13
Кабинет Фризского Чудовища напоминал то ли запасник антропологического музея, то ли склад археологической экспедиции, только что раскопавшей огромный погребальный курган.
На столе, на полках и даже на платяном шкафу – везде лежали черепа: европейские, азиатские, африканские, и вообще, какие-то допотопно-неандертальские. Причем Штубер сразу же определил, что это не муляжи, и что некоторые из них настолько свежи, что, возможно, были соскоблены недели две назад, специально для хозяина этого рейх-жертвенника.
– Только не пытайтесь убедить меня, что появление всей этой поминальной коллекции вызвано только вашими профессиональными интересами, – озадаченно молвил Штубер.
– И не пытаюсь.
Пока заместитель коменданта переходил от одного экспоната к другому, Крайз неотступно следовал за ним, внимательно следя при этом за реакцией гостя, за выражением его лица и степенью заинтересованности. Сейчас он напоминал музейного работника, который, сотворив некое подобие «черепо-Лувра», страстно желает, чтобы его творение понравилось меценату.
– Но тогда в чем суть?
– Ответить на этот вопрос не так-то просто.
– Однако на него придется отвечать.
– Понимаю, общество потребует мотиваций. Особенно будут настаивать религиозные общины.
– Так что все-таки просматривается за этим вашим «замогильным» увлечением: ощущение власти над смертью, граничащей с ощущением собственного бессмертия? Чернокнижные ритуалы? Реквизиты масонских таинств?
– Обычное желание заглянуть за роковой занавес. Можете воспринимать это так.
– Философия смерти, возведенная в абсолют жизни, – уточнил штурмбанфюрер, явно не довольствуясь скупым объяснением Крайза. Его фантазия постоянно требовала полета мысли.
– И в основе этой фантазии – постулат, гласящий: «Человеческий мир – это всего лишь непогребенный скотомогильник».
Штубер коротко, зло хохотнул.
– Там, на фронте, в партизанских лесах Славянии, моим смертоутверждающим и жизнепрезирающим выводам не хватало именно этой поднебесной мудрости, унтерштурмфюрер. Кстати, как я понимаю, музей «СС-Франконии» будет состоять из двух отделов: коллекции «распятий» и коллекции черепов.
– И заметьте, эти коллекции обещают очень удачно дополнять друг друга!
– Но теперь, когда между нами уже не осталось никаких тайн, пора посвятить себя главному таинству «Лаборатории призраков» – сотворению зомби.
Пройдя через узкую – двоим не разминуться – выработку, Крайз и Штубер оказались в просторном, ярко освещенном помещении главной лаборатории.
Из соседней комнаты исходили жар печи и приторно-тошнотворный запах какого-то зелья. А здесь, на возвышенности, за высоким белым столом, в троноподобном кресле, восседал тощий, шелудиво, словно пес после весенней линьки, облысевший негр, неказистый череп которого украшали жалкие клочья седых курчавых волос, и который так и просился в коллекцию Крайза.
У подножия его ритуального трона сидели еще два негра – точно так же отощавшие, но пока еще не успевшие облысеть.
– Доктор Мартье, – представил своего неудачно облысевшего сотрудника Фризское Чудовище. При этом сам Мартье даже бровью не повел, могло показаться, что он попросту не заметил появления в своей лаборатории посторонних.
– Главный идеолог зомби-цивилизации?
– Скорее, полноправный творец всей этой цивилизации.
– У него свой рецепт зелья и своя система зомбирования?
– Достаточно того, что доктор Мартье является одним из немногих в Европе хранителей секретов древних мастеров зомбирования, точнее, секретов африканских мастеров учения «вуду».
– У меня появится возможность ознакомиться с этими секретами хотя бы в общих чертах?
– Только в самых общих. Учитывая при этом, что ни я, ни комендант всего процесса тоже не знаем. Вам будет предоставлена секретная инструкция по подготовке зомби-воинов. Она немногословна и достаточно доступна.
– Каким образом вам удалось заполучить этого доктора Мартье?
