
- Ну... хотя бы восемьсот...
- Тысяча марок - очень справедливая сумма. И вы это знаете не хуже меня.
Миша почувствовал, что за горло его держат стальные руки.
"Эсэсовец, бля..." - дал он собеседнику не очень лестную мысленную характеристику, но вслух же выразил вежливое, пусть и вялое согласие.
После завтрака поехали осматривать особняк.
Второй этаж хозяину понравился: просторный кабинет, гостиная с телевизором и баром, туалет и душевая, отдельный вход...
Осмотр первого этажа, согласно договору, являвшегося отныне временной вотчиной Михаила, носил характер чисто экскурсионный, после чего настырный домовладелец пожелал осмотреть подвал, и вот тут-то Мише пришлось поюлить, сославшись на отсутствие ключей, поскольку засвечивать объемную контрабанду перед посторонним лицом не следовало.
- Когда будут ключи? - последовал логичный вопрос.
- Дня через три... Партнер уехал во Францию за товаром, увез с собой всю связку, зараза... Да и чего там в подвалето? Мое барахло, коробки разные...
- Подвал мне может пригодиться, - прозвучало непреклонно. - Так что барахло придется вывезти.
Миша почувствовал, что лишается замечательного складского помещения, что удручило его всерьез.
- Хорошо, за подвал буду платить отдельно...
- Обсудим данный вопрос, после того, как помещение будет очищено, - отрезал американец арийского происхождения и направился вверх по лестнице, ведущей на его территорию.
Мише оставалось только скрипнуть зубами, выражая немое негодование. К тому же, он просто терялся в догадках, каким образом вывезти сегодня ночью из подвала сигареты, незаметно проведя такую операцию в присутствии нежелательного свидетеля.
К прилавку магазина он вернулся в состоянии взвинченной озлобленности, с ходу послав куда подальше одну из офицерских жен, принесшую обменять купленный ею накануне дефектный магнитофон.
- Ну, сука, достали! - высказался он в сторону двери, куда шмыгнула перепуганная его агрессивными матюгами клиентка. - Вот ведь народ, бля! - И - запустил "говорящим зеркалом", откликнувшимся на вибрации гневного его голоса елейным признанием в любви, - в стену, осыпавшуюся ветхой штукатуркой.