148. МАК-ЯВЕЛЬ НЕ ПОНИМАЕТ КРАСОТЫ
Максимильен весь день промаялся без дела. Выковыривая ключом черное пятнышко из-под ногтя. Он просто не мог уже больше ждать.
– Ну, ничего?
– Ничего нового, шеф!
Самым тягостным в деле осады было то, что все изнывали от скуки. Даже при поражении, по крайней мере, что-то происходит, а тут...
Для разнообразия он с удовольствием вернулся бы в лес, чтобы взорвать наконец таинственную пирамиду, но префект недвусмысленно приказал ему заниматься отныне только делом лицея.
Домой комиссар вернулся угрюмым.
Он заперся в кабинете перед другим видом ограждения – экраном. Начал новую партию в «Эволюцию». Теперь он набил себе руку и развивал свои цивилизации очень быстро. Буквально всего за тысячу лет он привел цивилизацию китайского типа к изобретению автомобиля и самолета. Все шло прекрасно, но Максимильен вдруг ее забросил.
– Мак-Явель, переключись на прием.
Глаз компьютера появился на экране, а голосовой встроенный синтезатор объявил через микрофоны:
– Прием пять из пяти.
– У меня продолжаются проблемы с лицеем, – начал полицейский.
Он поделился с компьютером последней информацией, и Мак-Явель больше не ограничился историческими сведениями об осадах прошлого. Он посоветовал полицейскому абсолютно изолировать лицей.
– Отключи им воду, электричество, телефоны. Лиши их комфорта, и им быстро станет смертельно скучно, и они захотят одного – вырваться из этого болота.
Господи, как же он сам-то до этого не додумался? Отключить воду, телефон и электричество было не преступлением, даже не правонарушением. Ведь это не мятежники, а министерство национального образования платило по счетам за Интернет, свет в дортуарах, электрические плиты на кухнях и постоянно включенные телевизоры. Он снова был вынужден признать, что у Мак-Явеля была голова на плечах.
– Старичок, ты мне дал действительно хороший совет.
Объектив цифровой камеры, встроенной в компьютер, сфокусировался.
– Ты можешь показать мне портрет их руководителя?
Удивившись такой просьбе, Максимильен тем не менее показал портрет Жюли Пинсон, опубликованный в местной газете. Компьютер запомнил картинку и сравнил с имеющимися в архиве.
– Это самка, нет? Красивая?
– Это вопрос или утверждение? – снова удивился полицейский.
– Вопрос.
Максимильен посмотрел на фотографию и заявил:
– Да, она красивая.
Компьютер, казалось, пытался настроить четкость изображения портрета на максимум.
– Значит, это она, красота.
Полицейский понял, что что-то не клеится. Хотя у синтетического голоса Мак-Явеля не бывало интонации, Максимильен почувствовал в нем какую-то озабоченность.
И понял. Компьютер не мог осознать понятие красоты. У него было что-то похожее на чувство юмора, в основном оперирование парадоксами, но у него не было критерия оценки красоты.
– Мне трудно понять эту идею, – признался Мак-Явель.
– Мне тоже, – согласился, в свою очередь, и Максимильен. – Иногда люди, показавшиеся нам красивыми в какой-то момент, спустя короткое время кажутся невыразительными.
Веко закрыло глаз компьютера.
– Красота субъективна. Из-за этого, несомненно, я и не могу ее определить. Для меня или ноль, или один. Не может быть вещи в какое-то время со знаком ноль, а в какое-то – со знаком один. Тут мои возможности ограничены.
Максимильен удивился этому замечанию, в котором сквозило сожаление. Он подумал о том, что компьютеры последнего поколения становятся полноправными партнерами человека. Что же это, компьютер – высшее достижение рода людского?