– Это история, достойная пера Александра Дюма. Для нас же главное, что теперь он служит рейху и что рецепты древних мастеров совершенствуются новейшими открытиями и находками института Аненербе и нашей лаборатории.
– Надеюсь, в этой вашей «инструкции по зомбированию» найдутся и какие-то сведения, связанные с новейшими разработками аненербистов.
– Лишь самые общие, поскольку рецепты засекречены настолько, что и доктор Мартье не способен понять, из каких материалов и каким способом изготовлено то или иное зелье аненербистов.
– Понимаю, конкуренция. В институте Аненербе она слишком хорошо развита.
– Постараемся, чтобы в «Регенвурмлагере» конкуренция была изжита. Здесь все должно быть нацелено только на создание гарнизона зомби-воинов. Кстати, эти двое, – он указал пальцем на сидевших у подножия ритуального трона чернокожих, – помощники и ученики.
На белых столах помощников лежали стопки каких-то измельченных стебельков и цветов, которые они старательно сортировали, а все отобранное передавали Мартье. Тот, в свою очередь, придирчиво осматривал и обнюхивал все это зелье и то, что находил приемлемым, ссыпал в небольшие, подвешенные к его столу мешочки, на каждом из которых красовалась бирка с надписью.
Доктор Мартье был максимально сосредоточен. Появление своего шефа в обществе штурмбанфюрера Штубера он, и в самом деле словно бы не заметил или же демонстративно проигнорировал их. Он знал себе цену и знал, что владеет такими секретами, за которыми германцы готовы отправиться вслед за ним в могилу.
– На наркотическое зелье это не похоже, – поморщился Штубер, стараясь не вдыхать исходящие из соседней комнаты испарения.
– Все зависит от способа определения, – ответил Крайз. – Это зелье можно было бы назвать и наркотическим, если бы оно не было настолько ядовитым.
– Им умерщвляют претендентов на зомби?
– Умерщвляют их с помощью специально приготовленного из подгнившей рыбины зомби-яда, именуемого «диодон хистрикс», который действует приблизительно так же, как и боевой нервно-паралитический газ. При этом химики пытаются убедить нас, что он в несколько сотен раз мощнее цианистого калия[1050].
– Тем не менее, чародеи из числа жрецов «вуду», к которым принадлежит и доктор Мартье, умудряются оживлять их, превращая в живых полумертвецов-зомби.
– Умудряются, как видите, – заверил барон Фризское Чудовище.
– Но физически-то они оказываются полноценными?
– До тех пор, пока сознание их одурманено зельем, которое приготавливается здесь, они остаются идеальными рабами, не подверженными ни тоске по родным краям, ни тяготам своего положения. Их запросы сводятся к еде, сну и, время от времени, – к сексу.
– Время от времени? – не терял чувства юмора Штубер. – Всего лишь?! Какие они счастливцы!
– Не спешите завидовать: Мартье угрожает окончательно подавить этот инстинкт. Если только он не понадобится нам для размножения зомби.
– Но размножаться-то будут не в виде зомби?
Прежде чем ответить, Крайз нервно прошелся по кабинету, взмахивая руками, словно лебедь – подбитыми крыльями.
– Очевидно, нет. Меня этот вопрос очень волнует. Если бы мы могли создать семейные пары зомби, это и в самом деле помогло бы решить проблему сотворения целой популяции этих существ. Но сумеет ли «зомби-яд» пересилить законы природы?
– Насколько я понял, твердого ответа пока что не существует?
– Вообще, никакого вразумительного ответа на этот вопрос мы пока что не получили, – признал унтерштурмфюрер Крайз.
– То есть может случиться так, что детей зомби опять придется превращать в полумертвецов? – сразу же оживился Штубер, и Фризское Чудовище почувствовал, что проблема эта основательно заинтересовала штурмбанфюрера.
– Вы правы. Вернее, можете оказаться правы. Доктор Мартье, вам приходилось когда-либо встречаться с прямыми потомками зомби, с их детьми, внуками?
– Нет.
– Но в принципе у них могут быть дети? – попытался уточнить Крайз.
– Не должны.
Фризское Чудовище оглянулся на Штубера и беспомощно развел руками, давая понять, что его возможности исчерпаны.
– Так все-таки: у них не может быть детей или же они не должны у них появляться из-за ваших принципов? – вмешался Штубер. – Это разные понятия.
– Да, это разные понятия, – согласился Мартье и вновь умолк.
– Вы не ответили на мой прямой вопрос, – напомнил ему Штубер. – Я к этому не привык, – угрожающе уточнил он.
– У них не должно быть детей, это претит законам высших жрецов «вуду».
– Почему претит? – Штубер взглянул на Крайза, но тот безмятежно пожал плечами, давая понять, что добиться сколько-нибудь внятного ответа от доктора Мартье так и не удалось.
– Претит, – еще увереннее подтвердил доктор.
– Что же случится, если этот запрет будет нарушен? Вы ведь и женщин тоже превращаете в зомби?
– Превращаем.
– И что, не было случая, чтобы эти женщины рожали?
– Нельзя нарушать законы жрецов «вуду».
Штубер по-лошадиному помотал головой, пытаясь добраться до сути того, что он только что услышал.
– Вам, унтерштурмфюрер Крайз, не кажется, что этих жрецов время от времени следует подвешивать за ноги и основательно встряхивать, чтобы они приходили в себя?
– Придерживаюсь того же мнения, – невозмутимо подтвердил Фризское Чудовище. – И подвешивал бы и встряхивал… Если бы это не претило законам жрецов «вуду».
– Чувствую, мы сработаемся, унтерштурмфюрер. А что касается плодовитости зомби… Придется прибегнуть к экспериментам.
– С подвешиванием.
– С оплодотворением. Даже если дети станут рождаться совершенно полноценными, то воспитывать-то их станут зомби. Которые не помнят своего происхождения, не знают истории своего народа, не преисполнены национальных и прочих предрассудков.
– Проблемы воспитания, – задумчиво проговорил Крайз. – Мы пока еще даже не подступались к ним.
– Рабы, они сами начнут воспитывать послушных, исполнительных, ничего не помнящих и ни о чем не заботящихся идеальных рабов. Что скажете на это, унтерштурмфюрер?
– Слишком длительный процесс. Проще отбирать готовых, физически сильных взрослых особей и в течение двух недель превращать их в «зомби».
Штубер взглянул на начальника лаборатории с явным сожалением. «Никакой фантазии, – говорил этот его взгляд. – Ни-ка-кой!»
– И все же, важно проследить, что получится, если зомби воспитывать в семье зомби. Ибо только воспитанный таким образом будет истинным зомби.
Фризское Чудовище помедлил с ответом, и еще несколько секунд оба офицера молча наблюдали за тем, как отрешенно трудятся за своими столиками доктор Мартье и его подручные, которые и сами уже напоминали зомби.
– В вашем замысле, конечно, кое-что есть, – наконец решился признать начальник лаборатории. – Ведь, не смотря на умерщвление, зомби все же сохраняют способность возрождать свое «я». Причем некоторые из них, как утверждают исследователи, успевшие кое-что сочинить по поводу зомби, обладают такой способностью довольно долго. И даже стремятся к этому. Вот почему время от времени их приходится подпаивать зельем, которое приготавливает все тот же доктор Мартье.
– И что это за коктейль?
– Своеобразный наркотик, позволяющий ввергать зомби в пленительную реку неосознанности. Но если зомби станут таковыми в результате воспитания…
– Из них получатся идеальные коммунисты, – подсказал Штубер, похлопывая фриза по плечу, – отказавшиеся от всего национального, интернационально служащие только «делу партии, делу рабочего класса» и зазубривающие цитаты Маркса и Ленина. Поверьте моему российскому опыту.
В ту же минуту Крайз расхохотался.
– Все сходится! – отчаянно проревел он. – В конечном итоге, все сходится, поскольку в зомби мы превращаем в основном только русских и, конечно же, отъявленных коммунистов!
– Что совершенно не претит законам жрецов «вуду», – невозмутимо добавил доктор Мартье, окончательно добивая Штубера.